[~Ахэ~]

IX-7. Торин/Бильбо, Торин ждет на берегу, когда Бильбо прибывает в Валинор.

Исполнение №1
Исполнение №2
Исполнение №3
Исполнение №4.1 4.2
Исполнение №5
Исполнение №6
Исполнение №7
Исполнение №8, части: 1 2 3 закончено
Исполнение №9, части: 1.1 1.2 2.1 2.2 2.3 3.1 3.2 4.1 4.2 5.1 5.2 5.3 6.1 6.2 6.3 7.2 7.3 8.1 8.2 8.3 9.1 9.2 10.1 10.2 11.1 11.2 12.1 12.2 13.1 13.2 14.1 14.2 14.3 15.1 15.2 16.1 16.2 16.3 17.1 17.2 17.3 18.1 18.2 18.3 19.1 19.2 20.1 20.2 21.1 21.2 22.1 22.2 23.1 23.2 24.1 24.2 25.1 25.2 26.1 26.2 26.3 закончено
Исполнение №10, части: 1 2 3 4 в процессе

@темы: Выполнено, Бильбо, Торин, Девятый тур

Comments

[Hobbit!Anon]

vilranen, Ural Lynx, Nitocrisss,
спасибо!

мне безумно нравится, как вы переводите) Уже читала этот фик, но еще раз прочесть по-русски того стоит))
к сожалению, перевожу медленно и лениво ))))
этот фик я считаю одним из лучших по тильбо в англо-фандоме

**************************
Исполнение 9.

2954 слова

10.1

Фродо.

Внезапный порыв ветра впился сквозь плащ роем ледяных иголок и заставил Фродо задрожать от макушки до кончиков пальцев на ногах. Гэндальф рядом с ним подавился глотком дыма из трубки и согнулся в шумном приступе кашля.
Тауриэль протянула ему флягу с водой, но волшебник отмахнулся.
- Отец Всемогущий, смилуйся над нами! - ахнул он, подхватывая рукой длинные полы плаща. – Скорее, скорее! Мы можем не успеть!
Фродо и Тауриэль обменялись растерянным взглядом и поспешили за ним. Они оставили позади спокойный берег реки и шли по широкой плоской равнине – шли настолько быстро, что Фродо был вынужден почти бежать, чтобы не отстать от своих спутников. Спустя немного времени Тауриэль придержала шаг и пошла рядом с ним, не обгоняя – она сделала это намеренно, понял Фродо одновременно с благодарностью и с небольшой толикой раздражения.
- Гэндальф, в чём дело? – на пределе дыхания крикнул он. Если надо бежать – что ж, он согласен, но хотелось бы всё же знать, куда они бегут и почему. – Что случилось?
- Гномы, вот что случилось, - Гэндальф даже не думал сбавлять темп. – Напомни мне как следует надрать уши этому юному балбесу Кили, когда мы до них доберёмся. Если он думает, что в моём возрасте мне по нраву такие пробежки – я твёрдо намерен его в этом разубедить.
Тауриэль вдруг сбилась с шага, запнувшись на ровном месте, и тут же с удвоенным усердием заспешила вперёд.
Идти пришлось долго. Чем дальше от заросших пышной зеленью берегов реки, тем скуднее и реже становилась растительность, пока наконец на голой пыльной равнине не исчезли последние чахлые пучки травы. Почва была такой сухой, что покрытая трещинами корка ломалась, словно глиняные черепки, у Фродо под ногами. Он шёл, не глядя по сторонам, сосредоточившись только на том, чтобы не сбиться с ритма шага и набрать в грудь ещё один глоток обжигающего лёгкие воздуха – и с разгона чуть не врезался в спину Тауриэль, когда та внезапно остановилась.
Гэндальф стоял, постукивая посохом по каменному боку преградившей им путь скалы, и что-то бормотал себе под нос. Когда он отступил в сторону, невидимая как волосок трещинка разошлась, и в камне открылся проход. Гэндальф надвинул пониже шляпу, подобрал полы плаща и, пригнув голову, нырнул в зияющую неровными краями дыру.
- Идите за мной! – долетел из кромешной темноты его голос. – Быстрее!
Фродо взглянул на Тауриэль. Эльфийка нахмурилась и с видимой охотой, наклонившись, шагнула внутрь. Собираясь с духом, Фродо провёл рукой по ножнам у пояса и последовал за ней.
Как только все оказались внутри, ровный огонёк на верхушке гэндальфова посоха осветил небольшую неуютно выглядящую пещеру.
- Сюда, - позвал Гэндальф и повёл их по снова сузившемуся проходу дальше.
Фродо единственный из троих мог идти по нему не сгибаясь в три погибели и не рискуя заработать вывих, протискиваясь в какой-нибудь неожиданный поворот. Было очень сыро, и чем дальше они шли, тем больше сгущался затхлый, пропитанный гнилью воздух. Вдобавок становилось жарко. Сделав очередной шаг, Фродо ощутил босой ступнёй вместо твёрдого камня что-то мягкое и не смог сдержать возгласа, когда это «что-то» не сразу, с каким-то липким чавканьем выпустило его ногу. Его передёрнуло от отвращения.
- Я думала, что хоббиты живут под землёй, - шёпотом сказала Тауриэль. Она упиралась обеими ладонями в стены по бокам, чтобы удержать равновесие.
- Да, но хоббичьи норы совсем не такие!
- Тихо! – прервал их Гэндальф, и они двинулись дальше.
Жара и удушливая влажность всё возрастали. Каждый шаг давался с трудом, у Фродо кружилась голова. Капельки пота на ресницах застилали зрение, он попытался сморгнуть их. Когда он открыл глаза, у него вырвался невольный крик.
Он стоял на полуразрушенном каменном мостике над пропастью Роковой Горы. Подсвеченные багровыми сполохами клубы дыма поднимались из глубины, раскалённый камень жёг ступни. Замерев в немом ужасе, Фродо смотрел в бушующую огненную бездну. Изувеченная кисть взорвалась резкой болью, и он почувствовал стиснувший палец тяжёлый обруч Кольца.
- Гэндальф! – закричал он и услышал спокойный голос волшебника:
- Возьми меня за руку. Я здесь, рядом. То, что ты видишь – ненастоящее. Вы оба, подойдите ближе. Возьмите меня за руки. Чувствуете их тепло? Чувствуете, как я сжимаю ваши ладони? Это – настоящее. Нет пламени, нет горы, нет горящего города. Они – иллюзия, обманчивое видение. Они неспособны причинить вам вред. Сконцентрируйтесь. Не думайте о них. Слушайте мой голос, держитесь за него.
И Фродо держался, цепляясь как за тоненькую, готовую порваться ниточку. Ниточка становилась крепче. Мало-помалу жара отступила, зловещий багровый свет погас, исчезли обжигающая тяжесть Кольца и боль. Вокруг снова были влажные каменные стены. Фродо сильнее сжал руку Гэндальфа и резко помотал головой, прогоняя остатки дурмана.
Лицо Тауриэль, так же как он сам, хватающейся за другую руку волшебника, было серым как зола.
- Я видела Озёрный город, Митрандир, - выдохнула она. – Всё вокруг гибло в огне. Что это было?
- Драконы, - мрачно пояснил Гэндальф. – Их сила – в коварстве, им нет равных в искусстве смутить ум и сердце того, кто слушает их речи. Здесь место их посмертного пристанища, и лучше их не беспокоить – ибо, как мы с вами убедились, после смерти их искусство ничуть не меньше, чем при жизни.
Он осторожно высвободил руки и наклонился, чтобы поднять свой упавший посох.
- Побороть насылаемые ими чары очень сложно, но вы оба справились с этим отлично. Однако боюсь, что нашим друзьям, в отличие от нас, не удалось избежать ловушки, и некому было их освободить. Поспешим!
Всего через несколько минут стало ясно, что волшебник прав. За очередным поворотом они едва не наткнулись на лежащего без движения гнома. Рядом валялся разбившийся, видимо при падении, фонарь – не успевший погаснуть фитиль ещё трепетал слабеньким огоньком. Гэндальф поспешно нагнулся, и наконечник его посоха полыхнул ярким белым светом. Фродо и Тауриэль увидели, что это была женщина.
- Дис, дочь Траина сына Трора из рода Дурина, - сурово воззвал Гэндальф. – Приди в себя! Твой разум затопила тьма – прогони её! Проснись!
Он громко, повелительно произнёс несколько слов на квенья, и гномка открыла глаза. Она хрипло дышала, борясь с удушьем, и тянулась рукой к горлу.
- Тише, тише, - сказал Гэндальф, помогая ей повернуться. – Ты в безопасности.
Дис отвела упавшие на лицо тёмные пряди волос. Полубезумный, затуманенный взгляд прояснился.
- Мои сыновья, - хрипло прошептала она, вспоминая. – Мои братья…
- Мы их найдём, - решительно уверил Гэндальф. – Посиди здесь немного, пусть силы вернуться к тебе.
Ещё двоих гномов Тауриэль обнаружила буквально в нескольких шагах от Дис – в темноте они не сразу их заметили. Чтобы привести их в чувство, потребовалось куда больше времени. Гэндальф явно начал тревожиться.
- Пойдёмте, - сказал он. Эти туннели не могут быть очень длинными, нужно обыскать их все. Мы скорее найдём остальных, если разделимся. Надо спешить – чем дольше они находятся во власти драконьих чар, тем труднее их разбудить. Зовите, кричите, пойте, делайте что угодно – но старайтесь не прикоснуться к ним. Иначе вас может затянуть в их сон.
Гэндальф протянул Фродо найденный рядом с Дис фонарь. Стёклышко в нём было разбито, но фитилёк горел.
- А если это всё-таки случиться, помните: в вашей власти контролировать то, что вы видите. Чары дракона лишь создают картину, декорацию для сна, и погружают вас туда – но то, как будут развиваться события, зависит целиком от вас. Над этим они не властны. Идите же, скорее!
Торопливые шаги Тауриэль скоро отдалились и затихли в одном из боковых ответвлений туннеля. Фродо двинулся вперёд, в темноту, и скоро тоже достиг развилки. Положившись на чутьё, он повернул налево, и, миновав крутой поворот, вышел в небольшую пещерку.
Там, скорчившись в углублении у стены, лежал ещё один гном. Он вздрагивал и страшно, хрипло стонал, несомненно находясь в плену какого-то ужасного видения. Мучительные, рваные вздохи с усилием рвались из судорожно вздымающейся груди, волоски в коротко подстриженной бороде блестели от пота, а спутанные пряди тёмных с серебром волос прилипли к мокрому, сведённому гримасой лбу.
Стоя на коленях, Фродо заглядывал гному в лицо, окликал, громко умолял проснуться, в отчаянии ударяя кулаком по камню рядом с ним. Всё было впустую. Оставалось только одно! Фродо взял его за руку – мимолётно удивившись тому, какой маленькой и хрупкой его собственная рука казалась по сравнению с широкой грубой ладонью гнома. Потом голова закружилась, и, не успев понять, как это произошло, он уже стоял на коленях на груде сокровищ. Золотые холмы окружали его со всех сторон, словно барханы в пустыне на далёком Востоке. Узкий каменный коридор превратился в огромную залу – но Фродо было не до того, чтобы рассматривать смыкавшиеся высоко над головой угловатые сводчатые арки и поддерживающие их резные колонны, или любоваться самоцветными безделушками.
Прямо перед ним во всей устрашающей красоте и величии, развернув неохватной ширины крылья, ослепляя сверкающей чешуёй и холодным огнём полыхающих злобой глаз, возвышался дракон. Фродо оцепенел – зрелище поистине превосходило всё, что можно было вообразить.
Ох, дядюшка, - пронеслась шальная мысль, - как же тебе, должно быть, было страшно!...
Взревев, дракон повернулся – Фродо увидел исполинский чешуйчатый хвост и дёргающуюся в шипастой петле, пытающуюся освободиться крохотную фигурку. Пока он смотрел, судорожные рывки прекратились, и гном безвольно повис.
С гневным криком Фродо сорвал с плеча лук. Быстро прицелился, представил, как стрела вонзается в горящий торжествующей жестокостью глаз чудовища, и отпустил тетиву.

