[~Ахэ~]

IX-7. Торин/Бильбо, Торин ждет на берегу, когда Бильбо прибывает в Валинор.

Исполнение №1
Исполнение №2
Исполнение №3
Исполнение №4.1 4.2
Исполнение №5
Исполнение №6
Исполнение №7
Исполнение №8, части: 1 2 3 закончено
Исполнение №9, части: 1.1 1.2 2.1 2.2 2.3 3.1 3.2 4.1 4.2 5.1 5.2 5.3 6.1 6.2 6.3 7.2 7.3 8.1 8.2 8.3 9.1 9.2 10.1 10.2 11.1 11.2 12.1 12.2 13.1 13.2 14.1 14.2 14.3 15.1 15.2 16.1 16.2 16.3 17.1 17.2 17.3 18.1 18.2 18.3 19.1 19.2 20.1 20.2 21.1 21.2 22.1 22.2 23.1 23.2 24.1 24.2 25.1 25.2 26.1 26.2 26.3 закончено
Исполнение №10, части: 1 2 3 4 в процессе

@темы: Выполнено, Бильбо, Торин, Девятый тур

Comments

[Hobbit!Anon]

Исполнение 9

1144 слова

22.1

***
Как и обещал Владыка Манвэ, три небольших корабля дожидались их в Гавани. Они спокойно покачивались на волнах, фигурные носы, выполненные в виде орлиных голов, гордо поднимали к небу деревянные клювы. Белоснежные паруса хлопали, встречая крепнувший утренний бриз. В сосредоточенном молчании гномы грузили на борт мешки с поклажей.
Торин начал спускаться по пологому песчаному склону. Бильбо, Фродо и Тауриэль, все трое с застывшим на лицах выражением мрачной торжественности, остались наверху. Поодаль, с явным намерением не мешать прощанию, стояли Гэндальф и Владыка Элронд. Торин отвернулся от них и посмотрел на солнечно-голубое море, на чаек, игравших в воздушных потоках над берегом, на вскипавшие у бортов белые гребешки пены. На свою родню, на тех, кого он любил и с кем сегодня простится навсегда.
Я не могу. Отчаяние стальной рукой схватило за горло. Он сбился с шага. Закрыл глаза, почувствовал, как прохладный ветер овевает лицо, словно дружеское прикосновение. Я должен.
- Смелее, Торин, - раздался за его спиной тихий подбадривающий голос Бильбо. Не оборачиваясь, Торин кивнул и пошёл вперёд.
Кили увидел его первым. Он выронил свой мешок и неловко, по щиколотку увязая в песке, побежал к нему, прямо в раскрытые объятия. Его щёки неровно пятнал румянец, глаза покраснели, а на шее, поверх рубахи, блестела звёздная подвеска Тауриэль. Он разомкнул губы, пытаясь заговорить, но не смог, и молча уткнулся лицом Торину в шею.
Фили, как всегда, лишь ненамного отстал от брата. Он обнял сразу их обоих, прижался к Торину, пристроив голову ему под подбородок.
- Мы прощаем тебя, - прошептал он. – И не прощаемся. Мы увидимся снова.
Гномы подходили один за другим – объятия, пожелания «доброго пути», пожелания «счастливо оставаться», – и ни на одном из лиц, даже у неунывающего Бофура, не было и самой натянутой улыбки. Фили и Кили всхлипывали, Фрерин плакал душераздирающе и горько. Торин поцеловал брата в лоб, потом ещё раз, провёл по волосам, приглаживая растрепавшуюся косу, и мягко высвободился из его рук. За спиной у Фрерина стояла Дис, бледная и решительная.
- Дис, я…
Она покачала головой. Запустив руку в густую тёмную копну волос, выудила оттуда золотую, украшенную маленькими рубинами круглую бусину – свою первую бусину, своими руками выкованную в день совершеннолетия. Недрогнувшими, уверенными пальцами заплела Торину маленькую косичку – особую, памятную косичку – и надела на неё бусину.
- Это чтобы ты не забывал свою семью, - сказала она. – И сестру, которая любит тебя больше, чем всё золото Эребора и морийский мифрил вместе взятые.
Торин схватил её, прижал к себе и долго-долго не отпускал, притворяясь, что не замечает влагу её слёз у себя на шее.
- Присмотри за матерью и отцом, - руки Дис сжались сильнее. – Скажи им… скажи, что…
Но слов не было.
Скоро, слишком скоро всё закончилось. Паруса были подняты, корабли готовы к отплытию, и ветер повлёк их прочь от берега. Торин Дубощит стоял на песке у границы прибоя и смотрел вслед своему бывшему Отряду – в последний раз! – пока три уменьшенных расстоянием силуэта, неверные, словно мираж, не растаяли в колеблющейся дымке у горизонта.

***
Домик у берега маленькой спокойной бухты был милым, ухоженным и опрятным – хотя и трудно было представить себе место, более не походившее на гордое каменное великолепие махаловых Чертогов. Поначалу потребовалось много усилий, чтобы приспособиться ко всему непривычному и чужому. К неприлично изящной и хрупкой, на правильный гномский взгляд, мебели – лёгкие плетёные стульчики, казалось, готовы были развалиться, стоило лишь сесть на них с размаху – к весёлым ярким занавесочкам, к стремящимся занять каждую свободную плоскую поверхность вазам и кувшинчикам с цветами. Но со временем Торину полюбился простор, свежий, пахнущий морем воздух и то, как, напитавшись солнцем в ясный летний день, дерево гладких перилец крыльца, столешницы и самих стен начинало греть словно бы собственным живым теплом.
Отдельным удовольствием было оказаться вдали от запутанных оживлённых улиц Валмара. Корабли эльфов почти не заглядывали в бухту, берега были по большей части пустынны, и лишь изредка одинокий парус мелькал вдалеке, чтобы тут же скрыться из виду за мысом. Таинственный торжественный полумрак под пологом леса – очень похожего на густо-лесистые склоны Синих Гор – нравился ему. Торин провёл немало устренних часов, в одиночестве или вместе с Бильбо и Фродо, бродя между толстых обомшелых стволов по шуршащему ковру прошлогодних листьев, и наслаждаясь неведомым прежде чувством умиротворения.
И всё же, что зря кривить душой – без громких, помогающих работе и веселящих на отдыхе песен, без рёва пламени в горнах и звонких ударов молота, всего того, к чему он привык с детства и без чего, как любой гном, давно не мыслил свою жизнь, порой казалось слишком тихо. Но несмолкающая музыка прибоя, прорезанная протяжными криками чаек, и голоса двух разговорчивых хоббитов не давали молчанию становиться гнетущим.
В один из своих визитов Гэндальф привёз для Торина подарок: маленькую, искусной работы арфу. На вопрос о том, откуда он её раздобыл, волшебник загадочно промолчал. Бильбо повертел арфу в руках, рассматривая, а потом незаметно шепнул Торину, что вроде бы пару раз, ещё в Ривенделе, видел, как на ней играла дочка Элронда. С тех пор нежная мелодия струн – звук, напоминающий о доме – сделалась неизменной спутницей их тихих вечеров.
Так один за другим неспешно потекли дни этой новой жизни. Замкнутый уютный мирок маленьких домашних хлопот и радостей принял его. Каждодневных забот хватало с избытком, чтобы не приходилось сидеть сложа руки. А ещё – у них с Бильбо наконец-то появилась возможность и время – о, целое море времени наедине! – для того, чтобы заново узнать друг друга. Бильбо изменился. Чем-то трудно определимым, но заметным, он отличался от того хоббита, которого Торин встретил много лет назад в Бэг-Энде, и дело было вовсе не в телесных приметах возраста. Он стал… открытее. Увереннее в себе, нетерпеливее и прямее в суждениях, и склонным с шутливым пренебрежением относиться ко многому из того, что когда-то ужаснуло бы добропорядчного «бакалейщика» из норки за круглой зелёной дверью. Но его ясный быстрый ум, его сострадательность и великодушная доброта – то, что так удивляло и восхищало в нём Торина – остались теми же, что прежде.
Какими они двое были разными! И проведённые в разлуке годы так сильно изменили их обоих. Но что с того? Любовь Торина ещё никогда не была так глубока и крепка. Оставшись с Бильбо, он сделал единственно возможный выбор. Да, пусть ни в чьей власти вернуть назад потерянные годы. Но краткость подаренного им времени делала каждую минуту вдвое драгоценнее.
С невероятным облегчением и радостью Торин и Фродо день ото дня замечали, как к Бильбо возвращаются хорошее самочувствие и силы. Он даже выглядел помолодевшим. С гордостью и каким-то сладко-тянущим чувством в груди Торин думал о том, что причиной этому – не только исцеление от пагубной власти Кольца, но и долгожданное обретённое счастье.
Фродо и сам расцветал на глазах. Торин не узнавал в нём бледного грустного полурослика, который некогда пришёл ему на выручку в смауговой пещере. Фродо наполнял дом своей юношеской кипучей жизнерадостнстью, и когда, вернувшись из города с корзинкой покупок, разрумяненный ветром и весельем, он звонко пересказывал услышанные на рынке новости и забавные сплетни – Торину, глядя на него, легко был понять, почему Бильбо так его любил.

