[~Ахэ~]

IX-7. Торин/Бильбо, Торин ждет на берегу, когда Бильбо прибывает в Валинор.

Исполнение №1
Исполнение №2
Исполнение №3
Исполнение №4.1 4.2
Исполнение №5
Исполнение №6
Исполнение №7
Исполнение №8, части: 1 2 3 закончено
Исполнение №9, части: 1.1 1.2 2.1 2.2 2.3 3.1 3.2 4.1 4.2 5.1 5.2 5.3 6.1 6.2 6.3 7.2 7.3 8.1 8.2 8.3 9.1 9.2 10.1 10.2 11.1 11.2 12.1 12.2 13.1 13.2 14.1 14.2 14.3 15.1 15.2 16.1 16.2 16.3 17.1 17.2 17.3 18.1 18.2 18.3 19.1 19.2 20.1 20.2 21.1 21.2 22.1 22.2 23.1 23.2 24.1 24.2 25.1 25.2 26.1 26.2 26.3 закончено
Исполнение №10, части: 1 2 3 4 в процессе

@темы: Выполнено, Бильбо, Торин, Девятый тур

Comments

[Шут обыкновенный]

ыыыы...в прошлый раз я был такой откорпоративленный, что обозвал дорогого переводчика автором. Сорри
надеюсь не обидел
Да и как-то сразу не прочел, а теперь с сильным опозданием
Снова благодарю за продолжение и очень жду дальше

вообще такой странный-странный Валинор, но мне нравится. Есть в этом что-то от старинных сказок, где все не так просто как кажется

[Hobbit!Anon]

Шут обыкновенный, спасибо!)

в прошлый раз я был такой откорпоративленный, что обозвал дорогого переводчика автором. Сорри
надеюсь не обидел
конечно, нет)

Да и как-то сразу не прочел, а теперь с сильным опозданием
зато не пришлось долго ждать продолжения)))

такой странный-странный Валинор, но мне нравится. Есть в этом что-то от старинных сказок, где все не так просто как кажется
и прекрасный, и опасный
и как-то в него веришь...

******************
Исполнение 9

3773 слова.

14.1

ГЛАВА ПЯТАЯ: Река Ниенны*)

*) «Глава-в-Которой-Абсолютно-Ничего-Не-Происходит-Зато-Все-Говорят-о-Своих-Чувствах» (примечания Автора)
________________________________________
Торин.

- Он пропал! Малыш Фродо пропал!
Торин не был уверен, что именно его разбудило – сам этот вопль, или удар окованным носком сапога от дёрнувшегося рядом Фили. Смысл медленно просочился сквозь мутную пелену сна, и по спине пробежал мороз. Торин резко сел и огляделся. Стоя на коленях рядом со сбившимся в комок одеялом, Бофур и Ори суматошно озирались по сторонам. Остальные гномы медленно шевелились, просыпаясь.
- О чём это ты там причитаешь? – хрипло проворчал Оин, перекатившись на бок и щуря глаза от косых утренних лучей солнца.
- Фродо пропал! – жалобно простонал Ори. В одно мгновение Торин был на ногах.
Следующие несколько минут в лагере царили отчаянное смятение и неразбериха. Обыскали всё – перевернули и вытряхнули каждый спальник, заглянули за каждый куст и каждую кочку. Полурослика нигде не было. Гэндальф – проснувшийся позже всех, когда суматоха уже была в разгаре – выглядел растерянным, но явно не спешил разделить всеобщую тревогу.
- Куда он мог пойти? – Оин сердито дёрнул себя за бороду. – Что за причуда, уйти посреди ночи?
Ори страдальчески вздохнул, в который уже раз – в третий? или в седьмой? – заглядывая под одеяло, как будто ждал, что хоббит обнаружится спящим под ним как ни в чём не бывало.
- И почему никто из нас не заметил?
Горе-дозорный Балин покаянно опустил голову.
Сбоку раздался шум, и на поляну из-за кустов продрался растрёпанный Кили. В глазах у него стоял ужас.
- Тауриэль тоже пропала! – прокричал он.– Я нигде не могу её найти!
Фрерин, храня непроницаемое выражение, переглянулся с Торином, и бросил осторожный взгляд на Кили.
- Они сбежали вместе? Я думал, что…
Страшное подозрение вдруг шевельнулось в груди у Торина. Оно крепло с каждым ударом сердца, разгораясь от бессильного смятения и гнева, как солома от брошенной искры. Махал, ещё и недели не прошло с тех пор, как он честью поклялся защищать и сохранить невредимым юного родича Бильбо – и что сейчас? Что случилось с тем, кто был вверен его защите?
- Или эльфийка силой увела его.
- Нет! Она не могла этого сделать! – Кили взорвался от возмущения.
- Мы не знаем, с какой целью она присоединилась к нам. Мы ничего о ней не знаем.
- Это ты ничего о ней не знаешь!
Фили успокаивающе взял Кили за локоть. С гневным рычанием Кили вырвался и стукнул брата по руке. Тот отшатнулся, плотно закусив губы от обиды.
- Придержи язык, парень, - предостерёг Фрерин.
- Нет! С меня хватит! Вы все ведёте себя так, как будто она недостойна ни капли вашего уважения. Как будто мой выбор его недостоин, – Кили повернулся к Торину так резко, что волосы хлестнули его по лицу. – А ты, дядя, больше всех. Будто бы тебе по опыту неизвестно, что значит полюбить не гнома!
- Кили…! – потрясённо ахнул Фили. Кили выпрямился и замер, вызывающе сверкая глазами. Торину словно ударом вышибло весь воздух из лёгких.
Было очень тихо.
- Во имя Эру Всеотца, довольно! – громогласно припечатал Гэндальф. – Это просто смешно. Фродо не беспомощный несмышлёныш, которого надо водить за ручку, а взрослый самостоятельный хоббит. Успокойтесь и раскиньте мозгами. Он ушёл, взяв с собой оружие и фонарь – значит, никто не тащил его силой, он спланировал это заранее. Перестаньте суетиться и лучше займитесь чем-нибудь полезным. Например, завтраком.
- Завтраком? – непонимающе переспросила Дис.
- Фродо в безопасности. И Тауриэль тоже, - поспешил добавить Гэндальф, заметив, что Кили вновь готов вспыхнуть от возмущения. – Предоставьте их самим себе. Они вернутся, когда будут к этому готовы – но не раньше.
- Откуда тебе знать?
- Оттуда же, откуда я знаю многие другие вещи. Или вы считаете, что быть волшебником – это пустой звук? – прищурившись, Гэндальф посмотрел на Торина. – Я спрошу тебя ещё раз: ты доверяешь мне?
Торин коротко, резко кивнул, и Гэндальф повернулся к остальным.
- Фродо и Тауриэль вернутся невредимыми, когда придёт время. Мы подождём их здесь. Отдохните. Поешьте вволю, искупайтесь в реке – тебе, мой дорогой Бифур, я особенно это советую, – приведите в порядок оружие. Небольшая передышка нам всем пойдёт на пользу.
Гномы недовольно поворчали, попереглядывались, но в конце концов нехотя согласились прекратить поиски. Бофур задержался рядом с Торином и Гэндальфом, пристально глядя на волшебника.
- Клянусь лучшей жилой морийского серебра, что-то ты темнишь, волшебник. Тебя забавляет водить нас за нос.
- Когда доживёшь до моих лет, остаётся не так уж много радостей, - благодушно кивнул Гэндальф. – Хотя в нашем случае речь больше о том, чтобы проявить деликатность. То, что происходит сейчас с ними обоими – только их личное дело. Поверь мне, если бы был хоть малейший риск опасности – я бы первым настоял на том, чтобы отправиться на поиски.
- Ага, - согласился Бофур. – Парнишку-то ты любишь, это сразу видно. Но в следующий раз, когда он вздумает учудить такое – ты уж шепни ему, чтобы записку оставил, или что-нибудь в этом роде. Нас с Ори чуть удар не хватил.
Гэндальф усмехнулся.
- Можешь и сам ему сказать, когда он вернётся.
Успокоенный насчёт Фродо, Бофур как-то странно медлил, повернувшись к Торину и неуверенно переминаясь. Казалось, он собрался было что-то сказать – но в последний момент передумал, лишь грустно улыбнулся, надвинул на лоб ушанку, и пошёл к остальным, уже собравшимся в круг у костра.
Гэндальф нарушил молчание, негромко добавив:
- Думаю, тебе тоже будет приятно воспользоваться нашей передышкой и искупаться? Вода в реке мягкая как шёлк, - и на этом оставил Торина залечивать раненую гордость в одиночестве.

***
- Не возражаешь, если я присяду? Или предпочитаешь хандрить наедине с собой?
Торин вяло махнул рукой, и Балин с преувеличенным облегчённым «уф..!» опустился рядом на траву. Некоторое время они сидели, углубившись каждый в свои мысли, глядя на воду. Река плавно и быстро текла вдаль, маленькие волны, набегая на берег, вскипали белыми гребешками пены.
- Да уж, жаркая вышла ссора, - наконец начал Балин, методично разглаживая полы куртки на коленях. – Ничего не скажешь, как придёт охота пошуметь, за словом мы в карман не лезем.
Торин неохотно повернулся и посмотрел ему в глаза. В лице старого друга не было насмешки, только сочувствие и грусть.
- Ты знал.
Балин кивнул.
- А остальные?
- Спроси об этом у них, - секунду поколебавшись, сказал Балин. – Я говорю только за себя.
Стыд окатил жаркой волной, с кончиков волос до пяток, и Торин едва поборол искушение спрятать лицо в ладонях. Мысль о том, что его самые сокровенные чувства стали предметом сплетен и досужей болтовни, что сейчас у костра гномы, весело хохоча, обсуждают его промахи и потешаются над незадачливым любовником, была невыносима.
- Значит, я выставил себя на посмешище перед всеми.
Балин с досадой потянул себя за бороду.
- Ох, Торин, ну о чём ты.
Торин крепко зажмурился. Хотелось зарычать, броситься на кого-нибудь, выплеснуть стыд и унижение гневом. Руки сами собой сжались в кулаки. Неужели это было настолько очевидно всем с самого начала? А он-то, неуклюжий дурак, полагал, что умело скрывает. Что запер свои чувства глубоко в сердце, спрятав за благородной необходимостью их похода, и никто не догадывается о них.
- Сколько уже лет мы с тобой знаем друг друга? – с мягким упрёком сказал Балин. – Как долго я служил твоему деду, а потом тебе? Сколько лет стоял у трона, советовал, следовал за тобой – не по долгу, а потому что люблю тебя? Не будь несправедлив.
- Один год, - медленно произнёс Торин. – Я знал его всего лишь год. Я почти не разговаривал с ним первые несколько месяцев. Это кажется… глупым, так долго цепляться за что-то, что промелькнуло так быстро.
Но, несмотря на мимолётность – оно было таким сильным. Правильным. Настоящим.
С чем сравнить? Крылатый восторг от того, как последним ударом молота по раскалённой стали доводишь до совершенства вдохновенную работу. От долгожданного возвращения домой. Как будто какой-то кусочек его души отмыли досветла, освободили, словно прозрачный горный хрусталь из породы, и вернули на место обновлённым и чистым.
Чего бы он не сделал ради того, чтобы испытать это снова, пусть на миг.
- Я не тот, у кого стоит спрашивать совета в этих вещах, - вздохнул Балин. – Я никогда не ощущал тяги к такого рода близости. Я посвятил жизнь друзьям и родне, своим изысканиям и книгам, верной службе королевству, нашему наследию… Тоска и желания сердца так и не пробудились во мне.
Он помолчал.
- Золотую жилу можно найти в самой неприметной на первый взгляд породе. И только последний глупец откажется добыть это золото, после того как отыщет его. Ты узнал Бильбо, ты оценил его так, как он этого достоин. Да, времени вам было отпущено так мало, но ведь это не делает проведённое с ним время для тебя менее дорогим?
- Я разобрался в своих чувствах слишком поздно.