[Hobbit!Anon]

10.2

Выстрел оказался безупречным. С рёвом боли и ярости дракон выдохнул к потолку струю пламени и выпустил свою добычу.
Нечего было и надеяться, что его кинжальчик сможет проткнуть драконью шкуру. Фродо быстро огляделся и, заметив валяющийся поблизости длинный меч, схватил его. Дракон извивался и корчился, взметая крыльями целые фонтаны монет, пытался достать стрелу когтями. Фродо оглядел его, удерживая в руках тяжёлый меч – но обращённое к нему брюхо было целиком покрыто твёрдой бронёй чешуи. Куда нанести удар? Краешком зрения он заметил, как спасённый им гном зашевелился, и в отчаянной растерянности повернулся к нему:
- Я ранил его! Что теперь делать?!
Шатаясь, гном поднялся на ноги и с трудом выпрямился.
- Меч! Дай его мне! – крикнул он.
Он всё ещё нетвёрдо стоял на ногах, но, как только меч оказался у него в руках, высоко поднял его и с невнятным воплем ярости ринулся вперёд. Бьющийся в агонии дракон как раз перевернулся на спину. Оттолкнувшись, гном взобрался на гороподобную тушу в несколько коротких сильных прыжков и со всего размаху по рукоять погрузил клинок в незамеченный Фродо незащищённый промежуток между пластинками чешуи у него на груди. Взревев в последний раз, дракон обжёг монеты вихрем пламени и рассыпался пылью.
Не осталось ничего, кроме горстки рассыпавшихся чешуек.
Несколько мгновений гном стоял, пошатываясь как пьяный, на вершине холма из монет, потом упал на колени и подобрал чешуйку. Она была гладкой и блестела ярче, чем огранённый алмаз. Гном отбросил её в сторону и опустил голову, тяжело дыша.
Оскальзываясь на осыпающихся монетах, Фродо начал карабкаться к нему. Зала вокруг них заволоклась вихрящимся туманом, теряя очертания. Золотые барханы, зелёные мраморные колонны – всё исчезло, растаяло, и они оба оказались на влажном каменном полу в тесной пещерке.
Фродо на четвереньках подполз к гному.
- Вы не ранены, мастер гном?
Тот молча глядел на него, явно не расслышав вопроса. Изумлённый взгляд синих глаз скользил от лица Фродо, от заострённых кончиков ушей к босым ступням и обратно.
- Ты настоящий, - наконец медленно, не веря себе, выговорил гном. Он смотрел так, как будто ожидал, что Фродо вот-вот тоже исчезнет, как всё остальное.
- Ну, в общем… да, - борясь с неловкостью, сказал Фродо.
Какое-то странное выражение промелькнуло на лице гнома, но он быстро овладел собой. Поднявшись на ноги – в его движениях ещё скользила чуть заметная неуверенность – он с церемонной торжественностью наклонил голову.
- Прими мою благодарность за помощь, мастер хоббит. Торин, сын Траина, к твоим услугам.
Так значит, это и есть тот самый Торин Дубощит. Фродо обнаружил, что не слишком этому удивлён – даже весь промокший от пота, со взлохмаченной и спутанной гривой волос, гном умудрялся выглядеть по-королевски величественно. Он был моложе, чем Фродо привык себе представлять, и уж точно его бороде сильно недоставало почтенной длины, чтобы заткнуть её за пояс – но всё равно, встретить кого-то из отряда Бильбо, да не просто «кого-то», а самого предводителя… У Фродо всё внутри трепетало от волнения.
Вспомнив о манерах, он поклонился в ответ:
- Фродо Бэггинс, к вашим услугам!
Глаза Торина изумлённо расширились:
- Ты…
- Фродо? Слава Эру, ты здесь, - раздался вдруг знакомый голос. Оба вздрогнули от неожиданности, но, заметив выглянувшего из-за развилки туннеля Гэндальфа, Фродо выдохнул с облегчением. Губы сами собой расплылись в улыбке.
Торин выглядел совершенно сбитым с толку.
- Гэндальф?...
- Да, да, Гэндальф собственной персоной, приятно увидеть тебя снова, сколько лет сколько зим, и всё прочее, что там ещё принято в таких случаях, - скороговоркой проговорил Гэндальф, подталкивая Фродо и Торина выходу. – Приветствия и обмен любезностями могут подождать, и я с радостью выслушаю все твои вопросы, как только мы выберемся из этого злополучного подземелья.
- Мои родичи, - хрипло начал Торин. – Они…
- …в полном порядке, могу тебя уверить. Идём!
Ещё никогда Фродо с таким наслаждением не подставлял лицо солнцу и не наполнял лёгкие свежим, свободным от ядовитых испарений подземелья воздухом. Полдюжины гномов, стоявших сгрудившись недалеко от выхода, как один бросились им навстречу.
- Хвала Махалу, ты невредим! – воскликнул гном, первым подбежавший к Торину, хватая его за плечи – словно желая удостовериться, что он, подобно только что окружавшим их призрачным видениям, не растает в воздухе. Потом его взгляд упал на Фродо, и улыбка на обрамлённом снежно-белой бородой лице сменилась изумлением:
- Глядите-ка, это же мальчуган нашего Бильбо!
В ответ на это раздался многоголосый радостный крик, и в следующий миг Фродо обнаружил себя в окружении толкающихся, гомонящих и норовящих чуть не все разом заключить его в пахнущие табаком и влажным мехом объятия гномов. Гэндальф громко рассмеялся, глядя, как Фродо выплёвывает попавшую ему в рот чью-то косичку, и принялся прокладывать себе дорогу из кучи-малы на свободу, расталкивая гномов посохом.
Фродо отыскал взглядом белобородого гнома, который первым узнал его, и, смущаясь, выпалил:
- Я вас помню!
Старый гном просиял улыбкой:
- И я тебя помню. Сразу узнал, хоть ты ещё пешком под стол ходил, когда я последний раз приезжал в гости к твоему дяде, - он поклонился, сверкнув лукавинкой в тёмных глазах. – Балин, к твоим услугам!
- А меня ты узнаёшь? – спросил ещё один гном, дёрнув себя за лихо закрученный ус.
- Я… кажется, я узнаю вашу шапку?
Это слова встретил громоподобный взрыв хохота, и Фродо почувствовал, что краснеет – хотя гном в странной шапке и не подумал обидеться.
- Да уж, правда твоя! Моя красавица-ушанка куда милее унылой физиономии её хозяина, - отсмеявшись, сказал он. – Бофур, к твоим услугам, мой дорогой Бэггинс!
После чего грянул целый хор приветствий и представлений. Почти все имена были знакомы Фродо – не зря же мальчишкой перед сном он больше всего любил слушать истории о дядином приключении! – а некоторых узнавал даже прежде, чем гном успевал представиться. Имя и внешность моментально складывались одно с другим. Только двоих он совсем не знал – младшего брата Торина, молодого гнома с красиво заплетённой бородой, и приветливо улыбнувшуюся ему Дис, сестру Торина.
Когда долгий ритуал вежливости был соблюдён, Фродо в свою очередь поклонился, обращаясь сразу ко всем:
- Фродо, к вашим услугам!
- Твоё имя всем нам известно, - прогудел пожилой гном, назвавшийся Оином. – Ещё бы, мы столько слышали о твоих подвигах. Ты храбрый парень. Настоящий Бэггинс!
Остальные с воодушевлением закивали. Фродо снова стало жарко от смущения. Но тут из отверстия туннеля наконец показалась Тауриэль, и, к его большому облегчению, всем сделалось не до него.
Юный безбородый гном – никто иной, как Кили – вдруг громко вскрикнул:
- Тауриэль! – оттолкнул загораживавшего ему дорогу брата, лохматым вихрем пронёсся мимо замерших в изумлении гномов и с разбегу – чуть не свалив с ног – заключил эльфийку в объятия. Но ещё более поразительным было то, что Тауриэль – суровая, беспощадная Тауриэль! – обняла его в ответ, вцепившись в воротник плаща и крепко зажмурившись, так, словно едва сдерживала слёзы.
В абсолютной тишине Гэндальф шумно прочистил горло:
- Тауриэль, может быть, ты поищешь нам подходящее место для ночёвки? Не думаю, что после того, что случилось, кто-то из нас сегодня настроен идти дальше. Будет лучше, если мы все как следует отдохнём.
Дважды повторять не пришлось. Взявшись за руки и даже не обернувшись на взирающих в остолбенении гномов, Кили и Тауриэль скрылись за деревьями.
Фродо кусал губы, стараясь не рассмеяться, хотя десяток вытянувшихся лиц одно мрачнее другого был в высшей степени забавным зрелищем. Молчание затягивалось. Балин осторожно прокашлялся и хлопнул Фродо по плечу:
- А теперь не расскажешь ли нам, дружок, что занесло тебя сюда? Да ещё точнёхонько вовремя, чтобы выручить нас из беды – за что тебе наша огромная благодарность!
- Между прочим, нам не мешало бы задать тот же самый вопрос вам, - с усмешкой сказал Гэндальф. – Что, во имя четырёх пределов Арды, вы делаете так далеко от Чертогов?
Бофур передёрнул плечами и многозначительно присвистнул:
- Торин получил весть, что наш Взломщик даже здесь умудрился накликать на свою голову неприятности. Ну и сам посуди – могли мы, узнав об этом, сидеть сложа руки? К тому же, небольшое приключение не повредит. В Чертогах, между нами будет сказано, малость скучновато. Давно пора развеяться, – он заговорщицки пихнул волшебника локтем в бок. – Хотя, ставлю золотой слиток против дырявого медяка, ты обо всём знал.
- Сама Йаванна благословила нас в дорогу, - твёрдо сказал Фили, и добавил, повернувшись к Фродо. – Мы решили, раз уж ваша владычица желает этого, тот как мы можем её не послушать?
- Значит, у нас общая цель, - Фродо ответил улыбкой на улыбку гнома.
Гэндальф окинул отряд оценивающим взглядом и, нахмурившись, заметил:
- Однако, судя по вашему виду, ваше путешествие было далеко не таким приятным и беспрепятственным, как наше. Я мог бы проводить вас обратно в Чертоги Ауле, прежде чем мы с Фродо отправимся дальше.
Это заявление было встречено дружным хором возмущённых выкриков. Торин, до тех пор молча стоявший чуть в стороне от остальных, возвысил голос. Гномы сразу же замолчали.
- Эльфы не надеются ему помочь?
- Они отправили в путь нас, - сказал Фродо. – Искать помощи у Владыки Манвэ.
- Хм… - Гэндальф ненадолго задумался. – Если ты твёрдо намерен идти, Торин, тогда нам лучше объединиться. По крайней мере, так вы меньше рискуете угодить в западню ещё в каком-нибудь драконьем подземелье.
Слова волшебника были разумны и полны здравого смысла – но промелькнувший в хитро прищуренных глазах огонёк был слишком хорошо знаком Фродо. Так Гэндальф смотрел, когда, взвесив все «за» и «против», приходил к выводу, что есть неплохой шанс позабавиться.
- Значит, решено, - с непререкаемой решимостью заключил Торин, на миг встретившись взглядом с Фродо. – Мы пойдём вместе.

[Nitocrisss]

Моя красавица-ушанка куда милее унылой физиономии её хозяина,

Бофур сама скромность

медленно и лениво - это самый лучший способ, I tell ya Фик замечательный, полный теплоты, и перевод читать одно удовольствие)))

[Шут обыкновенный]

О, как же хочется даааальше!
Встреча Торина и Фродо потрясающая. И конечно всех гномов тоже))

[Hobbit!Anon]

Анон нашел простенький текст даже не про встречу в Валиноре, а про то, как Путешествие вдруг начинается заново. В другое время и переводить бы не стал, потому что что-то похожее было уже тыщщу раз. Но сейчас он очень в настроение к этому декабрю.
Анон сидит и мотает сопли на кулак, потому что хочет снова в кино на Хоббита.
оригинал

Исполнение 10

Часть 1

Он просто устал, очень-очень устал. Долгая жизнь в уютном кресле, с книгами и ворохами бумаг под боком, с сытным столом и приятной компанией, осталась позади. «Едва ли в сказочных эльфийских краях меня будут кормить овсянкой на воде и не дадут посидеть у камина, - сонно размышлял Бильбо. - Пусть только попробуют! Вернусь обратно в Средиземье и все про них пропишу в книжке, будут знать.» Пару дорогих сердцу книг он все-таки успел прихватить с собой, не обращая внимания на смешки домочадцев Элронда. Может, на новом месте у него и будет книг вдосталь, но очень хотелось захватить с собой что-то свое, личное, средиземское.
Кроме этого он ничего больше не хотел.
Почти ничего. В сонном и остывающем разуме старого хоббита вспыхивало золотым бочком Кольцо, манило к себе, звало… Бильбо поерзал под накинутым на плечи одеяле и мотнул головой, отгоняя призрак. Кольцо снова укрылось под пеплом. «Какая гадость, - подумал хоббит. - Какая приставучая, нелепая пакость. Сколько добрых людей и хоббитов оно успело извратить, испортить их душу. Уж он-то знает...» Знает. А что толку?
Красивое кольцо, волшебное и очень-очень полезное. Он ведь написал о нем в своей книге, рассказал в подробностях, пусть все знают, какие бывают находки у удачливых хоббитов, которых берут ради счастливого числа. Находка. Выигрыш. Ах, как бы он хотел захватить его с собой в дорогу - низачем, просто чтобы было что нащупывать в кармане, доставать время от времени и, быть может, изредка надевать. Пустой карман вызывал тревогу и раздражение, как досаждает отсутствующий зуб. Оно всегда было рядом, спасало от сотни разных неприятностей, оказывалось рядом, когда никого больше не было.
Воспоминания снулыми рыбами всплывали в разуме Бильбо и медленно уходили во тьму. Картины, как некогда кто-то, похожий на него, будучи совсем юным парнем, сватался к милой соседке. Как его же, мальчишку, гонял крапивой из своего сада старый Болджер. Как в один давно ушедший день вдруг в каком-то почти незнакомом хоббите вдруг проснулся Тук, переборов осмотрительного и уважаемого Бэггинса, и убежал по рассветным полям Шира куда-то за край земли.
Что было потом, Бильбо помнил смутно. Он написал об этом в книге - своей книге! - и теперь был почти спокоен, зная, что хотя бы с прочных пергаментных страниц его путешествие не исчезнет. Там было про горы, про Мглистый хребет, дальше, дальше на восток, куда ни один здравомыслящий хоббит не заглядывал, к очень далекой и важной Горе. Такой же важной, как и тот гном, который хотел к ней вернуться. «Замечательное было Приключение» - пробормотал по привычке Бильбо, потому что точно помнил даже сейчас, что оно было совершенно замечательным, правда, он не помнил, почему.
А вот колечко он помнил хорошо, ведь именно в Приключении он нашел его. Единственную и самую прекрасную вещь, подарок в знак победы храброму хоббиту.
Куда ж он дел его, старый дурак? Забыл на камине, не иначе!