[Hobbit!Anon]

22.2

- Он славный паренёк, - сказал он как-то раз после обеда, в саду, пока Фродо под пристальным и одобрительным руководством дяди выбирал цветы для нового букета. – Ты хорошо его воспитал.
- С первым не могу не согласиться, - улыбнулся Бильбо. – Только моей заслуги в этом немного. Мне случалось присматривать за Фродо, когда он был малышом, но жить со мной он стал, когда уже почти вырос.
Он оценивающе посмотрел на вырытую в разрыхлённой грядке бороздку, удовлетворённо кивнул и отложил в сторону плоскую маленькую лопаточку. Торин подал ему влажную тряпочку, завёрнутыми в которую, дожидаясь своего часа, прогревались на солнце семена. Кажется, это была морковка.
Любовь полуросликов к возделыванию и выращиванию – и первостепенное место, отведённое в их укладе жизни всему с этим связанному – занимали почётную строчку в списке Вещей-к-Которым-хочешь-не-хочешь-а-надо-привыкнуть. Торин так много времени проводил с руками в земле по самые запястья, что начал сомневаться, сумеет ли когда-нибудь вычистить чёрную каёмку из-под ногтей и свести грязь, въевшуюся в подушечки пальцев и в затвердевшую кожу мозолей. Он был прилежным учеником, а двое его хоббитов – терпеливыми и требовательными учителями. Он старался и делал успехи, хотя далеко не всё получалось с первой и даже с пятой попытки. Не раз и не два он давал волю гневу, когда тоненький стебелёк ломался в несоразмерно сильно сжавших его пальцах, или когда от чересчур энергичного рывка не только злодейский сорняк, но и несколько соседних ни в чём не провинившихся растеньиц взлетали корешками вверх. Слыша сдавленные проклятия на кхуздуле, Бильбо и Фродо прятали улыбки – это не всегда им удавалось, но намерение было похвальным – а потом со всех рук кидались спасать что можно.
По крайней мере, как обнаружилось со временем, вид зреющего на грядках урожая достаточно вознаграждал его усилия. А чувство удовлетворённого удовольствия, охватывающее, когда свежим росистым утром он спускался в сад, чтобы набрать пригоршню сладких зелёных стручков горошка или мисочку душистой земляники, оказалось неожиданным и очень приятным.
Сложнее обстояло с тем, чтобы разобраться в тонкостях ухода за цветочными клумбами и искусстве составления букетов. Пристрастие к этому занятию, судя по всему, не в меньшей степени было у хоббитов в крови, и относились они к нему с величайшей, граничившей с благоговением серьёзностью. Не то чтобы Торину не нравились цветы. Он находил их красивыми – а понимать толк в красоте никого из гномов не нужно было учить – и благодаря им их дом всегда был наполнен нежным ароматом. Но какой прок тратить столько усилий, чтобы вырастить что-то, что нельзя положить в суп или приправить жаркое? И что, к тому же – неважно, на клумбе или сорванным в вазочке, – завянет самое большое через неделю? То ли дело – гранить самоцветы, не теряющие блеска со временем, или выковать оружие, которое и столетия спустя сможет верно послужить потомкам!
В Валмаре, конечно, тоже был кузнец. Эльф-кузнец. Когда-нибудь Торин скрутит узлом самолюбие, наберётся решимости и сходит к нему. Но не сейчас.
Пока же новая жизнь потихоньку входила в русло. Долгие прогулки, мелодии арфы, тихий уют, утренние туманы над морем и разомлевший на солнце, исходящий медовыми ароматами сад, и общество двух его Бэггинсов – да, Торин мог бы сказать, что он счастлив. А если порой ему снились величавые каменные арки, звон молотов в кузнях и голос отца, если ещё болела незажившая рана – об этом не обязательно было знать никому, кроме него.

***
Однажды утром – прошло уже несколько месяцев с тех пор, как они вернулись в домик у моря – все трое собрались на кухне. Солнце чертило по полу косые полосы, залетавший в открытое окно ветерок шевелил лёгкую ситцевую занавеску, а воздух казался съедобным от запаха сладкой горячей сдобы и пряностей. Творилось священнодействие. С неукоснительным соблюдением ритуала всех маленьких тайных хитростей Бильбо пёк знаменитое сахарное печенье по рецепту своей матушки. Торин, в одной рубахе с завёрнутыми до локтей рукавами, налегал на скалку. В последнее время Бильбо стало трудно самому раскатывать тесто, руки быстро уставали и начинали дрожать, так что помощь величиной в одну немаленькую гномью силу приходилась более чем кстати. Фродо под благовидным предлогом «мало ли, вдруг надо будет чем помочь, а я тут как тут» примостился с книгой на коленях в уголке. Пользуясь дядюшкиной снисходительностью, он уже успел вдоволь напробоваться содержимым недавно извлечённого из печи первого противня, и теперь наблюдал, как аккуратные ряды пока ещё белых мягких треугольничков постепенно увеличиваются на втором.
Позже Торин не смог бы ответить, что именно тогда подтолкнуло его заговорить. Доброе домашнее тепло маленькой кухни, яркий радостный свет, озерца и островки солнца, дрожавшие на побелённой стене… или пятнышко муки, так забавно и мило испачкавшее Бильбо самый кончик носа?
- Выходи за меня, - сказал Торин.
Рука Бильбо, опускавшая на готовое тесто треугольную железную формочку, замерла. Раздался придушенный звук – это Фродо подавился печеньем. Он раскашлялся, пытаясь прикрыть рот и размазывая по щекам крошки, вскочил со стула – книга упала на пол, закрывшись с громким «хлоп!» – и, пробубнив что-то неразборчивое, красный как помидор, бросился из кухни в сад.
- Пожалуйста, Торин, обещай, что не убьёшь его. У меня только один племянник.
Торин протянул руку и сжал ладонь Бильбо в своей. Крошечное облачко муки взлетело в воздух.
- Я долго желал того, чтобы мы соединились.
Бильбо искоса поглядел на него:
- Ты в могилу меня вогнать задумал? Меня ж удар хватит в первую брачную ночь!
К своему ужасу, Торин почувствовал, как щёки предательски наливаются жаром.
- Это не… я не в этом смысле!
Бильбо расхохотался. Торин опустил голову. Что ж, должно быть, он и впрямь выглядит презабавно.
- Не шути так. Одна простая церемония – вот всё, чего я хочу. Скромно, без всякой пышности. Даже гостей не надо, кроме Фродо и волшебника. Уж он-то по-любому нас в покое не оставит. Чтобы я… чтобы я мог открыто звать тебя своим, и прожить оставшееся нам время вместе без упрёков и сожалений. Неужели тебе так трудно подарить мне это?
Полная теплоты улыбка Бильбо была лучшим лекарством для его раненой гордости.
- Ох, Торин. Я всегда подозревал, что ты скрытый романтик.
Он шутливо дёрнул Торина за косичку.
- Не хмурься. От твоего взгляда сейчас стол задымится. Подумай лучше, что про нас станут болтать. «И как старая развалина Бэггинс ухитрился заполучить себе в женихи этого молодого красавца? Приворожил, не иначе?» Засмеют же! И поделом.
Торин фыркнул:
- Не говори глупостей. Я старше тебя.
Бильбо слабо покачал головой и снова взялся за формочку:
- Давай обсудим это позже.
- Бильбо…
В улыбке Бильбо притаилось горе.
- Позже, Торин.

[Ural Lynx]

Ой, почему-то у меня счетчик дискуссий не показывал, что тут есть продолжение!!!
И снова ура переводчику! и спасибо!
Такое теплое долгожданное счастье Торина и Бильбо - и нотка острой горечи все-таки вкрадывается.
Я так за них рада, и мне так за них больно.

[r2r]

Ага, у меня тоже новые комменты не отобразились.
Переводчик, мы вс не забыли, читаем и ждём продолжения!

[Шут обыкновенный]

спасибо, дорогой переводчик!
вот согласен...тут такие болезненные главы

[Шут обыкновенный]

спасибо, дорогой переводчик!
вот согласен...тут такие болезненные главы

[Hobbit!Anon]

Исполнение 9.

2660 слов.

ворнинг!!

