[MistyMountains]

IX-47. Двалин/Фили. Пост БПВ. Фили почти не пострадал, но Торин и Кили серьезно ранены и никто не может поручиться что выживут. Фили на которого обрушилась и ответственность, и тревога за родных хочет хоть за кого-то уцепиться. Двалина пытается того поддерживать, но это перерастает в что-то большее. ХЭ.

Исполнение №1, части: 1 2 3 закончено

@темы: Выполнено, Девятый тур, Двалин, Фили

Comments

[Hobbit!Anon]

Автора вдруг накрыло этой заявкой, но накрыло очень странно.

Несколько предупреждений сразу.

Действие текста происходит после БПВ. Двалин, Фили, Кили и Торин выжили, хотя и относительно, остальные гномы мертвы. Все. Орки вообще победили. ХЭ в этом тексте весьма-весьма относительный и вообще, весь он, скорее бытовуха выживания, нежели налаживание отношений, как того, несомненно, хотел заказчик. Заранее прошу прощения, если не то.
Ну и да, беты нету, писалось быстро.

Итак, если никто не напугался.
Саундтрек
Download Scorpions Send Me an Angel for free from pleer.com

Исполнение 1. Примерно 3500 слов

Эребор мёртв. В это почти невозможно поверить и, каждый вечер закрывая глаза, чтобы провалиться в полусон, Двалин надеется. Надеется на то, что проснувшись, вернётся хотя бы на несколько дней назад, увидит друзей, услышит слова надежды, увидит их улыбки. Обнимет брата. Каждое утро он разочаровывается. Давно пора привыкнуть, Двалин это знает, и не может, хотя изо всех сил не показывает, насколько ему тяжело.

A ведь они должны были, просто обязаны были подумать о том, что может произойти такое, просчитать пути отхода. И ничего не сделали. Сначала Торин впал в безумие и было не до того, a потом стало слишком поздно. Двалин знал, что никогда не простит себя за это и знал, что вина его бессмысленна. Не перед кем её испытывать, никого не осталось. Почти.

Негромкий шорох, донёсшийся из коридора заставил воина вздрогнуть и резко обернуться, вскидывая топор, но он тут же опустил его, увидев, кто стоит на пороге.

— Ну как там? — негромко спросил он, глядя в почти прозрачные от усталости глаза, увидел короткий наклон головы и отвернулся.

Значит, без изменений. Спят.

Равнину перед Горой заливал тусклый свет луны, откуда-то с востока, не так далеко, как хотелось бы, доносилась ругань орков. Двалин прислушался, но ни слова не разобрал, но в голосах, кажется, не было жажды крови, никакую добычу твари не загоняли, a значит, была небольшая надежда, что остаток ночи пройдет спокойно.

— Наверное, мертвых обдирают, — услышал он и тут же подвинулся, освобождая больше места рядом с собой, и негромко ответил:
— Тебе бы пойти поспать.

Фили уселся рядом, тесно прижался боком к боку.

— Здесь теплее.

Двалин меньше всего хотел возражать, но чувство долга заставило:

— Они…
— Они спят, — теперь Фили говорил упрямо. — И в ближайшие дни не проснутся. И вообще могут больше никогда не проснуться. Ты знаешь это не хуже меня. A я больше не могу быть там. Там же как в склепе.
— Ладно, ладно, — Двалин обхватил парня за плечи и притянул к себе. — Я должен наследнику подчиняться, — он помедлил и совсем тихо добавил. — И узбаду.
— Надеюсь им не стать, — так же тихо ответил Фили и руку Двалина свело на его плече мертвой хваткой. — Тише, друг, я ведь не о том.

Фили старался говорить ровно, но голос его звенел от боли и Двалин заставил себя разжать пальцы.

— Прости.

Вместо ответа Фили только крепче прижался к нему и Двалин, коротко поцеловав его в макушку, снова уставился вниз. Точно, мародеры — крупный даже отсюда орк тащил снятую с кого-то кольчугу и груду гномьего оружия. По пути он так пнул чей-то труп, что у того отвалилась голова. Двалин невольно зажмурился, потом взглянул на Фили и увидел, что тот спит.

Они сидели в Горе вот уже несколько недель. Двалин никак не мог подсчитать точно сколько, но это было и неважно, потому что дороги отсюда им не было.

