[~Ахэ~]

IX-2.Тильбо. Торин решает сделать любимому хоббиту подарок, чтобы он никуда не уходил - строит в местном холме недалеко от Эребора норку. Бильбо обживается там, разбивает сад, к нему подселяются несколько фермеров, потом еще несколько, потом внезапно туда приходят хоббиты. Так Торин неожиданно вырастил Шир номер 2 прямо под окнами Эребора

Исполнение № 1, части: 1 2 закончено
Исполнение №2, части: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 закончено

@темы: Выполнено, Бильбо, Торин, Девятый тур

Comments

[Hobbit!Anon]

Простите,но второго Шира в итоге не вышло...ну или в рамках этой истории не вышло, все за кадром

Исполнение1

1/1

Рано или поздно Бильбо должен был вернуться домой. Его уход был неизбежен. Все знали и видели, как хоббит тосковал по Ширу, хотя и принимал вполне активное и посильное участие в постепенно налаживающейся жизни гномьего народа под Горой. Видел это и Торин.
Гномов в Эреборе теперь было тьма-тьмущая, но давешний отряд все равно отчего-то старался держаться вместе, и именно своих товарищей, разделивших с ним столько приключений, потерь и лишений, Торин хотел видеть рядом с собой. И Бильбо не был исключением.
Все мелкие разногласия, накопившиеся за время долгого пути, забылись, как и крупные обиды, и слова, причинившие боль. Лицо Бильбо снова озаряла широкая улыбка, и Торин чувствовал ее тепло, которое, казалось, было предназначено ему одному.
Только рано или поздно Бильбо все равно должен был вернуться домой. А Торин, сам давший ему это напутствие во время битвы, теперь осознавал, как ему отчаянно не хочется отпускать хоббита. Он предлагал Бильбо любые сокровища, какие бы тот только ни пожелал. Просил стать своим советником (у гномов и должности такой прежде не существовало, а что говорить о представителях других рас в королевском окружении?) – и все остальные члены отряда, поминая дипломатические заслуги хоббита за время пути, его только поддержали. Бильбо удивлялся и благодарил, но отказывался. Ни содержимое великой сокровищницы, ни высокие должности и почет его не привлекали. Возможно, даже в какой-то мере больше пугали.

- Я никогда не стремился к какой бы то ни было власти, даже не задумывался о ней. Я…всего лишь хоббит. Обычный хоббит. Мне многого не надо. Должен же действительно кто-то в этом мире не сильно ценить золото и мечтать о других вещах, – Бильбо издал смешок. Последней фразой он напомнил Торину то, что именно тот сказал ему в день битвы.
И хотя Бильбо был окружен друзьями, и, наконец воцарившийся на троне, истинный Король-Под-Горой никак не поменял в силу нового положения свое отношение к «простому хоббиту», даже наоборот – после всего случившегося в их дружбе, взаимоотношениях было гораздо больше тепла и доверия… Только вот широкие каменные своды были чужды полурослику из страны зеленых холмов и навевали все больше тоски.
Простодушный Бофур предложил было Бильбо поселиться в Дейле, который жители Озерного города также начали восстанавливать, но тот лишь улыбнулся и покачал головой.
В конце концов, Торин, которому казалось, что он перепробовал все для того, чтобы упросить Бильбо остаться в Эреборе, понял, что решение было донельзя простым. Оставалось только уговорить истосковавшегося хоббита погостить еще какое-то время.
- Ну же, Бильбо. Мне действительно тяжело расставаться с тобой, побудь с нами еще немного.
- Я же обязательно навещу вас снова! Не думал, что скажу это после той безумной ночи, когда вы ввалились в мой дом… так я думал раньше, очень и очень давно! – добавил поспешно Бильбо. – В общем, я надеялся и вас увидеть у себя в гостях снова. Хотя здесь теперь столько дел и забот…
- И как скоро ты собрался бы с духом и снова пустился в этот длинный путь? Не год и не два, я полагаю, пришлось бы прожить. – Торин печально улыбнулся.
- Хорошо, я побуду здесь еще недолго. Думаешь, мне самому легко распрощаться с тобой…с вами? – Бильбо снова быстро поправил себя.
Была ли то оговорка или тот действительно сначала сказал то, что действительно думал – Торин так и не понял.

Много времени для того, чтобы вырыть просторные тоннели в холме неподалеку от горы, с которого был весьма живописный вид на озеро, еще недавно бывшее «твердыней» Озерного города, не понадобилось. Да и земля – это совсем не камень, так что для гномов дело было легким. Торин контролировал недолгий рабочий процесс и, честно говоря, готов был бы и сам прорыть любые горы земли, лишь бы только Бильбо продолжал ему улыбаться.
Когда были закончены основные работы и тоннели были укреплены, Торин задумался. Теперь предстояло…обустраивать новоявленную нору для хоббита, только вот в отделочных работах в домах, которые строились не из камня, у него, как и у большинства гномов, было совсем небольшое представление. Единственное, что он помнил – пол в доме Бильбо был деревянным, и стены тоже частично обшиты деревом. Видимо, нужно было просить помощи людей из Дейла.

Проходили дни, Торин торопил всех, кого он приставил к работе, и в конце концов решил объявить и показать все Бильбо до завершения этого небольшого, но важного строительства, не дожидаясь новых разговоров о предстоящем возвращении в Шир. Которого, как теперь Торин был уверен, не должно было состояться.

Торин дорого бы отдал за то, чтобы снова увидеть подобную реакцию Бильбо Бэггинса на нежданный подарок. И еще раз получить возможность ответить на крепкое объятие хоббита, обескураженного таким вниманием короля и гномьего народа к своей скромной персоне.

Однако долго обретенное спокойствие Торина о присутствии Бильбо в Эреборе не продлилось.