[Hobbit!Anon]

14.2

По правде говоря, сперва Торин был возмущён, да ещё как! Не иначе, Махал вздумал подшутить над ним? Поразвлечься от нечего делать? Осчастливить Торина его второй половинкой в образе несуразного полурослика, не-воришки не-бакалейщика, растрёпанного создания с хорошо подвешенным языком, изнеженного любителя кружевных салфеточек и кексов с изюмом. У него и бороды-то не было, а короткие смешные кудряшки даже не заплетёшь в какие следует косы. Уже не говоря о том, чтобы научить его разбираться в самоцветах и понимать вечную красоту камня. Ему бы всё о кустиках да о цветочках. Ну не смешно ли? Торину было не смешно.
Что общего могло у них быть, какое счастье они могли подарить друг другу?
А потом вышло так, что в каждую свободную (и несвободную!) минуту его взгляд возвращался к хоббиту. К самому неопытному в отряде, самому непривычному к путешествиям, самому нуждающемуся в защите. Его защите. И вдруг оказалось, что тот, кого он посчитал бесхребетным и слабым – сам дал ему силу, и совет, и утешение, и радость. Торин уже позабыл, когда по-настоящему радовался, так давно это было. И сами собой рождались мечты – о мягкой податливой плоти под руками и губами, об отметинах поцелуев на гладкой коже, о сбивающемся дыхании, о прилипших к вспотевшему лбу завитках кудрей…
- Он оплакивал меня?
Балин выглядел очень усталым.
- Мы все оплакивали. Мой брат так никогда и не оправился до конца, после того как потерял тебя и парней. Бильбо… мы редко с ним виделись. Раз в несколько лет, когда дела позволяли мне приехать навестить его. Я думаю, он очень многое держал в себе и не хотел выставлять напоказ… Да, он оплакивал тебя. Много лет он не мог говорить о твоей смерти. А однажды сказал мне, что хранит твою мифрильную кольчугу как дорогое сердцу воспоминание.
- Дорогое сердцу, - эхом отозвался Торин.
Уголки тонких губ Балина приподнялись в улыбке:
- На эту кольчугу можно было купить весь Шир и Пустоземье до Мглистых Гор в придачу, а он держал её в сундуке под кроватью и даже не удосуживался его запереть. - Он добавил с добродушным смешком:
- Ох уж эти хоббиты.
Торин понял вдруг, что тоже улыбается. Вот уж, действительно. Это было так похоже на его Бильбо. Предпочесть тарелку свежих пирожков россыпи самоцветов или оставить бесценное сокровище пылиться, словно безделушку, на каминной полке – кто ещё на это способен?
И разве те волшебные несколько минут с лихвой не искупали всё? Когда Бильбо принял у него из рук кольчугу – его подарок! – и текучее серебро заструилось по его телу, а Бильбо в милой растерянности вскинул глаза, не зная – то ли нахмуриться, то ли улыбнуться. Торин смотрел на него, и даже сквозь вязкую паутину безумия он был словно светлый лунный луч. И ничего не хотелось сильнее, чем, ласково проведя пальцами по заострённым кончикам ушей, прижать золотящиеся в огне факелов кудри таким же, под стать кольчуге, лёгким и сияющим мифрильным обручем.
- Он… как ты думаешь, Балин, был ли… мог бы он…
- Я не знаю, - Балин отвёт глаза. Из деликатности? Или не захотел добить его окончательным приговором?
Почему так трудно дышать?
- А что потом?
Торин вздрогнул:
- Что?
Балин обвёл рукой вокруг, показывая всё сразу – их лагерь, реку и долину.
- Когда наше путешествие закончится, мы придём в эльфийский город и вернём юного Фродо домой в целости и сохранности, когда мы увидим Бильбо – что ты намерен делать? Чего ты ждёшь?
На этот вопрос у Торина не было ответа. Что он надеялся найти в Валиноре? Старого хоббита, которого любил много лет назад, и который – если ему повезёт – возможно, изредка вспоминал о нём как об умершем друге?
Он покачал головой.
- Я ни на что не надеюсь. Но мне… если моё чувство не было взаимным, я хочу это узнать. Прекратить неизвестность, чтобы вернуться в Чертоги с ровным сердцем. Разве я хочу слишком многого?
- Нет, конечно, нет, - Балин заколебался. – Но он, должно быть, очень сильно изменился. Ты не видел его много лет. Ты встретишь не того хоббита, которого знал когда-то.
Торин смотрел в сторону. Балин придвинулся ближе, привлёк его к себе, коснулся лбом его лба, деля на двоих грусть.
- Прошлого не вернёшь.
- Я знаю, - вздохнул Торин. – Но как хотелось бы, чтобы было иначе.
- Как и всем нам порой, - напоследок легонько стукнувшись лбами, Балин отстранился. – Мне так жаль, что всё так вышло. Для вас обоих.
- Дядя?
Из-за деревьев вышел смущённый Кили и остановился, не решаясь приблизиться. Фили, как верная хранящая тень, маячил немного позади.
- Пожалуй, я вас оставлю, - Балин поднялся, отряхивая штаны от приставших травинок. Он напоследок кивнул Торину, хлопнул Кили по плечу и направился обратно к лагерю.
- Иди сюда, - позвал Торин.
Кили – славный, добрый Кили, никогда-то он не умел долго хранить обиду! – тут же с готовностью подошёл. Чуть помедлив, Фили последовал за братом.
- Прости меня, дядюшка, - очень серьёзно сказал Кили, опускаясь на траву рядом с Торином. – Я сорвался и наговорил лишнего.
Он рассеянно потёр пальцами ухо. Торин заметил, что оно покраснело – несомненно, его скорой на расправу сестре тоже было о чём сказать сыну.
- Да, наговорил. Но и я тоже был хорош. Послушай, Кили: если ты выбрал эльфийку… - он осёкся, глубоко вздохнул и продолжал: - …выбрал Тауриэль, значит, на то была воля Махала, и никто из нас не вправе назвать твой выбор недостойным. Ты был прав, обвинив тебя, я поступил двулично.
У Кили в буквальном смысле отвисла челюсть. Это выглядело в высшей степени забавно, в менее серьёзных обстоятельствах Торин бы рассмеялся. Фили, явно не обременённый такими мыслями, неосмотрительно прыснул в кулак. Кили сердито покосился на брата через плечо и снова повернулся к Торину. В его глазах застыло что-то похожее на благоговение.
- Я… я рад, что ты так думаешь, - он нахмурился, покусывая губу. – Но всё равно, прости меня. Это было жестоко. Я ведь… я нарочно хотел сделать тебе больно. Я знал, что если скажу о Бильбо, это тебя ранит.
Он неуверенно предложил:
- Если хочешь, я могу пойти к остальным и объяснить, что всё неправда, что я наболтал чепухи.
- Не надо. Это правда. Хотя я и не успел назвать его своим, - было какое-то странное облегчение в том, чтобы наконец выговорить вслух долго хранимое внутри, услышать произносящий эти слова собственный голос.
На этот раз изумлённо раскрытыми глазами на него глядели уже оба племянника. Кили медленно качнулся вперёд и опустил голову Торину на плечо.
- Прости, - повторил он жалобно.
Торин взял его лицо в ладони и, повернув к себе, поцеловал в лоб.
- Ты храбрее меня, - прошептал он. – Счастье было рядом со мной, а мне не достало смелости протянуть руку. Я упустил его.
Кили свернулся у него под боком, с другой стороны прижался Фили. Торин закрыл глаза, крепко обнял обоих и долго не хотел отпускать.
Увидел бы его сейчас Двалин – как пить дать, хмыкнул бы в бороду: «взгляни на себя, размяк как кисель на старости лет!». Торин как наяву услышал смешок старого друга и улыбнулся.

[Hobbit!Anon]

14.3

***
Вечером, когда после купания все уселись обсыхать вокруг костра, Фили сел напротив Торина и молча протянул ему свою расчёску. Напряжение ощутимо повисло в воздухе. Дис, пытавшаяся придать растрёпанной голове Кили хоть какое-то подобие благопристойности, отвлеклась от своего занятия и одарила Торина долгим, задумчивым взглядом. Торин на миг закрыл глаза и, принимая из рук Фили расчёску, услышал, как тот коротко, благодарно вздохнул.
Пшенично-золотые пряди были чуть влажными и, подсыхая, пушились по концам. Торин принялся за дело с лёгкостью, отточенной десятилетиями привычки: косица, которую Фили носил в память об отце, следующие две – в честь матери и брата, ещё две – почётный знак воина, проявившего отвагу в бою, и наконец, особым способом заплетённая коса рода Дурина, из четырёх прядей, перевитая с тонкой косичкой клана Длиннобородов. Закрепив косы тесёмками, Торин добавил к ним два украшения, единственные, с которыми Фили никогда не расставался: простую, неуклюже выкованную серебряную бусину – подарок маленького Кили в день его совершеннолетия, и широкую, золотую с рубинами заколку-зажим – её он сам впервые застегнул у Фили в волосах в тот день, когда объявил его своим наследником.
Любуясь работой, Торин напоследок провёл ладонями по волосам – Фили обернулся и улыбнулся ему. Сам он тем временем закончил заплетать косички на усах. Они поменялись местами, и Фили опустился на колени у Торина за спиной.
Торин сидел терпеливо, расслабившись, пока Фили осторожно разбирал запутавшиеся узелки – вьющиеся волосы всегда труднее расчёсывать – и оглядывал лагерь. Сегодня было тише, чем обычно. Все были удручены и встревожены неожиданным исчезновением хоббита. Бофур рассеянно пощипывал струны скрипки, предоставив Бифуру заниматься своей причёской – Торин заметил, что, вдобавок к бусинам, в косы оказались вплетены несколько приглянувшихся тому веточек. Балин с Оином устроили импровизированную партию в шахматы, используя вместо фигур камешки разной формы, а Ори с сосредоточенным видом вёл учёт ходам.
Фили закончил с расчёсыванием и пересел вперёд, собираюсь плести две тонкие косички от висков. Торин опустил глаза – взгляд привлекло его королевское кольцо-печать, в закатных лучах герб рода Дурина блеснул чернью и золотом.
Что случилось со мной, задумался Торин. Где тот гном, что был так горд своим славным родом, честью, доставшейся по праву рождения – пусть и обрезал коротко бороду в память о потерянном Эреборе? Почему он лишил себя знаков отличия, оборвал зримую связь с прошлым? Зачем столько лет заплетал только эти ничего не значащие косицы – для удобства, чтобы волосы не лезли в глаза – привычка бродячего кузнеца, зарабатывающего на хлеб в убогих людских деревушках, а не потомка королей?
Ему стало стыдно.
- Фили, - попросил он. – Принеси мой мешок.
На самом дне, в маленьком потайном кармашке хранилось небогатое, но любовно сбережённое сокровище. Его старые бусины, верно пропутешествовавшие с ним из Эребора в Синие Горы и обратно – а теперь и здесь, по дорогам Благословенного Края за гранью смерти. Простые и нарядные, из золота и из камня, украшенные самоцветами или чеканным узором – подарки матери и отца, и брата с сестрой, друзей и родни. Каждая заключала в себе частичку его прошлого, каждая была дорога.
- Вплети их, - сказал Торин, протягивая бусины на открытой ладони. – Я так давно их не носил.
Ловкие быстрые пальцы Фили засновали у него в волосах. Как это у него выходило – ни разу не дёрнуть, не затянуть слишком туго, не упустить ни прядочки. Даже у матери не получалось так хорошо.
- Готово, - Фили просто-таки светился от гордости. – Вот теперь ты выглядишь по-королевски, дядюшка.
Торин протянул руку назад, ощупывая длинную тяжёлую косу, заплетённую снизу от затылка и скреплённую двумя бусинами. Перекинув через плечо, он рассмотрел её – традиционная коса в стиле Длиннобородов, из пяти прядей, знак мужества воина, и две простые мраморные бусины, когда-то подаренные ему племянниками. У него вдруг перехватило горло.
- Заплети ещё одну, - тихо сказал он. – Тонкую, в три пряди, за левым ухом. Закрепи её Фарфиловым Узлом. **)
Расчёска в руке Фили на мгновение замерла.
- С бусиной? – спросил он спокойно, больше ничем не выдавая удивления.
- Да, - Торин достал из кармашка деревянную бусину продолговатой формы. – Вот с этой.
Он вырезал её однажды бессонной ночью у Беорна, чтобы было чем занять мысли и руки. Помнил, как трудился над ней в медленно тающих утренних сумерках, как нож неловко соскальзывал, грозя порезать пальцы. Вышло кривовато и неровно, чего уж там – резьба по дереву никогда особо его не увлекала. Но в цветке с большой круглой серёдкой, раскинувшем лепестки по изгибающейся поверхности, можно было узнать подсолнух. Огромные, яркие, они росли на лугу за домом, и как раз накануне Беорн позволил Бильбо сорвать один из них, чтобы взять с собой. Позже, на пути через Лихолесье, Торин не раз видел, как Бильбо смотрит на него – бережно разглаженный, вложенный между страниц какой-то книжки – и с улыбкой касается высохших лепестков. Так, словно одно воспоминание о чём-то живом и зелёном могло заставить отступить мрак про́клятого леса. Торин перекатывал бусину в пальцах и думал о том, что сказал бы Бильбо, вздумай он подарить её ему.
Фили прилежно заплёл косичку и, продев её в бусину, обхватил петлёй и закрепил. Немного отстранившись, он неуверенно глядел на Торина.
- Хорошо, - сказал Торин, благоговейно дотронувшись до косички.
- Суп готов! – во всё горло оповестил Фрерин и громко забарабанил ложкой по котелку.
- Перестань сейчас же! Мы не глухие, - Дис прикрыла уши ладонями. Кили улучил момент и сорвался с места, устремившись к вожделенному ужину. Его причёска тут же приобрела свой обычный первозданно-растрёпанный вид. Дис безнадёжно махнула рукой.
Фрерин демонстративно замахнулся ложкой, и над поляной прозвенел последний оглушительный удар. Фили расхохотался. Торин покачал головой, скрывая улыбку. Бусины тихонько звякнули, от движения ударившись друг о друга. Удивительно, но он чувствовал себя в точности как в то давнее утро на Карроке, глядя, как солнце поднимается над Одинокой Горой – как будто какая-то давно потерявшаяся часть его наконец вернулась на место, и он снова стал целым и самим собой.
Не уступая брату в скорости, Фили бросился к котелку за своей порцией. Торин поднялся и уже собрался не спеша последовать за ним, но тут навстречу ему вышел Гэндальф с двумя доверху полными мисками в руках. Одну он сразу же протянул Торину, и он поблагодарил кивком.
- Ты уверен, что нам не пора отправить кого-нибудь на поиски? Скоро стемнеет, - Торин зачерпнул из миски, вылавливая кусочки дичи и крупно нарезанные картофелины. Суп был вкусный, наваристый, щедро сдобренный какими-то пряными травами. Фрерин всегда хорошо готовил. – Или подождать с фонарём на опушке, чтобы они не заблудились в темноте? Я могу сам туда пойти.
- В этом нет необходимости. Они скоро вернутся, - терпеливо повторил Гэндальф. – Если не сейчас, то к утру, самое позднее.
Склонившись над своей миской, он поднял глаза на Торина и вдруг замер. Кустистые брови едва заметно приподнялись:
- Я вижу, тебя можно поздравить, Торин?
Пальцы сами собой потянулись к тоненькой косичке за левым ухом.
- Нет, - отрезал он, пресекая дальнейшие расспросы.
В ответ ему достался ещё один долгий взгляд – слишком понимающий и слишком многозначительный, Торина это определённо начинало выводить из себя.
- Нет? Хм, ну что ж, в таком случае прости. Очевидно, моё знание гномьих обычаев меня подводит.
На этом Гэндальф поднялся, отвесил небольшой насмешливый поклон и направился прочь – туда, где, судя по разгорячённым голосам наблюдающих, партия в шахматы приближалась к развязке.
Этот долгий день принёс ему слишком много волнений, чтобы кипятиться ещё и из-за нахального волшебника, сующего нос не в своё дело. Лучше спокойно доесть суп, решил Торин, а потом всё-таки взять фонарь и пойти на опушку. Предосторожность никогда не будет лишней.