В первые дни после своей победы орки еще боялись подступиться к Эребору, собирались толпами у входа, переговаривались на своем грубом наречии, но внутрь не совались. Как потом понял Двалин, не было вожака, который повел бы их. Больг погиб, убитый Кили, Азог пал от руки Торина. Была небольшая надежда на то, что орки перегрызутся и Эребор останется невредимым (насколько это теперь было возможно), но она, конечно, не оправдалась. И, хоть время, что орки бились за власть, удалось использовать с умом, видеть, как грабят Эребор, как рушат уцелевшие даже при Драконе, колонны, как жгут библиотеку и выносят золото, оказалось почти невозможно. Сколько раз Двалин порывался броситься вперед, поотрубать грабителям их загребущие лапы, посносить головы! Но рядом всякий раз оказывался Фили и его молчаливые просьбы, его руки, от слабой хватки которых Двалин легче легкого смог бы освободиться, удерживали. Наверное, Фили его спас. По крайней мере, его тело, потому что с разумом было сложнее.

Хотя, все они, кто сумел выжить в той Битве, наверное, спятили. Еще там, в бою, глядя, как по земле текут кровавые реки, как падают товарищи и братья, a орков — проклятые твари! — становится все больше. Пал Балин, пронзенный длинным копьем. Свалился Нори и Дори, будто обезумев, бросился в самую гущу орков и пропал. Просто остановился и лег на чье-то тело Оин. Двалин видел, на старике не было ран, наверное, остановилось сердце.

Они умирали один за другим, умирали в одиночестве, но в надежде на то, что выжившие увидят победу. Они и правда надеялись, Двалин знал это, потому что сам дрался переполненный ею. До того самого момента, пока к оркам не подошло подкрепление с Севера. Уставших воинов Даина они смяли, даже не заметив, и врубились в ряды эльфов и людей. Те сражались бешено, но когда предводитель северян поднял высоко вверх голову Трандуила, обратились в бегство.

У стен Эребора войска людей, гномов и эльфов потерпели такое поражение, которого не знали со времен Мории. И Двалин очень сомневался, что они сумеют быстро оправиться.

Впрочем, это в любом случае дело долгих лет. Они же живут одним днем, даже несколькими часами — услышь их какой-нибудь орк и все.

Фили, спавший рядом, вдруг встрепенулся, прислушиваясь, и Двалин невольно последовал его примеру.

— Стонет, — тихо сказал Фили и дернулся встать, но Двалин не дал.
— Сам схожу, — чуть грубовато сказал он. — Спи давай.
— Там настойка на столе, — заплетающимся языком начал было Фили, но Двалин только махнул рукой и вышел.

Да и что там, настойка всего одна, разберется.

С поля боя в Гору отступили примерно тридцать гномов. Израненные, окровавленные, они бежали под каменными сводами великого царства в поисках укрытия. На какое-то время им это удалось, и Двалин с десятником отряда Даина даже пытались придумать какой-нибудь план спасения, понимая, что передышка будет короткой. Но никто не знал, что она окажется короткой настолько. Той же ночью, орки-лазутчики, отыскав их убежище, забросали оставшихся в живых отравленными дротиками. Внутрь они не входили, наверное, думая, что гномов больше, но Двалин, на которого, корчась от боли, упал десятник, знал, что отныне он один.

Ему повезло, выбрался из ставшей новым склепом комнаты он незаметно. Вот только в первом же коридоре остановился и, привалившись лбом к стене, безголосо завыл. Куда идти, как спасаться? Как дать весть в Синие Горы о том, что все кончено? Ничего и никого не осталось. Двалин это знал точно. Он видел, как пал под ударом булавы Больга Кили и то, что орк тут же последовал за ним, наткнувшись на его меч, ничего не меняло. Погиб и Торин, ран, нанесенных ему утонувшим Азогом, оказалось слишком много — так сказал Балин, когда их в бою свело друг с другом. И Фили… Самая страшная, самая глупая и нелепая потеря. Его смерть Двалин видел сам.

— Я никого не сумел уберечь, — сам себе сказал Двалин и выпрямился. — Так к чему мне беречь себя?

Когда в том коридоре Фили коснулся его плеча, Двалин решил, что умер и не заметил этого. Он не верил ни когда парень стиснул его руку, ни когда махнул, приказывая идти следом. Это был не Фили, это был его дух, по какой-то причине задержавшийся здесь — чтобы указать ему путь? — потому что тело Фили лежало в горах, где до него, наверное, уже добрались вороны. Двалин покорно шел за ним, не считая повороты коридоров, уводящие их вглубь Горы, лишь поморщился от ледяного порыва ветра, ударившего в лицо, когда они выбрались на какой-то карниз. Странным ему показалось только то, что Фили начал спускаться по какой-то извилистой тропе, a не подниматься вверх. Ну что же, путь в Чертоги Махала духу должен быть известен и Двалин спокойно пошел следом.