Прошло каких-то пару месяцев, за которые Бильбо, как казалось Торину, вполне успел освоиться в новом доме и обжить его… Только вот однажды он, потупив глаза, сказал:
- Я хочу вернуться в Шир.
Торин не знал, что и сказать.
- Но… почему?
- Я все равно скучаю по дому.
- Мне казалось, я сделал все, чтобы ты чувствовал себя в Эреборе, как дома. Чтобы он стал твоим домом.
Бильбо, наконец, посмотрел ему в глаза.
- Я очень благодарен тебе за эту…заботу, за все, что ты сделал для меня. Помнишь…я сказал когда-то…ох, кажется, что целый век прошел с того дня… Когда мы выбрались из гоблинских тоннелей, я стоял перед вами и…в общем-то, я говорил как будто именно тебе. О доме. Я сказал, что помогу вернуть вам дом, ведь у меня он был, и мне хотелось, чтобы и вы обрели его снова. Теперь ты вспомнил, каково это – быть дома. – Бильбо замолчал, но, видя недоверчивое выражение на лице Торина, вздохнул и продолжил. – Ты странствовал много лет после разорения Эребора, но все то время желал вернуться именно сюда. На свете много гор, не так ли? Строй подземные королевства, где душа пожелает. Нет-нет, я понимаю – ты желал вернуть все богатства своего рода, его самое главное достояние – Аркенстон. Но представь, что все это…перенесли в другое место. В ту самую новую гору, в которой будет новое великое королевство гномов. Ты хотел бы жить в другом месте, Торин? Смог бы оставить Эребор, свою родину?
Бильбо снова замолчал, продолжая смотреть ему в глаза. Его вопрос повис в воздухе, слышалось еще эхо его голова под гулкими каменными сводами.
Торин попытался представить то, о чем говорит Бильбо. Тот снова заговорил, мягко и тише прежнего:
- Теперь ты снова обрел свой дом, в который так стремился. Ты знаешь, что я чувствую.

Бильбо покинул Эребор через пару дней.

***

Некогда Торин думал, что, вернувшись в Эребор, он еще нескоро выйдет на дневной свет, занятый восстановлением разрушенного королевства и уймой сопутствующих этому дел и пересчетом богатств, однако этого не случилось. Видимо, на его долю выпало слишком много странствий, и засесть под землей, подобно предкам, горделиво принимая там иноземных гостей, он не считал мудрым.
Спустя полгода после ухода Бильбо Бэггинса он возвращался после своего рода «дипломатического визита» в Лихолесье. Мимо того самого изрытого тоннелями холмика, который теперь был теперь совершенно никому не нужен. Кажется, там не было никого с того самого дня.
Торин отделился от сопровождавших его гномов, велев возвращаться без него, и завернул в сторону холма.
Нора встретила его ожидаемой тенью запустения, еще не вступившего в полную силу, но и это зрелище пустующего дом отнюдь не добавило радости в каменеющее сердце Короля-под-Горой.
Возвращаясь через сад, Торин едва не наступил на крошечный зеленый росток, пробивающийся из-под густой сорной травы.
Бильбо посадил желудь из края Беорна именно здесь, еще когда он, как и Торин, был уверен, что сможет найти на этой земле покой и умиротворение.
Торин присел перед ростком и осторожно разгладил огрубевшими пальцами бархатистые листочки.

С этого дня за норой и садом было приказано ухаживать и следить.
Торин намеренно не замечал непонимающих взглядов, которые бросали на него подданные.

[Hobbit!Anon]

Исполнение 1/1

окончание

***

Два с половиной года неутихающих работ. Жизнь кипела под Горой и в ее окрестностях, которые заново обживал народ Барда.
Однажды Торин отправил с вороном послание в Шир, но птица вернулась без ответа – и его письмо было так же привязано к ее лапе. Он не позволил себе никаких проявлений чувств. Торин знал, что Бильбо благополучно добрался до Шира тогда. Что же…видимо, их дороги все же разошлись в разные стороны. Каждому было хорошо на своем месте. Торин почти приказал себя не испытывать никаких сожалений. На его долю выпало много потерь, поэтому подобное было ему не в новинку

В один из вечеров к нему пришел Балин.
- Ты знаешь, странное дело… Мне только что доложили, что в норе на холме горит свет. И горит уже довольно давно.
Торин невозмутимо пожал плечами:
- Должно быть, кто-то из тех, кто приставлен содержать дом в порядке.
Балин покачал седой головой:
- Никого из гномов там нет, все ответственные здесь. И дозорные доложили, что у дома стоит повозка.
Торину показалось, что сердце пропустило пару ударов.
Балин молча ушел.
Какое-то время он убеждал себя, что можно подождать до утра. Можно, в конце концов, ожидать, когда ему нанесут визит, попросят королевской аудиенции – если есть, кому просить… Королю ведь совсем не подобает вихрем лететь на пони, понукая животное, мимо проложенных окружных тропинок, напрямик через луг… Совсем не подобает.

Повозка была совсем маленькой, но Торин не стал ее рассматривать, только мельком кинул взгляд, проходя широким шагом мимо, прямиком через сад в дом с круглой дверью. Чужаков, которые могли находиться за ней, он без раздумий выкинет за порог, зашвырнет прямо в повозку, чтобы проваливали прочь. Пусть непрошеные гости поищут ночлег в Дейле.

Торин резко отворил широкую дверь, чуть не сшибив замершего в холле...
- Бильбо, – выдохнул Торин против воли. Он не хотел выглядеть таким взволнованным, совсем не хотел.
Лицо хоббита озарила такая широкая улыбка, что волнений в его сердце стало еще больше. В один шаг он оказался прямо перед ним и заключил в крепкое объятие.
И заметил, как на него снизу смотрят огромные испуганные детские глаза, чей обладатель прятался за спиной Бильбо.
Тот, видимо, этой самой спиной почувствовал немую сцену между Торином и укрывавшимся за ним существом и, разжав руки, отстранился от гнома.
- Это Фродо, мой племянник, – Бильбо отступил на шаг, открывая взору Торина темноволосого хоббитенка, и обнял его за плечи. Тот прижался к ноге Бильбо, не отрывая взгляда от возвышавшегося над ним Торина.
- Здравствуйте, – пробормотал он. Гном чинно кивнул ему в ответ.
- Доброго вечера, юный господин Бэггинс.

Бильбо отказался от немедленного визита в Гору и даже хотя бы от ужина, за которым хотел послать Торин. Утомленный долгой дорогой Фродо был отправлен в понравившуюся ему комнату, где он незамедлительно уснул.