**) Фарфилов Узел: коса, которую плетут особым образом, не перевязывая на конце, а оборачивая петлёй и закрепляя узелком. Её носят в знак долгой разлуки или траура по возлюбленному. Была названа так по имени короля из клана Длиннобородов, жена которого погибла в бою. Согласно легенде, Фарфил так сильно любил свою королеву, что после её смерти, убитый горем, вопреки обычаю отказался расплетать свадебную косу. С тех пор Фарфилова коса стала символом непоколебимой верности в любви, хранимой без надежды.

[Джилл Мориган]

Ох, и еще сколько еще всего впереди наверняка, а что-то и впрямь - будто отпустило.
Балин такой мудрый Балин.

[Игрина]

Просто прекрасное продолжение! Чуть грустное, но все-таки больше радостное от того, что Торин приходит к гармонии с самим собой.
Спасибо переводчику!

[Лериме]

Какая чудесная история.

[r2r]

Ура, продолжение! Здорово!

[Hobbit!Anon]

Джилл Мориган,
и еще сколько еще всего впереди наверняка

мы оооочень потихооооонечку подбираемся к главному) когда Торин выяснит, напрасно ли надеялся и что будет дальше

Игрина,
Чуть грустное, но все-таки больше радостное от того, что Торин приходит к гармонии с самим собой.

улыбка сквозь слёзы

Лериме,
спасибо!))

[Hobbit!Anon]

r2r,
ага) мне самой нравится эта глава несмотря на то, что одни разговоры
омг, но как же я боялась налажать! разговоры о чувствах - дело тонкое один шажок в сторону, недотянул-перетянул - и всё, ООС...

[Шут обыкновенный]

Ох...красиво как. Грустно и красиво

[Ural Lynx]

Простите, дорогой переводчик, что в последнее время читаю молча( но мое восхищение этим текстом и вашей работой не становятся меньше!
Последний кусочек прям по сердцу проехался. Этот разговор с Балином, с Кили, плетение кос... что-то я даже прослезилась. Очень красиво. Очень больно.
Спасибо вам!

[Hobbit!Anon]

Шут обыкновенный, Ural Lynx, спасибо!!
как я рада, что вам понравилось, я очень волновалась за эту главу)

*************
Исполнение 9

2835 слов.

15.1

ФРОДО

Уходя из лагеря, Фродо был твёрдо намерен дойти только до опушки леса – чтобы окликнуть Тауриэль, если она не успела уйти далеко, и он увидит её на равнине, если же нет – то сразу вернуться и разбудить остальных. Однако очень быстро выяснилось, что проще решить, чем выполнить задуманное. Фродо шёл и шёл, старательно выдерживая направление, но лес и не думал кончаться. Как же так? Он был уверен, что вчера они остановились на ночлег не дальше, чем в полусотне шагов от опушки.
Держа в вытянутой руке фонарь – слабенький огонёк мигал и порывался погаснуть – Фродо с нарастающим беспокойством оглядывался. Тёмные низко свисающие лапищи елей трогали его за волосы, между ними матово белели, словно светясь, тонкие кривые стволы берёз, плащ цеплялся за густой колючий подлесок. Откуда взялась эта чаща? Куда делась светлая редкая дубрава, по которой они шли вечером? Почему он не заметил?
Несомненно, это всё его вчерашние усталость и невнимательность. Край леса не может быть далеко. Надо пройти ещё немного, несколько шагов – и густая поросль расступится, он увидит равнину и реку.
Не тут-то было.
Ни опушки, ни равнины, ни реки, ни тропинки под ногами. Ни Тауриэль. Пора было разворачиваться и возвращаться. И вот тут Фродо стало по-настоящему страшно. Он обнаружил, что не знает, в какую сторону идти! Откуда он пришёл – оттуда? Или оттуда? Всё вокруг казалось одинаковым. Он отчаянно крутился на месте, пытаясь высмотреть хоть малейший приметный знак, хоть что-нибудь, что указало бы направление – сломанную случайно ветку, собственный след на земле.
Ничего. Только деревья и темнота. Он совершенно один в дремучем лесу.
- Моргот раздери, пустоголовый ты придурок! – в сердцах он выругался вслух. Захотелось в ярости на себя расшибить лоб о ближайшее дерево. Чем он только думал? Сбежать одному, ночью, в незнакомом месте, не предупредив никого и даже не потрудившись запомнить дорогу! Этому его научило путешествие через всё Средиземье в компании Следопыта и лучших воинов? У любого хоббитёнка в Шире, в первый раз оторвавшегося от маминой юбки, и то больше смысла.
Гэндальф будет в ярости!
Вдобавок ещё и фонарь погас.
- Где была твоя голова, Фродо Бэггинс? – приговаривал он, ползая на четвереньках в поисках сухого мха и веточек, чтобы высечь огонь. Ко всему прочему не хватало остаться в полной темноте. – Теперь вместо того, чтобы спешить на помощь дяде, все будут тратить время на твои поиски. Этого ты добивался?
- Так, ладно. А теперь успокойся и подумай, - Фродо бросил озираться и задрал голову кверху, в надежде, что видимый в небольшой просвет между кронами кусочек неба услужливо предоставит ему знакомую карту созвездий. – Вспомни, как было в тот раз, когда вы с Пином заблудились в грозу в лесу Бакленда. Тогда Сэм нашёл и вывел вас.
Да, только сейчас не «тот раз». И не будет ни Сэма, ни гостеприимных баклендских фермеров, готовых напоить промокших до нитки потеряшек горячим чаем и поделиться тёплыми одеялами.
Сейчас даже Пиппин высмеял бы его за глупость.
Утешало одно: в отряде скоро хватятся пропажи и снарядятся искать. Не лучше ли будет дождаться их на месте?
«Если случится так, что мы разделимся, и ты останешься один», - наставлял его Арагорн, пока они с трудом пробирались через скалистые предгорья за границами Имладриса, - «ни в коем случае не иди дальше, жди нас. Нам понадобится время, чтобы найти тебя по следам». – Тут неулыбчивый Следопыт усмехнулся и легонько хлопнул его по плечу: «Если только поблизости не окажется стаи варгов. Они умеют читать следы намного лучше нашего».
«И в таком случае – улепётывай со всех ног», - добавил Леголас.
Совет Следопыта был разумен – знать бы только, всё ли, что разумно и правильно в глуши Средиземья, останется таким же в неподвластных смертным законам землях Амана. К тому же, здесь тоже есть волки. Фродо содрогнулся, вспомнив призрачных стражей леса Оромэ.
Нет, он продолжит идти, и понадеется на то, что гномы не будут упрямиться и позволят Гэндальфу встать во главе поискового отряда. Фродо вдруг понял, что уже не так сильно боится. Он доверял Гэндальфу и его сверхъестественной способности появляться из ниоткуда именно тогда, когда в нём больше всего нуждались. Но унижение от мысли, что он – самонадеянно отправившийся искать помощь для Бильбо! – сам нуждается в помощи, было куда сильнее страха.
Охваченный унынием и злостью на себя, Фродо медленно пробирался сквозь чащу. Он не смог бы точно сказать, как долго он шёл, но луна поднялась уже высоко, когда лес внезапно кончился, и он снова вышел к реке. Несомненно, это была та же самая река, вдоль которой они держали путь на восток – те же низкие покатые берега, то же ровное течение. Наконец-то! Не сдержав возгласа облегчения, Фродо поспешил вниз по заросшему травой береговому склону. Лунные блики на воде блестели ярче, чем неровный огонёк фонаря у него в руке. Вокруг царила ничем не нарушаемая тишина. Берег и опушка леса хорошо просматривались в обе стороны, но, как бы он ни напрягал зрение, нигде вдали не было видно рыжего пятнышка костра гномов.
Фродо уселся на траву и обхватил руками голову. Он очень устал, хотелось есть и пить. Но больше всего удручали тягостные мысли.
Он и на десяток шагов не смог отойти от своих спутников, без того чтобы не потеряться, точно беспомощный хоббитёнок – так как же, во имя Зелёной Владычицы, он намеревался добраться до Предвечных Чертогов? С чего он решил, что Эру допустит его к себе и захочет выслушать? Скорее уж прогонит прочь недотёпу. И поделом ему. Придётся возвращаться в Гавани ни с чем. Он представил себе, как, пряча глаза, сообщает дяде плохие новости, и тот улыбается – «ну что ты, мальчик мой, всё в порядке» - и благодарит его за попытку помочь, и Фродо смотрит, как день за днём, неотвратимо, Бильбо превращается в изуродованную Кольцом тень самого себя.
В груди заболело. На что он рассчитывал? Посчитал себя умнее Элронда, Гэндальфа и Галадриэль, понадеялся, что отыщет способ исцелить Бильбо, о котором неизвестно им? Тщеславный глупец.
Чем дольше Фродо думал об этом, тем невыносимее становились гнев и боль. Он вспоминал своё собственное путешествие в Мордор, картины одна за другой проносились перед глазами. Ужас на лице Сэма, когда он приставил острие Жала к его горлу. Смеагол, заживо сгорающий в лаве Ородруина, с воплем радости, до последнего прижимая к груди своё сокровище. Огненная плеть в руке чудовищного балрога и Гэндальф, падающий в чёрную бездну. Пылающий взгляд Ока и мучительное, как агония, сознание того, что перед ним он бессилен, что Кольцо победило.
Как нестерпимо хотелось вновь оказаться в Бэг-Энде, или в Брэндибак-Холле у своих шумных, беззаботных кузенов. Послушать сказку дядюшки Бильбо, почувствовать тепло бабушкиных объятий и мягкий голос отца, когда он пел ему. Вернуться в детство. В уютный безоблачный мир, простой, понятный и светлый, как зелёные поля Шира – в котором не было места горю, в котором маленький мальчик ещё не слышал слова «приключение».
На какое-то мгновение, стыдясь самого себя, он пожалел, что вызвался нести Кольцо. Чего стоило промолчать на Совете у Элронда, предоставить разбираться тем, кто мудрее и смелее его? Может быть, дядя справился бы лучше?
Как он хотел, чтобы Сэм был рядом. Как он хотел увидеть маму.
Отчаяние захлестнуло его, и он заплакал.
Фродо плакал, и плакал, пока не начал задыхаться от слёз, но не мог остановиться. Он стонал и рыдал в голос, скорчившись, в исступлении царапая пальцами землю. Он горевал обо всём, что потерял, что Кольцо отняло у него. Он оплакивал всех, кого ему пришлось покинуть, и себя, того, каким он стал. А потом не осталось ни слёз, ни сил пошевелиться, и он в изнеможении лежал на траве и не думал ни о чём.
Едва слышный переливчатый звук заставил его оторвать от земли щёку и скосить глаза в сторону реки. Недалеко от берега, по пояс в воде стояла высокая женщина в сером плаще с капюшоном и плакала.
Фродо приподнял голову, смаргивая пелену не высохших слёз и наполовину ожидая, что видение вот-вот исчезнет. Но нет, женщина всё так же стояла, плавно покачиваясь из стороны в сторону вместе с течением. Её тонкие смуглые руки закрывали лицо, длинные пряди иссиня-чёрных волос свисали из-под капюшона и окунались в воду. Она плакала тихо и очень жалобно, и Фродо ощутил, как от сочувствия к ней свежие слёзы жгут глаза.
Прошло немного времени. Мало-помалу руки женщины перестали вздрагивать. Звук рыданий больше не примешивался к тихому журчанию реки. Она повернулась спиной к Фродо – только тогда наконец отняв руки от лица – и пошла в реку. Вода поднималась вокруг стройной и каким-то неизъяснимым образом даже со спины печальной фигуры, пока не скрыла её с головой. Лишь на миг завились маленьким водоворотом струи течения в том месте, где она исчезла.
Медленно, неуверенно Фродо сел и ладонями вытер слёзы со щёк. Он смотрел на воду, всхлипывая, и словно возвращался откуда-то, приходил в себя.
Он чувствовал какую-то особенную, пронизывающую до костей, но вместе с тем светлую усталость. И была боль – такая, как будто щиплет свежую ссадину, как будто что-то внутри отчистили, оттёрли до чистоты и царапин, как слой ржавчины наждачной бумагой. Наверно, такова целительная боль в заживающей ране. Безотчётным движением он поднёс руку к груди. Было… легко. Всё тяжёлое, больное, отравленное, что так долго давило ему на сердце, растворилось, смытое слезами.
Да, он не герой, не искатель приключений и не спаситель. Может быть, ему не добраться до Предвечных Чертогов Эру, и его путешествие окажется напрасным. Но он попытается – в этот раз, так же как пытался всегда. Он больше не будет отчаиваться.
- Спасибо, - пылко сказал он, обращаясь к мелодично журчащим струям реки, и мог бы поклясться, что в ответ долетел тихий серебристый смех.