приготовьте платочки

23.1

ФРОДО

Год прошёл, начался следующий, и всё было благополучно в домике у моря.
Не все приключения оканчиваются плохо – теперь Фродо мог с этим согласиться. Перед тем, как по своему обыкновению исчезнуть один Эру знает куда, Гэндальф оставил на письменном столе стопку новой похрустывающей бумаги и пузатую фарфоровую чернильницу с узким горлышком. Не требовалось строить догадки, чтобы уразуметь намёк, стоявший за этим подарком. Фродо и сам думал о том, чтобы записать свою последнюю повесть, рассказать об опасностях и диковинах Неумирающих Земель, о величии и милости Владык Арды, и о воссоединении друзей, помехой которому в этом полном чудес краю не стала даже смерть, разлучившая их много лет назад.
Он непременно покажет свою книгу Сэму, решил он, когда придёт время, и они снова встретятся.
С дорогой памяткой о пережитом в путешествии – бирюзой, подарком Ниенны-Целительницы – он почти не расставался. Один мастер-ювелир в Валмаре с радостью согласился оправить камень в серебро и изготовить для него красивую и крепкую цепочку. Тяжёлая подвеска пряталась у Фродо на груди, под одеждой, греясь его теплом – вечное напоминание и благодарность.
Таким странным поначалу казалось то, что их теперь не двое, а трое. Фродо не привык, чтобы кто-то помогал ему в заботах о Бильбо, или чтобы дядюшкино внимание доставалось кому-то ещё, кроме него. Шаткое, неуверенное начало новой жизни, когда идёшь словно на цыпочках, опасаясь ненароком задеть или уязвить другого. Им с Торином пришлось приноравливаться и притираться, а Бильбо – чутко следить за тем, чтобы ни один из двоих не чувствовал себя обделённым его любовью. Фродо заметил, что Торин старается не вторгаться в тот круг обязанностей и дел, который в их нехитром хозяйстве Фродо считал своим, и был ему за это признателен. В конце концов, каждый нашёл своё место в их маленькой семье.
Поразительно, с какой ошеломляющей нежностью Торин относился к Бильбо. Могучий суровый гном едва не пылинки с него сдувал, и Фродо только диву давался. Конечно, не обходилось и без ссор – и как иначе, думал Фродо, если сталкивались два таких разных, сильных и независимых характера, каждый по-своему вспыльчивых и упрямых? Эти ссоры утихали быстро, как летняя гроза. Торин и Бильбо любили друг друга, чтобы это понять, достаточно было один раз поглядеть на них вместе.
Бильбо был давно не в том возрасте, когда позволительно задумываться о свадьбах. Торин же, по какой-то неясной Фродо причине, продолжал настаивать на церемонии с обменом клятвами. После того первого раза он спрашивал снова и снова – на кухне за чаем, в саду, поздним вечером у камина – и каждый раз Бильбо улыбался ласково и грустно, повторял Торину, что любит его, и говорил «нет». Что заставляло дядю так поступать? – гадал Фродо. Каждый новый отказ задевал и печалил Торина, и Бильбо самому было от этого больно. Но не так-то просто переупрямить гнома! Торин не позволял себе падать духом, и всё повторялось заново. Фродо наблюдал, как между ними разворачивается этот удивительный непонятный поединок, или игра, правила и смысл которой ускользали от него – и приходил к выводу, что, возможно, и хорошо, что он не испытал на себе, каково это – быть влюблённым в кого-то.
Время, свободное от помощи Бильбо по саду и прогулок, Торин проводил во дворике, или сидя на крыльце, с ножом и липовым брусочком, что-то вырезая и выстругивая. Как он сам однажды объяснил Фродо, он плоховато ладил с деревом – и действительно, его первые неудачные опыты лучше всего годились прямиком в печку. Но, по крайней мере, это было что-то, что помогало ему занять руки, не уходя далеко от дома – и, как подозревал Фродо, отвлечь себя от мыслей об эльфийской кузнице в Валмаре. С упорством, делавшим честь всему гномьему роду, Торин не сдавался. Постепенно его попытки потеряли ученическую неуклюжесть, и спустя какое-то время деревянные миски стояли на полочках в кухне, ковшики с гнутыми ручками висели на гвоздиках, а на комоде в комнате у Фродо рядком выстроились шкатулочки для украшений с резным угловатым узором на крышках. Если бы у него ещё были украшения, которые он мог бы туда складывать!
Бильбо всё это страшно забавляло.
Зато, если требовалось что-нибудь подправить или починить, Торину не было равных. Годы странствий по людским селениям в поисках заработка превратили его в мастера на все руки. Когда люди узнают, что забредший в их деревушку гном может не только подковать лошадь и выковать новое лезвие для серпа, но и подлатать начавшую протекать крышу или подпереть покосившийся забор, это прибавляет им охоты – впрочем, ненамного, как презрительно заметил Торин – расстаться с их деньгами.
Жизнь потихоньку шла своим чередом, Фродо писал свою книгу, Торин столярничал, мастерил что-то, Бильбо возился в саду. Фродо замечал иногда, как Торин подолгу смотрит в сторону моря. Задумчивое, далёкое выражение на его лице в эти минуты отзывалось в унисон собственной тоске Фродо по друзьям, покинутым в Средиземье, и он понимал Торина лучше, чем кто бы то ни было. Фродо ни разу не заговаривал с ним об этом.
У них часто бывали гости. Торин смирял свой нрав в присутствии эльфийских друзей Бильбо – хотя и не мог принудить себя к любезности, – был вежлив с Элрондом, а к Тауриэль, приходившей навестить Фродо, даже явно проникся расположением. Однажды утром Фродо застал их за оживлённой беседой – оба с увлечением спорили о самом лучшем и быстром способе обезглавить орка.
Фродо не всё время проводил в уединении. Часто они с Тауриэль уходили в лес, поупражняться в стрельбе из лука, он оставался обедать в городе, с Элрондом и его сыновьями, или сопровождал Владычицу Галадриэль в её прогулках по Садам Лориена. Бывая в Валмаре, он знакомился с друзьями и соседями Элронда, заходил на рынок, заговаривал с незнакомцами на улицах. Раньше он почти неосознанно отгораживал себя от всего этого, вёл себя так, будто он здесь гость, не желающий беспокоить хозяев и вторгаться в заведённый порядок жизни. То, что произошло с ним в путешествии, помогло ему осознать, что – хочет он этого или нет – этот эльфийский край отныне станет ему домом. А значит – пора учиться чувствовать себя как дома!
И, возможно, этот новый дом останется всегда таким, каков он есть, неподвластный расстоянию и бегу времени. Быть может, здесь, в этой бесконечно меняющейся и в то же время неизменной земле, где время соприкасается с вечностью, Фродо сможет вернуться из путешествия – и его встретит цветущий сад, деревья, склонившие ветви на черепичную кровлю, запах свежего печенья из кухни, дядюшкины объятия и скупая улыбка хмурого гномьего короля, которого он тоже полюбил. И быть может, если судьба будет к нему благосклонна, именно здесь он проживёт счастливым до тех пор, пока не исполнится срок и госпожа Йаванна не призовёт его в Луга.
Заманчивая, греющая сердце мечта. Фродо не расставался с ней, и в глубине души начал верить, что она готова была исполниться. Валмар давно перестал быть чужим, со многими он подружился, многие стали ему дороги, и маленький домик у берега бухты ждал его, когда бы он ни возвратился. Судьба улыбалась ему, и он был счастлив. А потом пришла Зелёная Владычица.
Но она явилась не к нему.

***
Хриплый, полный ужаса крик разбудил Фродо посреди ночи. Подскочив от испуга и неожиданности, он чуть не упал с кровати. Сердце забилось как запертый в клетку зверёк, он дико заозирался, ища подстерегающую в темноте опасность, затаившегося врага, готового броситься на него, занося обнажённый клинок – и тут пинком распахнутая дверь ударилась о стену. На пороге стоял Торин. Он был босиком, в одной ночной рубашке со сбившимся на плечо воротом, спутанные волосы падали ему на лицо, грудь вздымалась от загнанного, шумного как кузнецный мех дыхания.
Вот оно.
У Фродо внутри что-то словно до предела натянулось и лопнуло, ухнуло куда-то в пустоту, оставив после себя глухую боль. Он не глядя, путаясь в рукавах, набросил на себя халат, схватил сумочку с лекарскими принадлежностями – она зацепилась ремешком за спинку стула, стул с грохотом свалился на пол – и выбежал в коридор. Торин спешил следом за ним.
На огромной постели, утопая в пуховом облаке подушек, Бильбо казался таким маленьким. Его била дрожь, на обескровленном, посеревшем лице тускло блестели капли пота, ослабевшие руки прижимали к груди одеяло. Каждый хриплый вдох давался с трудом, на выдохе исхудавшее тело сотрясал кашель. Неверным, судорожным движением он повернул голову на подушке и посмотрел на Фродо – и за туманной пеленой страдания в его глазах промелькнуло выражение спокойного смирения.
Фродо самому стало трудно дышать.
Нет, нет, нет, пожалуйста, не надо. Ещё не время!