Они мирно сидели за столом, и Бильбо крутил на столешнице низкий подсвечник, капая воском из горящей свечи.
- Я посылал ворона с письмом в Шир. Он вернулся с ним обратно.
- Видимо, мы уже покинули дом.
Торин сверлил его взглядом, но он как будто не замечал.
- Почему ты решил вернуться?
Пальцы закрутили подсвечник быстрее.
- Знаешь, когда я вернулся в Шир, мой дом стоял практически разоренный. Потом я неделями собирал свои вещи по норам чуть ли не по всему Ширу, выкупая их обратно, выменивая… Саквиль-Беггинсов практически вытолкал за порог – они уже собирались переселяться в мою нору.
- Проклятые мародеры.
- Они считали меня пропавшим без вести, даже погибшим. Сначала даже и не поверили, будто я – это я.
- И поэтому у вас принято вот так разорять соседей?..
- Все это мелочи, – махнул рукой Бильбо. – Дело в другом.
Торину показалось, что взгляд Бильбо погрустнел. Когда, в общем-то непроницательный гном начал разбираться в тонкостях настроения Бильбо – неизвестно.
Бильбо отставил, наконец, подсвечник в сторону, подпер голову рукой и посмотрел на Торина.
- Я был уверен, что мое место там, что я действительно хочу вернуться в свою нору, взять в руки эти треклятые книги и развалиться в родном кресле. Нет, это все, – он обвел рукой пространство вокруг, – конечно, было замечательным, и кресла в этой норе очень удобные… но я был уверен, что мне не хватает именно моего. Я думал, что скучал по нашим зеленым холмам, подобно которым нет во всем Средиземье, и по той мирной жизни среди хоббитов, по родственникам и вечерней кружке эля в местной шумной таверне в кругу знакомых. – Бильбо замолчал. Торин ждал, не смея его торопить. Он медленно обводил взглядом стены и мебель, заметил, что в соседствующей гостиной уже аккуратно повешены два портрета – мужчины и женщины. Возможно, это были родители Бильбо. Как долго, как сказали дозорные, в норе сегодня «горел свет»?
- Я вернулся, – Бильбо, наконец, снова заговорил, – а там…все по-прежнему. Совершенно все так, как я помню. Аб-со-лют-но. Как будто и не было этих двух лет. Никакого похода, орков, дракона, битвы… Они же ничего не знали о той битве! В Шире не знают ничего о том, что происходит за его границами. И события большого мира никого не волнуют. – Бильбо усмехнулся и отвел глаза в сторону. – Но я-то знал. Я помнил все, что произошло с нами, со мной. А когда рассказывал, на меня смотрели, как на чудака. Однажды я проснулся…проснулся и подумал, что, возможно, мне все просто привиделось во сне. Что табак был очень крепким, а эля накануне вечером в таверне – слишком много.
Торин вдруг обратил внимание, что Бильбо беспокойно поглаживает карман своего жилета.
Он наклонился вперед, протянул руку и легонько сжал его плечо.
- Я рад, что ты все-таки не принял меня за сон.
Под этим, конечно же, он подразумевал и всех остальных товарищей, и поход в целом, но именно такая формулировка отчего-то сорвалась с губ.
Бильбо будто пришел в себя и расслабился. Он положил руку поверх пальцев Торина на своем плече.
- И я.
Торин не знал о словах Гендальфа, которые тот сказал хоббиту перед походом, но и без этого подсознательно понимал, каково это – вернуться другим туда, где все осталось вроде бы знакомым, но от прежнего становится только тошно.
- А твой племянник?..
- Его родители утонули. Я взял мальчонку на воспитание, а когда стало совсем невмоготу оставаться в Шире… конечно, я не мог оставить его там. И, честно говоря, он совершенно такой же восторженный и охочий до приключений, каким я был сам в детстве. Ну, сам я об этом помню смутно, но Гендальф уверял меня, что именно таким я и был. – Бильбо смущенно усмехнулся.
- Ну, – сказал Торин, словно подводя итог, – теперь-то вы никуда отсюда не денетесь, господин Бэггинс. Если, конечно, тебе снова не взбредет в голову отправиться стирать пятки в какую-нибудь даль.
- Э, нет, – Бильбо поднял ладони. – С меня, я думаю, довольно странствий. Да я ведь и бродил сейчас в поисках, хм…дома.
- И ты его, наконец, нашел, непутевый странник, – утвердительно сказал Торин.
- Да, – просто ответил Бильбо, а потом добавил, - сердце знает, где его дом.
Наверное, им обоим уже было пора перестать ходить вокруг да около, подумал Торин, чувствуя, как в груди разливается еще большее тепло от слов Бильбо.

[Лася]

Невероятно тёплое исполнение, а за финал я готова Вас любить, Автор
не з

[Dreaming_Cat]

Автор, это просто замечательно, так и хочется больше зарисовок о том, как Бильбо будет обживаться в новой норке

заказчик

[monteray]

Удивительно теплый фик!!! Спасибо большое!!!!

[Снарк]

Спасибо автору за эту славную историю, и за ХЭ, и за резоны Бильбо - они хорошо прописаны.

[Alessandriata]

*обнимает экран, осыпая сердцами*
Ах, как же хорошо

[Niel Ellington]

*укаваилась напрочь*
Автор, вы прелесть ) Спасибо )) Сирдец вам

[*Bacca*]

Автор, я принес вам сердец
это такое теплое и доброе чудо получилось! И ТОрин с Бильбо такие ...настоящие

[Hobbit!Anon]

Хочу извиниться за ошибки, господа. Перечитала на свежую голову, а там столько очепяток всяких >_<

Лася, я давнооо такой милоты не писала. Я больше по драме всяческой х) Спасибо!

Dreaming_Cat, у меня не хватит слов, чтобы все описать Так что оставляю все читательскому воображению. Я рада, что вам понравилось, дорогой заказчик! Спасибо.)

monteray, спасибо, что прочитали и порадовали мнением.) Мне очень приятно.)

Снарк, без ХЭ в эту заявку ходить смысла нет.) Рада, что текст получился верибельным. Спасибо!

Alessandriata, *кланяется по ту сторону экрана* Автор рад, что читателю хорошо))

Niel Ellington, спасибо.))