[Hobbit!Anon]

15.2

***
Усталость сморила его не сходя с места. Зато, проснувшись через пару часов и умывшись прохладной чистой водой, Фродо почувствовал, что к нему вернулись силы и решимость. Уже начинало светать. Торопясь, он привёл себя в порядок – но, прежде чем идти дальше, задержался и нарвал на опушке букетик полевых цветов. Подношение и благодарность милосердной Владычице Слёз. Когда он нагнулся, чтобы положить его у края воды, плеснувшая волна вдруг вынесла к его ногам небольшой продолговатый камешек. Бирюза, гладкая, яркая и блестящая, с красивым узором тёмных прожилок. Я не забуду, подумал Фродо, почтительно поднимая подарок Владычицы и убирая в карман у груди, и начал карабкаться по береговому откосу вверх.
Он пошёл вдоль реки, побаиваясь снова углубляться в лес, и совсем скоро услышал, как кто-то окликает его издалека. Голос доносился сзади, Фродо обернулся и увидел бегущую вверх по склону Тауриэль. В одной руке она держала лук, а другой махала ему.
- Тауриэль! – крикнул он, разворачиваясь и бросаясь навстречу. Облегчение видеть её невредимой было таким сильным, что он врезался в неё с разбега, едва не сшибив с ног, и крепко обнял за пояс – прежде чем успел ужаснуться собственной бесцеремонности. Но, кажется, она была рада не меньше него и ничуть не возмущена таким беззастенчивым обхождением. Прежде чем высвободиться из объятий, она ласково потрепала его по макушке.
Но тут же посуровела:
- Что ты делаешь здесь один? – спросила она строго, отстранившись и внимательно оглядывая его с головы до ног. – Я нашла твой след и пошла по нему. Почему ты отделился от гномов?
- Я хотел догнать тебя. То есть, пытался. Сама видишь, что из этого получилось.
- Ты искал меня?
- Я испугался, что случилось что-то плохое. Что-то, что заставило тебя уйти так внезапно. Нет, я вовсе не собираюсь лезть не в своё дело. Но я подумал… друзья должны заботиться друг о друге, разве нет?
- И мы с тобой друзья?
- Мне очень хочется так думать.
Глаза Тауриэль потеплели. Фродо раньше не видел у неё такого взгляда.
- Да. Мне тоже.
Она положила обе руки ему на плечи и встряхнула:
- Никогда больше не вздумай убегать в одиночку. Ты очень смелый хоббит, но совсем непривычен к лесу, и следопыт из тебя никудышный.
- Обещаю. Никогда больше, - горячо сказал Фродо. – Но ты… у тебя всё хорошо? Что случилось, почему ты решила уйти?
- Да, решила. И это было… необдуманное решение, - она помолчала, устраивая лук за спиной. – Дай мне минуту. Я соберусь с мыслями и всё тебе расскажу.
- Если тебе неприятно говорить об этом, ты не должна…
- Нет. Ты оставил отряд и подверг себя опасности из-за меня. Я у тебя в долгу.
Некоторое время они шли молча. Тауриэль утверждала, что точно знает, в какой стороне остался их лагерь, и Фродо не раздумывая следовал за ней. С него было довольно блужданий.
- Я пошла в Чертоги Мандоса, - наконец начала она.
- Но Гэндальф сказал, что туда нельзя попасть снаружи! Ворота открываются только по слову их хозяина. Как тебе удалось пройти?
- Мне не удалось, - бесцветным голосом сказала Тауриэль. – Я передумала. Повернула назад.
Она снова долго молчала. Видно было, что слова даются ей нелегко.
- Я хотела разыскать там маму. Да, я знаю, Митрандир сказал, что это невозможно. Чертоги Ожидания закрыты для живых. Но я надеялась. Вдруг найдётся способ её повидать?
- Гэндальф не стал бы обманывать. Если бы такой способ был, он рассказал бы о нём и сам помог тебе, - Фродо не придумал, что ещё можно сказать ей в утешение.
Тауриэль коротко кивнула, прикрыв глаза.
- Да, я знаю. Знаю. Я повела себя как неразумная девчонка. Это было бесполезно, судьбы не изменишь. Пусть она покоится с миром.
- Мне так жаль, - мягко сказал Фродо.
- Я была совсем крохой, когда она умерла. Сейчас я даже не уверена, что в моих воспоминаниях о ней правда, а что я сама себе придумала, - Тауриэль замедлила шаг, на её лице появилось далёкое выражение. – Она торговала вином, возила обозы из южных земель в Зеленолесье. Однажды мы угодили в разбойничью засаду.
Безотчётным движением протянув руку назад, она схватилась за кибить лука, словно удостоверяясь, что оружие на месте, и она сможет защититься в случае необходимости.
- Это случилось совсем недалеко от ворот дворца. Я не думаю, что эти люди собирались нас убить. Скорее, хотели напугать и стащить с телеги несколько бочек. Но мама вытащила из ножен меч, как только они нас остановили. Она собиралась защищаться. Тогда один из разбойников всадил ей стрелу из арбалета прямо в сердце. И тут же они вскочили на лошадей и сбежали. Так и не взяли ничего.
Вскоре нас обнаружил разъезд стражи, сам король Трандуил был во главе отряда. Я его даже не узнала. Я была как маленький зверёныш, обезумевший от горя. Я схватила мамин лук и прицелилась ему в горло, и закричала, что пристрелю его, если он подойдёт ближе, - Тауриэль усмехнулась, уголки её губ задрожали. – А он улыбнулся и спросил, не соглашусь ли я пойти с ним и жить в его дворце. В те дни он был добрее, горе ещё не так ожесточило его. Я никогда не закрывала глаза на его недостатки. Он мудр, но его гордыня и алчность причинили королевству немало бед. Но я им восхищалась, и с радостью служила ему. Я всегда помнила о милости, которую он оказал маленькой сироте.
Он велел похоронить маму с почестями, а меня забрал во дворец и поручил заботам одной из своих воинов. Арата была добра ко мне, и научила всему, что требуется, чтобы поступить на службу в королевскую стражу. Она полюбила меня как родную, а я… Я сильно привязалась к ней, но, хотя и прожила с ней намного больше лет, она так и не смогла по-настоящему заменить мне маму.
- Сердцу не прикажешь, - тихо сказал Фродо.
- Да, наверно, - согласилась она. – Арата плакала, когда я сказала, что хочу уплыть на Запад с лориенскими эльфами, и умоляла остаться. Я не стала её слушать. Я была способна думать только о себе, о своих собственных горестях, о том, как я устала. Я бросила её одну.
Тауриэль опустила голову.
- Хорошо же я отплатила за её доброту.
Вряд ли то, что ей сейчас поможет – это пустые ничего не значащие слова утешения, подумал Фродо. Вместо этого он молча шагнул ближе, так, чтобы коснуться плечом её руки. Ему показалось, что напряжение чуть-чуть оставило её.
- Я дошла до самой Крепости, - продолжала Тауриэль. – Стояла и смотрела вверх на стены, и думала, что сказала бы мама, если бы узнала, что я хочу присоединиться к ней раньше отпущенного мне срока. Я не смогу посмотреть ей в глаза, когда мы встретимся. Не смогу предстать перед Создателем и, гордо подняв голову, держать ответ о прожитой жизни, если сдамся без борьбы. И тогда я повернула и пошла назад.
- Я рад, что ты передумала, - сказал Фродо. – Я скучал бы по тебе.
Тауриэль неуверенно улыбнулась, и он отважился добавить:
- И я очень рад, что ты меня нашла! Блуждать целую ночь по лесу без маковой росинки во рту – то ещё удовольствие.
Она засмеялась – слабым, каким-то увядшим смехом, но Фродо был счастлив его услышать.
- Не думаю, что тебе грозит голодная смерть. До лагеря уже недалеко. И не благодари меня, по правде говоря, я и сама рада отсрочке. Я не знаю, что скажу Кили, когда мы вернёмся.
Фродо закусил губу.
- Почему бы не сказать ему то же, что ты сказала мне? Если он тебя любит – а глядя на него, я в этом уверен – он простит. Семейные узы очень важны для гномов. Он обязательно поймёт.
Наклонив голову, она с любопытством взглянула на него:
- Все хоббиты такие мудрые?
Польщённый Фродо отвернулся, чтобы скрыть румянец.
- Да ну что ты! У нас немало достоинств, но мудрость – явно не одно из них, - тут он заметил, что впереди из-за деревьев, ясно прочерчивая по бледному рассветному небу, поднимается тоненькая серая струйка дыма. – Смотри-ка, вон там!
- Кто-то нарочно зажёг его для нас, чтобы мы не промахнулись мимо, - Тауриэль ускорила шаг, и Фродо, взбодрившись, поспешил за ней. – Идём, мастер Фродо, не будем медлить! Меня ждёт объяснение с Кили, а тебя – завтрак.