[Hobbit!Anon]

23.2

Он забрался на кровать и взял руку Бильбо – кожа была горячей и словно восковой на ощупь. Торин стоял рядом и заглядывал ему через плечо.
- Как давно это с ним?
- Я не знаю, - с мучением выдавил Торин. – Я проснулся несколько минут назад.
Обойдя кровать, Торин опустился на колени с другой стороны, бережно отвёл слипшиеся от пота волосы и приложил ладонь Бильбо ко лбу.
- Вечером он жаловался, что в комнате немного душно. Но жара не было.
- Чаю… - между двумя прерывистыми болезненными вдохами прохрипел Бильбо. – Торин…
Склонившийся над кроватью Торин выпрямился и вскочил на ноги с такой стремительностью, которая в других обстоятельствах показалась бы забавной. Его тяжёлые шаги застучали по доскам, удаляясь по направлению к кухне. Долетело слабое позвякивание посуды.
- Ещё что-нибудь? Что мне сделать? – не зная, куда от волнения деть руки, Фродо мял в пальцах и снова разглаживал краешек одеяла. – Где у тебя болит?
Бильбо вдруг приподнялся и схватил Фродо за руку, сжав с неожиданной, яростной силой.
- Присмотри за ним! – рывок обессилил его, он упал обратно на подушки, с трудом переводя дыхание, но не разжал пальцев. – Не давай ему сотворить какое-нибудь безрассудство, до тех пор, пока я не вернусь.
- Дядюшка…
- Нет, не надо! Не плачь, - Бильбо поднял другую руку к лицу Фродо и тыльной стороной ладони ласково погладил его по щеке. – Прощай, мой милый мальчик. О, если бы ты знал, как сильно мне будет тебя недоставать…
Дядино лицо расплывалось перед ним от набегающих слёз. Фродо потёр глаза и зажмурился как можно крепче.
- Пожалуйста, - беспомощно начал он и умолк.
Бильбо обхватил его за шею и легонько встряхнул. Фродо открыл глаза – их по-прежнему невыносимо кололо – и увидел, что дядя улыбается слабой, дрожащей улыбкой.
- Ну что ты, - прошептал Бильбо. – Я стар, и я очень, очень устал, Фродо. Госпожа пришла за мной, - улыбка соскользнула с губ, в глазах у него тоже блеснули слёзы, которым он не позволял пролиться. – Ничего не поделаешь. Мне так жаль.
Фродо глубоко вдохнул, выдохнул и снова взял руки Бильбо в свои. Он держался за них, как за якорь.
- Скоро мы увидимся снова, - убеждённо проговорил он. – Мы все будем вместе: я, ты, и папа с мамой, и тётушка Беладонна, Сэм с Рози, Мерри и Пип…
Бильбо медленно, печально покачал головой:
- Нет. Мне так жаль, - его губы дрожали. – Ты добрый мальчик, а я… Прости меня. Прости за то, что был таким эгоистичным.
- Дядя? О чём ты-…
Быстрые тяжёлые шаги снова зазвучали в коридоре. Торин вернулся, неся в руках чашку, и тут же склонился над Бильбо.
- Вот, Бильбо. Выпей.
Бильбо сделал несколько глотков. Но даже такое небольшое усилие уже было для него запредельным. Он изнеможённо закрыл глаза и уронил голову на подушку.
- Прости меня, - его голос едва шелестел. – Я не хочу тебя покидать.
Торин пылко прижал руку Бильбо к губам. Фродо положил голову дяде на грудь, вслушиваясь в неровные, спотыкающиеся удары сердца. Минуты медленно перетекали одна в другую, они тихо говорили с ним, смачивали горящий лоб прохладной водой. А потом сидели молча, пока Бильбо неосязаемо, неотвратимо ускользал, уходил всё дальше, из беспокойного, лихорадочного сна проваливаясь в глубокое бесчувственное забытье.
Торин осторожно тронул Бильбо за плечо, провёл кончиками пальцев по щеке – тот не почувствовал, не отозвался. Торин поднял голову и встретился глазами с Фродо. Всё это время он крепился, чудовищным напряжением воли держал себя в руках. Но сейчас в его взгляде горело что-то исступлённое, почти безумное.
- Если позвать Элронда, может быть, он мог бы…
Фродо проглотил больной комок, поднявшийся к горлу, и покачал головой. Он понимал, что поворачивает клинок в обнажённой ране. Но если сама Госпожа пришла за Бильбо – значит, никакое эльфийское волшебство не в силах позвать его назад.
Больше в эту ночь они не говорили.

***
Утро занялось свежим и солнечным – а каким ему ещё здесь быть? Стоя на крыльце и щурясь болевшими от слёз глазами на яркий свет, Фродо заметил закутанную в плащ фигуру, приближавшуюся со стороны города.
Это была Тауриэль. На её тонком бледном лице запечатлелось горе.
- Владыка Элронд скоро будет здесь, mellon nín, - заговорила она издали, торопясь к нему. – Мы проводим Бильбо со всеми почестями, которых он достоин, и песни о нём будут звучать в Валиноре до скончания Эпох. Мы скорбим вместе с тобой.
Взбежав на крыльцо, она мимолётно коснулась его плеча:
- Где Торин?
- Внутри, - Фродо глубоко вздохнул и потёр глаза. – Молится над… над телом.
Тауриэль взяла его за руку, и вдвоём они стояли на верхней ступеньке крыльца, не обмениваясь ни словом, словно неся караул. Из глубины дома доносился низкий голос Торина. Он вздымался и опадал, подобно волнам прилива, выводя скорбную стонущую мелодию. Фродо не знал кхуздула, разумеется, но этого и не требовалось, чтобы понять, о чём говорят чужие слова. У хоббитов были свои погребальные песни. В них близкие желали ушедшему гладкой дороги по семицветному радужному мосту на другую сторону неба, и просили Владычицу с улыбкой встретить его в Лугах. Фродо вспомнил сильный чистый голос Пиппина и подумал о том, как его друг, будь он здесь, спел бы последнее напутствие для Бильбо.
Ожидание тянулось. Солнце поднялось уже высоко над морем, погребальный плач Торина смолк, и только тогда на ведущей к ограде тропинке показались ещё двое. Фродо едва не разрыдался от облегчения. Гэндальф обнял его крепко-крепко. Фродо что было силы вцепился пальцами в складки его плаща, вжался лицом в прохладную пахнущую табаком ткань и долго не хотел отпускать. Гэндальф стоял неподвижно и терпеливо ждал. Элронд прошёл мимо них в дом – неосторожно рискуя навлечь на себя всю бурю торинова гнева, забеспокоился Фродо – если он вознамерился нарушить своим эльфийским присутствием гномий ритуал бдения над усопшим. Но нет, изнутри не раздалось ни возгласов, ни шума. Должно быть, горе слишком сильно оглушило Торина, не оставив места ничему другому. От этой мысли стало ещё тяжелее на сердце.
По обычаю, готовить тело к погребальному костру было бы обязанностью Фродо. Но Фродо понял, что не найдёт в себе на это сил, не сможет прикоснуться к Бильбо, такому застывшему, холодному и словно бы чужому. Без слова возражения, Торин пустил в комнату обоих эльфов и волшебника. Фродо содрогнулся, заглянув в его опустошённое лицо. Вдвоём они сели у погасшего очага и сидели молча, как будто оцепенев, предоставив другим совершить всё, что надлежало.
Бережно, почтительно Элронд и Тауриэль обмыли тело, обернули в тонкую льняную ткань. Положив ладонь на восковой бледный лоб, Гэндальф шептал последние слова благословения своему старому другу. Время от времени слеза медленно скатывалась у него по щеке. Он не смахивал её.
- Мы понесли огромную потерю, - тихо, торжественно произнёс Элронд. Он опустил край савана на лицо Бильбо, склонился и запечатлел сквозь ткань прощальный поцелуй. – Покойся с миром, светлая душа, дитя Запада, неутомимый странник, друг Эльфов, и Людей, и Гномов! Сегодня ты обрёл свой вечный Дом.
Всё с той же церемонной почтительностью Гэндальф поднял закутанное в саван тело. Фродо увидел, как рядом с ним Торин вздрогнул, напрягся – словно намереваясь вскочить, помешать, удержать! – как его могучие руки сжались в кулаки. Безотчётно он придвинулся ближе. Страшное мгновение минуло. Из груди Торина, сквозь стиснутые зубы, вырвался мучительный вздох, плечи поникли, руки бессильно упали на колени. Медленно ступая, Гэндальф вынес Бильбо из комнаты.
Было решено, что погребение состоится по хоббичьему обряду. Не будет ни урны с прахом, ни гробницы – прах Бильбо вернётся к родительнице-земле, смешается с дремлящими в её чреве ещё не проросшими жизнями. В сумерках на высоком холме у берега, открытом вольному морскому ветру, загорелся костёр. Собралась толпа – Фродо показалось, что все эльфы Валмара, до единого, пришли проститься с Бильбо. Даже несмотря на притупившее все чувства горе, он не мог не испытать гордости, убеждаясь, как сильно его дядя был почитаем и любим. Когда костёр погас, и всё было закончено, Фродо – Торин и Гэндальф стояли позади него – на глазах у хранивших благоговейное молчание эльфов перевернул маленький серебряный сосуд, и горстку серого праха приняла добрая плодородная земля Валинора.
Прощай, дядюшка.
Горячие слёзы одна за другой, несдерживаемые, катились по щекам.
Владычица Галадриэль, строгая и прекрасная в белоснежных одеждах, произнесла над могилой своё благословение. Пронзительная, тоскующая мелодия прощальной песни эльфов – слова памяти, слова любви – затрепетала, расправила крылья, как птица, и полетела вдаль, над волнами, к густеющему ночной синевой небу, навстречу встающей из моря луне.

[Шут обыкновенный]

блин....таки надо платочки(((

[Лериме]

Очень грустно((
Не могу не отметить чудесный язык, которым написана история. И как бережно передал его переводчик. Спасибо.

[*Bacca*]

но оно прекрасно...
Спасибо, дорогой переводчик
Вы его нигде не будете выкладывать одним файлом?

[Hobbit!Anon]

Vassa07,
Вы его нигде не будете выкладывать одним файлом?

Я могу прямо сюда принести ссылку на файл, когда закончу. Осталась одна глава, у автора главы большие, думаю, у меня из неё получится ещё три выкладки.
Спасибо, что читаете)

Лериме,

Не могу не отметить чудесный язык, которым написана история. И как бережно передал его переводчик.
Я рада, что нравится! Фик чудесный, один из лучших, которые я знаю, я очень стараюсь его не испортить))

Шут обыкновенный,

блин....таки надо платочки(((
угу.... сама обрыдалась, когда читала это первый раз...