Vassa07, теперь я чертов ДокторХу! Я круче ДоктораХу, у меня сердец в 100500 раз больше, чем у него! Спасибо.)) я, на самом деле, не ожидала, что получится кавайность и милота, все-таки персонажи решили себе жизнь усложнить... Но, судя по комментариям, вышло действительно тепло. И это здорово.)

[Dinara555]

спасибо)))

[ничья сестра]

Чудесно, по-доброму и очень мило))

[Морихэл]

Чудесный текст!

[Galadriel]

Очень-очень мило)))

[Hobbit!Anon]

Dinara555, вам спасибо, что прочитали.)

маринеску, на самом деле, даже и не думал, что так получится х) Спасибо.)

Морихэл, благодарю!)

Galadriel, надеюсь, что не чересчур мило х) Спасибо!

ооо, мило-мило! спасибо, автор, уняшилась с утра))

[Lintu_Lenny]

Очень, очень теплый, милый и хороший текст) Приятно, когда герои делают что-то не по желанию левой пятки, а так прописанно) Главное слово, приходящее мне в голову - гармонично)
Спасибо, автор

[Moon Feather]

укаваился в ночи цветов автору

[Hobbit!Anon]

автор, как же это прекрасно!

[тот, кто выбрал путь сомнений]

Чудесно! Итог первого куска весьма ожидаем, но причины в окончании (приведшие к данному итогу), да и как не забыть о мальчонке - просто нет слов! Любить! Возвращаю тепло, взращенное Вами))

[Hobbit!Anon]

JrCatherine, надеюсь, из уняшенного состояния вы потоп вышли без проблем)) спасибо!

Lintu_Lenny, у меня вечно это проблема - тексты растягиваются и в размере, и по времени написания из-за того, что я пытаюсь верибельно прописать вс-все-все на свете, от мыслей до поступков персонажей и т.д. Один раз вместо драббла вот так чуть миди не написала х)) Благодарю!

Feather in broom, спасибо-спасибо)) *принимает цветы*

Hobbit!Anon, благодарю!))

тот, кто выбрал путь сомнений, ох, очень приятно.) Стараюсь удивлять читателей хоть чут-чуть в текстах.) большое спасибо, я чуйствую ваше тепло!)

[тот, кто выбрал путь сомнений]

авторы (иполнения и заявки), буду ждать деанона))

[Hobbit!Anon]

Доброй ночи!
Сюда тоже принесу.

Исполнение 2. Закончено.
18956 слов.

Исходный текст лежит здесь: archiveofourown.org/works/1938483
Не совсем точное соответствие заявке: Торин строит для Бильбо, но не норку) И других хоббитов нет.
Предупреждения: высокий рейтинг! набор кинков! бэкграунд килиэль! хббт-фильмовский Леголас!