- Ты в порядке, друг мой? - спросил чей-то участливый голос.
Светлое и четкое лицо пробилось сквозь туман, застилающий глаза хоббита. Секунду он разглядывал его, потом сообразил. «Лорд Элронд!»
- Просто притомился, господин мой, - сообщил Бильбо, усаживаясь прямее, чтобы не выглядеть размазней в глазах Перворожденного. - Наш брат устает куда быстрее эльфов, особенно если мы не сидим дома, а едем уже неделю подряд. Путешествия - ужасно утомительная штука для такого старика, как я, уж простите великодушно.
Эльфийский владыка улыбнулся ему, и Бильбо смежил веки. Он не видел, как Элронд смотрел на него с такой грустью, какой хоббит никогда не замечал за ним. Он не заметил, а если бы и заметил, то не понял бы, почему Элронд указывает на него остальным: чего тут удивительного, просто сонный старый полурослик, который чуть не падает со скамьи.
- Отдыхай, друг мой, - сказал полуэльф. Рука его легко опустилась на плечо Бильбо, и на секунду показалось, что должно что-то произойти; но нет, Элронд всего лишь улыбнулся и отступил на шаг. - Мы еще не скоро доберемся до Валинора. Но твое путешествие, Бильбо Бэггинс, было куда дольше и труднее, и отдых ты заслужил больше, чем любой из нас.
Бильбо вполуха выслушал эти слова. У эльфа и у ветра не спрашивай совета - оба скажут в ответ то ли да, то ли нет. Если эльф может сказать двадцать возвышенных слов вместо трех по делу - он скажет все двадцать, а ты потом полдня думай, что тебе сказать хотели-то. А сейчас Бильбо и думать не хотел, поэтому он оставил сказанное на чистой совести эльфа.
Море было спокойным, небо чистым и ясным. Волны легонько качали корабль, будто колыбель. Самое время чуточку вздремнуть, ведь плыть еще так далеко.
Бильбо Бэггинс закрыл глаза и принялся тихо-тихо мурлыкать неразборчивую мелодию себе под нос. Это путешествие было ему по вкусу.

[Hobbit!Anon]

Часть 2

Нельзя спать под полуденным солнцем - голову напекло, и такая чушь приснилась!..
Бильбо подскочил, закашлявшись от дыма. Трубочного дыма. Он ведь не курил уже лет пятнадцать! А засыпать с горящей трубкой во рту было и вовсе незачем.
Голова кружилась от резкого подъема. Уснул на скамейке перед домом, ну надо же. Соседи еще смеяться будут, мол, опять три лишних кекса и чайник чаю употребил за завтраком, гляди, разморило беднягу с трубкой во рту.
Никого не было.
- Вот и отличненько, - сказал Бильбо, встал со скамейки и поправил сюртук. - Вздремнул со вкусом, спору нет, но ужин сам себя не приготовит.
Он выбил трубку об изгородь и проверил почтовый ящик - тот, слава богам, был пуст.
Странное чувство, однако, не покидало его. Он мог поклясться новенькими подтяжками, что уснул минут на пять, но за это время странный сон посетил его. Сейчас этот сон ушел из памяти, но что-то чудное, будто полузабытый запах из прошлого, тревожило его. Запах костров, горящих сосен, холодного снега… металла и камня.
- Приключения, что ли? - пробормотал Бильбо.
Ему снились Приключения в детстве, когда он выстрогал себе меч из ветки клена и ходил с ним на поясе, хмуря брови, и страшным голосом вызывал на бой армии троллей. Тогда его сны были полны звона стали, пения тетивы и запахов походного костра. Но сейчас-то он был взрослым и уважаемым хоббитом, хозяином Бэг-Энда, что под Холмом, и самое увлекательное приключение на сегодня ограничивалось походом на рынок. Старик Гемджи пообещал припасти специально для него свежей рыбки, так вот к ней надо купить картошки и луку, а еще масла прихватить для выпечки, и яйца кончаются как раз…

Вечером Бильбо с счастливым вздохом сел к тарелке благоухающей рыбы с приправами. Достал половинку лимона. Щедро полил рыбу.
В дверь зазвонили. Зазвонили настолько невежливо, как только можно позвонить в дверной колокольчик. Кто вообще ломится в дверь в такой час?
- Уже ж стемнело, - проворчал хоббит. - Если вас одолела такая надобность во мне, то приходите после ужина!
Он и не подумал сперва посмотреть в окошко, прежде чем открыть дверь. Что плохого может стрястись в Шире, в его родной норе посреди часа приема пищи?..
…за дверью стоял гном.
Бильбо на секунду позабыл, как дышать.
Пришелец бы выше, шире и куда страшнее любого хоббита. Лысая голова его была изукрашена странными татуировками, лицо покрывали старые шрамы, а глаза мрачно поблескивали в темноте. И он глядел на хоббита, как старый волк может глядеть на беспечного кролика.
- Двалин, - веско сообщил он, прерывая тишину. - К вашим услугам.
И поклонился.
Бильбо не нашел ничего лучше, чем ответить тем же.
- Бильбо Бэггинс к вашим, - в голове была звенящая пустота, но хорошие манеры заявили о себе даже в этой ситуации. - К вашим?.. - повторил он, пытаясь разобраться с зудом в голове.
Ощущение было такое, что что-то подобное уже происходило то ли с ним, то ли с героем какой-то прочитанной книги. Наверное, он читал про гномов в детстве, потому что ни разу в жизни не видел живого гнома, не то что не разговаривал на пороге собственного дома. Нет, и тут промах, все его книжки были про эльфов…
Пока Бильбо разбирался с приступом дежавю, гном прошел внутрь, осмотрелся с видом полноправного хозяина и двинул прямиком в кладовую. Бильбо пришел в себя лишь когда в руках гнома оказалось разом четыре круга сыра, и громко завопил:
- Простите! Простите!
Гном, не глядя, швырнул свой плащ хоббиту в руки.
- Не надо извиняться, дружище, - сообщил он, изучая полки с колбасами и копченой свининой. - Еды тут хватит на всех.
- На всех? - пискнул Бильбо, сгибаясь под тяжестью шерстяного плаща. Из чего он был сделан, из чугуна, что ли? Он всегда гордился своим крепким (для хоббита) сложением, но эту штуку едва удерживал в руках. - Это вы про каких всех?
Гном наконец соизволил обернуться и посмотреть на него из-за широкого плеча.
- Всех всех.
Ну да, теперь все стало ясно, яснее некуда! Но, прежде чем Бильбо раскрыл рот и потребовал объяснить все подробно и по порядку, в дверь снова позвонили.
- Что, готов принимать гостей? - спросил гном и подмигнул.
Бильбо на ватных ногах пошел к двери. На пороге стоял низенький гном с белоснежной бородой и лицом, источающим дружелюбие и благонамеренность.
- Добрый вечер. Балин, к вашим услугам!
Бильбо разрывался между двумя порывами: вытолкать непрошенного гостя немедленно во двор или достойно ответить на учтивое приветствие. Хорошие манеры медленно побеждали, а гном, воспользовавшись заминкой, уже оказался внутри.
В прихожей оба гнома немного покружили вокруг друг друга, будто примеряясь напасть, а потом раздался смачный «бумц!» от столкнувшихся лбов. Двалин расхохотался, держа белобородого гнома за плечи.
- Здорово, старик! Лоб у тебя по-прежнему гранитный!
- Лоб гранитный, ум завидный! - прищурившись, ответил Балин. - Мистер Бэггинс, я вижу, вы не забыли как следует подготовиться к нашей нежданной вечеринке! Еды хватит на всех, даже тех, кто сильно запоздает и придет позже прочих.
- Всех? И тех, кто запоздает?.. Простите, я не совсем уверен, что понял, кто вы такие и что вы делаете в моем доме… пожалуйста, поставьте на место… нет, нет, не это…
Испуганные вскрики Бильбо пропали зря, потому что гномы, не обращая ни малейшего внимания на хозяина дома, сгребли мощными руками почти половину снеди из кладовой и торжественно понесли ее в столовую. Широкие и невозмутимые, они прокладывали путь сквозь суматошные метания хоббита, который причитал, жаловался, сокрушался и хватал их за руки. С грохотом полетели на стол плошки и чашки, шлепнулись связки сосисок и колбас. Гномы улыбнулись замершему в дверях хоббиту и направились обратно в кладовую.
Бильбо остановился у входа вовсе не потому, что онемел от возмущения, как могло показаться. Было другое что-то - знакомое - во всем этом вторжении в уютный вечерок, в странном ударе лбами, в ощущении звенящего напряжения в воздухе… Что-то было уже такое… такое же, давным-давно…
Снова колокольчик за дверью.

[Hobbit!Anon]

Часть 3

- Да что за напасть свалилась на меня сегодня! Кого там еще принесло?
За дверью стояли стразу три гнома.
- Бильбо, привет! Бофур - как всегда, к твоим услугам!
- Бомбур, готов служить.
Третий гном буркнул что-то на незнакомом языке. Бильбо бы ответил, если бы у него не вышибло дыхание после того, как гномы толкнули его внутрь, в прихожую, потом дальше, в кухню.
- А где у тебя вилки, Бильбо? Там же, где и всегда? Руками есть сподручней на привалах, а у тебя о скатерть руки не вытирай, занавески не лапай, кресла не пачкай, - представившийся Бофуром крепко обнял опешившего хоббита, продолжая болтать. - Домик-то у тебя какой уютный, помню, помню, как ты за него трясся. Деревянные полы я вообще уважаю, на них спать тепло, не то, что на каменных.
Упомянутый пол был покрыт грязью, а Бильбо ее даже не заметил. И дальше не замечал, потому что на него повесили сразу три тяжеленных плаща и сердечно попросили пристроить их где-нибудь в сухом месте. Бильбо, пошатываясь, двинулся искать крючки для одежды, а дом его заполнял шум, который производила компания гномов, шумных, грубых, волосатых гномов, которые даже не помыли руки, прежде чем хвататься за еду…
…компания?
Стоп. Это была не просто компания, а Компания. Это было очень важное слово, нужное и любимое, вот только вспомнить, что оно значило когда-то, было так же нелегко, как поймать эльфа в лесах Хоббитании.
Ничего, кроме смутных звуков и запахов, звука боевого рога, запаха золотой пыли.
Он смотрел на гномов, расположившихся в его столовой, завладевших его креслами, стульями, посудой, припасами - шумящих, хохочущих, спорящих и шутящих. Он стоял с тремя плащами в руках, примерзнув к месту, вдыхал запах влажного меха и железа и пытался вспомнить.
Опять зазвонил колокольчик.
Руки его сами открыли дверь, а за ней…

- Оин, к вашим услугам.
- Глоин, к вашим услугам.
- Нори, к вашим услугам.
- Ори, к вашим… ой… услугам.
- Дори, также к вашим услугам, мистер Бэггинс.

Десять. Сейчас в его доме было целых десять гномов, и они производили ужасно много шума и гама, возни и толкотни. Они хватали без спросу его столовое серебро и чихали в кружевные салфетки. Они утащили стул дедушки Тука и разыскали бочонок лучшего эля, назвав его «ужорнейшей выпивкой». Они запачкали пол во всей норе, но Бильбо почему-то не мог на них злиться. Хотел бы, но не мог. Зато он мог развесить плащи, которые эти гномы свалили прямо у двери и…
Десять.
Почему десять? Это же было не то число, там было другое, и потому им понадобился последний участник Похода. Чтобы стать счастливым числом и принести удачу.
Кто-то еще не пришел. Кто-то запаздывает в дороге.

- Карта у тебя, Балин?
- Карта у него в походной сумке.

Надо обязательно вспомнить, потому что это было невероятно важно. Они, опаздывающие, были невероятно важны.

- А почему ты больше всего боишься именно гоблинов?
- Твои варежки у Дори в кармане!
- Не то чтобы я гоблинов боюсь, а пахнут они отвратно.
- Сыру мне дайте!
- Половины круга хватит, Бомбур?
- А мне плесните пива.

Не десять, нет. Плохое число, неверное.

- Чай - это когда в чашке кроме бренди есть еще и чай, Бофур!
- Goraz!
- Ага, третью бочку эля уговорили Двалин и Глоин, выпили за встречу.
- Гррррммгхх… Ну так где они? Еще минута, и я сожру их порции!
- Тихо, Нори. Они придут.
- Он опять заблудился, носом чую.
- Они. Фамильная черта, балорг их за ногу...