[Шут обыкновенный]

до чего все таки душевный фик и конечно прекраснейший перевод. Наслаждаюсь каждым словом

[Hobbit!Anon]

Шут обыкновенный,

[Hobbit!Anon]

Исполнение 9

3245 слов.

16.1

ТОРИН

Так же внезапно как пропали, юный Фродо вместе с эльфийкой объявились в лагере на следующее утро. При виде их со всех сторон поднялся нестройный многоголосый крик, и в мгновение ока Фродо скрылся под нахлынувшей на него радостной толпой гномов. Если судить по растерянному взгляду и слабым, тонущим в общем гомоне протестующим возгласам, бедному полурослику раньше не приходилось быть мишенью столь необузданного проявления привязанности. Но, как бы там ни было, он вернулся цел и невредим, и у Торина гора свалилась с плеч.
Энергично работая локтями, Оин проложил себе путь сквозь ряд сомкнутых спин, и вознамерился неотложно учинить подробный медицинский осмотр. Фродо мотал головой, краснел и пытался отпихивать руки старого лекаря, пока тот, с врачебной бесцеремонностью удерживая его голову в крепком захвате, заглядывал ему в ноздри и в уши и ворчливо сокрушался, что вот теперь-то он непременно свалится с воспалением лёгких – а как вы думали, ночь, проведённая в холодном лесу это не шутки, тем более для хоббита. Гэндальф сидел неподалёку на поваленном стволе, с неизменной трубкой в руках, и наслаждался зрелищем. Встретившись глазами с Торином, он весело ему подмигнул.
Торин благоразумно держался в стороне от толкотни. Вскоре, однако, возбуждение немного поутихло, и тогда он тоже подошёл к Фродо. Надо же убедиться, что с парнем действительно всё в порядке.
Фродо, слегка помятый в несдержанных гномьих объятиях и всё ещё пунцовый словно мак, заверил его, что чувствует себя превосходно, и с сокрушённым видом попросил прощения за то, что напугал всех своей выходкой.
- Пустяки, - хмуро буркнул Торин, и был вознаграждён неуверенной улыбкой.
- Иди скорее завтракать, - Балин поднял крышку над горшком с кашей, который они оставили разогреваться на тёплых угольях. Дразнящий запах защекотал ноздри. – Готов поспорить, ты умираешь с голоду.
- Я сейчас! Через минутку, - Фродо вежливо кивнул Торину, и поспешил к сидевшему с ожидающим видом Гэндальфу. Они с ним немного пошептались, а потом волшебник коротко обнял Фродо и легонько подтолкнул, кивнув в сторону костра и ждущей его тарелки с кашей.
Наконец все окончательно успокоились, и настало время подумать о дальнейшем. Гэндальф загасил трубку и созвал Отряд. Все уселись в кружок, внимательно слушая.
Гора Таникветиль, сообщил Гэндальф, уже совсем рядом. Если они выйдут завтра на заре, то после полудня достигнут её подножия. Подъём к вершине займёт много времени и будет нелёгким. Поэтому лучше им использовать этот оставшийся у них день для того, чтобы как следует отдохнуть и набраться сил перед тем, что предстоит завтра.
Известие о том, что до цели их похода рукой подать, обрадовало и воодушевило всех. В порыве свежей решимости мешки были собраны и увязаны, необходимые для долгого подъёма съестные припасы и вода заготовлены и – чтобы никому не досталось нести более тяжёлую поклажу – распределены на равные части. Не забыли и о том, чтобы держать поблизости меховые плащи и куртки – они пригодятся на высоте, когда станет холодно.
Вскоре всё было готово. Назавтра их ждал последний этап их путешествия. Пока же Торин не знал, чем заняться. Помогая Фрерину собирать вещи, он обнаружил дыру в подоле его плаща. Зашить её было делом нескольких минут – хотя управляться с иголкой и ниткой больше пристало сестре, но чего не сделаешь, чтобы скоротать время. Исподволь грызущая нетерпеливая тревога не давала ему сидеть сложа руки. Можно было лечь пораньше, но он был уверен, что не сможет уснуть. Не находя покоя, он снова и снова обходил лагерь по кругу, считая шаги, или отходил в сторону и всматривался вдаль – как если бы вожделенная гора могла сама собой возникнуть на горизонте.
Мысль о том, что совсем скоро он предстанет перед самим верховным Владыкой и королём Валар, не внушала ему трепета. Отчего? – может быть, оттого, что за время этого похода он повидал столько непостижимых и чудесных, прекрасных и страшных вещей, что ещё одним чудом, пусть даже главным их всех, его было уже не удивить? Он чувствовал нетерпение. Желание скорее довершить задуманное. Узнать ответ. Единственное, чего он опасался – это того, что, открыв им средство помочь Бильбо, Манвэ задержит их у себя, вместо того чтобы сразу же позволить им уйти и спешить в Валинор. Валинор… Главный страх подстерегал его там, а вовсе не на неприступной горе Повелителя Ветров. Что его ждёт? Что он там увидит? Торин нестерпимо желал достичь цели – и в равной степени боялся этого.
Он бесцельно бродил вокруг лагеря, как вдруг из тёмного омута мыслей непрошенной вынырнула ещё одна. Кое о чём, что он должен был сделать уже давно, но по малодушию всё откладывал на потом. Но любое «потом» когда-нибудь наступает. Они почти у цели, больше подходящей возможности может и не представиться.
Вечером, после ужина, когда в лагере всё утихло и гномы стали готовиться ко сну, Торин снова подошёл к Фродо и спросил, могут ли они поговорить наедине. Удивлённый хоббит последовал за ним, плохо скрывая любопытство и пробудившуюся тревогу. Они отошли подальше от костра, туда, где ничьи нескромные глаза и уши не могли застать их разговор.
- Я пренебрёг своим долгом, мастер Бэггинс, - начал Торин, как только убедился, что они одни. – Я приготовил её в ту же ночь, когда мы спаслись из драконьего логова, но не знал, как заговорить с тобой об этом.
Из внутреннего кармана у груди Торин вытащил и протянул Фродо толстую коротенькую косичку – срезанную прядь его собственных волос – аккуратно завязанную с обоих концов, пропитанную маслом для сохранения формы и особым, сложным образом переплетённую с жёстким кожаным шнурком. Неотданная, слишком долго она тяготила его напоминанием о неисполненном зароке.
- Прими её в отплату долга чести, - церемонно сказал он.
Полурослик взял косичку из его ладони – скорее машинально, чем с осознанной мыслью – и смотрел на неё так, как будто не имел ни малейшего представления о том, что с ней делать.
- В знак раскаяния и искупления вины, - пояснил Торин. Ему казалось, что он говорит необычайно терпеливо. – Ты ближайший родич Бильбо, и я обязан был это сделать сразу же, как только мы встретились. Прости мне моё небрежение. Обстоятельства моего проступка были очень… непростыми. Я долго искал слова, чтобы тебе объяснить.
Взгляд Фродо неожиданно стал очень проницательным.
- Если вы говорите о том, что случилось на стене, я обо всём знаю. Дядя написал про это в своей книге.
Торин не изменился в лице. Он был полон решимости исполнить свой долг с достоинством, подобающим сыну Дурина.
- После того, как твой дядя спас меня от вражеского клинка, я поклялся самому себе, что всегда буду защищать его. В тот миг, когда я в ярости поднял на него руку, я преступил клятву. От его имени ты вправе требовать от меня виру.
Торин вытянул из-за голенища сапога охотничий нож и поднёс узкое лезвие к волосам, собираясь отсечь ещё одну прядь. Фродо испуганно вскрикнул, выставив вперёд руки:
- Нет, нет!... Не надо! Пожалуйста, - он умоляюще смотрел на него, протягивая срезанную косичку обратно.
Внутри у Торина словно что-то окаменело.
- Ты отказываешься? – пожалуй, это прозвучало слишком резко. Фродо жалобно сморщился и забормотал:
- О нет, я вовсе не… я не хотел вас оскорбить, я благодарен вам, просто… Я не знаю, что делать, всё это… У нас в Шире так не принято.
Махал, дай терпенья! Снова какая-то хоббичья нелепость.
- Не принято? – Торин свёл брови.
- Ну… Случается и у нас, конечно. Ссоры между домами, и всё такое. Сэм мне рассказывал, Гэмджи уже много лет не здоровались с Барблоссомами из Хоббитона. А всё почему? Из-за одного давнишнего состязания по выращиванию кабачков. Старая Марл Барблоссом тогда вбила себе в голову, что двоюродная прабабушка Хэмфаста засыпала солью её огород, и пыталась заставить судей отстранить её от участия. Был большой скандал. После этого Гэмджи почти сотню лет не присылали Барблоссомам приглашений на вечеринки по случаю Дней Рождения. Представляете? Принеприятнейшая история.
Торин попытался придумать, что можно на это сказать, и не смог.
- В любом случае, - Фродо вернулся к сути. – Как я могу гневаться на вас за обиду, которая была нанесена не мне? И за которую сам дядюшка давным-давно вас простил.
Он шагнул вперёд и мягким, но настойчивым жестом вложил косичку Торину в руку.
- Возьмите. В этом нет нужды.
- Я едва не убил его.
- Что было очень скверно с вашей стороны, - улыбнулся Фродо. – Но тогда в вас говорила болезнь, и я вижу, что вы сожалеете об этом.
Чуть отойдя, Фродо взгромоздился на большой плоский валун и уселся, болтая ногами. Камень был таким высоким, что ступни едва касались верхушек травы.
- Один мой друг как-то сказал мне: о том, каковы мы на самом деле, следует судить не по нашим ошибкам, а по тому, как мы их исправляем.
- Узнаю́ речи волшебника.
Фродо снова улыбнулся, сверкнув глазами и белоснежной полоской зубов, и на какой-то миг Торин увидел перед собой беззаботного парнишку, на которого ещё не пала тень Кольца.
- А вот и нет! Этот друг был эльфом.
Торин хмыкнул, тщетно пытаясь выглядеть суровым.
Немного поколебавшись, Фродо заёрзал, отползая по камню в сторону и освобождая место для Торина.
- Вам приходилось слышать о Боромире из Гондора?
Торин принял приглашение и сел рядом.
- Имя кажется знакомым.
- Он был сыном гондорского Наместника. Отец прислал его на Совет в Ривендел, и там он вступил в Братство. Как теперь принято об этом рассказывать, он с честью погиб в бою, защищая двух моих кузенов, - Фродо ненадолго замялся, подыскивая слова, и продолжил. – Это действительно так, но это только половина правды. А вся правда состоит в том, что до этого он пытался силой отнять у меня Кольцо.
В мыслях Торина промелькнул образ высоченного громилы со зловеще горящими глазами, наступающего на испуганно пятящегося полурослика, приставив меч к его горлу.
- Он напал на меня. Я очень сильно испугался. Он выглядел безумным, и если бы я не смог от него убежать, я думаю, он бы меня убил. Но несмотря на это, я не держу на него зла. Когда он сделал это, он был не в себе. Он никогда не причинил бы мне вреда, если бы Кольцо не отравило его разум. Он был достойным и благородным воином, и всегда добр к моим кузенам. И таким я буду его помнить.