Часть 1

Будь как дома

Бильбо нравился Эребор.
Удивительно, он нравился ему намного больше, чем Бильбо поначалу ожидал. Дело было в том, наверно, что его первое знакомство с подгорным королевством состоялось, мягко говоря, не в самую подходящую для того пору. Драконий смрад, полуистлевшие тела и мерзость запустения кому угодно внушили бы отвращение пополам со страхом. Не говоря уже о двух готовящих осаду армиях за порогом. И о болезни Торина. Но это прошло. Война закончилась, с небывалым усердием гномы взялись за восстановление своего разрушенного дома. Не покладая неутомимых рук расчищали, разгребали, укрепляли, отмывали – день ото дня Гора возвращала себе былую красоту. И Бильбо начало в ней нравиться.
Запутанные как лабиринт переходы и залы вовсе не были вечно погружены во мрак и холод. Горящие и днём, и ночью в кузнях громадные печи подавали жар от самых глубоких шахт до вершины, от неприметного служебного коридора до тронного зала и сокровищницы. Гномья хитроумная изобретательность поражала хоббичье воображение! По разветвлённой системе труб нагнетаемый мехами раскалённый воздух струился к самым удалённым уголкам Горы. Благодаря этому каменные полы и стены на ощупь всегда были теплы – тем самым теплом, какое Бильбо, бывало, ощущал, когда на исходе долгого летнего дня прикасался к прогретой солнцем деревянной обивке стен в Бэг-Энде.
Хвала Единому, спустя несколько недель непрерывного проветривания со смрадом тоже было покончено.
Что же до темноты, в любое время суток её разгоняли зажжённые повсюду масляные светильники. Зелёный прожильчатый мрамор, из которого состояло тело Горы, отполированный умелыми и заботливыми руками, был словно предназначен для того, чтобы впитывать их ровный золотистый свет. В этом никогда не гаснущем свете невозможно становилось определить время дня – или ночи, – если только Бильбо не заходил в одно из немногих помещений Эребора, где имелись окна. Фитильки в светильниках аккуратно подрезались, а масло подливалось по мере необходимости, за чем неустанно следили отряженные для этой работы молодые гномы. В больших залах для освещения была устроена, всё с тем же восхищавшим Бильбо хитроумным искусством, сложная система зеркал. Спрятанные в углах и изгибах высоких сводов, они перебрасывали от одного к другому целые снопы и веера лучей, наполняя Гору до самых недр ярким сиянием полудня или янтарно-розовыми полутонами заката.
Одним словом, пусть Бильбо и не обладал врождённой способностью гномов видеть в густой подземной темноте, спотыкаться и искать дорогу вслепую ему не приходилось, даже когда он спускался к нижним уровням Горы.
Но, конечно, главное, что делало Эребор местом, которое нравилось Бильбо, и где ему хотелось жить – это общество его друзей. Все они выжили в великой битве за Гору, той, что теперь называли Битвой Пяти Воинств, все были рады видеть Бильбо в их отвоёванном доме и стали для него большой семьёй. Уже одно это делало его счастливым.
А ещё был Торин.
С Торином они объяснились в день его коронации. До тех пор Бильбо сомневался, стоит ли ему оставаться в Эреборе, место ли ему здесь – хотя Бофур, Фили и Кили не жалели красноречия на уговоры. Бильбо в ответ больше помалкивал, а про себя прикидывал, если всё же придётся ехать – как скоро должен растаять снег на перевалах в Мглистых Горах, чтобы можно было, не подвергаясь опасности, двинуться в путь. О Торине он старался думать пореже. Хватало того, что он и так уже привязался к Королю гораздо сильнее, чем это позволительно. А тут вдруг, утром до начала церемонии, Торин сам подошёл к нему. Он всё ещё хромал, оберегая раненую ногу, но с упорством, достойным лучшего применения, отказывался опираться на трость. Оин со всей прямотой вслух называл его безрассудным дураком.
- Останься, - просто сказал Торин. Наклонил голову, на которую скоро ляжет корона. – Будь рядом.
Глаза сказали остальное.
В ушах зашумело. Бильбо перестал осязать твёрдый пол под ногами. Показалось, что он то ли падает, то ли, наоборот, взмывает и летит куда-то. Что случилось дальше, не зависело от мыслей и разумной воли. Бильбо обнаружил, что стоит, уткнувшись лбом в облитое доспехом ториново плечо, а меховая опушка мантии щекочет ему ухо. Торин сграбастал его, притиснул к себе крепко-крепко. Бильбо почти утонул в этом могучем объятии – и одновременно чувствовал, что не станет возражать, если Торин никогда не разомкнёт рук. Он помнил ощущение неизбежной естественности происходящего. Этой неодолимой всеохватной неизбежности не было дела до разума.
Следующее утро он встретил в королевской спальне.
Когда способность мыслить вернулась, Бильбо сообразил, что они нарушили по крайней мере десяток строгих правил гномьего ритуала ухаживания, такого же неспешного и основательного, как и сам подгорный народ. В этом он уже худо-бедно разбирался. Зря ли Фили, с не совсем ясным ему прежде умыслом, после совместных чаепитий то и дело вроде как случайно «забывал» в его комнатах книжки на эту тему. Как бы там ни было, Бильбо это ничуточки не заботило. Да и вообще, могли ли эти правила относиться к нему, к их с Торином странной любви? Вряд ли.
Вот так и вышло, что Бильбо, хоббит из маленького Шира, назвал своим вторым домом великое королевство гномов. Назвал, вовсе ещё не будучи уверенным, что сможет полюбить этот новый дом. Но он любил Торина, и это всё искупало.
Шло время. Работы по восстановлению велись полным ходом. Гора преображалась на глазах, забывала страшное владычество дракона. Из промороженного склепа, наполненного шёпотом мертвецов, в самом деле превращалась в дом. Бильбо начал понимать, что полюбить её – не такая невозможная задача, как ему казалось раньше.
Были, впрочем, вещи, которых жизнь в подгорном королевстве не могла ему дать.
Эребор ошеломлял огромностью и великолепием, но это было застывшее великолепие камня. Как Бильбо порой тосковал по зелёным холмам и рощам Шира! Нежиться в ласковой молодой траве, вдыхать аромат первых цветов, слушать басовитое гудение шмеля. Ощущать кругом себя тысячи маленьких жизней, единых с твоей, каким-то глубинным образом родных тебе. Следить взглядом прихотливый полёт бабочки, мазок яркой кисти по изумрудному полотну. Смотреть на золотой закат за полем созревшей пшеницы. Радоваться инею первых заморозков и первой весенней грозе.
А дома, за окошком кухни – огород, пряные травы для приправ, их ещё отец сажал. И дикий хмель вьётся по решётке, карабкается на крышу. А какие в Шире вечера! Как приятно выкурить трубочку на скамейке в саду, наслаждаясь покоем и благодатной прохладой. Небо медленно выцветает, темнеет дальняя полоска леса, и всё окутывается тайной.
Ничего этого не было в величественных подгорных залах.
Если бы ещё у него оставалось поменьше свободного времени для ностальгии и воспоминаний!
Любить Торина означало для Бильбо делить с ним не только утехи и радость, но и все его заботы. И видит Единый, дни Короля были ими полны! Не раз и не два, уже далеко за полночь он возвращался в их покои измотанным до такой степени, что не хватало сил даже раздеться. Так и падал на кровать в чём был. А через пару часов – снова на ногах. Как Бильбо хотелось ему помочь! Принять на себя хотя бы частичку его ноши, ведь хоббичьи плечи, несмотря на видимость, не так уж слабы. Но кто бы объяснил это самому Торину!
Понятное дело, его не допускали ни до каких тяжёлых работ вроде расчистки завалов. Бильбо и не стремился. Ворочать неподъёмные камни – на это есть гномы с их каменными же мускулами. Но выслушать жалобы торговцев, договориться о поставках продовольствия и составить списки – уж на это он бы сгодился? Как бы не так. Чего не успевал сам, Торин поручал Балину, или Глоину, или отправлял Фили, под предлогом того, что ему как будущему Королю не мешает набираться опыта. Складывалось впечатление, что его намеренно держат от всего в стороне.
Обида копилась. Однажды Бильбо не выдержал:
- Не доверяете мне? Это всё оттого, что я не гном?!
Выпалил и сам ужаснулся, до чего несправедливо и жестоко это прозвучало.
Торин вздрогнул, как копьём пройденный. В глазах плеснуло страдание. И тут же затаилось, ушло вглубь. Бильбо был готов живьём себя съесть. Ясно же, что Торин не имел, просто не мог иметь в виду ничего подобного!
Бильбо подбежал к нему и обнял. Потянул за руку, заставил присесть на кушетку. Прижал его голову к груди, шептал на ухо:
- Прости. Прости.
Короны на Торине не было, он всегда снимал её, оставаясь с ним наедине, клал на тумбочку в прихожей их общих покоев. Бильбо гладил его по волосам, зарывался в них ладонями. Почему он раньше не понял? Торин же просто бережёт его. Боится, что он не выдержит и передумает, захочет вернуться к себе в Шир. Как будто любви недостаточно.
Как успокоить Торина, как рассказать о том, что эти тяготы были желанны ему, как было желанно всё, что мог дать ему Торин?
Бильбо вздохнул. Отстранился, серьёзно посмотрел на Торина. Заговорил, подбирая слова:
- Торин, пойми. Я решил остаться не потому, что думал, что будет легко, и что вся жизнь здесь – сплошной праздник. Я остался из-за тебя. Чтобы быть с тобой. И я сделал бы это, не колеблясь, даже если бы в придачу нужно было голыми руками разобрать по камешку всю Гору. Или если бы от меня до самой смерти не требовалось ничего, кроме того, чтобы готовить тебе завтрак по утрам. Согласись, что помогать тебе, как я того хочу, по сравнению с этим не такая уж унылая перспектива? Ты позволишь мне попробовать?