[*Bacca*]

я очень стараюсь его не испортить))

у вас замечательно получается! каждый раз думаю подождать окончания и не удерживаюсь, читаю главу или две

[r2r]

Очень грустно, да. И очень здорово. Спасибо переводчику!

[Игрина]

Спасибо переводчику за предупреждение *утираю слезки* Часть хоть и грустная, но очень красивая и щемяще нежная.
Переводчику мастерски удалось передать атмосферу, и текст читается легко

[Ural Lynx]

Ох как оно получилось-то Тут одного платочка не хватит((

Спасибо, дорогой переводчик! Ваша работа выше всяких похвал! То есть трудно, конечно, оценить в полной мере перевод, не видя оригинала, но в этой главе, такой сложной для восприятия, все как надо - сдержанная глубокая скорбь, без пафоса и слезовыжиманий.

[Hobbit!Anon]

Исполнение 9.

2110 слов.

24.1

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ: первоклассный мастер Взломщик

ФРОДО

Ко всему можно привыкнуть – как оказалось, и к печали тоже. Фродо держался. Но порой он ничего не мог с собой поделать – слёзы сами собой наворачивались от странной светлой горечи, стоило ему случайно бросить взгляд на трубку Бильбо, сиротливо скучавшую без хозяина на каминной полке, или, разбирая бумаги на столе, наткнуться на заметки, исписанные аккуратным дядиным почерком. Утешало и подбадривало сознание того, что, как бы не было грустно сейчас, их расставание всего лишь временно. Они с Бильбо встретятся снова, в Лугах Госпожи Йаванны, когда настанет его время. Фродо старался не забывать об этом.
В доме было слишком спокойно и тихо. Дядино присутствие заполняло собой, оживляло и освещало их маленький домашний мир. Теперь же взамен осталась огромная, звенящая эхом пустота. После того, как сошли на нет визиты выражавших соболезнования валмарских друзей и знакомых, Фродо погрузился в работу над книгой. Не раз, особенно поначалу, увлёкшись, он едва не срывался бегом в комнату Бильбо – спросить совета, обсудить что-то, в чём был неуверен, похвалиться удавшейся находкой – и спохватывался, вспоминая, что бежать больше не к кому. Несмотря ни на что, Фродо не поддавался унынию. Он трудолюбиво сражался с неразберихой, царящей в его черновиках: располагал по порядку написанные в разное время разрозненные отрывки, заполнял промежутки, переписывал начисто, пытаясь собрать из них что-то цельное и удобочитаемое. Это занимало бо́льшую часть его времени. Элронд просил его сделать копии некоторых сочинений Бильбо, чтобы они хранились в Главной Библиотеке Валмара. Фродо гордился – дядины слова, его истории, стихи и песни будут звучать в бессмертных землях и сами обретут бессмертие, до конца мира увековеченные в Благословенном Краю.
Помимо прочего, всё это отвлекало от растущего беспокойства за Торина.
Отчаяние Торина было безмолвным и всепоглощающим. Нож для резьбы по дереву валялся заброшенным, сад, за которым он – вместе с Бильбо, для Бильбо – так старательно ухаживал, заполоняли сорняки. Он уходил к морю и проводил целые дни, как неприкаянная тень бродя по берегу. Он брал ложку и ел, когда Фродо приводил его на кухню и ставил перед ним тарелку, отвечал, когда Фродо с ним заговаривал, и послушно поднимался и шёл в спальню, когда Фродо убеждал, что ему надо поспать. Но это и всё. Как будто внутри у него погас огонь. Не было ни гнева, ни слёз. Равнодушие непроницаемой стеной отгородило его от всего, что его окружало. Бывали дни, когда от рассвета до заката он не произносил ни единого слова, а по ночам неподвижно, словно каменная статуя, сидел у очага.
Гэндальф часто навещал их, принося бумажные мешочки с эльфийскими сладостями и россыпь свежих городских новостей и сплетен – и то и другое с очевидной целью развлечь Фродо и выманить его из уединения. Он тоже беспокоился. Много раз в присутствии Торина он пытался затеять спор, надеялся растормошить его, рассердить – но добивался только того, что Торин молча уходил из комнаты. Гэндальфовы подколки разбивались о ту же глухую стену безразличия, что доброта и заботливость Фродо.
- На кого ты похож, сын Траина?! – потеряв однажды терпение, воскликнул Гэндальф. Это прозвучало до того гневно и резко, что Фродо чуть не выронил фарфоровую супницу, которую нёс к столу. – Что за жалкое зрелище! Когда ты последний раз надевал чистую рубаху и переплетал косы? Шатаешься по дому, как неумытое привидение. Думаешь, Бильбо порадовался бы, глядя на тебя?
Глаза Торина сверкнули. Кулаки сжались, желваки напряглись на скулах. С грохотом отодвинув стул, он встал и вышел, ударом ноги распахнув дверь. Это было самое сильное проявление чувств, которое Фродо видел с его стороны за многие недели.
Гэндальф вздохнул.
- Зачем ты так с ним, - с упрёком сказал Фродо, в сердцах с размаху плюхнув на стол супницу. Стоявшие горкой чайные блюдечки подпрыгнули и жалобно задребезжали.
- Всё ещё хуже, чем я предполагал, - пробормотал Гэндальф. Он хмурился, размышляя, потирал пальцами виски, и вдруг решительно поднялся и взял стоявший у стены посох. – Не время рассиживаться. Пообедаю у вас в другой раз.
- Если ты намерен пойти за Торином, то не советую. Тебе не хуже меня знакомо его упрямство.
Сквозь мрачную как туча тревогу на лице Гэндальфа проскользнул лучик улыбки:
- О да, ещё как, - усмехнулся он, потом наклонился и потрепал Фродо по щеке. – Мне так жаль, что тебе приходится справляться со всем этим в одиночку.
Фродо неловко сглотнул, отстранился и принялся оправлять и без того ровно, без складочки лежащую на столе скатерть.
- Я выдержу.
- Да, я знаю, мой мальчик, - Гэндальф снял с крючка свой серебристый плащ, набросил его на плечи и глубоко надвинул на лоб шляпу. – Если не случится ничего неожиданного, я загляну к вам завтра.
На пороге у открытой двери он остановился:
- И кстати…Если в ближайшие несколько минут вдруг услышишь что-нибудь, кхм… подозрительное неподалёку – не обращай внимания и не выходи из дома!
- Ч…что? Гэндальф…?!
За то время, пока Фродо обежал стол и выскочил на крыльцо, волшебник успел скрыться. Торина тоже не было нигде поблизости. Маленький двор и сад были пустынны.
Да пусть хоть в Беззвёздную Бездну провалится и заберёт с собой все свои тайны! Стоя на крыльце, Фродо крепко стискивал кулаки и чуть не дымился от гнева. Потом усталось победила раздражение. Ладно, пусть оба делают что хотят. Торину он не нянька, да и волшебник как-нибудь без него разберётся со своими волшебными делами, раз уж они простым хоббитам не по уму. А он вернётся в дом и пообедает. А потом заберётся в кровать и пару часиков вздремнёт. Он уже взялся за ручку двери и тут неожиданно заметил, как что-то тускло блеснуло в траве, у самой калитки.
Это была арфа Торина. Прекрасный, благородного изгиба деревянный корпус расколот пополам, струны – как будто кто-то набросился на несчастный инструмент в припадке слепого бешенства – сорваны с колков и перепутаны. Фродо заботливо поднял всё вместе и отнёс в дом. Обернул в мягкое полотенце и направился со свёртком в библиотеку Бильбо.
Какое-то время Фродо просто стоял посередине маленькой комнаты, глядя на знакомые, поистёртые временем корешки на книжных полках, на стопки чистых неразрезанных листов, на пустую стеклянную чернильницу на подоконнике. Эту чернильницу он помнил ещё по Бэг-Энду. Фродо закрыл глаза и вдохнул запах высохших чернил, кожи, старой бумаги, приправленный слабой ноткой травяного чая. Потом подошёл к резному сундуку в углу – в нём Бильбо хранил всякие мелочи и безделушки, которые по какой-то причине были дороги ему. Половинки разбившейся любимой чашки, яркие птичьи перья, необычной формы камень, найденный на берегу, выглаженные морем жемчужно-розовые ракушки… Фродо перебирал и разглядывал их, забавляясь и припоминая. В небольшом полотняном мешочке, заполненном разномастными пуговицами, нашлась обрезанная косичка Торина, бережно завёрнутая в платок тонкого тёмно-синего шёлка. Фродо аккуратно завязал мешочек и отложил его в сторону, освобождая место на самом дне.
Всё-то у нас без тебя пошло наперекосяк, дядюшка, горько подумал он и опустил в сундук покалеченную арфу.