[Hobbit!Anon]

16.2

Некоторое время они сидели молча.
- Хорошая сегодня ночь, - тихо сказал Фродо, нарушая спокойную, уютную тишину. – Вы, гномы, должно быть, нечасто смотрите на звёзды, раз живёте под землёй?
Торин запрокинул лицо к исчерна-бархатному небу, скрывая улыбку.
- Думаешь, мы никогда носа не кажем наружу? Кто-то любит звёзды, кто-то нет. Наши сказители посвятили им немало строк. Песни уподобляют звёздный свет блеску прекраснейших самоцветов Арды.
- А мы ищем в них рисунки и фигуры, - сказал Фродо. – Это как угадывать, на что похожи облака. Что-то вроде игры. Кто первым узнает больше созвездий.
Он вытянул руку вверх:
- Вон Тыква. Рядом с ней – Луковка. А вооооон там – Половник… ой, и ещё Виноградная Гроздь, её очень трудно отыскать.
Для непривычного взгляда Торина они все сливались в непрерывный мерцающий ковёр.
- Все хоббичьи имена созвездий связаны с едой?
Фродо смущённо покосился на него:
- Почти все.
Торин закусил губы, чтобы не рассмеяться вслух. В груди почему-то стало тепло.
- Торин?
- Да, мастер Бэггинс?
- Я возьму вашу… возьму твою косичку. Сохраню её, до тех пор, пока мы вместе не вернёмся в Валинор. И тогда ты сам отдашь её Бильбо.
Он протянул раскрытую ладонь, и Торин торжественно вложил в неё состриженную заплетённую прядь. Прикасаясь бережно, точно к хрупкой драгоценности, Фродо завернул косичку в чистый платок и аккуратно убрал в карман. На этот раз Торин не стал сдерживать улыбку.
- Иногда ты делаешься очень похож на него.
- Это ведь был комплимент?
- Несомненно! – Торин легко спрыгнул с камня и коротко склонил голову, приложив руку к груди. – Спокойной ночи, Фродо. Отдохни как следует, завтра нам предстоит нелёгкий день.
Фродо поклонился в ответ:
- Спокойной ночи, Торин.

***
Они двинулись в путь с рассветом, оставив позади лес и гостеприимную поляну у реки, и вскоре вышли на ухоженную посыпанную гравием дорогу. Среди мелких округлых камешков поблёскивали на солнце серебристые искорки слюды. Приятный тёплый ветерок пускал по небу наперегонки небольшие кудрявые облачка и приносил от близкой реки запахи нагретой влажной зелени и свежести.
Гэндальф не ошибся – уже через пару часов, забравшись на гребень очередного холма, они увидели внизу утопающую в роскошной растительности просторную долину. В её середине возносилась к небу величественная гора. Сверкающий в непредставимой вышине ледяной пик кутался, словно в дымчатый плащ, в воздушно-белую кисею облаков. Гэндальф громко выдохнул и остановился. Сгрудившиеся вокруг него гномы приподнимались на цыпочки и чуть не лезли друг другу на плечи, стремясь охватить взглядом представшее им чудо.
- Как красиво, - шёпотом, как будто боясь спугнуть видение, сказала Дис.
- Гора Таникветиль, - веско произнёс Гэндальф. Было непривычно слышать благоговейное почтение в его голосе. – Высочайшая горная вершина Арды.
- Ты бывал здесь раньше? – спросил Фродо. Изо всех сил вытягивая шею, он выглядывал из-за плеча Бифура.
Волшебник тихо усмехнулся.
- Если есть в мире место, которое я мог бы назвать домом, – сказал он. – То оно перед вами. С самого сотворения Арды я служил Владыке Манвэ, Повелителю неба и ветров, и госпоже Варде, Возжигательнице звёзд. Когда мы пришли в Аман, я долгие, бессчётно долгие годы прожил здесь вместе с ними. На моих глазах, устремлённых на юную землю с вершины мира, она обретала форму и очертания.
Гэндальф длинно, с наслаждением вдохнул – как будто сам воздух здесь отличался от того, которым они дышали только что, идя по дороге – и улыбнулся:
- Я даже не представлял себе, как сильно я соскучился.
Он нетерпеливо махнул посохом:
- Ну же, идёмте! Хватит стоять разинув рты.
Один за другим гномы начали спускаться с холма в долину. Цель их путешествия, сияющая и неприступная, высилась перед ними. Ори, никогда не упускавший случая узнать что-нибудь новое, засыпал Гэндальфа вопросами.
- Значит, ты хорошо знаешь Владыку Манвэ, раз жил у него во дворце?
- Верно, знаю. Но я не видел его всё то время, что провёл в Средиземье. Это ведь он сам отправил нас за море, меня и моих братьев, - Гэндальф ненадолго задумался и добавил с усмешкой. – Я не хотел плыть.
- Почему? – удивился Ори.
- Потому что мне было страшно. Но Владыка сказал, именно поэтому я и должен отправиться туда.
Внимательно слушавшая Дис при этих словах нахмурилась:
- Ты уверен, что он захочет нам помочь? – Её лоб прочертили беспокойные складки, и Торин вдруг почувствовал прилив нежности к сестре. Она ни разу даже не встречала Бильбо – и всё равно, приняла его несчастье близко к сердцу и тревожилась об успехе их миссии не меньше, чем любой из них.
- А вдруг ему не понравится, что мы пришли вот так, без спроса? – Волнуясь, спросил Ори. – Он ведь примет нас?
- Владыкам мира не чуждо сострадание, - Гэндальф произнёс это тем самым раздражённо-поучающим тоном, от которого у Торина зубы сводило. – Никто иной как Манвэ был так растроган горестной повестью Лютиэн и её любовью к Берену, что позволил ей выбрать долю смертных.
- О, Берен и Лютиэн… - мечтательно вздохнул Ори. – Ты встречал госпожу Лютиэн, Гэндальф?
- Встречал – и не совру, если скажу, что с тех пор мне больше не доводилось видеть столь несравненной красоты. Как и столь безмерной храбрости. Строки песен и сказаний бледнеют перед истиной.
- Ещё бы, - с ноткой самодовольства – чуть было снова не заставившей Торина скрипнуть зубами – сказала Тауриэль. – В Средиземье нет ни одной юной эльфийки, которая бы не мечтала быть похожей на неё смелостью и красотой.
Гэндальф задумчиво покачал в руке посох и опустил взгляд на идущего рядом Фродо.
- Манвэ благословил Лютиэн и сам присоединил свой голос к её просьбе. Это он убедил Владыку Мандоса смягчиться. Великая сила Манвэ – в его мудрости и доброте. Любовь он ценит больше власти, а вольное дыхание ветра на вершине Таникветиль ему милее всех сокровищ Арды. Доброта его безмерна, - тут он вздохнул. – И, если уж говорить откровенно, в прошлом именно она ослепила его и стала причиной многих бед.
- Ослепила? А я думал, Валар видят всё, - сказал Кили.
- Никто в Арде не может видеть и знать всего. Я расскажу вам о падении Мелькора. Пожалуй, это самая… неприглядная часть повести Айнулиндалэ, - Гэндальф прочистил горло. – Уже в самом начале времён, когда Айнур облекали плотью видение, представшее им в Песни и в замысле Эру, в Эа проникли раздор и вражда. Ибо сияющий Мелькор, первый среди Валар, не одолел искушения могуществом и властью. Почувствовав свою безграничную силу, он возгордился и пожелал стать единственным господином. В его сердце поселилось презрение к братьям, послушным воле Эру. Его злоба и зависть внесли диссонанс в гармонию Песни и отравили новорождённый мир.
Велико было горе Валар, когда они поняли, кто виновен в искажении Замысла. Но Манвэ любил брата и не хотел верить, что зло, пустившее ядовитые корни в сердце Мелькора, неисцелимо. Много раз он прощал его и надеялся, что великодушие и доброта пробудят в нём раскаяние.
Манвэ надеялся напрасно. На протяжении многих Эпох Мелькор бросал вызов Единому, развращая и уничтожая. Он создал поганое племя орков в насмешку над Его детьми, он губил и разрушал всё прекрасное и светлое, к чему прикасался. Могучий Тулкас, последним из Айнур пришедший в Арду, увидел то, что Манвэ долго отказывался признавать – что надежды нет, Мелькор стал Морготом, чёрным Врагом мира, и больше недостоин прощения.
Простого заточения, пусть даже в самых мрачных глубинах мандосовой Крепости, было недостаточно. Тулкас явился к Владычице Варде – ибо с престола среди звёзд её взгляд проникал дальше и глубже чьего бы то ни было – и просил у неё совета. Вместе они отправились к Манвэ. Им пришлось долго убеждать его, но в конце концов он внял их доводам – хоть и с великой печалью в сердце – и тогда Мелькор был извергнут за пределы Эа, в предвечную Пустоту.

[Hobbit!Anon]

16.3

Старая, незабытая боль резче обозначила морщины на усталом лице Гэндальфа:
- Эту рану даже милосердная Ниенна оказалась не в силах исцелить. С тех пор печаль и горе стали верными спутниками Манвэ. Теперь вы понимаете, почему я говорю – Владыкам Валар известно, что такое любовь и страдание. Они не сидят на своих неприступных тронах, далёкие и безразличные ко всему, что волнует живых созданий. Вам нет нужды тревожиться. Манвэ примет и выслушает вас.
Хотя прежде Торин много раз – и рассказом, и песней – слышал эту повесть, сейчас она как-то по-особенному отозвалась для него. Сердце стиснуло состраданием. Подобно Манвэ, он испытал на себе, как больно ранит предательство того, кого любил и кому доверял. Такие раны оставляют самые глубокие шрамы.
- Если Таникветиль – твой дом, ты собираешься остаться здесь насовсем? – слуха коснулся тихий голос Фродо.
- Пока что я льщу себя надеждой, что моим друзьям в Валмаре ещё не слишком в тягость моё общество, - ответил Гэндальф. – Но когда-нибудь – да, наступит день, когда я вернусь сюда. Хотя это случится нескоро. У меня ещё много незаконченных дел. И потом, - он улыбнулся, – как же я могу бросить вас с Бильбо?
Едва они спустились вниз с холма и ступили в долину, как подножие горы оказалось прямо перед ними. Неведомые законы Благословенного Края снова шутя играли с расстоянием. Гномы восхищённо задирали головы, и Торин – хоть и не признал бы этого вслух – подумал про себя, что жилище Манвэ не уступает в величественной и суровой красоте родному Эребору.
На небольшой высоте от подножия разломы в скалах давали рождение множеству водопадов – питаемых, без сомнения, неким изобильным подземным источником. Выше, словно вырастая из дрожащей радужной пелены брызг, чередой поднимались поросшие густой зеленью угловатые широкие террасы. И наконец, ещё выше, к прятавшим вершину облакам возносились гладкие, почти отвесные склоны серого, поблёскивающего вкраплениями слюды камня. Зрелище поистине было необыкновенным.
Посыпанная гравием дорога, по которой они пришли, у основания горы сменялась узкой, вырубленной в скальной породе тропинкой, извилисто ведущей вверх по склону и вскоре исчезающей из поля зрения. Фрерин прикрыл глаза ладонью и прищурился, всматриваясь:
- Чтоб мне сгинуть в Чёрном Пламени, ну ничего ж себе…, - и спросил, почему-то шёпотом, повернувшись к Торину:
- Ты можешь разглядеть вершину?
- Нет.
- И я нет. У неё есть вершина?
- Скоро ты это узнаешь, - сказал Гэндальф.
Волшебник положил одну ладонь на плечо Фрерину, вторую – Торину, и подтолкнул обоих к началу тропинки:
- А теперь, мои дорогие гномы – и не только гномы, - он обернулся и подмигнул Фродо и Тауриэль. – Мы карабкаемся вверх.