[Hobbit!Anon]

Часть 2

Бильбо замолчал. Он стоял, положив руки Торину на плечи, а Торин сидел на кушетке и смотрел на него снизу вверх. Так необычно – от этой позы было что-то… уязвимое, почти беспомощное в его лице. В устремлённых на Бильбо глазах – изумление, даже благоговение, как будто он хотел и не осмеливался поверить в чудо. Как помочь ему поверить?
Бильбо взял руку Торина, поднёс к губам. Поцеловал там, где запястье соединяется с ладонью. В этом месте был небольшой шрамик от давнего ожога. Бильбо коснулся его языком. Повернул руку, перецеловал одну за другой костяшки, прижался щекой. Торин сидел замерев.
- Торин. Поверь мне!
Торин наконец отпустил себя. Как будто плотина рухнула у него внутри. Он со стоном выдохнул и притянул Бильбо к себе, усаживая на колени.
- Да. Да. Я верю.
В эту ночь Торин был нежен как ни разу прежде.

***
На том и порешили. Бильбо вошёл в заботы и дела Эребора наравне со всеми гномами Отряда. И если кто-нибудь из них помогал Бильбо, или брал на себя часть работы – что случалось нередко – Бильбо уже не сомневался, что это по дружбе, а не от недоверия. Быстро выяснилось, что у Бильбо настоящий талант в том, что касается рассуживания споров и налаживания шатких мостиков взаимопонимания между соперниками. Быстрый как ртуть ум и мифрильной крепости нервы, сказал как-то Торин, застёгивая у Бильбо на предплечье мифрильный обруч с опалами. Неудивительно, учитывая многолетнюю историю его отношений с родственниками разной степени дальности, далеко не всем из которых было по душе, что Бэг-Энд принадлежит ему одному. Помимо этого, нет ничего полезнее для совершенствования в искусстве дипломатии, чем чаепитие с иной из троюродных тётушек, свято уверенной, что для душевного благополучия дорогого племянника его просто необходимо как можно скорее женить.
- И как только у тебя это выходит? – чуть не плача пожаловался однажды Кили. – Стоит мне пять минут послушать лорда Грора, как охота делается вниз головой со стены прыгнуть. А ты улыбаешься!
- Лорд Грор – смиренный ягнёнок, если сравнивать с некоторыми из моих кузенов.
Тут Бильбо малость прихвастнул. Даже по сравнению с незабвенной Лобелией лорд Грор из Гильдии банкиров был крепким орешком.
- Дядя говорит – учись, тебе когда-нибудь помогать Фили. А я! Хорош наследничек. Самодовольного зануду поставить на место кишка тонка.
- Зато мне никогда не стать воином, хотя бы вчетверть таким, как любой из вас, - улыбнулся Бильбо. – А ты научишься. Не торопись. Время быстро пройдёт. Оно всегда проходит слишком быстро.
Все сходились в том, что Бильбо цены не было, когда приходилось умерять требования, выдвигаемые главами Гильдий, или планировать будущие переговоры о торговых путях. Вскоре добавились переселенцы из Синих Гор, возвращающиеся в родной Эребор. Караваны начали прибывать уже в первые дни лета. Их были сотни, мужчин, женщин, детей, и всех нужно было устроить, обеспечить жильём, выделить им еду из запасов. Друзья поражались безграничному терпению Бильбо и не узнавали в нём хоббита, который некогда с такой воинственной нетерпимостью осаживал гномов, посягнувших на его собственную кладовую.
Синегорских переселенцев вела принцесса Дис, сестра Торина. Она приехала во главе самого большого каравана. Радость от её приезда равнялась только пышности пира, данного Торином. Его позже не затмили даже торжества по случаю первой годовщины победы. Дис обнимала сыновей и брата так, словно не чаяла увидеть их живыми. У Бильбо сжалось сердце. Холодом овеял как бы призрак другой, горестной и страшной судьбы, которой милостью добрых сил было позволено не сбыться.
Гулкие подгорные залы и многоярусные лестницы оживил топот детских ножек и звонкий смех. Одна вещь вначале безмерно удивила Бильбо: большие семьи гномов. Потом он поразмыслил и решил, что удивляться следовало только собственной недогадливости. А как ещё гномам восполнять своё число, если женщин среди них мало, и замуж выходят не все из них? Много детей в семье было в порядке обычая. Среди новых маленьких обитателей Эребора были Глоинов сынишка Гимли и две его сестрёнки. А у толстяка Бомбура – четырнадцать, с ума сойти! Его жена Сив, низенькая и даже изящная для гномки женщина, без всяких сомнений, заслуживала почётное звание матери-героини.
От проницательной Дис не скрылось удивление Бильбо:
- У меня всего двое. – Её лицо затуманилось. - Мой Вили погиб, не успел дать мне больше.
Бильбо знал, что муж Дис был убит в стычке с орками ещё до рождения Кили. С тех пор Торин стал для мальчишек отцом.
- Теперь, когда у нас снова есть дом, наш долг постараться, чтобы нас в нём было много! Гора надеется на нас! – Смеялся Глоин. С шутливо-грозным «У-ух!» подкидывал вверх обе руки. На сгибе каждого локтя висело по восторженно визжащей дочурке.
Полный горделивого счастья и любви взор светился из-под кустистых бровей Главного Эреборского Казначея, когда он смотрел на свою семью.
Да, на безделье Бильбо больше жаловаться не приходилось. Но ни один даже самый стойкий, по уши загруженный работой и согретый объятиями своего гнома хоббит не может совсем обойтись без глотка свежего ветра и запаха листвы. На его удачу, разбирая старые, траченые плесенью бумаги в бывшем кабинете лорда Фундина, Бильбо случайно наткнулся на нечто невероятно ценное: карту Горы с отмеченными на ней тайными выходами на поверхность с разных уровней. Оказалось, что дверь, скрытая на площадке у статуи, через которую они проникли в Эребор в День Дурина, была одной из нескольких. Насколько уяснил Бильбо из осторожных расспросов, покойный лорд Фундин, отец Балина с Двалином, занимал при прежнем дворе некую особую, не очень афишируемую должность. Карту Бильбо, разумеется, отдал Балину, для хранения вместе с другими важными бумагами – но не раньше, чем успел перерисовать её себе. С тех пор время от времени он ненадолго выскальзывал из-под каменных сводов на вольный воздух.
Было бы несправедливо называть это бегством, Бильбо ни от кого не бежал. «Передышка» казалась более подходящим словом.
Если он пользовался одной из верхних дверец, выводящих в разных местах на склоны Горы, то усаживался на какой-нибудь скальный уступ, опирался спиной о нагретый камень. Гладил мягкую щёточку мха, похожего на видимый с высоты крошечный лес. Щекотал ладонь об упругую подушку цветущего тимьяна, поднимая волну острого, пряного запаха. Запрокидывал лицо к небу, смотрел на проплывающие облака и воронов, кружащих в синеве. Иногда один из них замечал его, спускался и садился рядом, что-то поскрежетывая на своём языке, разглядывал его умными чёрными бусинками. И даже если собиралось ненастье, тучи свинцово темнели, а на лицо принимался сеяться мелкий дождик, Бильбо всё равно наслаждался каждым мгновением.
Если же он выходил из Горы у её подножия, то мог пойти в пшеничные поля, окружавшие Дейл. Утонуть по пояс в волнах колосьев, отыскивать в их колышущемся море лазурные звёздочки васильков. Или мог свернуть на запад, по недавно отстроенному мосту через речку, откуда за гребнем Вороньей Высоты вдалеке, как кистью проведённые по светлому краю неба, виднелись дремучие кроны Зеленолесья.
Обычно даже пары часов хватало, чтобы усталость и давящее чувство от пребывания под каменным спудом Горы развеялись. Несуетная мощь земли и безграничная свобода неба пропитывали его. Бильбо возвращался домой освежённым и готовым встретить новые тяготы и новые радости своей здешней жизни.
Он не пробовал хранить свои вылазки в тайне. Всегда оставлял записку или предупреждал через кого-нибудь. Это в Шире он сидел целыми днями один, закопавшись в книги. А здесь не проходило и часа без того, чтобы он кому-то не понадобился. Не считая всяческих дел, которые лежали на нём, любой из друзей мог внезапно начать его разыскивать. Ори жаждал показать ему новый набросок или занятную находку в библиотеке. Фили и Кили мечтали отвлечься от скучных обязанностей наследных принцев, поболтать о пустяках и подурачиться. Дори спешил обсудить рисунок гобелена для очередного восстановленного зала. Бофуру не терпелось поделиться пришедшей на ум песенкой или распить по стаканчику купленной у торговца с юга черешневой наливки.
Не говоря уже о Торине. Нет, Бильбо не хотел даже думать о том, что станется с Торином, если он обнаружит его пропажу средь бела дня неизвестно куда.
Друзья не пытались мешать его одиноким прогулкам, хотя и волновались, недоумевали. Торин по-грозовому хмурился, до белых костяшек стискивал кулаки, но вслух не возражал.
До поры до времени.