Фили то и дело оглядывался, слабо улыбался ему, кивал и в какой-то миг оступился, нога его поехала по льду и он, даже не вскрикнув, упал в пропасть. То есть, почти упал, потому что Двалин — и откуда только силы взялись на рывок, успел схватить его за шиворот и втащить обратно. Только теперь на него обрушились запахи и звуки — немытое тело, кровь, сопение и всхлипы, болезненные стоны. Двалин ни на что не обращая внимания крепко обнял Фили, притиснул к себе, что-то лихорадочно шепча и отпустил только когда парень обмяк в его руках, потеряв сознание.

[Hobbit!Anon]

Исполнение 1. часть 2.

— Как ты спасся? — спросил его Двалин гораздо позже, промывая рану, оставленную клинком Азога. Рану, которая должна была быть на месте сердца, a оказалась гораздо ниже, в боку.
— Трудновато попасть ровно в сердце тому, кто дергается в твоих руках, — улыбнулся Фили. — Да Азог особо и не старался. Наверное, решил, что меня добьет падение с высоты, — Фили коснулся рукой виска, на котором Двалину пришлось зашивать ему рану, и поморщился. — Он почти угадал.
— Если бы мы только знали, — только и сказал Двалин, но Фили не дал ему договорить, кивнул в сторону наспех сооруженной лежанки, где плечом к плечу лежали Торин и Кили:
— Зато я смог спасти их.

Они с Фили долго спускались по тропе. Она извивалась словно змея, возвращалась обратно и, Двалин мог поклясться, несколько раз прошла кругом по одному и тому месту. Он ни о чем не спрашивал Фили, видя, что тот и так едва держится на ногах, и не предлагал остановиться и отдохнуть, по глазам понимая, что парень не зря так старается, у него есть цель. Хотя, какой он теперь парень? Отныне и до своей или Двалина смерти — он узбад. Двалин уже мысленно принес Фили присягу, когда тот вдруг повернул в очередной раз и исчез. Двалин замер, потом медленно поднял голову, оценивая высоту, на которую придется возвращаться и поморщился. Лукавые горные духи, как он мог про них забыть? Один из них принял обличье Фили и… Но нет, он же сам чувствовал на руках тяжесть тела!

— Долго стоять будешь? Мне нужна твоя помощь, — Фили высунулся из какой-то норы и Двалин, выругавшись, опустился на колени, потому что иначе туда было не пробраться. A потом от души выругался еще раз, увидев лежащих рядышком Торина и Кили. Живых.

— Я должен попытаться найти кого-нибудь еще, — сказал Фили в тот же вечер, когда они сумели, наконец, перетащить Торина и Кили в Гору, в дальнюю, полуразрушенную комнатенку. Она находилась слишком далеко от входа и в ней не было ничего, что могло бы заинтересовать орков. Конечно, это все равно был риск, но в комнате уцелел камин, a раненым необходимо было тепло.
— И кого ты собрался спасать? — спросил Двалин, перетягивая его бок обрывком рубахи. Фили сопротивлялся, говорил, что брату и дяде нужнее, но он сумел настоять. — Парень, там одни орки. Нам бы подумать, как выбираться станем.
— Пока что никак, — вздохнул Фили и посмотрел на раненых.
— Тогда надо решить, что мы станем есть и как будем зимовать.

Так странно, Двалину всегда казалось, что после орды орков нигде не остается ничего, кроме трупов. Эти твари выгребали все запасы, либо портили их и, отправляясь в разрушенный и, в очередной раз сожженный Дейл, он рассчитывал найти там пустоту и гниль. Ошибся и с тем, и с другим — ударившие морозы сковали тела, a значит до весны можно было не опасаться вони и болезней, a в нескольких домах отыскалась провизия. Двалин, шатаясь от усталости, тащил на себе муку, сухую солонину, окаменевший хлеб и думал, что в следующий раз стоит поискать дрова. Запас топлива был важнее даже, чем еда и вода, особенно для Торина и Кили.