Бильбо тихо-тихо повесил плащи на крючки - те трещали, но держались - и так же тихо прошел в свою комнату. Там тихо и безгномно, можно присесть и попробовать разложить мысли по полочкам. Или хотя бы как следует выдохнуть и почесать кружащуюся голову. Виски ныли от шума и громких голосов.
Ввалились, разорались, испачкали ковер… напугали, разозлили.
Бильбо подергал себя за нос, улыбнувшись. Нет, не напугали. И уж точно не разозлили. Это его старые привычные чувства, которые столько лет поднимались в нем при всяком вторжении в его тихую и сонную жизнь. Сейчас он думает, что должен их испытать, но на самом деле он…
Он был рад. Рад так, как в детстве рано утром при восходе первого солнца в году. Счастлив острым и непонятным беспричинным счастьем, как во время чтения хорошей книги, когда сердце стучало громко-громко у самого горла. Как будто стены привычной комнаты сейчас треснут и впустят в себя свет нездешнего прекрасного мира.
И всему причиной компания гномов?
Компания. Компания гномов и Взломщик.
Яркий свет разорвал серую дымку забвения, и хоббит увидел тех, кого давным-давно привык считать сном.
Рука, тянущаяся сквозь дождливую тьму. Жизнь, спасенная многократно, и не раз отданный долг. Тот, за кем можно было последовать в огонь и воду. Друг, король, и тот, кого не получится обозначить простым понятным словом. Тот, ради кого не страшно гореть.
Два юных оболтуса-принца и тот, чьи руки крепче камня, стали, самой судьбы.
А еще были слезы, морок и отчаяние. Боль до того горькая и жестокая, что Бильбо позабыл, как дышать. Потеря страшная, вымораживающая слезы и забирающая слова, и потому о ней лучше молчать. Старая, привычная, а потом прочно позабытая мысль о том, что все было слишком страшно, слишком больно и бессмысленно, чтобы вообще выходить из дома. Смерти троих и искалеченная душа одного.
Вот поэтому он так долго не мог вспомнить. Он решил забыть горе и печаль, но вместе с ними позабылась и радость, оставив после себя серый пепел и сонные дни.
Но сейчас он вспомнил.
Десять - это еще не вся Компания. Самые важные ее участники, смысл, жизнь и движущая сила Похода, скоро должны прийти. Без них они не смогут сделать ни шагу.
А если их не отпустят?
Бильбо поднялся на ослабших ногах и облился холодным потом. Спотыкаясь, он поковылял к дверям. Себя он ощущал слепым, который спустя годы слепоты вновь увидел свет, но никак не может сообразить, что с ним делать. Что делать, если свет вдруг исчезнет, и он останется один в холодной пустой норе? Что, если он откроет глаза и снова окажется старым усталым хоббитом с остывшей кровью?
Он застыл на месте, не в силах выйти наружу - вдруг там нет никого, только темные комнаты и погасший камин? - но и не желая прятаться в своей комнате в неведении.
Дверь распахнулась и сильная рука легко вытащила его наружу, будто куклу.
- Так ты идешь с нами, мастер Бэггинс? - радостное лицо Бофура под ушанкой заставило Бильбо всхлипнуть от облегчения. - Отличный вечер, посидим напоследок и отправимся в путь. В этот раз мы даже тебе место оставили, не будешь сидеть у камина и грызть сухарик. А если вдруг сочтешь, что мы натаскали слишком много грязи, то не обессудь, но мыть полы будешь сейчас, а то потом ни за что не успеешь.
Его подтолкнули к столовой, где болтали, хохотали и гремели кружками девять гномов. Сознание требовало вмешаться, отказаться, ведь тот Поход закончился горем. Но ноги шли к столу сами собой.
- Да, так вот. Как уже сказал Балин, мы замыслили новый Поход. До края мира и обратно, куча золота в финале и воз проблем по дороге. Или без золота обойдемся, ведь порой Поход для того и нужно затеять, чтобы было куда идти. В общем, так или иначе, но Взломщик нам совершенно необходим. Мы его принялись было искать, и тут вдруг обнаружили тебя собственной персоной!
Гномы поднялись с мест и плотно окружили угол стола, на котором сидел ошарашенный хоббит.
- Контракт мы уже успели составить, и тебе осталось только подписать его…
Громкий стук в дверь заставил всех замолчать.

[Hobbit!Anon]

Часть 4

Время застыло для Бильбо, который сидел с прямой спиной под взглядами десяти пар глаз. Он выглядел очень спокойным, если не считать бешеного стука сердца. Потому что десять гномов - это уже слишком много для старого глупого хоббита. Этого уже более чем достаточно, чтобы подарить ему праздник. А на пороге за дверью никого нет.
- Ты пойди и убедись, - ухмыльнулся Двалин.
Гномы сели на стулья и скамьи, Бомбур сунул за щеку помидорину и сосредоточенно зажевал.
- Ты не торопись, мы как раз доедим кексы, чтоб уж точно ничего не осталось, - фыркнул Бофур.
В дверь снова постучали.
- Невежливо заставлять гостей ждать так долго, - вздохнул хоббит и встал. Ему удалось пройти к выходу из столовой, миновать коридор и подойти к самой двери. Ну, или вроде бы к двери, потому что в глазах расплывалось от слез и он едва понимал, где находится. Он кое-как нащупал дверную ручку.
Копья и стрелы, израненные тела и обескровленные лица. Слишком, слишком много боли для хоббита, который постарался забыть половину жизни ради того, чтобы успокоить душу. И если сейчас порог будет пуст, то он просто ляжет тут на пол и постарается умереть.
В дверь постучали третий раз. Надо было открыть, в конце концов, он ведь Бэггинс и должен быть вежлив!
- Добрый вечер! - завопили разом два юных голоса, и два кусочка треснувшего сердца Бильбо забились и запылали.
Он увидел их радостные лица - чертики в глазах одного и мягкое лукавство другого. Вспомнил их шутки и смех, их восторг и желание жить, и их невероятно короткую жизнь. Вспомнил и поразился, потому что не понимал, как их вообще можно было забыть?
Но где же третья тень, которая должна появиться за их спинами, близко-близко, чтобы улыбнуться счастливо-растерянному хоббиту и наконец собрать его растрескавшееся сердце воедино?
Он уставился в пол, чувствуя, как надежда ускользает прочь, будто живая вода из расколотого сосуда. Не было сил поднять голову.
- Фили.
- Кили.
Бильбо покачал головой.
- Нет, - слово упало с его губ.
Фили и Кили остановились, удивленные, растерянные, но он не мог больше здороваться, предлагать услуги и улыбаться вновь пришедшим. Пока что не мог, пусть они пройдут внутрь, а он посидит тут на сундуке, чуточку придет в себя и поплачет, чтобы никто не увидел, как он утирает слезы рукавом.
Ему удавалось сдержаться и не заплакать целых пять секунд кряду, выпроваживая рвущихся утешить его братьев, как из темноты майского вечера зазвучал третий голос. Он обратился к нему, негромкий, рокочущий, прячущий усмешку в густой бороде:
- Мы ждали вас, мастер Взломщик, восемьдесят лет. Готовы ли вы отправиться с Компанией в новое Путешествие?
На пороге появился Торин, глаза его мягко и ехидно блестели из-под низких бровей, в усах и бороде блестела седина. Его сильная, крепкая рука ухватила крепче дрожащую руку хоббита и подняла того с сундука. Бильбо поспешно опустил голову, пытаясь скрыть предательски мокрые щеки и замахал руками на Фили с Кили, прогоняя их прочь. Как бы то ни было, он был уважаемым хоббитом и не хотел, чтобы кто-то видел, как он почти сползает по косяку дверей.
А еще он точно знал, что есть один-единственный верный ответ на заданный вопрос.
Он склонил голову и произнес:
- Бильбо Бэггинс, в любое время - к вашим услугам.

[Bad]

Автор10, вам спасибище просто.
И я тоже скучаю по тому декабрю))

[Шут обыкновенный]

Ой, переводчик...что-то оно так в настроение и вправду!
Спасибо!
Огромное!

[Hobbit!Anon]

Bad, Шут обыкновенный,
Спасибо!!!
Скучаю по Компании, как по родным. И по радостному азарту первого фильма. И вообще... вот.
А тут у меня опять осознание, что Бильбо все забыл к концу жизни. И вообще, что вот этот хоббит из ВК, щемящийся от родичей, закопавшийся в бумажки и вообще безнадежно погасший какой-то... ну, это и есть тот самый Бильбо, который пошел в Поход и кидался на Азога с мечом. Старость, конечно, страшная вещь, но тут от нее как-то совсем тоскливо.

[Шут обыкновенный]

Да, тот декабрь был самым волшебным. Вот бы снова так, как Бильбо в этом фике...
Конечно это не тот Бильбо...слишком много произошло с ним и в нём самом. Да, но здесь так красиво написано его возвращение

[Джилл Мориган]

Шут обыкновенный, тот декабрь был волшебным от ожидания новой части сказки, а потом остаток декабря был с красными глазами, потому что все, история закончилась! И такая грусть, что будто все вот-вот вчера случилось...

[Шут обыкновенный]

Джилл Мориган, я скорее думал о самом первом декабре, когда все только вышло. И о первом восторге.
Классное было время

[Hobbit!Anon]

оооооох, автор 10, миленький, вы сейчас заставили меня размазывать слёзы сквозь улыбку))



Как будто стены привычной комнаты сейчас треснут и впустят в себя свет нездешнего прекрасного мира.
да, вот так
и без веры в то, что так оно и было - никак.

Спасибище огромное!!
утащу в Ворд и буду перечитывать, когда невмоготу
сегодня в настроение просто на 1000500 процентов попало)))))

*вникакую растроганный Автор 9 *

[r2r]

Здорово, ух!
Спасибо за перевод!

[Hobbit!Anon]