***
Стоял самый разгар лета. Парило. Небо мрело в голубовато-белёсой дымке, кучевые облака висели неподвижно, похожие на башни из взбитых сливок. После полудня они начнут сползаться в страшенные тёмно-сизые тучи. Как ни странно, знойные дни летом выпадали здесь намного чаще. В Шире то и дело задувало с северо-запада, с моря нагоняло облачные вихри, не по-летнему прохладным дождём умеряющие жару. Сюда, так далеко вглубь матёрой суши, эти вихри не доползали. Напарывались на хребты Мглистых Гор, проливались где-то в предгорьях.
Луг пестрел разнотравьем. Бильбо вёл кончиками пальцев по созревающим метёлочкам, самые высокие доходили ему до плеч. Метёлочки были разные, одни пышные, по кончикам присыпанные пыльцой, другие узкие и длинные как плотно пригнанные колоски. Встречались и промежуточные разновидности, Бильбо забавлялся, пересчитывая их. Хорошо нарвать из них сухой букет, со временем они пожелтеют и до следующего года будут напоминать о лете и об этом жарком дне.
Повсюду качались белые головки ромашек, мелькали яркие пятнышки мелких летних одуванчиков. Кое-где розовели луговые васильки. Некоторые цветы были незнакомы Бильбо, в Шире они не росли. Как вернётся, нужно обязательно порыскать в библиотеке – вдруг да обнаружится завалявшийся где-нибудь в запаутиненном углу эльфийский травник. Гномов трудно заподозрить в написании подобного рода книг.
Сегодня он забрался дальше обычного. На восток, в ту сторону, откуда на битву явился со своим войском Даин. За невысокой грядой простиралась заросшая травой равнина. Если верить картам, она тянулась до самых Железных Холмов. Местами в траве лежали крупные валуны и торчали пропоровшие земной покров небольшие скалы. Можно будет попробовать забраться на одну из них, оглядеться кругом.

[Hobbit!Anon]