Но в следующий раз в Дейл отправился Фили. Упрямец настоял на том, чтобы чередоваться, мол, не в состоянии сидеть без дела и Двалин согласился, a потом, до самого его возвращения, места себе не находил. Он как воочию видел, как Фили натыкается на отряд орков и погибает, как на него падает крыша разрушенного дома, как… Он никогда не думал, что у него настолько богатое воображение. Когда он услышал веселый голос парня, то просто не нашел в себе сил встать, a стоило испуганному Фили подбежать, вцепился в него так, что не мог разжать пальцы еще долго. Двалину было стыдно самого себя, но тело не повиновалось, оно чувствовало облегчение, тепло и не собиралось их лишаться. Фили молчал, гладил его по плечу, что-то тихо шептал — Двалин не слышал ни слова — a потом, наверное, устав стоять, присел к нему на колени, и так его обнимать стало еще удобнее.

Фили не только принес много дров, но и привел козу. Как животное могло уцелеть? Они уже не задавались таким вопросом. Важнее было, чем его кормить зиму, потому что молоко… Ну, на половине кружки молока и кусочке хлеба и Двалин, и Фили могли протянуть очень долго. Раненые же, в которых они упрямо вливали молоко каждое утро, сначала отправляли его обратно и Фили хмурился, плотно сжимал губы и пробовал снова и снова, пока, наконец, желудки Торина и Кили не стали принимать эту простую пищу.

— Ну давай-ка, давай, выпей.

Торин был упрям, что в жизни, что в болезни и пить, что сонную настойку, с таким трудом отысканную Фили, что молоко, чаще всего отказывался, стискивал зубы, отворачивался, но не с Двалином ему было спорить и совсем скоро, напоенный и укутанный в одеяло, Торин засыпал. Бок о бок с ним лежал, тяжко дыша, Кили. Двалин молчал, ничего не говорил Фили — достало одного раза, когда у него мимо целого уха просвистел нож — но тот и сам знал. Скорее всего, спасти они сумеют лишь одного, и это не будет Кили. Торин, хоть и спал большую часть времени, не говорил, с трудом поднимал голову, если ему вдруг доводилось проснуться, но раны, за которыми Фили осторожно и тщательно ухаживал, спустя эти несколько недель не выглядели хуже, постепенно затягивались. Можно, наверное, было даже не давать ему сонную настойку, но тогда он начинал слишком громко стонать от боли, и однажды чуть не выдал их.

Когда Кили впервые проглотил молоко, Фили словно бы осел, отступил к стене и сполз на пол, утыкаясь лицом в колени. Двалин присел рядом и, как сам Фили еще недавно, просто молчал и делился с парнем теплом. Он хотел было сказать, что теперь все будет хорошо, что теперь Кили пойдет на поправку, но не мог заставить себя открыть рот. Ну не оценит Фили его лжи, Двалин это точно знал. Этот глоток молока не значит совершенно ничего. Они оба знали это, они оба все бы сделали, чтобы только поднять раненых на ноги, но проблема была в том, что сделать они не могли совершенно ничего, только ухаживать за ними, надеясь, что наступит день, когда Торин и Кили придут в себя, заговорят.

День шел за днем, они продолжали свои вылазки, пополняя припасы, осторожно обходя все еще попадающихся здесь орков, прячась в трупах, если была необходимость и, едва сдерживаясь, не вступали в бой. Двалину это было сложно, он едва удерживался, чтобы не порубить тварей в капусту и только понимание, что так он выдаст, что в Горе еще есть живые, останавливало его. Фили же словно все равно было. Если надо было — он прятался, a потом вставал и шел, уставившись под ноги. И все больше молчал. Двалин, и сам-то немногословный, сначала не придавал этому никакого значения, a потом вдруг осознал, что в их комнатке тихо, словно в склепе и понял, что вот уже несколько дней не слышал голоса Фили, хотя тот всегда разговаривал с братом и дядей, меняя тем повязки. Подступиться, спросить все ли в порядке казалось глупостью. Ну разве может быть иначе, когда все вокруг лежит в руинах, a единственные близкие никак не приходят в себя? И Двалин, ругая себя на все лады, продолжал молчать.

A ведь так много хотелось спросить и сказать! Сказать, как гордился бы им Торин, если бы был в состоянии осознавать реальность. Как он сам гордится им, как никогда не думал, что из неказистого мелкого гномика вырастет сильный, храбрый и очень красивый воин. Вот на красоте Фили мысли Двалина обычно начинали сбоить и он окончательно терялся. Но так все и было. Красота Фили была видна даже под слоем грязи.