[Hobbit!Anon]

24.2

Торин вернулся домой в сумерках, в весьма задумчивом настроении, красуясь великолепнейшим синяком под левым глазом. Поужинали, как это у них теперь водилось, в молчании. Фродо притворялся, что не замечает попыток Торина скрыть за рукавом рубахи рассаженные в кровь костяшки пальцев. На следующее утро, когда Торин вышел во двор, чтобы предаться своему излюбленному в последнее время занятию – сидению на скамейке и хмурому глядению вдаль – рубаха на нём была свежая, а волосы расчёсаны и опрятно заплетены.
Гэндальф не показывался ни в этот день, ни на следующий, зато на третий появился не один, а вместе с Владычицей Галадриэль. Фродо мыл посуду после второго завтрака, Торин с молотком и стамеской возился в гостиной – ночью с моря прилетела гроза, шквал ветра распахнул незапертое по недосмотру окно и повредил раму. Дождь шёл до сих пор, штормовой ветер гнул деревья в саду. Гэндальф – по своей всегдашней самоуверенности не потрудившийся постучать в дверь – отряхнул воду с полей шляпы и невозмутимо прислонил посох к стене.
- Ну и погодка, - проворчал он, и добавил:
- Согреться бы не помешало, – ведомый убеждением, что, когда бы ни зашёл в гости к хоббиту, закипающий чайник на плите над очагом, а заодно что-нибудь вкусное к чаю, не заставят себя ждать.
Вспомнив ториновы поцарапанные кулаки, Фродо забеспокоился, как будет встречено появление волшебника в гостиной, но, к его немалому облегчению, всё сошло благополучно. Торин на миг отвлёкся от работы, чтобы кивнуть в знак приветствия – не выказав ни признака враждебности. Гэндальф же посматривал по сторонам, щурясь с безмятежным и чуть насмешливым видом.
Что бы там между ними не случилось, и чем бы оно не кончилось, лучше всего будет, если он останется в неведении, благоразумно решил Фродо. Ему не пришлось долго об этом думать. Повесив сушиться у очага промокший голубой плащ, Владычица Галадриэль сразу подошла к нему. Она взяла его лицо в мягкие прохладные ладони, повернула к себе, и долго, внимательно изучала своим пронзительным всевидящим взглядом. Оставшись, по-видимому, удовлетворена осмотром, она выпустила его подбородок и напоследок смахнула с плеча воображаемую пылинку:
- Как ты себя чувствуешь, малыш?
- Ну, вроде бы… неплохо. По большей части, - пытаться что-нибудь скрыть было бы бесполезной затеей. Фродо засуетился, спохватившись о гостеприимстве:
- Я пойду подогрею чай? От завтрака остался хлеб, и ветчина, и, кажется, пара яиц, я мог бы приготовить…
Рука Галадриэль, мягко, но непреклонно лёгшая на плечо, подействовала сильнее, чем самый властный окрик. Фродо замолчал.
- Благодарю, Фродо, но ничего не нужно. Пойдём присядем.
Фродо подчинился и сел в кресло. Гэндальф сам налил себе чаю – чайник ещё не успел остыть, струйка пара завивалась над чашкой – но пить не стал. Недавняя беззаботность и лёгкая насмешка пропали без следа, он был очень серьёзен. У Фродо от внезапного предчувствия пересохло в горле.
- Я очень рад повидать вас, но… что заставило вас пуститься в путь в это ненастье?
- Мы принесли важные вести, - Галадриэль посмотрела на Торина, который усердно стучал молотком, прилаживая новую поперечину к разбитой раме, и делал вид, что всё происходящее его ни капельки не интересует. – Вам обоим. В последние три ночи мне приходили сны. О тебе, Фродо, и о Бильбо. Я решила, что должна посетить Сады Лориена. Сегодня с рассветом я отправилась туда, в одиночестве прошла Тропою Снов, и Владыка Лориен явил мне видение.
Стук молотка прекратился.
- Я гуляла в прекраснейшем, дивном краю, в вечноцветущем благоуханном саду, что раскинулся до самых пределов мира, - певучий голос Галадриэль стал мечтательным, далёким, как будто воспоминания вновь уводили её на тропы волшебной страны снов. – На этой благодатной, изобильной плодами земле повсюду царили блаженство и покой. Я видела там тебя, Фродо, и рядом с тобой – твоего храброго неразлучного Сэма.
Галадриэль взяла его за руку, и Фродо неуверенно улыбнулся.
- Ты был свободен и счастлив, окружённый теми, кого ты любишь, и кто любит тебя. Твоя улыбка сияла как солнце, - её голос обволакивал, словно мягкий шёлк. – Но я шла дальше, и вдруг поняла, что кого-то недостаёт. Твоего дяди не было в этом саду, мой милый Фродо.
Фродо оцепенел. Тысяча ужасов, один кошмарнее другого, пронеслись перед ним. Эру милостивый! Что они сделали не так? Вода, которую они дали выпить Бильбо, каким-то образом вместо исцеления стала проклятием и преградила ему путь в Луга Йаванны? Или они ошиблись, и чёрная тень Кольца не до конца отпустила его?
- Не торопись пугаться, - Галадриэль сильнее сжала его руку. – Послушай. Сначала я подумала, что обманулась. Я принялась искать его, перенеслась мыслями вовне, за пределы той благословенной земли. И тогда я оказалась в каменных чертогах, освещённых пламенем тысячи горнов, в высоких залах, чьи золотые своды были небом, а самоцветы блестели ярче звёзд.
От окна, где, так и замерев на коленях с молотком в руке, стоял Торин, раздался сдавленный возглас:
- Этого не может быть…!
Галадриэль, казалось, не услышала.
- Я шла и шла по бесконечным переходам, между украшенных древними рунами арок и колонн, и наконец, в самой огромной, великолепной зале я увидела трон. Я узнала его. Это был мраморный трон потерянного Эребора, образ запечатлённого в камне величия Подгорных Королей. Сказать тебе, что ещё я увидела, сын Дурина? Рядом с троном, по левую руку, стоял хоббит. Он был одет в синее с серебром твоего рода, на его лбу сверкал мифрильный обруч, а в волосах, гордо, на виду для всех – твоя бусина в свадебной косе.
Торин вздрогнул всем телом, как от боли, сгорбился, волосы упали ему на лицо.
Фродо наполовину приподнялся в кресле. Сквозь изумление и испуг постепенно прорастало подозрение:
- Что… что это значит?
Галадриэль молчала. Вместо неё заговорил Торин:
- Это всё… кузни, залы с золотыми сводами – это Чертоги моих отцов.
- Бильбо в Чертогах Ауле, - с трудом выговорил Фродо. В ответ – ни слова возражения. – Но как?
- Вмешательством Силы, что превыше любого из нас, - ответила Галадриэль. – Как именно это стало возможным, я не берусь предполагать. Это знание не было мне открыто. Но я видела в моём сне – Бильбо сделал тот же выбор, что некогда Лютиэн, и моя Арвен – и потому отныне он не придёт в зелёные сады Йаванны.
- Ох, - прошептал Фродо. Рука Гэндальфа тяжело, торжественно опустилась ему на плечо. – Ох.
Он поднял глаза и встретил бездонный взгляд Галадриэль. Её прекрасное лицо было печальным, а ласковая, понимающая улыбка полна сострадания.
Я больше никогда не увижу его, да?
Нет, малыш.
Гэндальф присел рядом и привлёк Фродо к себе. Фродо спрятал лицо в складках одежды у него на груди и заплакал.

[Ural Lynx]

Вот это поворот!!! Бильбо в Чертогах Ауле! Но сможет ли Торин теперь туда вернуться...

А Гэндальф каков! синяк поставил!)))

Спасибо переводчику! С замиранием сердца жду завершения этой истории.

[Лериме]

Бедный Фродо(( Но так и правда будет лучше, у него-то будут друзья и семья, а у Торина среди эльфов совсем никого. Теперь надо придумать способ вернуться,

[Шут обыкновенный]

Надо сказать, что я даже ожидал подобное))
Правда...блин, а Торину-то что делать? Как обухом по голове
И Фродо жалко

Синяк доставил. Хотя в целом психотерапевт из Гэндальфа так себе))))

[r2r]

Здорово.
Вот это поворот.)) Бильбо отжёг, однако.

[Hobbit!Anon]

Ural Lynx, r2r,
Вот это поворот!!! Бильбо в Чертогах Ауле!
Бильбо отжёг, однако.

Ну так, "профессиональный мастер Взломщик", а то ж! У Бильбо был план)))

Лериме,
у него-то будут друзья и семья, а у Торина среди эльфов совсем никого

да, тем более пора скорее начинать думать о том, каким способом им воссоединиться!

Шут обыкновенный,
Синяк доставил.