[r2r]

Здорово. Спасибо, что переводите, оно шикарно.

[Лериме]

Нравится взгляд на прошлые события - канонично, но в то время свежо как-то, неизбито.

[Шут обыкновенный]

Переводчик, спасибо за новую часть этой потрясающей истории!
Очень дальше хочется

[Hobbit!Anon]

Лериме,
Нравится взгляд на прошлые события - канонично, но в то время свежо как-то, неизбито.
у автора, имхо, в очень хорошей пропорции смешаны канон с долей вымысла

r2r,
спасибо!

Шут обыкновенный ,
Очень дальше хочется
стараюсь потихоньку, постепенно подбираемся к цели))

[Hobbit!Anon]

Исполнение 9

3082 слова.

17.1

ФРОДО

Какой бы невероятной красотой ни поражала взгляд Таникветиль, восхождение на неё не заключало в себе ничего приятного. Или, может быть, так казалось оттого, что в последние несколько лет жизни в Средиземье Фродо пришлось узнать горы не с самой лучшей стороны? По крайней мере, петлявшая по склону тропинка была гладкой, без свалившихся камней или трещин, и поднималась вверх плавно, так что идти по ней быстрым шагом не составляло труда. Ощущение постепенно растущей пропасти под ногами тоже не добавляло уверенности – что ни говори, а хоббиты мало приспособлены для жизни в горах. К счастью, Бофур с Бифуром, твёрдо намеренные больше не выпускать его из виду, шли по бокам, подпирая крепкими плечами.
На высоте властвовал не встречающий преград ветер. При каждом повороте он с ничем не сдерживаемой силой обрушивался на них из-за острых рёбер скал, забавлялся с плащом Гэндальфа и длинными косами гномов, и норовил подхватить с головы Бофура ушанку – тот был вынужден придерживать её рукой. Не раз и не два Фродо боялся, что его вот-вот сдует вниз, и изо всех сил хватался за своих спутников.
Он не смог бы сказать, как долго они поднимались – но вот наконец узкий и опасный каменный карниз расширился, и тропа вывела на открытую ровную площадку, с трёх сторон обрывающуюся в головокружительную пропасть. В дальнем её конце взорам путников предстала величественная крепость. Построенная из золотисто-жёлтого камня, она словно бы вырастала из тела скалы, сливаясь с ней угловатой простотой очертаний. Венчающий крышу большой стеклянный купол и ряд колонн вдоль фасада дополняли строгий, лишённый излишеств ансамбль. Позади, едва видимые за высокими стенами, Фродо разглядел серебрящиеся на солнце кровли и острые башенки небольшого городка.
Уверенным шагом Гэндальф поднялся по широкой лестнице, ведущей к деревянным инкрустированным серебром воротам. Матово поблёскивающий узор складывался в рисунок дерева с причудливо изогнутыми и переплетёнными ветвями. Волшебник остановился на предпоследней ступеньке и опустился на колени. Идущий следом Торин последовал его примеру, а за ним, лишь немного замешкавшись, и все остальные.
Преклоняя колени, Фродо опёрся рукой о верхнюю ступеньку и с каким-то далёким удивлением отметил, что рука дрожала. Стоявший рядом Ори дотянулся и ободряюще коснулся его запястья.
Они ждали в напряжённом молчании, склонив головы. Вдруг по залитым солнцем ступеням скользнула быстрая тень. Фродо невольно вскинул глаза и увидел, что в безоблачном небе над ними безмятежно парил орёл. Солнце освещало его, блестящие перья казались облитыми расплавленным золотом. Взмахнув крыльями, он плавно скользнул вбок, скрывшись за башнями, и тут ворота крепости распахнулись. Высокая, стройная фигура показалась на пороге. Сердце у Фродо подпрыгнуло к горлу.
Манвэ, господин Туч и Ветров, верховный Владыка Валар, предстал перед ними в прекрасном обличье Перворождённого – хотя длинными, шитыми серебром небесно-голубыми ризами и тёмной, коротко подстриженной бородой чем-то напоминал священнослужителя Людей. В руке он держал скипетр, инкрустированный синими самоцветами, благородный лоб украшал тонкий серебряный обруч, и весь его облик излучал поистине царственное достоинство.
Невесомо, словно не касаясь каменного пола, в летящем облаке риз Владыка медленно приблизился. Гэндальф поднял голову:
- Привет тебе, мой господин! – его тихий голос вздрагивал от радости.
Манвэ наклонился, взялся за протянутые ему навстречу руки Гэндальфа, поднял его с колен и крепко обнял.
- И тебе привет, Олорин, друг мой.
Голос Владыки рокотал далёким громом и вздыхал порывом ветра в кронах деревьев. Он разомкнул объятие и, оглядев почтительно замерший Отряд спокойным, светящимся какой-то неземной остротой взором, веско произнёс:
- Поднимитесь.
Все как один незамедлительно повиновались. Ясный, тревожащий взгляд Владыки обежал каждого по очереди.
- Каких удивительных гостей ты привёл ко мне, Олорин. Гномы, эльфийка и хоббит путешествуют вместе, такое не часто увидишь.
Манвэ встретился глазами с Фродо. У Фродо перехватило дыхание.
- Вы здесь ради первого Хранителя Кольца.
На несколько невыносимых мгновений Фродо лишился дара речи – но тут же вспомнил рассказ Гэндальфа и собрался с духом.
- Да, мой господин. Ради моего дяди. Мы проделали долгий путь и ищем вашей помощи, чтобы предстать перед Эру и просить Его оказать ему милость.
Манвэ коротко, печально улыбнулся:
- Увы, если вы ищете Эру, вы пришли напрасно. Никому – будь он смертным или бессмертным – не дано попасть в Его Предвечные Чертоги, пока не настанет его время, - он повернулся к Гэндальфу, и Фродо заметил, что волшебник не меньше их самих выглядел поражённым словами Владыки. – Ты слишком долго провёл вдали от нас, Олорин. С тех пор, как Благословенный Край был изъят из кругов Арды, нет больше пути между ним и Чертогами Эру.
Фродо увидел, как Торин закрыл глаза, поддаваясь отчаянию. Закипевший в груди страх снова бросил его на колени, заставил согнуться, ударившись лбом о камень:
- Пожалуйста, мой господин! Помогите. Ему очень плохо!
Всё с тем же текучим неземным изяществом Манвэ сам опустился на колени. Складки одежд – серебряно-голубое по песочно-золотистому – невесомо заструились по ступеням. Владыка взял Фродо за подбородок и приподнял его лицо к себе. Всё внутри затрепетало от неистовой пронзающей силы устремлённого на него взгляда. Всё равно что смотреть на солнце, подумал Фродо. Слишком ужасающим и прекрасным был облик Владыки Манвэ для смертных глаз.
- Валар в долгу перед тобой, Фродо, сын Дрого. Твой подвиг помог преградить путь злобе Мелькора, стремившейся проникнуть в мир через его прислужника Саурона. Поэтому я так скажу тебе: Кольцо сгинуло навеки, и вместе с ним ушла вся его сила. Оно больше не имеет власти ни над твоим дядей, ни над тобой.
Что? Фродо оцепенел.
- Я… я не понимаю.
- У Кольца нет власти ни над одним из вас, - повторил Манвэ.
Словно в забытьи, Фродо покачал головой. Произнесённые слова втекли в уши, медленно добрались до сознания. Они были пустыми. Лишёнными смысла. Что это значит? Он почувствовал тёплую, уверенную руку Гэндальфа у себя на спине. Глубоко вдохнул. В голове чуть прояснилось.
- Но Бильбо, - раздался сзади сдавленный страданием и гневом голос Торина. – Как его исцелить? Какое средство? Ты и здесь оставишь нас ни с чем?
Фродо поперхнулся вдохом. Но Манвэ, похоже, нисколько не рассердился. Он долго молча смотрел на Торина. Торин стоял гордо и прямо, развернув плечи и не склоняя головы.
Лёгким движением Манвэ поднялся на ноги:
- Я должен посовещаться с женой, - сказал он. – Вместе мы решим, что можно сделать. А пока будьте моими гостями. Отдохните от дальней дороги, восстановите силы. Мои слуги принесут вам ужин.
Владыка повернулся и взмахнул рукой, делая отряду знак следовать за собой. Они вошли в огромный зал, освещённый множеством светильников, чьё ровное яркое пламя соперничало с вливающимися в узкие, прорубленные во всю высоту стен окна полосами света. Манвэ довёл их до двери в дальнем конце зала и там с вежливым поклоном распрощался. Гэндальф ушёл куда-то вместе с ним.
Гномы топтались на месте, оглядывались и неуверенно перешёптывались. Оглушённый Фродо стоял неподвижно, не в силах стряхнуть испуг и изумление. Голова кружилась, над ним как будто пронёсся и сшиб с ног бешеный порыв ветра – небо и земля поменялись местами и не спешили вернуться обратно. Балин первым заметил его состояние.
- Ну же, мальчик мой, - сказал он и встряхнул Фродо за плечо. – Рановато пока что впадать в уныние. Мы не для того так стремились добраться до цели, чтобы лишиться надежды на её пороге.
- Ведь это отличная новость! – объявил Фили. Кили недоверчиво покосился на брата, но Фили стрельнул в него грозным взглядом из-под бровей и бодрым тоном продолжал:
- Сам посуди: если Бильбо заболел не из-за Кольца, значит, чтобы его вылечить, нам не придётся одолевать это злое колдовство.
- Он очень сильный, наш Взломщик, хотя по виду и не заподозришь, - добавил Бофур. – Он один на один боролся с Кольцом столько лет и не сдался. Уж тем более, сумеет побороться с этой гадостью, чем бы там она ни была!
Бифур только буркнул что-то на кхуздуле и потрепал Фродо по макушке. Фродо нашёл в себе силы улыбнуться и, набираясь решимости, шагнул к двери. Что без толку стоять на пороге?

[Hobbit!Anon]