Исполнение 9
2797 слов

11.1

Глава четвёртая: Чертоги Мандоса
Торин

Было очевидно, что дальше в этот день они не пойдут. Солнце уже садилось, к тому же гномы всё ещё не могли полностью стряхнуть с себя страшные воспоминания о пережитом в подземельях – поэтому общим согласием решили, что отдых и горячий ужин пойдут всем на пользу. Сам Торин горел нетерпением продолжать путь, но ради остальных с готовностью уступил доводам Гэндальфа и согласился выступить в дорогу на рассвете, чтобы дать Отряду время как следует выспаться и прийти в себя.
Кили и эльфийка вернулись с известием, что нашли подходящую поляну, укрытую от ветра скальным утёсом – как раз то, что нужно, чтобы разбить лагерь. Она располагалась на достаточном расстоянии от драконьих пещер, чтобы не опасаться вновь попасть под их чары, и в то же время туда можно было успеть добраться до темноты. Их увеличившийся в числе Отряд двигался медленным шагом в сгущающихся сумерках. Торин настолько устал, что остался почти равнодушным к зрелищу, в другое время заставившему бы вскипеть кровь в жилах от возмущения: его младший племянник и рыжая эльфийка шли бок о бок, касаясь друг друга кончиками пальцев.
Что до Фрерина, то он шёл рядом, чуть не прилипнув к нему – так же, как эта наглая эльфийка липла к Кили. В третий раз едва не полетев кувырком, запнувшись о его сапог – ко всему только этого не хватало! – доведённый до предела Торин повернулся к брату, собираясь отчитать его. Но гнев тут же угас, стоило ему поглядеть на Фрерина повнимательнее. По его виду можно было решить, что на нём потопталось целое стадо дрессированных боевых кабанчиков кузена Даина.
- Ты ранен? – спросил Торин. Наверно, это прозвучало больше похоже на обвинение, чем на вопрос – судя по тому, что Фрерин тут же нахохлился, готовый защищаться.
- Нет! Я в полном порядке! – он недовольно сморщился и приотстал на несколько шагов.
- Фрерин.
Сделав обиженное лицо, брат громко вздохнул, но всё-таки не стал отмалчиваться.
- Что ты видел? Там, в пещере?
- Кое-что, о чём мне не хочется рассказывать.
Фрерин поплотнее закутался в плащ, и прошептал, теребя застёжку:
- Я видел Азанулбизар, - он говорил так тихо, что Торину приходилось напрягать слух. – Я снова был там, на поле битвы, и видел, как убили дедушку и отца.
Его плечи задрожали, но он не отвернулся, встретившись глазами с Торином.
- Тебя и Дис тоже. И маму. Всех. Вы все погибли, и я остался один.
- Это страшный сон, ничего больше, - Торин постарался говорить как можно более мягко.
Фрерин тихо выдохнул – это можно было принять за смешок, но на его лице не было и тени улыбки, когда он сказал:
- Прости меня.
- За что?
- Сам не знаю… Наверно, за то, что оставил тебя одного.
Поддавшись порыву, Торин схватил руку брата и крепко сжал холодные пальцы.
- Но теперь я не один, ведь так?
Казалось, это немного утешило Фрерина. Он уже не выглядел таким несчастным. Торину подумалось, что в этом есть какая-то особая, почти позабытая прелесть – идти вот так, рядышком, как когда-то мальчишками, когда он знал себя большим и сильным старшим братом, а маленький несмышлёный Фрерин повсюду хвостиком ходил за ним, цепляясь за его руку липкой от сладостей ладошкой. Это воспоминание согревало и приносило спокойствие, как и всё, что родом из детства.
- Брат? – вдруг спросил Фрерин. Они как раз взобрались на холм – как уверял Кили, последний, который нужно было перевалить, чтобы добраться до места ночёвки.
- Ммм?
- А что, все полурослики такие маленькие? Я думал, это просто выдумки старых кумушек – знаешь, как про нас болтают, что у нас нет женщин.
Торин неохотно перевёл взгляд вперёд, на низенькую фигурку рядом с Гэндальфом. Тёмная кудрявая макушка едва доставала волшебнику до локтя.
- Я знал не многих полуросликов, - ответил он коротко.
По правде сказать, придя в себя достаточно, чтобы как следует рассмотреть своего спасителя, Торин был поражён тем, каким худощавым и хрупким тот оказался. Бильбо, хотя и не выше его ростом, был куда крепче и здоровее. К счастью, в прошлом Торин на собственном опыте убедился, насколько обманчива бывает внешность – и в особенности хоббичья внешность. Иначе бы он лишь высмеял того, кто вздумал бы его уверять, что вот такое создание – юное, бледное, со слишком тонкими, похожими на эльфийские, чертами и огромными печальными глазищами – сумело победить величайшее зло, когда-либо угрожавшее Арде. Но знакомство с Бильбо многому научило его, и не в последнюю очередь тому, что не нужно мерить силу духа и храбрость по росту и силе руки.
- По-моему, он неплохой парень, - задумчиво проговорил Фрерин. Он улыбнулся, высвобождая руку из сжимающих её пальцев Торина. – Как думаешь, он встречал эльфийскую колдунью Лотлориена? Про неё столько всего написано в книжках, которые Ори вечно таскает с собой. Он сказал однажды, что она так же стара как сама смерть. Представляешь, каково это – увидеть её своими глазами!
- Откуда мне знать? – проворчал Торин. – Пойди и сам у него спроси, если у тебя язык чешется поговорить об эльфах.
- А вот и спрошу! – ухмыльнулся Фрерин, и, не теряя времени даром, со всех ног припустил в начало отряда. Неудивительно, что бедный ничего не подозревающий полурослик вздрогнул от испуга, когда его запыхавшийся от бега братец вдруг возник рядом с ним.
Торин покачал головой и решительно отвернулся.
Поляна, укрытая и защищённая скальным выступом, оказалась сухой и даже уютной. Охапка засохших веток, брошенное Гэндальфом заклинание – и вскоре в её центре весело потрескивал костерок. Гномы расселись вокруг, развязав заплечные мешки и сосредоточенно роясь среди запасов провизии – нужно же, в конце концов, приготовить что-нибудь повкуснее надоевшего хлеба с сыром, чтобы отпраздновать их неожиданное спасение!
Торин несколько раз обошёл вокруг лагеря, убеждаясь, что всё спокойно, и с облегчением замечая, что в безопасном укрытии и в ожидании вкусной еды к гномам, хотя бы отчасти, вернулась прежняя весёлость. Непринуждённо болтая и перебрасываясь шуточками, они поудобнее устраивались вокруг огня, распаковывали поклажу, проверяли оружие и расстилали одеяла для ночлега. Торин слышал, как Фили пристаёт к Бофуру с уговорами что-нибудь сыграть или спеть, как только они закончат ужин.
Единственным тёмным пятнышком, омрачавшим Торину безмятежное расположение духа, были их новые попутчики. Он помимо воли снова покосился на них. Эльфийка и Гэндальф сидели рядом, о чём-то вполголоса беседуя. Полурослик явно не знал, куда себя деть, и неуверенно мялся поблизости, прохаживаясь туда и сюда и не решаясь подойти к гномам, тесным кругом собравшимся у костра.
Балин, должно быть, заметил нерешительность полурослика одновременно с Торином – потому что тотчас же жестом подозвал его, подвинувшись и освободив место рядом с собой. Гномы приветливо заулыбались и, как только он уселся, наперебой засыпали его вопросами – о нём самом, о новостях из Средиземья, чуть не обо всём на свете.
Фродо отвечал, сначала тихо и запинаясь, потом всё увереннее – а Торин поймал себя на том, что пристально вглядывается в каждый жест, поворот головы, вслушивается в интонации, в построение фраз, пытаясь отыскать сходство с Бильбо. В выражении, в манере говорить юного Бэггинса было куда больше мягкости, серьёзности и какой-то почти нерешительности – а, может быть, скрытой печали? – чем у его дяди, да и внешне он был не слишком-то на него похож. И всё-таки Торин почувствовал, как сердце стискивает боль узнавания. Это было больше, чем он мог сейчас вынести. Он резко поднялся, и, оставив позади рыжий круг света и громкий весёлый разговор, ушёл в темноту.
Ночь была спокойной и ясной, крохотные огоньки звёзд давали достаточно света, чтобы можно было обходиться без фонаря. Выйдя на равнину из-за ограждающего их лагерь укрытия скал, Торин отыскал большой плоский валун, уселся на него и достал из ножен меч. Лезвие было чистым – ни засохших пятен крови, ни малейшего знака того, что несколько часов назад Торин вонзил его в сердце дракона. Но в таком деле никакая предосторожность не бывает лишней. Ничто, соприкоснувшееся с этим злобным чудовищем, не должно сохранить на себе след его мерзости! Он тщательнейшим образом отчистил, протёр и смазал клинок – до тех пор, пока тот не заблестел в далёком свете звёзд, как полированное серебро. Если бы так же легко можно было истереть, вымарать из памяти источающий ядовитую ложь вкрадчивый голос! Мрачно усмехнувшись, Торин неожиданно подумал, что его меч наконец-то заслужил себе достойное имя. Драконья Погибель, справедливое напоминание – и о подвиге, совершённом славным клинком, и о вмешательстве гибельной силы дракона в судьбу его хозяина.
Трава зашуршала под чьими-то лёгкими шагами. Кулак Торина нерассуждающим движением сомкнулся на рукояти меча – но тут, раздвинув ветки кустов, к нему вышел Гэндальф, и Торин наклонил голову в молчаливом приветствии. Волшебник немного постоял, запрокинув лицо к небу и внимательно изучая рисунок звёзд. Кажется, увиденное его удовлетворило. Он взгромоздился рядом, рассеянно похлопывая себя по бокам в поисках трубки, и наконец выудил её из какого-то скрытого в складках кармана. Гэндальф на вечернем привале, задумчиво сидящий с трубкой в руках – это зрелище пробуждало столько воспоминаний.

[Hobbit!Anon]

11.2

- И в самом деле – сколько лет, сколько зим, - без предисловий начал Гэндальф, разжигая трубку одним ловким движением пальцев.
Торин долго молчал, глядя на него.
- Благодарю тебя за то, что спас моих родичей, - сказал он наконец, и снова обратил всё внимание на меч, лежащий на коленях.
- Так холодно и официально, Торин? Понимаю, наша последняя встреча состоялась при весьма досадных обстоятельствах, но я действительно рад тебя видеть.
- Я не держу зла против тебя, если ты это имеешь в виду.
Гэндальф помолчал, несколько раз с наслаждением затянулся. Прозрачная кисея серо-голубого дыма заколебалась от ветра и медленно поплыла в сторону.
- Подозреваю, что тебя гложет сознание собственной неудачи. Ты думаешь, что твой поход, дело твоей жизни, завершился провалом.
- А это не так?
- Конечно, не так. Разве кто-то согласится, что то, что тебе удалось совершить, не стоило…
- Нет, - прервал Торин. В нём загорелся гнев, ища выхода, как рвущиеся на волю языки пламени. – Ничто не стоит того, чтобы заплатить такую цену. Мой род, моя честь, мои…- он резко замолчал и зажмурился. Несомненно, проклятый волшебник смотрит на него с жалостью. Он не желал этого видеть, не желал терпеть унижение.
- Если бы ты не пошёл в тот поход, Эребор никогда не был бы отвоёван. Три королевства не объединились бы, и Восток пал под натиском сил Мордора. Хуже того – Кольцо не попало бы к Бильбо, и, скорее всего, Саурон нашёл бы его гораздо раньше, ещё до того, как мы поняли, что он вернул себе прежнюю мощь. Средиземье бы погибло.
- Ты не можешь этого знать.
- Не могу, - спокойно согласился Гэндальф. – Никто не может знать того, чему не суждено было произойти. Но моё предположение не становится от этого менее вероятным.
Торин опустил глаза, разглядывая меч, проводя пальцами по угловатым чёрточкам защитных рун, бегущих вдоль клинка.
- Ты знал? – глухо прошептал он. – Когда ты передал мне ключ, который мой отец оставил тебе на хранение, ты знало том, что меня ждёт неудача?
Гэндальф молчал очень долго. Причудливые завитки дыма медленно поднимались к небу.
- Не называй то, что случилось, твоей неудачей. Это не так, - размеренно, веско проговорил Гэндальф. – Знал ли я о том, что род Дурина прервётся? Нет, не знал. О том, что Одинокая Гора будет возвращена гномам, а Смауг убит? Тоже нет. Но я надеялся. Верил в тебя, в то, что ты сможешь одержать победу, и тогда твоему королевству – и всему Северу Средиземья – вернутся благополучие и покой.
- Ты верил напрасно, - с горечью возразил Торин.
- Нет. Моя ошибка была в том, что я слишком легко отнёсся к наследной беде вашего рода, решив, что тебя эта слабость не коснётся. Я слишком сосредоточился на будущем и упустил из виду настоящее, - Гэндальф задумчиво покачал трубку в пальцах. Огонёк бросал бледные отсветы на складки его плаща. – Большие знания, к сожалению, не всегда приносят их обладателю великую мудрость. Печальная судьба моего брата Сарумана тому подтверждением.
Он посмотрел на Торина из-под горестно насупленных бровей:
- Меня не было рядом, когда тебе больше всего необходима была моя помощь. Я всей душой об этом сожалею. Прости меня.
Сказал бы кто Торину ещё накануне, что ему приведётся услышать из уст Гэндальфа извинения. И что прикажешь на такое отвечать?
- Что было, то прошло, забудем, - проворчал он, не придумав ничего лучше. Печальный взгляд Гэндальфа смягчился улыбкой.
Из-за кустов раздался приглушённый расстоянием голос и мелодия скрипки. Судя по всему, Фили всё-таки уговорил Бофура спеть. Торин узнал старинную кузнечную песню – её размеренный ритм был приспособлен для того, чтобы в такт ему ударяли по наковальням молоты в кузнях.
Гэндальф подхватил мотив и несколько куплетов подряд подпевал Бофуру – казалось, полностью углубившись в это занятие – и вдруг, резко умолкнув, повернулся и пронизал Торина острым взглядом.
- Ты так же неуступчив и высокомерен как твой дед. Тебе не досталось ничего от мягкости твоей матери, ни от миролюбивого нрава твоего отца, - он наклонился и с назидательным видом постучал кончиком трубки по лезвию торинова меча. – Но ты стал бы хорошим королём, Торин Дубощит. Твоя сила и целеустремлённость послужили бы на благо Эребору.
Торин почувствовал, как щиплет глаза.
- Этого ты тоже не можешь знать.
- Это одна из немногих вещей, в которых я не сомневаюсь.
Если этот странный разговор был чем-то вроде примирения между ними – что ж, примирение состоялось. Они ещё немного посидели молча. Торин принял предложенную ему трубку и затянулся незнакомым, с привкусом каких-то особенных трав табаком. С поляны донёсся громкий взрыв смеха – один новый звонкий голос легко взмыл над остальными – и Гэндальф широко улыбнулся.
- Я рад, что твой отряд так сердечно принял Фродо. Он взял на себя очень трудную задачу, дружеская поддержка облегчит её, - выдохнув напоследок большое пушистое колечко дыма, Гэндальф аккуратно загасил трубку. – Ему страшно. А мне страшно за него.
Торин не смог скрыть охватившей его тревоги:
- Ему грозит опасность?
- Нет, - волшебник чуть улыбнулся. – Но он всего лишь маленький хоббит.
- Любой из нас будет защищать его до последней капли своей силы.
Торин произнёс эти слова словно клятву. Они и были самой вернейшей из клятв – ведь этот парнишка для Бильбо как сын. Торин скорее навеки лишился бы своего места в Чертогах Праотцев, чем позволил бы кому бы то ни было причинить ему хоть малейший вред.
- Я знаю.
Торин помнил, что Гэндальф всегда ценил прямоту – даже больше вежливости, – и поэтому не стал ходить вокруг да около и спросил о том, что не давало ему покоя с момента их встречи:
- Как получилось, что он оказался в Валиноре? Дис рассказывала, что он выжил в Великой Войне.
- Да, это так, - сказал Гэндальф. – Он избежал смерти. Но раны души глубже телесных ран, и иногда время не в силах их исцелить.
- Он по своей воле покинул Средиземье?
- Он не смог бы остаться. Нести так долго бремя столь страшного зла, позволить ему завладеть собой… Нет, он сделал единственный возможный выбор. Владыки Эльдар оказали ему милость, позволив найти пристанище в Валиноре до конца его жизни. Фродо молод, он проживёт ещё много лет.
- И он не сможет вернуться?
- Пересечь Море и ступить на берег Благословенного Края – так же окончательно и необратимо, как смерть. Пути назад нет.
- Тогда мне очень жаль его, - прошептал Торин.
- Мне тоже, поверь. Совсем не такой мне хотелось бы видеть его жизнь. Но я уважаю его выбор. В этом решении – удивительная для его молодых лет мудрость, - Гэндальф невесело усмехнулся. – Да и для моих лет тоже, если уж на то пошло.
Гномы допели последний куплет кузнечной песни, и после недолгой паузы в ночном воздухе взлетел ясный голос Дис. Эту песню Торин тоже узнал сразу же, ещё до того как завершилась первая строка. Колыбельная, которую Фреис сочинила сама после рождения Торина и часто пела ему и брату с сестрой – пока они были совсем малышами и засыпали в родительской спальне. Простая нежная мелодия погрузила Торина в тёплое облако воспоминаний: ласковые руки, родной запах, щекотное прикосновение отцовской бороды к лицу, когда он целовал его в лоб, сонное тепло трёх маленьких тел, прижавшихся друг к другу в уютном гнёздышке кровати. Торин почувствовал, что внутри как будто развязывается туго затянутый узел, и жестокие слова дракона уходят, изглаживаются из памяти и сердца.
Когда песня закончилась, Гэндальф сказал, одобрительно покивав головой:
- Очень красиво. Голос Дис напоминает мне о вашей двоюродной бабушке Моир. Поэты называли её «серебряным колокольчиком Эребора». Она пела хвалебный гимн Трору на его коронации, и, если память меня не подводит – по окончании церемонии получила ни больше, ни меньше, чем двадцать два предложения руки и сердца от восхищённых поклонников.
Торин фыркнул от смеха, прикрыв рот ладонью.
- Хотя я давно понял, что способность и любовь к музыке в крови у всех гномов. А ваш род Ауле наградил щедрее остальных.
- Большинство из нас. Adad всегда пел так, словно ему пещерный медведь на ухо наступил.
Торин не меньше Гэндальфа удивился вырвавшейся у него шутке, а ещё больше тому, как легко вдруг сделалось на душе. Волшебник же, запрокинув голову, громко расхохотался.
- В следующий раз непременно попроси Фродо спеть. У него отличный слух и голос. Как у многих хоббитов, - он постучал трубкой по камню, выбивая её, и протёр пустую чашечку рукавом – ничуть не заботясь, что пепел оставляет пятна на белоснежной ткани.
- Ты не спросил меня о Бильбо, Торин.
- Становится холодно, - сказал Торин и поднялся, убирая меч в ножны. – Лучше вернуться к костру.
- Да, это было бы благоразумным решением, - согласился Гэндальф – однако же, продолжая сидеть не шелохнувшись. Торин повернулся, чтобы уйти и, уже раздвигая ветки кустов, услышал, как волшебник тихо пробормотал:
- Но разве ты когда-нибудь поступал так, как подсказывает благоразумие?