я от Гэндальфа прям не ожидала такого)

[Hobbit!Anon]

Исполнение 9

2646 слов

25.1

***
Как только Галадриэль и Гэндальф ушли, Фродо бегом бросился в кабинет Бильбо и принялся, как одержимый, лихорадочно рыться в его бумагах. Должно же, непременно должно найтись что-нибудь! Заметка, записка, пара строк, чёркнутых на полях, что угодно! При всех своих чудачествах и подверженности внезапным прихотям Бильбо никогда ничего не делал без разработанного до мелочей, тщательно продуманного плана. Надо только поискать как следует, обязательно обнаружится какой-нибудь намёк!
Фродо занимался поисками всю вторую половину дня. В результате его усилий сложенные раньше в безупречном порядке – словно прямоугольные разновысокие башенки некоего замка – стопки листов на письменном столе превратились в хаотичные груды развалин. И, что хуже, ничего найти так и не удалось, кроме нескольких незнакомых Фродо недописанных стихотворений и небрежно нацарапанных списков покупок для похода на рынок в ярморочный день.
Звук, раздавшийся от двери, вывел его из задумчивости над содержанием очередного черновика, по какой-то причине избегшего мусорной корзины. Торин неуверенно стоял на пороге, с фарфоровой чашкой и блюдом имбирных пряников в руках.
- Ты пропустил полдник, - сказал он, протягивая чашку.
Фродо поглядел на тёмно-красную непрозрачную жидкость, не слишком-то похожую по цвету на чай, и потянул носом:
- Это вино?
- Я подумал, что-нибудь покрепче тебе не повредит.
Фродо проглотил содержимое чашки единым залпом – весьма необдуманно, вино оказалось густо сдобрено перцем, нёбо и горло загорелись огнём. Но успокаивающее тепло, вскоре разлившееся в животе, с лихвой искупило неприятное ощущение. Фродо глубоко вздохнул и отставил чашку.
Торин смотрел на него, и синий взгляд – который за прошедшие недели Фродо привык видеть помутневшим от горя, ушедшим в себя – снова был внимателен и ясен.
- Прости меня, - тихо сказал Торин.
Фродо положил смятый листок, который держал в руке, на верхушку ближней к нему шаткой кипы бумаг и потянулся к тарелке. Покрытый глазурью пряник – испечённый по здешнему, эльфийскому рецепту, Тауриэль недавно его научила – показался слишком сладким. Да извинят его эльфы, но в следующий раз сахара он добавит поменьше.
- Той ночью… когда ты выходил на кухню, Бильбо просил у меня прощения. Он сказал, что был эгоистичен, и сожалеет об этом, но не может иначе. Тогда я не понял, почему он это говорит. Теперь я думю, что у него уже тогда был план. Он в самом деле ни о чём тебя не предупредил?
Торин пересёк комнату и присел на стул у окна.
- Нет. Ни малейшего намёка, я клянусь тебе.
- Возможно, он не был уверен, что его план удастся, и не хотел раньше времени тебя обнадёживать?
- Возможно, - Торин опёрся локтями о колени и обхватил руками голову. – Я не знаю, как мне быть.
Фродо вопросительно посмотрел на него:
- О чём ты?
- Даже если всё это правда. Бильбо живёт в Чертогах Махала, - голос прозвучал глухо из-под закрывших лицо волос. – Но я изгнан, мне не разрешено возвращаться.
- Нет, нет! Не может быть, чтобы у дядюшки не было в запасе какой-нибудь хитрости! Если он готовился сделать такой выбор, то должен был что-то предусмотреть, придумать способ, как тебе тоже вернуться.
- Упаси меня Эру сомневаться в его находчивости, - отозвался Торин, помолчав. – Я был свидетелем, как Бильбо не побоялся ни троллей, ни орков, ни дракона, и никому не позволил взять над собой верх. Но здесь… вряд ли даже ему было по силам чего-то добиться. Я нанёс Махалу тяжкое оскорбление. Я ослушался его приказа, променял на Валинор священное обиталище моих предков. Я добровольно отринул наследие моего народа, отказался от родни. Махал позволил мне это. Такой выбор не даётся даром. Я был бы глупцом, если бы решил, что за него не придётся расплачиваться.
- Но подожди… как же так! Я просто хочу, чтобы вы были вместе!..
- Не тревожься обо мне. Я это выдержу. Мне многое приходилось выдерживать. Махал сотворил нас сильными, - Торин наклонился, подобрал с пола несколько упавших листков и положил их на краешек стола. Его взгляд задержался на строчках ровных округлых буковок, выведенных знакомой уверенной рукой. – Прости, что тебе пришлось со мной возиться.
- Было бы что прощать, - отмахнулся Фродо.
Уголки губ Торина дрогнули в улыбке:
- Великодушие у тебя дядино.
Фродо потянулся за вторым пряником и невольно охнул – от долгого сидения согнувшись над столом затекла спина.
- Да ну что ты. Это пустяки.
Торин усмехнулся:
- Ну как скажешь, - и посерьёзнел: - Манвэ наказал мне не забывать о том, что Махал любит своих Детей. Может быть, нам с Бильбо будет позволено встретиться снова, в конце времён, когда мир возродится после Последней битвы.
- Не нужно отчаиваться, - Фродо решительно вытер ладони о штаны, не обращая внимания на рассыпавшиеся по полу крошки, и взял со стола толстую счетовую книгу. Короткий взгляд, брошенный на Торина, заставил его замереть. Фродо аккуратно положил книгу на место.
- Ты уходишь, да?
Торин в неподдельном изумлении вскинул глаза:
- Неужели меня видно насквозь, как будто я из хрусталя?
- Нет, - заверил Фродо. – Но я знаю гнома, который рискнул всем, оставил свой новый дом ради надежды вернуть Эребор. Я знаю гнома, который оставил Чертоги своего Создателя, не побоявшись его гнева, ради надежды спасти старого друга. И мне трудно поверить, что этот гном стал бы сидеть сложа руки и смирно ждать, пока ему соизволят оказать милость.
Торин шумно вздохнул:
- Что ж, разумно. Впрочем, ничего другого от Бэггинса не следовало ожидать, - он бестрепетно выдержал взгляд Фродо.
- Да, я собираюсь уйти, если смогу. Я не знаю, что скажу Махалу, что должен буду сделать, чтобы заслужить прощение. Но я попытаюсь.
- Ты уйдёшь прямо сейчас?
Взгляд Торина потеплел. Фродо понял, что дрожь в голосе его выдала, несмотря на намерение казаться спокойным. Никудышный из меня притворщик.
- Нет, не прямо сейчас. Через какое-то время. Вскоре, но не сразу.
Он добавил, поколебавшись:
- Я чувствую себя так, как будто украл его у тебя.
Фродо стало почти смешно:
- Дядюшка не сокровище, чтобы его можно было украсть. Он сам решил свою судьбу.
Торин немного помолчал.
- Одно я могу тебе обещать. Что бы ни случилось со мной, даже если Махал не позволит мне вернуться – знай, что среди моей родни Бильбо будет окружён любовью и заботой. Они станут ему семьёй. Я клянусь тебе в этом.
Фродо кивнул:
- Ни на миг я бы не вообразил его покинутым.
Каменно-напряжённые плечи Торина едва заметно опустились.
- И всё-таки, - проговорил он, – мне тяжело думать, что тебе предстоит одному уйти в ваши Луга. Чертоги Махала велики. Если их двери растворились для одного хоббита, найдётся место и двоим.
- Нет, - твёрдо сказал Фродо. – Я очень тебе благодарен, но… нет. Возможно, Бильбо будет там счастлив, но это место не для меня. И тебе не за что чувствовать себя виноватым. Не грызи себя понапрасну. Возвращайся домой. Я же вижу, как ты тоскуешь.
Торин медленно, торжественно наклонил голову.
- Эта земля очень красива, - тень усмешки промелькнула по его губам. – Но она не для меня.
Торин поднялся, забрал пустое блюдо и чашку, и собрался уйти. Он был уже в дверях, когда Фродо окликнул его.
- Торин? Обещай мне ещё одну вещь.
- Всё, что угодно.
- Обещай, что не уйдёшь не попрощавшись. Я имею в виду, по-настоящему не попрощавшись. Записка не считается.
Лицо Торина, жёсткое и суровое в резких тенях, отброшенных горевшей на столе лампой, смягчилось:
- Даю тебе нерушимое слово.

[Hobbit!Anon]