После нескольких дней и вылазок, в которых они еще сильнее перемазались в земле и крови, им удалось отыскать в глубинах Эребора купальню, вода в которую поступала из теплых подземных источников. Подождать пришлось еще неделю, прежде чем все орки окончательно покинули Гору, и гномы, по очереди отмываясь, блаженствовали. И вот тогда-то, увидев, как сияют волосы и глаза Фили, как крепко его тело даже несмотря на худобу и шрамы, на не до конца зажившие раны, Двалин поймал себя на мысли, что хотел бы почувствовать, какова эта светлая кожа наощупь и проверить, такие ли мягкие у Фили губы, как ему кажется.

Мысли эти были несвоевременны, но чем дальше, тем сильнее одолевали. Дни и ночи были посвящены разведке, добыванию припасов и заботе о раненых и, казалось бы, куда тут еще думать о таком, но Двалин старательно гнал их. Вот только, когда Фили начал уходить в себя, сдаваясь, все-таки не выдержал. Пусть парень его оттолкнет. Пусть расскажет Торину, когда тот придет в себя и друг прикажет его казнить. Но терпеть и спокойно смотреть на происходящее, у Двалина уже не было сил.

[Hobbit!Anon]

Исполнение 1, часть 3.

В тот вечер Фили опять сидел у стены. Он только что напоил Торина и Кили молоком, добившись, чтобы они сделали по три глотка и теперь молча смотрел на них, бледных, тихо дышащих, и сам не слишком отличался. Двалин в один шаг пересек комнату, рывком вздернул Фили на ноги и поцеловал. Не думая, не примериваясь, не давая времени отреагировать, оттолкнуть или привыкнуть. Он целовал Фили глубоко, уверенно, так, как если бы они были вместе уже годы. Наверное, парень удивился, потому что приоткрыл губы, но Двалин не собирался давать ему возможность говорить. Говорить надо было раньше, но Фили предпочел молчать. Ну a теперь его слова просто никому не нужны.

Двалин, не отрываясь от губ Фили, потянул руки к его поясу и гном вздрогнул, вжимаясь в стену, но так даже было удобнее. Двалин навалился на него сильнее, придавливая всем собой, развязал пояс, сдернул штаны, осторожно погладил член и изумленно распахнул глаза, понимая, что у Фили стоит. Да еще как! Была ли то реакция тела или что-то другое, задумываться было не время, и Двалин продолжил целовать Фили. Уже осторожнее, нежнее, позволяя откликнуться, ответить. И тот отвечал. Так, что у Двалина кружилась голова и сердце кузнечным молотом билось о грудную клетку. Он почти ничего не запомнил из той ночи, кроме того, что держал Фили на руках, видел его улыбку и голубые, сумасшедшие, живые глаза и вокруг было так горячо и туго, что это просто невозможно было выносить. Кажется, Фили — a может он сам? — кричал в голос и Двалин все хотел зажать ему рот, но так и не получилось. A потом Фили дико глянул своими глазищами куда-то ему за спину и забился, выгибаясь, что-то хрипя, и обмяк, всхлипывая, потянулся за поцелуем. Сам. И Двалина хватило лишь еще на один толчок.

Потом оказалось, что Торин пришел в себя. Ненадолго и Двалин, сдерживая нервный смешок, предложил Фили повторить — вдруг поможет. Фили сначала нахмурился, но тут же задумался, a потом, вздохнув, покачал головой, сказал, что пока не может, слишком устал. Их разговор был похож на сумасшествие, но если бы Фили захотел, Двалин бы это сделал.

Он все бы сделал и надеялся, что Фили это понимает.

Их жизнь, даже несмотря на постоянную опасность, вошла в колею. Поиски припасов, попытки отыскать хоть кого-то из своих на поле боя и нормально похоронить, стали рутиной. Двалин нашел Оина. Фили — Ори. Больше, как они не старались, никого из друзей найти не удалось. Правда, однажды, сидя на страже на карнизе недалеко от комнаты, Двалину показалось, что на одном из орков он видел шарф Бофура. Но он не стал об этом думать, зачем? Ведь это лишь подтверждало смерть еще одного из друзей.

A он бы так много отдал, чтобы они были живы! Хотя… Что уж, отдавать-то особо и нечего было, если только не то новое, нежное, что все сильнее крепло между ним и Фили.

— Торин, выпей уже.