[Шут обыкновенный]

Безумно трогательная глава и очень сильный разговор с Гэндальфом.
Спасибо за продолжение.
Эта история из тех, которые читаешь и думаешь - да, это было бы хорошее продолжение книги

[*Bacca*]

это было бы хорошее продолжение книги

+1

[Кимури]

Hobbit!Anon,

Исполнение 10

Большое спасибо! Трогательно...

[Hobbit!Anon]

Шут обыкновенный, Vassa07,

Эта история из тех, которые читаешь и думаешь - да, это было бы хорошее продолжение книги
это даже не АУшка, это почти канон))))

[Джилл Мориган]

Как же хорошо и много!
А дракошка, по ходу, у всех личные кошмары вытягивает, чтоб знать, чем достать...

[Hobbit!Anon]

Джилл Мориган,
А дракошка, по ходу, у всех личные кошмары вытягивает, чтоб знать, чем достать
дракошку, к счастью, они одолели))
Спасибо, что читаете!

****
Исполнение 9.

2452 слова.

12.1

***
Ночью Торин почти не спал и окончательно проснулся ещё до рассвета. Поворочавшись немного, он собрался вставать – уж лучше найти себе какое-нибудь дело, чем валяться без толку. К усталости после бессонной ночи ему было не привыкать.
Из всего их отряда в эту несусветную рань на ногах была одна Дис. Она хлопотала у подвешенного над костром закипавшего котелка, собираясь готовить завтрак. Неужели сестра вовсе не ложилась? – удивился про себя Торин.
Быстро скользнув руками в рукава куртки и застегнув пояс, он подошёл, чтобы помочь ей. Дис молча протянула нож и кусок вяленой дичи, и Торин опустился на колени рядом с ней, строгая мясо тонкими ломтиками, пока она сама засыпала в кипяток крупу. Ни один из них не мог бы похвастаться репутацией первоклассного повара, поэтому Дис помешивала в котелке даже чаще необходимого, опасаясь не уследить и упустить убежавшую кашу на угли. И всё же время от времени она отвлекалась, чтобы посмотреть на спящий отряд – мерно приподнимающиеся от дыхания укрытые одеялами холмики – а точнее, на рассыпавшиеся по одному из этих холмиков блестящие ярко-рыжие волосы.
Заметив, что Торин перехватил её взгляд, Дис вздохнула.
- Кили отдал ей мой рунный камень, - вполголоса, словно бы с осторожностью призналась она.
Торин и сам хотел бы удивиться – да только он слишком хорошо знал Кили. Чего ещё ожидать, с его-то обыкновением очертя голову нестись навстречу всему, что поманит остротой опасности или новизны. Что ж, значит – как в детских шалостях или в бою, так и в любви.
- Это Фили тебе рассказал?
- Нет, он сам. Дня не проходило без того, чтобы он не вспомнил о ней. Но я думала, что это просто ещё одна причуда и скоро пройдёт – знаешь, что-то вроде того, как он принимается выводить из себя дедушку небылицами про эльфов.
- И ты так спокойна, - Торин с подозрением покосился на сестру.
- Думаешь, мне это по душе? - сухо возразила Дис. – Уже не говоря о том, что Вили удар хватит, когда он узнает. Но какой смысл поднимать шум сейчас? У нас у всех впереди куда более важное дело.
- Я мог бы поговорить с ним, если хочешь.
К его изумлению, Дис покачала головой.
- Ни в коем случае! Ни слова, ты его знаешь. Ему только что-нибудь запрети – по кирпичику до фундамента всю махалову Крепость разберёт, а своего добьётся, - с треском сломав, она подбросила толстую ветку в костёр и свирепым взглядом уставилась в лениво булькающую кашу. – Если верить тому, что мальчишки о ней рассказывают, Кили обязан ей жизнью. Как бы я не относилась к ней и к её внезапному пристрастию к моему сыну, я в долгу перед ней. Мы все у неё в долгу.
- Я думаю, всё, что он намечтал себе о ней – лишь его фантазии. Он почти не знал её. Они скоро поймут, что не подходят друг другу, и всё это кончится ничем.
- А может быть, он взял бы её в жёны, если бы остался жив? – резко прервала Дис. – Откуда нам теперь знать?
Повисло напряжённое молчание. Дис яростно помешивала половником в котелке.
- Когда наш поход будет завершён, им придётся расстаться, - сухо сказал Торин.
- Тем больше причин не вмешиваться. Если времени так мало, а единственное, что ждёт впереди – это боль расставания. Как я могу желать сердечной боли собственному сыну? Или ей, пусть даже она просто незнакомая эльфийка, – Дис потёрла пальцами виски и устало добавила:
- Неужели даже здесь нам не будет покоя?
Почему он раньше не замечал, как много седины у сестры в волосах? Ему нечем было её утешить.
Скоро совсем рассвело. Первые косые лучи солнца прогнали утренний туман. Один за другим гномы зашевелились, просыпаясь, и через несколько минут лохматый и позёвывающий отряд в ожидании завтрака полукругом собрался у костра. Паре самых нетерпеливых, попытавшихся сунуться к котелку, достался от рассерженной Дис предупреждающий шлепок половником. Наконец все были чинно выстроены в очередь, миски розданы, а Торину определена обязанность наполнять их водянистой кашей.
Получив свою порцию, полурослик вежливо поблагодарил. Он помедлил рядом, переминаясь с ноги на ногу – так, словно хотел о чём-то сказать, но не мог придумать, как начать. Торин торопливо опрокинул половник в очередную миску, протянул её брату, поднялся и быстро пошёл прочь от костра. Фродо завертел головой, явно сбитый с толку, постоял ещё немного и, отойдя в сторону, уселся между Бофуром и Балином, принявшись за еду.
К сожалению, бегство Торина не осталось незамеченным.
- Ты чего это? – шёпотом окликнул Фрерин. Он догнал Торина, держа свою миску на вытянутых руках, чтобы не расплескать. – Решил, что он тебя боится? Он маленький и тощий, в чём только душа держится, но его так легко не испугаешь. Бофур вчера вечером сыграл с ним одну из своих штучек. Подошёл ни с того ни с сего, да и вскинул его себе на плечи, знаешь, как детей носят – так он даже не пикнул.
Это я его боюсь.
- Нет, не решил, - не желая продолжать разговор, отрезал Торин. – Давай ешь быстрее, мы выступаем сразу же, как все будут готовы.
Завтрак не занял много времени. Через полчаса лагерь был свёрнут, костёр потушен, и гномы деловито вскидывали на спины мешки с поклажей, по первому знаку готовые тронуться в путь. Гэндальф обвёл их одобрительным взглядом.
- Ну что ж, сдаётся мне, с такими попутчиками дорога будет веселее! Идёмте! До Горы Таникветиль уже не так далеко. Если память мне не изменяет, мы должны свернуть на север, и тогда выйдем на дорогу, примыкающую к реке, а река доведёт нас прямиком до горы.
Это «если память мне не изменяет» показалось Торину подозрительным.
- То есть ты не уверен?
- Много времени прошло с тех пор, как я последний раз путешествовал по этим краям. Не думаешь же ты, что спустя пять тысяч лет я помню каждый холмик и тропинку в Амане? Доверься мне. В конце концов, я благополучно провёл вас через пол-Средиземья.
- Ага, - усмехнулся Бофур. – Это если не считать троллей.
- И гоблинов, - добавил Оин. – И каменных великанов, балрог их за ногу.
- Ты забыл Лихолесье! Сплю и вижу, как бы снова проснуться у остроухих за решёткой.
- А ещё…
- Значит, решено, - Балин возвысил голос, перекрикивая многоголосый гомон. – Ведите нас, мастер Гэндальф, мы полагаемся на вас.
- Спасибо, Балин, - храня невозмутимое достоинство, отозвался Гэндальф.

[Hobbit!Anon]

12.2

Они шли быстро, торопясь поскорее покинуть неприветливую и небезопасную местность, но подгонявший их накануне тягостный страх рассеялся. Гномы вовсю веселились, болтая и развлекая себя и товарищей всё более и более неправдоподобными историями, бо́льшую часть которых выдумывали прямо на ходу.
Кажется, Фили и Кили пришли к выводу, что Фродо более всех остальных нуждался в развлечении. Они упорно держались поблизости, вовлекали его в разговор при малейшей возможности, поддразнивали, наперебой сыпали остротами, сияя от удовольствия, когда серьёзное лицо полурослика светлело от улыбки. В груди у Торина снова болезненно сжалось. Всё это так напоминало старания его неугомонных племянников подружиться с Бильбо.
Но младшего Бэггинса – в отличие от его дяди – судя по всему, ничуть не раздражали и не выбивали из колеи неуёмная словоохотливость и подначки принцев. Он вёл себя так, как будто это для него в порядке вещей, с готовностью смеялся шуткам, и даже сам рассказал что-то забавное о проделках своих кузенов. Что ж, если он привык к обществу двух таких же юных шалопаев – это многое объясняет, подумал Торин. Однако на любые попытки расспросить его о путешествии с Кольцом и о войне полурослик качал головой и неловко извинялся – и вид у него при этом делался такой несчастный, что даже Ори, с его профессиональным любопытством историка, не решился настаивать.
Одним словом, пока было грех жаловаться. Их совместное путешествие началось вполне приятно. Вскоре сухая, каменистая равнина осталась позади, сменившись поросшими травой округлыми холмами. Дорога превратилась в долгую череду плавных подъёмов и спусков, с каждым из которых Гэндальф хмурился всё более озадаченно. Наконец, приняв решение – о котором, разумеется, не соизволил сообщить остальным – он свернул куда-то в сторону, отделавшись туманным обещанием «всё разузнать» и скоро вернуться.
Такое развитие событий не предвещало ничего хорошего.
Они продолжали идти, держа направление на север и надеясь, что волшебник сможет найти их и догнать – и вскоре действительно вышли к реке, текущей по дну глубокой долины между холмами. За невысоким пригорком река замедляла течение и разливалась, образуя пруд – широкий, с ровными покатыми берегами и гладкой как зеркало ярко-аквамариновой водой. От его красоты веяло чем-то неестественным – достаточно было посмотреть на то, как внезапно, словно кто-то кистью черту провёл, менялся оттенок воды в месте разлива – и Торин предостерёг остальных, чтобы они были осторожны и на всякий случай держались подальше.
Кили – кто бы сомневался – как всегда решил, что предостережение к нему не относится. Подойдя к самому краю и наклонившись, он с любопытством уставился на воду.
- Кили! – встревоженные возгласы Дис и Тауриэль слились в один, и обе женщины, вздрогнув, с неловкостью поглядели одна на другую.
- Я хочу посмотреть, - заявил Кили, демонстративно складывая руки за спиной. – Просто посмотреть, и всё.
Торин вздохнул и начал решительно спускаться к пруду, намереваясь, если потребуется, силой увести племянника. Но не успел он взять Кили за локоть, как его внимание привлекла какая-то неясная тень под водой.
Из-под самой поверхности на него глядело неподвижное, бледное как воск лицо ребёнка. Эльфийского ребёнка. Его глаза были закрыты, длинные тёмные волосы медленно шевелились от невидимых струй течения. Кили отшатнулся, хрипло вскрикнув от ужаса. Торин кинулся вперёд, протягивая руки, готовый выхватить утопленника из воды. Вдруг его ещё не поздно спасти?
- Торин Дубощит! – громовой голос Гэндальфа раскатился по долине. – Ни в коем случае не касайся воды!
- Но там ребёнок! – закричал Кили. В мгновение ока Гэндальф очутился рядом, и, схватив обоих, с удивительной безжалостной силой потянул прочь.
- Он мёртв, - не ослабляя хватки, сказал он. – И, скорее всего, мёртв уже очень, очень много лет.
Торин снова посмотрел на воду и с зарождающимся отвращением заметил в ней ещё тела – много маленьких тел, застывших без движения под стеклянно-гладкой поверхностью. К горлу подступила тошнота.
Рука Дис до боли сильно стиснула его плечо. Её плотно сжатые губы дрожали от гнева. Кто-то из гномов сдавленно ахнул, а Бифур не сдержал низкого, страшного рычания.
- Это кладбище, - объяснил Гэндальф и вытянул руку с посохом, отгораживая гномов от воды. – Вана Вечно-Юная хранит его. А теперь возьмите себя в руки и отойдите прочь.
В лице Оина не было ни кровинки:
- Во имя Чёрного пламени! Кто… кто сотворил это… чьё омерзительное, извра…
- Замолчи! – властно оборвал Гэндальф. – Дети каждого народа – под защитой и покровительством Ваны. Этот пруд – святое место, что бы ты о нём не думал.
После нескольких мгновений напряжённой тишины волшебник опустил посох, видимо, уверившись, что ни один безрассудный гном не попытается прыгнуть в воду.
- Смерть эльфийского ребёнка, от болезни или от несчастной случайности – огромное несчастье. Такое происходит очень редко. Для этих детей нет пристанища в Валиноре, потому что их души покинули их тела. Нет им дороги и в Чертоги Мандоса – они не погибли в бою и ещё не совершили ничего, за что должны были бы предстать перед судом Владыки Судеб. Из самых чистых струй реки Ниенны Вана сотворила этот пруд, и в его святых водах они покоятся в мире, под её благословением, дожидаясь конца времён и Возрождения Арды.
Объяснение Гэндальфа казалось правдоподобным, но всё равно руки у Торина сами собой сжимались в кулаки от ярости. Он не сразу смог вытолкнуть слова из сведённого судорогой горла:
- Оставить их здесь…бросить непогребёнными… на виду у всех, где кто угодно может…
- Эльфы хоронят своих мёртвых не так как вы, - смягчаясь, сказал Гэндальф. – Я понимаю, это удручающее зрелище, но даю тебе слово – ни малейшего бесчестья их не коснулось. Такой ответ тебя устроит? Или ты хочешь ещё о чём-то спросить?
- Я хочу, - вмешался Бофур. Он с тревогой оглядывался по сторонам. – Где малыш Фродо?