25.2

***
- Я всё гадал, когда же ты наконец снова пожалуешь в гости?
Фродо улыбнулся, ступая на нагретый солнцем мраморный пол террасы, и одобрительно принюхался. На низком столике в тени увившего решётку дикого винограда был сервирован весьма аппетитно выглядевший и не менее восхитительно пахнущий ланч.
- А я думаю, вы знали, когда я приду.
Насмешливо приподняв тонкие брови, Элронд налил тёмного пива в высокий бокал и протянул его Фродо.
- А может быть, я просто решил, что сегодня чудесный день для того, чтобы перекусить на свежем воздухе?
- Перекусить моим любимым мясным пирогом?
- Всегда испытывал слабость к крольчатине.
- Крольчатина? Вы её терпеть не можете! Арвен сказала мне однажды, а мы, хоббиты, не забываем ничего, что связано с едой. Иначе мы бы рассорились с половиной наших соседей, когда приглашаем их на чай.
Фродо взял бокал и тарелку, на которой лежал солидный кусок пирога:
- Спасибо!
Элронд с улыбкой кивнул, накладывая себе на тарелку засахаренных фруктов и несколько тонко нарезанных ломтиков сыра. Мастерство элрондова повара, как всегда, было выше всяких похвал. Фродо ел медленно, с наслаждением, смакуя густую ароматную подливку и зажаренную хрустящую корочку.
- Я вижу, к тебе вернулся аппетит, - удовлетворённо заметил Элронд. Фродо промакнул губы салфеткой – как бы ни было умопомрачительно вкусно, ни один хоббит не позволит себе забыть о хороших манерах! – благодарно закивал и подхватил лопаточкой следующий кусок.
Только после того, как с пирогом было покончено, и слуги принесли сладости к чаю, а Фродо с Элрондом начали неспешную партию в шахматы, разговор коснулся главного.
- Я слышал новости, - осторожно сказал Элронд. – Мне очень жаль.
- Галадриэль рассказала вам про дядю.
- Верно, - Элронд положил на пустую тарелку Фродо продолговатый ломтик марципана. – Могу представить, каким огромным потрясением это для тебя стало.
- Да. И в то же время нет. Я должен был догадываться, что дядюшка просто так этого не оставит. Иногда мы, Бэггинсы, в упорстве можем посоперничать с гномами.
Элронд с теплотой посмотрел на него.
- Да, я знаю. Твой дядя в особенности. Кто бы смог распознать стальную волю за наружностью мягкотелого домоседа.
Фродо прикрыл салфеткой недоверчиво-изумлённый смешок:
- Это дядюшка-то?! Мы точно говорим об одном и том же хоббите?
- Ты не знал его в те годы. Он был так безукоризненно вежлив, всегда застёгнут на все пуговки, и сокрушался, что его товарищи-гномы ведут себя так грубо и развязно. И вместе с тем, в нём жила жажда знаний, душа истинного исследователя и путешественника, которые и победили в конечном итоге – но для этого ему потребовалось выдержать много битв с самим собой, - Элронд отпил долгий глоток и сменил тему:
- Правда ли, что Торин намерен вернуться в Чертоги и просить Ауле отменить его приговор?
- Да, так он мне сказал.
- Его уход опечалит тебя?
- Нет, не то чтобы опечалит, хотя за эти два года я привязался к нему, - задумчиво проговорил Фродо. – Так уж сложилось. Не было такого выхода, который одинаково устроил бы нас всех, и я примирился с этим. Наверно, это и называется философским отношением к жизни?
Какое-то время он молча размышлял над ходом, потом передвинул слона и победным щелчком смахнул с доски элрондову ладью.
- Да и как я могу сердиться на Бильбо? Мне самому пришлось сделать непростой выбор. Расставаться с друзьями было тяжело, но их любви оказалось недостаточно, чтобы удержать меня в Средиземье. Они поняли это и простили. Я по-прежнему их люблю и надеюсь, что они не забывают обо мне. Если посмертие в гномьих Чертогах – это то, что может сделать Бильбо счастливым, тогда я тоже прощаю его и желаю ему счастья.
- Ты набираешься мудрости.
Фродо опустил глаза и неловко пошевелил лежавшие в стороне поверженные фигуры.
- Ну, дядюшка не слишком-то хорошо уживался в Шире. Он сам частенько это повторял. Наверно, нечему удивляться, что хоббичьи Луга тоже оказались не для него, - Фродо вдруг представил себе, какие лица сделались бы у их добронравных соседей, узнай они, как Бильбо вздумал распорядиться подаренной ему вечностью после смерти, и не удержался от улыбки. Дядя умудрился сыграть свою последнюю шутку даже из могилы! – И, я думаю, в каком-то смысле это справедливо.
Лицо Элронда на миг омрачилось, и Фродо понял, что он вспомнил о дочери.
- Хотел бы я обладать толикой твоей рассудительности, - Элронд немного помолчал, а потом заговорил о другом. – Я хочу кое-что тебе предложить. Однажды, уже давно, Бильбо спросил меня, не соглашусь ли я позаботиться о тебе, когда его не станет. Его мучила мысль о том, что тебе придётся остаться в одночестве. Для меня будет честью, если ты согласишься переехать в Валмар и жить у меня в доме.
- О, я… это так великодушно с вашей стороны, но… - слова вежливого отказа уже готовы были сорваться у него с языка. Элронд взял его за руку и легонько пожал.
- Пожалуйста, подумай над этим, mellon nín, - попросил он. – Уверяю, меня это не стеснит. Я бы и сам предложил, даже если бы Бильбо ни разу не заговорил со мной об этом. Ты для нас родной, и мы будем счастливы стать твоей новой семьёй до тех пор, пока Йаванна не призовёт тебя в Луга.
- В таком случае я приму приглашение с радостью, - сказал Фродо.
В ответ ему досталась одна из редких улыбок эльфийского владыки.
- Я же тебе говорил, что он согласится, - громкий радостный голос Гэндальфа застал врасплох обоих – хотя Элронд, конечно же, слишком хорошо владел собой, чтобы подскочить от неожиданности. Чего не скажешь о Фродо. – Ты напрасно беспокоился, друг мой.
- Я беспокоился, потому что подозревал, что ты намереваешься всё устроить, не спросив его мнения. Знаю я твои повадки.
- Ну, что есть, то есть, - добродушно согласился Гэндальф. – Линдир искал тебя в доме. Подозреваю, что дело срочное. Бедняга выглядел так, как будто небо на землю рухнет, если он тебя не найдёт. Впрочем, кажется, он всегда такой.
- Если ты сказал мне про Линдира только потому, что рассчитываешь поживиться сладостями с моей тарелки, то пеняй на себя, когда я это обнаружу! – Элронд поднялся и положил руку Фродо на плечо. – Дай мне знать, когда закончишь сборы и будешь готов. Я пришлю слуг и повозку, чтобы перевезти сюда твои вещи.
Кивнув напоследок рассыпавшемуся в благодарностях Фродо, Элронд направился в дом. Когда его шаги стихли вдали, Гэндальф с воровато-таинственным видом огляделся по сторонам и стащил с его тарелки засахаренную дольку апельсина. Фродо прыснул от смеха:
- Ты неисправим!
Гэндальф взял бокал с пивом, который Фродо протянул ему, и хитро подмигнул:
- Поздно, мальчик мой! Ты сам согласился, и теперь уже от нас не избавишься.
- Чему я очень рад, - смеясь, заключил Фродо. Он подошёл к краю террасы и, перегнувшись через перила, посмотрел на раскинувшийся внизу сад. Было тепло, приятное чувство сытости заставляло веки наливаться тяжестью, и не хотелось думать ни о чём плохом. Всё-таки он спросил:
- Как ты думаешь, у Торина получится вернуться в Чертоги?
- Он твёрдо намерен в этом преуспеть. Тебе и самому хорошо известно – нет такого препятствия, которое остановило бы Торина Дубощита на пути к цели. Не тревожься о нём, Фродо. Гномы крепкий народ, а Торин крепче многих, - Гэндальф подлил себе ещё пива и не спеша, с удовольствием отпил несколько глотков. – Лучше скажи, нужно ли мне тревожиться о тебе?
Фродо помолчал в раздумье, прислушиваясь к себе.
- Нет. Уже нет. Я знаю, что я не один. И что, когда настанет время, я увижу их всех: Сэма и Рози, Мерри и Пипа, и маму с папой… Ты чего? – удивился он, заметив, как плечи Гэндальфа затряслись от беззвучного смеха.
- Добрый старина Бунго! Он будет вне себя, когда узнает, что за сюрприз преподнёс его непутёвый сынок, – взгляд волшебника игриво заискрился. – Он всегда повторял – помяните моё слово, туковская кровь ещё заставит мальчишку выкинуть что-нибудь эдакое! Ты уж не поленись, Фродо, замолви за Бильбо словечко. И за гномов заодно. Если возьмётесь за дело вдвоём с Белладонной, вы убедите его сменить гнев на милость.
Гэндальф покачал головой, всё ещё посмеиваясь, отставил бокал и полез в карман за трубкой.
- Я тут подумал, Фродо… когда нам надоест наша праздная жизнь в ничегонеделании – а не отправиться ли нам снова путешествовать? Аман велик, в нём столько всего можно повидать.
- Я считал, что с приключениями покончено?
- Чем была бы наша жизнь без приключений? – Гэндальф встряхнул кистью, над кончиками пальцев сам собой возник крохотный язычок пламени. Трубка немедленно разгорелась. – Особенно таких, как это. О, что это было за приключение! Я им горжусь.
Фродо рассмеялся и запрокинул голову, глядя в яркую полуденную синеву.
- Гору Манвэ я бы не отказался увидеть ещё раз. И самому услышать песни Ульмо. Надо же убедиться, что они в самом деле достойны тех похвал, которые Ори без устали им расточал.
Гэндальф облокотился на перила рядом с Фродо и выпустил большое серебристое колечко дыма. Оно медленно поднималось, пока не растаяло среди лёгких кучерявых облачков.
- Одним словом, - пробормотал он, не выпуская кончика трубки изо рта. – Скучно нам не будет.
- Да, - согласился Фродо. Солнце грело ему лицо, ласковый ветерок шевелил волосы, а вокруг, до горизонта и дальше, простирался Валинор, прекрасный, непостижимый и вечный как мечта. – Это уж точно.

[Игрина]

Это конец, да? Всё? Можно счастливо рыдать и закидывать переводчика цветами?
Вообще глава прекрасна: и объяснение Торина и Фродо, и эта полная надежды и ожидания нового приключения концовка. Переводчику спасибо за этот огромный и великолепно исполненный труд

[Шут обыкновенный]

Ну, Торин он такой)))
Теперь сяду ждать его объяснения с Махалом)))

[r2r]

Лучей любви переводчику!

[Лериме]

Здорово как. Нет, это еще не конец, ждем продолжения))

[Hobbit!Anon]

Спасибо!:-)))

Игрина, нет, это ещё не конец, будет ещё один кусочек про Торина)