Двалин, хмурясь, ложкой пытался влить настойку в рот Торина, a тот хрипел, уставясь невидящими глазами куда то в потолок, мотал головой и пить отказывался. И как это у Фили с ним так легко получается?

— Да пей же ты!
— Не буду.

Двалин решил было, что хриплый, почти неслышный голос ему мерещится, перевел взгляд на лицо Торина и, выругавшись, сам расплескал настойку. Друг смотрел на него зло и бешено, и Двалин прекрасно понимал причину.

— Убивать потом будешь, — вырвалось у него невольно. — Сначала на ноги встань и Кили подними.

Злость в глазах Торина мгновенно потухла, сменившись надеждой и, тут же, испугом. Он, кривясь, медленно повернул голову, посмотрел на лежащего рядом племянника, a потом, с трудом двинув рукой, накрыл его пальцы своими. Двалину вдруг показалось, что Кили задышал ровнее. Наверное, показалось.

— Помогай… ему, — вытолкнул из отвыкшего от слов горла Торин и Двалин фыркнул.
— Сам знаю.

Он встал, наклонился над Торином и глядя тому в глаза сказал:

— Фили я плохого никогда не сделаю. Он же как солнце. A без солнца зиму не пережить.

Что он несет, Двалин и сам не знал, но слова, кажется, помогли, потому что Торин, помедлив, чуть кивнул и снова уснул. Двалин же вернулся обратно на карниз, уселся, стараясь не беспокоить Фили, прижал его к себе, укрывая прихваченным из комнаты одеялом, и зевнул. Тоже бы поспать, пусть даже он не позволяет себе расслабляться - кто-то должен следить за тварями внизу. Зима предстоит долгая и опасная. Но можно помечтать. Подумать о том что Торин, заговоривший с ним (если только Двалин не окончательно спятил) скоро придет в себя, a за ним и Кили (ну не захочет мелкий разочаровывать дядьку). A там и до весны рукой подать и — ну вдруг, это же просто мечты — как-нибудь внизу не окажется ни одного орка, a вместо этого из Железных гор придет разведка и выяснится, что Даин жив, и тогда они, все вместе, отправятся туда, и будут строить планы, как снова загнать орков в их логова.

Можно ведь помечтать? О том, например, что Фили жмется к нему и ищет его внимания не только ради тепла и надежности. Какая уж надежность, когда он сам в себе не уверен? A парень-то всегда рядом и ласкать его так сладко, так хорошо, как ни с кем и никогда не было.

Двалин, улыбаясь, постепенно проваливался в сон. Нельзя, конечно. Опасно. Но почему-то сегодня он чувствовал, что может себе это позволить. И, особенно, мечту.

[merryginn]

: heart:

[Auge]

Так прекрасно, когда ты подписался на заявку, а ее внезапно исполняют) Как будто летом пришло Рождество)
Автор, спасибо! Продолжение будет?)

[Scandia]

Как жаль, что все вышло именно так Надеюсь, Кили все-таки выживет. Торин ему поможет.
Спасибо за историю.

[Hobbit!Anon]

merryginn,

Auge, спасибо) автора вот тоже накрыло сегодня. Случайно. Здорово, что в тему оказалось не только мне)
А продолжение... ну как-то оно не предусмотрено.

Scandia2014, все так плохо? Вообще-то, тут история про Фили и Двалина. Не знаю, как будет у Торина и Кили. Наверное, выживут, но главные герои тут все же не они.

[Scandia]

Hobbit!Anon, Плохо то, что выжили всего четверо, а остальные полегли. Я так понимаю - люди тоже? А эльфы опять величаво в Лихолесье свое задвинулись?
За Фили можно только порадоваться, что Двалин сейчас с ним. Одному было бы совсем худо. Во всех смыслах.

[Hobbit!Anon]

Scandia2014, ну, вот такой вот сюжет) И люди тоже, да. А эльфы, потеряв множество своих, отступили в Лихолесье. Может, спаслись, а может и нет)
Да, Фили повезло, очень. Ну и Двалину тоже. А там время покажет.

[Тишина Знания]

очень тёплая сказка получилась!

[Hobbit!Anon]

Andrey-Vas, большое спасибо.

[Esthree]

Жутковатая история, но почему-то от нее так тепло, и надежда есть - чего еще просить?

[Hobbit!Anon]

Esthree, да, хорошего там мало, но надежда всегда есть. А они все вместе и значит шансы точно имеются.