***
Долго искать не пришлось. Фродо обнаружился неподалёку, за гребнем последнего взгорка, отделяющего долину реки и пруд от холмистой равнины. С беспокойным видом он прохаживался взад и вперёд по дороге, опустив голову и сцепив у груди переплетённые пальцы.
- Мастер Бэггинс, - позвал Торин – достаточно громко, чтобы полурослик его услышал, но мягко, стараясь не испугать. – Всё в порядке?
- Простите, - запинаясь, выговорил Фродо. – Так неудобно вышло. Я сбежал и перепугал всех. Но я не мог на это смотреть! Ни секундой дольше.
Он вздрогнул всем своим худеньким телом и, с трудом проглотив комок в горле, быстро добавил:
- Я однажды видел болота. Там в давние времена была битва, и тела с тех пор… так и остались под водой.
Торин молча кивнул. Ему ли было не знать, каково это – видеть мёртвое поле после битвы, когда гаснет кровавое пламя боевой ярости, и остаётся только серая горечь пепла.
- Это… это ужасно. Бессмысленно. Вот так бросить их здесь. Никто не предал их земле, никто не спел для них. Неужели никто их не любил? Не искал, чтобы забрать домой? – Фродо слегка покачивался из стороны в сторону, его невидящий взгляд был устремлён куда-то сквозь Торина. – Если бы мы с Сэмом погибли где-нибудь там… и никто бы нас не нашёл, не вернул домой наши тела. А потом кто-нибудь вот так же набрёл на наши кости – подумал бы он то же самое о нас?
- Тебя одолевают мрачные мысли, - сказал Торин, подумав. – Но мне недостанет мудрости, чтобы тебя утешить. Мы, гномы, покоим наших мёртвых в гробницах из камня. Так заведено от века. Только самый бесчестный из гномов отказал бы мертвецу в погребении, будь он даже его злейшим врагом.
Опустилось неловкое молчание. Фродо ничего не ответил, и Торин искал, что бы ещё ему сказать.
- Тебе не нужно стыдиться. И самых закалённых в битвах воинов порой настигают воспоминания.
Фродо прищурился:
- Сомневаюсь, что воины спасаются от них бегством.
- Ты удивишься, но я пришёл к выводу, что отступление иногда – разумная тактика, пусть и не всегда нам это нравится. Уверен, твоему дяде было что рассказать тебе на эту тему.
- Нет, дядя почти не говорил о вас.
Махал, как это больно. За долгие годы Торин привык, приучил себя к этой мысли. Но оказалось, что привыкнуть это одно, а услышать – вот так, в лицо, со всей беспечностью неведения… Как раскалённым жгутом в рану. Бильбо. Слова доброты, слова прощения, рука, в последние мгновения сжимающая его окровавленную ладонь – всего лишь обман, вежливый обман, чтобы облегчить душу умирающему королю.
Тонкие пальцы сомкнулись на его запястье. Торин поднял голову.
- Нет, вы… о, нет-нет, всё не так. Я всегда думал – дядя не рассказывал о вас потому, что боль от потери была слишком сильна, - кажется, Фродо сам испугался собственной дерзости. Он выпустил руку Торина и поспешно шагнул назад.
- И, пожалуйста, не называйте меня «мастер Бэггинс», хорошо? - добавил он, смущённо переступив с ноги на ногу. – Я попросил всех остальных звать меня Фродо. Дядя всегда говорил, формальностям не место между друзьями.
Торин попробовал улыбнуться. Почти получилось.
- Нет, не место. А теперь вернёмся к остальным, если ты готов. Если нет – я успокою остальных, что ты в порядке, а ты можешь оставаться здесь сколько захочешь. Мы подождём.
Но Фродо упрямо вздёрнул подбородок.
- Не надо, всё хорошо. Только минуточку, - он поправил сбившуюся куртку и дорожный плащ, и забавным, каким-то немножко птичьим жестом наклонил голову. – Я готов. Спасибо!
Торин кивнул в ответ, и вместе они направились к дожидавшемуся их Отряду.

*********************
И всех с наступающим!

гифки с тумблера для новогоднего настроения))

[*Bacca*]

спасибо за новые кусочки
А гифки совершенно прекрасны!
С наступающими Вас! пусть Новый год будет для Вас замечательным!

[Шут обыкновенный]

С Наступающим Вас, Автор!
Спасибо за такой чудесный подарок!

[Джилл Мориган]

С Наступающим и огромное спасибо!

[Hobbit!Anon]

Исполнение 9

2899 слов.

13.1

ФРОДО

Оказывается, Фродо успел почти забыть, насколько поход с большим отрядом лучше путешествия в одиночку или с одним-двумя попутчиками. Теперь он благодарил судьбу за этот неожиданный дар. Гномы все как один были опытными путешественниками, и их спокойная ободряющая уверенность передавалась ему. Конечно, никто не заменил бы ему Сэма, и Мерри с Пиппином, ни Арагорна и Леголаса. Но с гномами было весело и интересно, так что печаль и тревоги забывались как бы сами собой, и к концу первой недели их совместного пути Фродо понял, что привык и привязался к ним.
Когда, стесняясь своей выходки у пруда, Фродо вернулся к остальным, Оин незамедлительно и непререкаемо потянул его в сторону – пропуская мимо ушей сбивчивые уверения, что он в полном порядке. Удостоверившись в том, что за короткое время, которое он провёл без его бдительного присмотра, Фродо – не иначе, особым промыслом Махала – не заработал себе ни увечья, ни даже царапинки, пожилой гном отпустил его, поворчав напоследок о том, что излишняя худоба вредит здоровью и надо бы ему побольше есть, и наградив шлепком между лопаток.
Белобородый Балин остался в точности таким же, как в его давнишних и смутных, но полных теплоты воспоминаниях. Фродо помнил, как маленьким хоббитёнком упрашивал маму отвести его в Бэг-Энд посмотреть на странного гостя дядюшки Бильбо – тот был ничуть не похож на добропорядочного хоббита, но в кошельке у него, среди блестящих камешков и монеток с диковинными угловатыми буквами, всегда находилась конфетка для любопытного малыша. Балин был неизменно благодушен, с хитроватой улыбкой и доброй искоркой в глазах, и кроме того, самым учёным из гномов. Днём он почти всегда шёл рядом с Гэндальфом, Торином или Дис, занятый беседой с ними – и Фродо с нетерпением ждал вечерних привалов, когда можно будет расспросить его о чём-нибудь и услышать ведущий неспешное повествование мягкий голос.
Бофур – не иначе, как по старой дружбе с Бильбо – решил взять Фродо под свою особую опеку. Он всегда держался поблизости, приобнимал за плечи, когда они шли рядом, и следил за тем, чтобы на ночёвках ему доставалось самое лучшее место. Но Фродо эта хлопотливая забота нисколько не раздражала – наверно, потому, что шла от чистого сердца и доставляла самому Бофуру несомненное удовольствие. Лохматый неразговорчивый Бифур не отставал от своего кузена. За всё время он не сказал Фродо ни слова, зато за едой на каждом привале откладывал часть своей порции и делился ей с Фродо. Хоббиту было неловко – ведь получалось, что так он невольно объедает остальных, но вместе с тем, он был благодарен странноватому молчаливому гному. Скудная пища и чувство голода приносили с собой слишком много неприятных воспоминаний.
Торин был большой неразгаданной загадкой. При взгляде на него слово «царственный» само собой являлось на ум. Король без изъяна, от кончиков ногтей до последнего волоска в меховом воротнике. И в то же время во всём его облике, в выражении и осанке сквозила печаль, привычная и родная, словно вторая кожа. Быть может, это общая судьба тех, на чью долю горестей и потерь выпало больше, чем прожитых лет? Торин редко улыбался, смеялся ещё реже, зато хмуриться умел как грозовая туча. К Фродо, впрочем, он всегда обращался мягко, словно опасаясь испугать его. Невозможно было не заметить, с какой глубокой любовью и уважением смотрят на него все гномы – хотя порой Фродо задавался вопросом, замечает ли это сам Торин? Он же, в свою очередь, относился к своим родичам с грубоватой заботливостью, за которой пряталась искренняя привязанность – и это растопило в душе Фродо последний лёд сомнений.
Брат и сестра Торина тоже были добры к Фродо. Фрерин, само воплощённое обаяние, общительность и беспечность, часто старался увлечь его разговором. Дис же взялась приглядывать за ним так же, как за сыновьями, и Фродо часто ловил на себе её бдительный, но полный ласковой снисходительности взгляд. Узнав, что он не взял с собой перчатки – а по утрам часто становилось прохладно – она, не слушая возражений, отдала ему свои.
Естественным образом вышло так, что Фродо тянулся к младшим гномам в Отряде. Дерзкий, шумный, непоседливый Кили, до краёв наполненный неуёмным весёлым озорством, удивлял неожиданными мгновениями какой-то чуткой задумчивости. Его брат вёл себя спокойнее, рассудительнее, с куда большей долей подобающего молодому принцу достоинства – но не заставлял долго себя упрашивать, если речь заходила о том, чтобы поучаствовать в какой-нибудь очередной проделке Кили. Фродо почувствовал, что находится в знакомой стихии. Детство, проведённое в обществе Мерри и Пиппина, не прошло даром.
Но больше всех ему полюбился Ори. Ему нравилось говорить с ним, нравились его скромность и мягкая ненавязчивость, начитанность и ясный ум. Казалось, Ори знал понемногу обо всём. Он рассказал Фродо, что в своё время был писцом и учёным – и добавил с усмешкой, что, вероятно, стал единственным гномом за последние сто лет, по своей воле выучившим синдарин. По вечерам на привалах они часто беседовали и засиживались до поздней ночи, пренебрегая сном. Фродо принесла странное облегчение мысль о том, что рядом с ним есть ещё кто-то, кто знает, что это такое – чувствовать одиночество, даже будучи окружённым друзьями.
- Я скучаю по братьям, - шёпотом признался Ори однажды ночью, когда оба лежали, плотно завернувшись в одеяла, у дышащего теплом догорающего костра. – То есть, я рад, что они живы, и в добром здоровье, и ещё нескоро придут сюда… но мне сложно привыкнуть к тому, что я один. Дори всегда хлопотал надо мной, точно матушка-наседка, даже когда я вырос, и меня порой это жутко злило. А теперь… теперь что бы я не отдал, чтобы ещё раз услышать, как он ворчит и уговаривает меня надеть тёплую безрукавку, или заставляет опрятнее переплести косички.
Ори повернул голову, уткнувшись лицом в согнутую в локте руку. Фродо услышал, как от движения тихо звякнули бусинки у него в волосах.
- У тебя есть братья или сёстры, Фродо?
- Нет, - прошептал Фродо. – Зато кузин и кузенов, двоюродных, троюродных и прочих, у меня столько, что не сосчитаешь. И я понимаю, о чём ты. Сэм был мне дороже, чем кто бы то ни было. Это так странно, вдруг оказаться одному, без него.
- Не думаю, что мы когда-нибудь к этому привыкнем, - сказал Ори. – Но в конце концов настанет день, когда мы увидим их снова. Нужно просто набраться терпения.
Он немного помолчал.
- А у хоббитов тоже есть свои Чертоги? Или это тайна, которую нельзя раскрывать чужакам?
- Нет, что ты, какая тайна. Просто у нас нечасто вспоминают об этом. Зачем думать о смерти, пока мы живы? – так у нас говорят. Но когда умерли мои родители, моя двоюродная бабушка сказала мне, что они ушли в Луга госпожи Йаванны, куда уходят все добрые хоббиты. Йаванна не сотворила хоббитов, но она приняла нас, как родных детей.
Ори заворожённо глядел на него.
- В Луга? Это где-то здесь, в Валиноре? И все хоббиты попадают туда? – он вдруг смутился и, помявшись, добавил:
- Прости, если моё любопытство кажется тебе нескромным. За всё то время, что я провёл изучая древние хроники и записи учёных, мне ни разу не встречалось ничего о вашем народе.
Фродо спрятал улыбку за одеялом.
- Да, наверно, в Валиноре. Где ещё они могут быть? Бабушка Камелия говорила, Луга Йаванны прекраснее всего, что можно вообразить. Там вечное лето, и повсюду зелень и цветы.
При слове «зелень» Ори недовольно наморщил нос. Вышло до того забавно, что Фродо расхохотался – и тут же, спохватившись, поспешно прикрыл рот ладонью, виновато оглядываясь по сторонам. Бифур и Бофур, спавшие рядом, не пошевелились. Фродо перевёл дух с облегчением.
- Я не знаю, почему Йаванна выбрала нас. Есть одна старая легенда, о хоббитянке, вырастившей розовый куст – он цвёл так обильно, и розы были такими красивыми, каких ещё не видели в Арде. Много лет она посвящала ему всю свою заботу, и любила его почти как собственное дитя. А когда она состарилась и поняла, что последний час её близок – то принесла его в дар Йаванне, и просила Зелёную Владычицу сохранить его и позаботиться о нём вместо неё. Рассказывают, что сердце госпожи Йаванны так тронула эта просьба и этот дар, что она забрала старую хоббитянку к себе. И обещала ей: не только её розам, но и ей самой, и её детям, и детям её детей всегда найдётся место в её саду.
Фродо поёжился от ночной прохлады и плотнее завернулся в одеяло.
- А есть другая легенда – она гласит, что первые хоббиты однажды просто… выросли из земли, как трава растёт весной. И потому Йаванна назвала нас своими детьми. Первая мне нравится больше.
- Мне тоже, - согласился Ори. – А гномы верят, что были рождены из камня. Вытесаны молотом Махала и закалены в огне его Великой Кузни.
- А как было на самом деле? Мир полон загадок, и мы – одна из них, - задумчиво сказал Фродо.