17.2

За дверью обнаружилась просторная, залитая ярким светом, поистине удивительная комната. Вместо потолка у неё был прозрачный стеклянный купол, без помех пропускавший снопы и потоки солнечных лучей. Но самое поразительное заключалось в том, что её населяло великое множество самых разных птиц. Фродо невольно вспомнил знаменитые на весь Шир вольеры Одо Большенога и едва одолел искушение восхищённо присвистнуть. Гордые ястребы и кроткие голуби, строгие чёрные во́роны и белоснежные чайки, скромные, одетые в серые пёрышки лесные пташки и невиданные заморские гостьи в роскошных нарядах всех цветов радуги, задумчивые длинноногие цапли и крохотные яркие птички размером Фродо с мизинец – они порхали под куполом, важно вышагивали по полу, сидели на выступах тонких изящных колонн. Воздух звенел переливами многоголосых трелей.
Фродо почувствовал, как напряжение оставляет его. Он был у цели, в Чертогах могущественнейшего из Владык Арды, и Манвэ только что дал им обещание, что найдёт для них ответ. Если он потеряет надежду сейчас – значит, надежды нет и не будет нигде в мире. Фродо глубоко вздохнул и позволил птичьему щебету, хотя бы ненадолго, приглушить свою тревогу.
В середине комнаты, под шатром из лёгкой золотистой ткани, их ждал низкий овальный стол. Множество обтянутых разноцветным шёлком подушек лежали на полу вокруг, а на столе поблёскивали золотом двенадцать тарелок и кубков. Не успели все занять места – между Фили и Кили разгорелась борьба за самую мягкую подушку – как в шатёр влетела большая белая сова. В когтях она несла заткнутый пробкой графин с красным вином. Сова зависла в воздухе, коротко высоко крикнула и протянула графин Балину – тому ничего не оставалось, как взять его с вежливым «спасибо». Судя по всему, гномам пора было уже отвыкнуть чему-либо удивляться. Вслед за первой влетела сова поменьше, коричнево-бурая, и принесла ещё одну бутылку с вином. За этим последовала целая стайка сорок с головками сыра, фруктами и горячими, только что из печи, божественно пахнувшими краюхами хлеба, подвешенными в плетёных сеточках, которые они держали в своих маленьких коготках. Сороки хлопотливо сновали из шатра наружу и обратно, не переставая без умолку о чём-то трещать на своём крикливом языке. Фродо поймал себя на том, что у него с лица не сходит улыбка.
- Совсем как в гостях у Беорна, - сказал Фили, беря маленький нож для масла из лапок едва удерживающей его на лету крошечной пичуги. – Помните?
- Ещё бы не помнить! Псы на задних лапах, вот умора, - прыснул Кили. – Amad, видела бы ты их!
Вскоре, благодаря стараниям пернатых слуг их гостеприимного хозяина, стол ломился от яств. Еда была восхитительно вкусной, вино щекотало крепостью нёбо и согревало кровь, а мелодичное посвистывание и щебетание птиц услаждало слух приятной музыкой. Маленький толстый воробушек уютно угнездился у Фродо в нагрудном кармане и с удовольствием клевал крошки с ладони, вознаграждая тихой переливчатой песенкой.
Гномы выглядели очарованными не меньше его самого их пернатой компанией. Если бы Фродо когда-то не слышал от дяди о том, что жители Эребора любили и чтили птиц, держали их как домашних питомцев и как быстрых и надёжных гонцов для важных вестей – он бы очень сильно удивился поведению своих товарищей. Ори, посвистывая по-птичьи, пытался о чём-то столковаться с пёстрой сойкой, дерзко устроившейся у него в тарелке. Балин добродушно посмеивался, позволяя малиновке пощипывать свою белосежную бороду. Торин что-то тихонько говорил ворону, усевшемуся ему на плечо, и кормил его сочными красными ягодами, по одной отрывая их от крупной грозди.
Вне всяких сомнений, это был самый странный ужин, на котором ему доводилось присутствовать.
Наевшись вволю, они решили отдохнуть – всё равно до возвращения Манвэ или Гэндальфа заняться было нечем. До краёв наполненный сытостью и приятным теплом от выпитого вина, Фродо свернулся калачиком на подушках – пригревшийся воробушек уже мирно спал у него в кармане – и сам уснул едва ли не раньше, чем закрыл глаза.
Он не знал, как долго проспал, а когда проснулся, его встретило дружное многоголосое посапывание. Изящные серебряные светильники были подвешены по краям шатра, разгоняя сгустившийся сумрак. Он потёр глаза и пошевелился – в ответ на это из кармана раздался протестующий писк. Извиняясь, Фродо погладил шелковистые пёрышки и осторожно обернулся. Тауриэль и Кили спали у него за спиной, Кили трогательно уложил голову эльфийке на плечо. Фродо зевнул, потянулся – стараясь никого больше не побеспокоить – и удивлёно заморгал, заметив, что одеялом ему служил меховой плащ Торина.
Сам Торин лежал в противоположной части шатра, обнявшись с сестрой и братом. Фродо запустил пальцы в мягкий пушистый мех, подтянул плащ повыше и улыбнулся, снова уплывая в тепло и сон.
Гэндальф появился на следующее утро, когда птицы уже успели убрать со стола остатки вчерашнего ужина. Пригнувшись, волшебник нырнул в шатёр. Голубь, сидевший на острой верхушке его посоха, расправил крылья.
- Пойдёмте, - без всяких предисловий объявил Гэндальф. – Торин, Фродо, идёмте со мной. Тауриэль, и ты тоже. Манвэ зовёт вас.
Фродо засуетился, торопливо приводя себя в приличный вид, выдворил наконец воробья, одернул куртку, отряхнул со штанов крошки и провёл пятернёй по взлохмаченным со сна волосам. Кто ему мешал взять с собой расчёску? Уже не оставалось времени попросить кого-то из гномов одолжить свою. Долгие недели пути, столько опасностей, надежд и сомнений – и вот осталось только последовать за Гэндальфом и выслушать окончательный ответ. Что если даже Манвэ бессилен помочь? Страх железной рукой стиснул горло.
Чья-то ладонь мягко опустилась ему на макушку, приглаживая волосы. Фродо вздрогнул и оглянулся, едва не вывернув шею. Сзади него стояла Дис.
- Ну же, смелее, - с улыбкой сказала она, убирая за ухо ещё одну выбившуюся кудряшку. – Ради Бильбо.
Фродо кивнул, проглотил комок в горле и направился к двери. Тауриэль уже ждала его там. Торин недолго пошептался о чём-то с Фрерином и Балином и присоединился к ним, и Гэндальф повёл их наружу.

[Hobbit!Anon]

17.3

***
Манвэ дожидался их в широком, заросшем пышной зеленью внутреннем дворе крепости. Разве может быть столько зелени так высоко на горе? – праздно задумался Фродо. Они вошли, Манвэ кивнул каждому по очереди и, как подобает гостеприимному хозяину, осведомился, хорошо ли они отдохнули, и пришёлся ли им по вкусу ужин.
Тауриэль что-то вежливо ответила – Фродо почти не услышал, что именно, только мимолётно удивился, откуда у неё столько самообладания? Да уж, подходящий момент, чтобы разводить эту ничего не значащую болтовню.
- Не спеши, - вдруг сказал Манвэ. Фродо почувствовал, как щёки наливаются краской. Очевидно, ему не удалось скрыть своё раздражённое нетерпение так хорошо, как он полагал.
- Вчера вечером я созвал моих братьев и сестёр на совет, дабы не пришлось отсылать вас обратно без надежды. Вместе мы решили, что наиболее действенным окажет себя самое простое средство. Слушай же: ты зачерпнёшь воды из реки сестры Ниенны, которая течёт в долине у подножия горы. Запечатай сосуд хорошенько и в сохранности принеси его в Город. Ты дашь выпить из него твоему родичу, и тогда он найдёт исцеление в себе самом.
Эти слова были встречены молчанием.
- Воды? – тихо прорычал Торин. Фродо показалось, воздух сгустился и начал угрожающе потрескивать. – Ты смеёшься?
Тауриэль и Гэндальф одновременно шагнули к Торину – как будто намереваясь удерживать его, если возникнет необходимость. Но Фродо уже не обращал на них внимания. Он думал о госпоже Ниенне. О её сером плаще и вздрагивающих тонких руках, и о той очищающей буре слёз, которая пронеслась над ним на берегу реки. Снова, как тогда, он безотчётно прижал руку к груди. Вспомнил чувство освобождения, когда мутный панцирь скорби и угрызений совести, державший его в плену, наконец треснул, и в душу впервые за долгое время хлынул свет. И он понял.
- Я сам не мог себя простить, - он произнёс это вслух. Торин и Тауриэль обернулись к нему. Фродо закрыл глаза. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Как всё оказалось просто! – Не мог забыть то, что со мной случилось. Кольцо ушло, это я сам отказывался отпустить память о нём. Вот почему я покинул Средиземье. А дело было лишь во мне. Я пытался убежать от самого себя.
Манвэ смотрел на него, и его взгляд был полон ласкового сострадания.
- Ох, - выдохнул Фродо и закрыл лицо руками. На плечи ему легли тёплые ладони Гэндальфа.
В историях, которые рассказывал ему Бильбо, всегда были странные белые пятна, призраки несказанных слов, повисающие в неожиданных паузах. Вещи, которые он обходил молчанием. Фродо вспомнил последний вечер в Ривенделе, когда Бильбо отдал ему свою мифрильную кольчугу – как, содрогаясь от рыданий, дядя бормотал что-то сквозь слёзы и умолял простить. Бильбо чувствовал свою вину за то, что Кольцо выбрало его, и значит, Фродо досталась эта страшная ноша. Сознание этого мучило и подтачивало его. Фродо всегда догадывался, а теперь окончательно это понял. Что же удивительного в том, что в конце концов оба они оказались пленниками своей боли?
Кольцо не имело над ними власти. Это они сами цеплялись за него.
- Фродо, - прошептал Торин. Он поднял свои огромные сильные руки – словно хотел что-то сделать, коснуться его, но не решался – и на суровом лице на миг отразилась беспомощность. – Что с тобой?
- Это поможет, - твёрдо сказал Фродо. Он глубоко, медленно вдохнул, выдохнул, и почувствовал себя почти спокойным. – Вода излечит его.
Мягко освободившись из удерживающих его рук Гэндальфа, Фродо опустился на колени у ног Владыки Манвэ. Почтительно и осторожно он приподнял лёгкий, как воздух, край небесно-голубого одеяния и запечатлел на нём благоговейный поцелуй.
- Спасибо, - сказал он. Его сердце готово было разорваться от благодарности. – Спасибо вам.
Манвэ невозмутимо смотрел на него.
- Я ведь ничего не сделал.
Он поднял Фродо с колен, наклонился и легко коснулся губами его лба. Губы были прохладными, но от прикосновения тепло разбежалось по всему телу, до самых кончиков пальцев на ногах.
- Фродо, сын Дрого, прими моё благословение. В награду за всё, что ты совершил, и что ты потерял – да пребудут с тобой мир и счастье до конца твоих смертных дней. Валар не забудут тебя.
Владыка отпустил Фродо и повернулся к остальным, обводя их светлым пронзительным взором.
- Торин, сын Траина, - сказал он. – Не отчаивайся. Мой брат Ауле суров и неуступчив, словно камень, но любовь к Детям в его сердце так же нерушима и тверда. Ветер, что несёт надежду, никогда не складывает крылья.
Торин низко поклонился. Хотя вид его скорее говорил: благословение Владыки Валар? И что прикажете с ним делать?
- Тауриэль, дочь Таулиен, подойди. Моя жена просила передать тебе это, - в руке Манвэ качалась на цепочке хрустальная подвеска – небольшой плоский диск, словно бы светящийся изнутри своим собственным, чистым и ровным золотистым сиянием. – В ней заключён луч звёздного света. Прими её в дар от той, кого вы в Средиземье зовёте Элберет Гилтониэль.
Тауриэль взяла подвеску дрожащими руками.
- Вы можете остаться у меня в гостях так долго, как пожелаете, - сказал Манвэ. – Хотя думаю, что вы захотите вернуться в Валмар как можно скорее.
- Да, - согласился Торин. – Но пусть решение будет за Фродо.
- Я хотел бы отправиться обратно сегодня же, - кивнул Фродо. Потрясённое онемение постепенно отпускало, его захлёстывали облегчение и радость. Он был готов приплясывать от нетерпения – скорее, скорее в дорогу, с обретённым лекарством для Бильбо! О, если бы какая-нибудь волшебная сила могла вернуть его домой сию же минуту!
- Да будет так, - торжественно произнёс Манвэ.
Отступив, он вытянул вперёд руки и повернул их ладонями вверх. Его глаза засветились, словно в синеве вспыхивали маленькие молнии. В небе сгустились, завихрились облака, воздух потяжелел, налился влагой, как перед грозой. Порыв тёплого ветра ударил им в лица, подхватил края одежды, взъерошил Фродо волосы.
- Соберите ваших друзей, - сказал Манвэ и улыбнулся. – Я пошлю вам в помощь восточный ветер, он домчит вас до дома.

[r2r]

Ура, продолжение!

[Ural Lynx]

И снова спасибо вам огромное, дорогой переводчик!
Не устаю восхищаться гармоничной красотой этого текста.
Как правильно, как тонко решена загадка с непонятной болезнью Бильбо!
Торин прекрасен все-таки - ничего не боится и на самого Манвэ рычит!))
А сценка с птицами - ну до того трогательная, просто чудо!
И луч звездного света для Тауриэль...

Автора и переводчика осыпать цветами!!!

[Шут обыкновенный]

Автора и переводчика осыпать цветами!!!

ДА! и носить на руках

[Hobbit!Anon]

r2r, Ural Lynx, Шут обыкновенный,

Торин прекрасен все-таки - ничего не боится и на самого Манвэ рычит!))
Ну это же Торин!

От сценки с птицами - улыбка до ушей, такая прелесть!))))

Не терпится добраться до того, как

спойлер

Торин и Бильбо встретятся. Уже скоро!