[Hobbit!Anon]

13.2

- Да… - Ори потянулся и перекатился на спину, вглядываясь в ночное небо. – Так странно. Не думал, что когда-нибудь снова увижу звёзды.
Наступило уютное, необременительное молчание, нарушаемое лишь потрескиванием костра и тихими голосами их ещё не уснувших товарищей.
- Как и я, - медленно проговорил Фродо. – Сам не знаю, чего я ждал, когда плыл сюда на корабле. Наверно, что здесь всё будет иначе, не так, как дома. Но теперь мне иногда кажется, будто я вовсе не покидал Средиземье. И да, это… странно. То, что я здесь и разговариваю с тобой, в то время как ты… то есть, я хочу сказать…
Он смутился и замолчал. Ори тихо усмехнулся.
- Да брось ты. Мы и сами нечасто вспоминаем о том, что умерли. Быть мёртвым или живым – почти одно и то же, как оказалось.
В самом деле, кто бы мог подумать.
- Правда? – Фродо улыбнулся, почувствовав себя увереннее. Ори заулыбался в ответ.
Сонное спокойствие лагеря вдруг разорвал громкий, раздражённый окрик Фили.
- Во имя наковальни Дурина, свалившейся ему на…! Ты собираешься спать или нет?
- Сам иди спать, - огрызнулся Кили. – А мне надо поговорить с Балином.
Фрерин подбросил охапку веток в огонь и, обернувшись через плечо, подмигнул племяннику.
- Ты думаешь, ещё остались те, кто спит? Ты так шумишь, что каменного великана разбудишь.
- Я шумлю? Кто бы говорил, твоему храпу пьяный тролль позавидует.
- И твоей причёске, - Фрерин не остался в долгу.
Лагерь взорвался бурей одобрительных воплей.
- Если сию же минуту не будет тишины, - низкий угрожающий рык Торина раскатился по поляне, без труда перекрывая шум. –Завидовать будет некому. Заткнитесь все!
Улюлюканье и крики тут же прекратились. Фродо встретил искрящийся весельем взгляд Ори и фыркнул от смеха, уткнувшись носом в рукав.
Путешествие с гномами – презабавнейшая на свете вещь, подумал он. В этом дядюшка Бильбо был прав.

***
Снег пошёл – а вернее сказать, разразился – до того неожиданно, что Фродо засомневался, видит ли его наяву, или снова угодил в насланное чьим-то волшебством видение. Он крепко, до рыжих кругов под веками, зажмурился, открыл глаза, проморгался – нет, сугробы по обочинам дороги никуда не исчезли. Вся речная долина впереди была укутана белым зимним покрывалом, а на протянутую ладонь ложились, медленно тая, крупные пушистые хлопья. Скованная льдом река превратилась в отливающую иссиня-стальным блеском ленту, застывшую под нахмуренным небом. Холодное солнце оплавляло негреющим огнём края лохматых туч.
Шедший рядом с Фродо Бофур изумлённо присвистнул, а Торин, красноречиво нахмурив брови, повернулся к Гэндальфу в ожидании объяснений. Волшебник, по своему обыкновению, отмалчивался.
- Наденьте плащи и перчатки, - распорядился Торин, обращаясь сразу ко всем. – И поторопимся. Неизвестно, что это за колдовство, и опасно ли оно, но нужно миновать этот участок дороги как можно быстрее.
- Это ведь снег, да?
- Ну ты даёшь, Бофур. А что, похоже на что-то другое? Может, Валар намеревались испечь пирог к празднику, да и опрокинули здесь здоровенный жбан со сладкой пудрой? – ухмыльнулся Фили.
- Откуда мне знать. Мы уже видели пруд, который оказался вовсе не прудом. И пещеру, которая была не пещера, а драконье логово. Ха, теперь-то меня так легко не проведёшь.
- Не сомневаюсь в этом, мой дорогой Бофур, - Гэндальф весело блеснул глазами из-под полей шляпы. – Но нет, могу вас уверить, это просто снег.
Суровый взгляд Торина и не думал теплеть.
- Что ж, будем надеяться, что ты прав.
Гномы послушно извлекли из мешков тёплые подбитые мехом плащи, натянули перчатки и надвинули на лбы капюшоны. Оин подошёл к Фродо и повязал ему свой шарф, ворча, что в этих смешных хоббичьих одёжках недолго и простыть до смерти. Отряд двинулся дальше вслед за Гэндальфом, стараясь ступать осторожнее, чтобы не поскользнуться на покрывшем все неровности дороги коварно припорошённом снежной пылью льду.
Постепенно, словно сгустившись из белой кисеи медленно кружащихся снежинок, на противоположном берегу реки показалась крепость. Она одиноко и гордо высилась посреди заснеженной равнины. Отвесные, ровные стены из полированного чёрного камня тускло блестели в скудном свете из-за низких туч. Не было видно ни ворот, ни бойниц, ничто не нарушало их безупречную гладкость.
- Что это такое? – изумлённо спросил Фили.
Гэндальф поднёс ладонь к глазам и сощурился, вглядываясь сквозь вьюгу.
- А! Это, мой юный друг, ничто иное, как Крепость Мандоса.
- Чертоги Ожидания, - одними губами выдохнула Тауриэль – и тут же напряжённо замерла. Фродо был готов поклясться, эльфийка жалела о том, что эти слова вырвались у неё вслух.
Гэндальф смерил её долгим испытующим взглядом.
- Мы не будем приближаться к ней, - сказал он, повернувшись к отряду. – Не будучи призванным, внутрь попасть невозможно, и к тому же, Мандос не жалует случайных гостей.
- Мандос? – спросил Фродо.
- Хранитель душ детей Эру и Судия. Все люди и эльфы, нашедшие смерть в бою, предстают перед ним и держат ответ за свои деяния при жизни – прежде чем отправиться дальше.
- Дальше – куда?
- За пределы Эа, вероятно.
- Вероятно? То есть, ты не знаешь точно? – удивился Оин.
- Ну, поскольку я не человек и не эльф – боюсь, что нет, мастер Оин, - ворчливо отозвался Гэндальф.
- А нам не опасно подходить так близко к ней? – спросила Дис, с подозрением глядя на крепость. Тёмные башни вдруг показались Фродо зловещими, и, вспомнив всё случившееся с ними, он признал, что это не пустое опасение.
Гэндальф покачал головой.
- Не тревожься. Мы в безопасности. И ты тоже, Фродо. Нам не нужно опасаться того, что произошло в Лесах Оромэ. Не в обычае Мандоса проявлять своё недовольство открыто. Владыка Душ никогда не выходит из своих Чертогов. Они – весьма нерадостное место, но ничьей злой воли здесь нет.
И действительно, они миновали крепость без всяких происшествий. Возможно, «зловещая» было и не совсем подходящим словом – но сам воздух вокруг был пропитан каким-то похоронным мраком, словно бы сочащимся из чёрных башен. При взгляде на них пробирала дрожь, и Фродо был рад поскорее оказаться подальше.
А как же храбрый Боромир? – вдруг подумалось ему. И благородный Теоден, пришедшийся так по сердцу юному Мерри? Неужели они тоже где-то там, за уходящими ввысь неприступными глыбами стен?
Покойтесь с миром, славные воины. И да будет Судия милостив к вам.
Чем дальше от владений Мандоса, тем больше снегопад редел и наконец прекратился совсем. К тому времени, как солнце склонилось к закату, сугробы по берегам и в долине сошли на нет, а воздух ощутимо потеплел. Полоса неестественного холода, источаемого Крепостью Мёртвых, осталась позади. Вздохнув с облегчением, отряд принялся освобождаться от зимней одежды.
Во время ужина царила непривычная для гномов тишина. Все находились под впечатлением от мрачной крепости, и настроение не располагало к разговорам. Фродо раскатал спальник, забираясь вприжимку между Ори и Бофуром, и с головой зарылся в одеяло – удостоверившись перед тем, что не лёг ненароком на чьи-нибудь косы или бороду. Ему уже случалось просыпаться утром с великолепным отпечатком гномьей бусины на щеке. Два больших волосатых гнома грели, словно печки, и, убаюканный теплом, Фродо уснул, едва успев закрыть глаза.
Когда он проснулся, стояла глубокая ночь. От костра остались слабо мерцающие в темноте остывающие уголья. Отряд крепко спал. Даже Балин, сидевший в дозоре, тихо похрапывал, уронив подбородок на грудь. Фродо осторожно пошевелился, стараясь не разбудить товарищей, перевернулся на другой бок и уже собрался снова нырнуть в уютный сон – как вдруг его взгляд случайно упал на раскидистое невысокое дерево, под которым – он это точно помнил – прошлым вечером устроилась Тауриэль.
Под деревом было пусто. Ни спальника, ни прислоненного к стволу лука, ни мешка с поклажей.
Ни самой эльфийки.
Фродо приподнялся на локтях, потом сел. Ори что-то промычал во сне, но не проснулся. Фродо сидел неподвижно, лихорадочно размышляя – пора ли уже поднимать тревогу? Хорош же он будет, если переполошит весь Отряд, а Тауриэль всего лишь отлучилась на пару минут. Или вообще ночью просто перетащила спальник и легла где-нибудь в другом месте.
Он огляделся внимательнее. Кили спал неподалёку, улёгшись между матерью и дядей – но нигде, ни рядом, ни вдали от него, не было видно выглядывающей из-под одеяла знакомой рыжей головы. Выбравшись из-под тяжёлой руки Бофура, Фродо переполз к нижнему краю спальника и поднялся на ноги. Итак, рассуждая логически, что это внезапное исчезновение могло означать? Версия о том, что эльфийку утащил напавший в ночи хищный зверь или похитил неведомый враг – это её-то, опытную воительницу, притом без единого звука и следов борьбы! – отпадала сразу. Учитывая, что все её вещи пропали вместе с ней, оставалось предположить только одно – Тауриэль ушла сама, не намереваясь возвращаться.
Эта мысль неожиданно отозвалась растерянностью и обидой – Фродо уже привык считать Тауриэль другом – но сильнее этих чувств была тревога за неё. Как выяснилось, Аман был не самой гостеприимной для путешественника землёй, полной неожиданных ловушек и опасностей. Что, если она попадёт в беду, и никого не будет рядом, некому будет ей помочь? Думать об этом вдруг стало невыносимо. Непременно нужно что-то сделать! Небольшую рощу, в которой они расположились на ночлег, со всех сторон до горизонта окружала плоская открытая равнина. Тауриэль не могла уйти далеко – если он выйдет из-под укрытия деревьев, он, несомненно, её увидит!
Надеть куртку, достать из мешка лук со стрелами и зажечь фонарь было делом нескольких минут. Фродо тихо пробирался между спящими гномами. Гэндальф сидел, прислонившись спиной к дереву и завернувшись в плащ. При виде его по спине побежали мурашки – что за странное обыкновение, спать с открытыми глазами! Фродо до сих пор не мог к этому привыкнуть. Как бы там ни было, волшебник не моргнул и не пошевелился, когда Фродо прошёл рядом с ним, направляясь к опушке – и вскоре уснувший лагерь скрылся позади за деревьями.