Часть 3

Беспокойство прокралось исподволь, почти минуя сознание, сразу куда-то внутрь. Что-то было не так. Неправильно.
Бильбо остановился. Повертел головой. Ветерок прошёлся по макушке, игриво встрепал волосы.
Прислушался. Тишина. Вот оно! Почему так тихо? Ни писка пичуги, ни жужжания пчелы. Все как будто попрятались. Гроза, если соберётся, будет ещё нескоро. А значит…
Издалека взвыл, сипло и тревожно, сигнальный рог на Вороньей Высоте. И тут же, из-за скалы впереди, на возвышенности, ему ответил протяжный, леденящий душу кровожадный вой.
Варги! Этот звук ему до смертного часа не забыть.
Шайка дезертиров из азогова войска, оголодавшая и оборванная, в поисках пропитания и добычи. Дальние дозоры раз-другой встречали такие же. Но промышлять так близко к Горе они до сих пор не отваживались.
Он мгновенно перенёсся на год с лишним назад, в редколесную долину на подступах к Ривенделу. В той бешеной гонке наперегонки с разведчиками Бледного Орка с ними был Гэндальф, он вёл их к безопасной потайной тропе, и Торин бежал рядом. Сейчас он один. И даже Жало, в ножнах на ремешке, висит на гвоздике на стене в гостиной.
Бильбо заозирался. Промчалась суматошная мысль – со всех ног бежать обратно к Горе. Нет, нельзя! Ни в коем случае не терять голову. Его заметят и догонят в два счёта. Он огляделся ещё раз, теперь внимательно, не давая воли страху. Большой продолговатый валун в десятке шагов – надо добраться до него. Бильбо с головой нырнул в траву, перебежал на корточках. Залёг за валуном, скорчился на пыльном лысом пятачке земли у подножия. В руках так и остался зажатым недособранный букет.
Рог прокричал снова. Другой рог, не тот, что подавал тревогу со сторожевой башни. Одновременно с ним земля задрожала. Бильбо знал, что это такое – вовсе не мягкий, пружинистый варжий скок, это выбивали дробь копыта боевых козлов. Гномы! Помощь пришла!
Бильбо высунулся, чуть приподнялся, раздвинул стебли перед лицом. От его укрытия равнина плавно уходила вниз, в долину между двумя отрогами Горы. Всё было как на ладони. Гномы и орки сшиблись в грохоте, криках и лязге. Варжьи всадники вдвое превосходили числом, но почти сразу стало ясно, за кем останется победа. Во главе гномьего отряда бушевал смертоносный вихрь. Торин! Оркрист у него в руках полыхал лютым огнём, без задержки разрубая броню и снося с плеч головы. Даже издали Бильбо видел перекошенное в яростном оскале лицо.
Он вгляделся – и обомлел от ужаса: на Торине не было доспехов! Никто из воинов, выдернутых из Горы по тревоге, не успел их надеть. Бильбо выпрямился во весь рост, уже не скрываясь, прикипел глазами к Торину. Бой перешёл в резню, последних уцелевших догоняли, безжалостно затаптывали копытами или с разгона прошивали клинком.
Скоро всё было кончено. Бильбо побежал вниз по склону.
- Торин!
Его заметили. Торин подскакал к нему. Осадил козла так близко, что Бильбо отпрянул, едва не потерял равновесие и не плюхнулся в траву. Его пошатнуло исходящей от Торина волной ярости. Бильбо лихорадочно обежал его взглядом. «Не ранен!» Только чёрная орочья кровь пятнами повсюду на одежде и руках.
Торин подхватил его под мышки и вздёрнул на седло перед собой. Почему-то забрело в голову – а ведь это первый раз, когда он сидит верхом на боевом козле. Раньше на все уговоры друзей он отказывался – смирный пони, мол, ещё куда ни шло, но ничто не заставит его сесть на это свирепое рогатое страшилище!
Несколько гномов под начальством Двалина остались, чтобы собрать и сжечь тела, остальные поскакали за ними.
Потрёпанный букет болтался в руке. Часть метёлочек поломалась, васильки и ромашки грустно свесили головки. Куда их теперь? Бросить валяться здесь было жаль. Они ведь не виноваты. Подрезать заломленные стебельки, сделать букет покороче?
Торин всё молчал. Бильбо ёрзнул лопатками. Позади была словно каменная стена. Извернуться в тесном обхвате и посмотреть в лицо не получалось. Поводья так глубоко впились Торину в руки, что кожа вокруг них вздулась полосами. Зачем, чтобы телесной болью перебить гнев? Торин, конечно, должен был видеть записку, оставленную Бильбо перед уходом. В ней он предупредил, что отправится по равнине на восток. Когда грянула тревога, Торин не мог знать, что он ещё не попался в лапы оркам.
Бильбо хотел прикоснуться к захлестнувшим ремням. Торин резко убрал руки, дёрнул вместе с поводьями. Их норовистый скакун вскинулся, на всех четырёх ногах прыгнул в сторону. Бильбо чуть не слетел на землю, изо всех сил вцепился горстями в лохматую холку.
Внизу проплывала смятая копытами трава и втоптанные в землю цветы.
Потом застучали камни подъездной дороги, мост через опоясавшую главный вход запруду речки. Торин соскочил с седла, всё тем же резким рывком поставил на пол Бильбо. Пошёл, не оглядываясь. Бильбо заторопился за ним. Приходилось почти бежать – Торин шагал как крапивой настёганный и меньше всего заботился о выбивающемся из сил хоббите за спиной.
Они дошли до королевских покоев как-то слишком быстро. Торин замер истуканом посреди комнаты. Бильбо обошёл его, встал лицом. Торин почти не моргал, воспалёнными, сухо блестящими глазами глядел перед собой. Ниточка шрама на лбу побелела, жилы на шее натянуты как стальные верёвки.
- Торин…
- Молчи. – Слово оборвалось как обрубленное. На застывшем лице двигались только губы.
Бильбо постоял, виновато повесив голову, поразглядывал пыльные пальцы ног. Нет, так не пойдёт! Если они оба превратятся в статуи, делу это не поможет. Он положил букет на стол. Отобрал васильки и ромашки, ножницами укоротил стебельки. Поставил их в вазочку, налил воды. Метёлочки оставил лежать. Подошёл к Торину. Решительно схватил за запястья, заставил показать руки. Мятые неровные рубцы вкривь и вкось пересекались на ладонях и пальцах, иссиня-бледное чередовалось с кроваво-багровым. Местами кожа была стёсана. Бильбо покачал головой:
- Ну зачем ты так.
Принёс плошку с прохладной водой и мягкую губку. Взял одну руку, стал бережно потирать, промакивать. Редкие капли впитывались в ковёр. Торин не сопротивлялся, не отнимал руку. Бильбо украдкой перевёл дух.
- Сильно болит?
Нужно будет сходить к Оину за заживляющей мазью. Бильбо загодя представил те далёкие от верноподданнического почтения слова, которыми старый лекарь наградит Торина. Даже немного развеселился, фыркнул тихонько. При этом звуке Торин вздрогнул, будто выдернутый откуда-то.
Бильбо перешёл к другой руке. Осторожно прижимал губку, проводил короткими движениями. И вдруг яснее ясного понял: а ведь Торин не разгневан вовсе. Он испуган. До беспамятства испуган за него, за Бильбо. Он боится моргнуть, боится хоть ненадолго прикрыть веки, потому что за ними встаёт картина того, что он мог бы найти, опоздай он хоть на минуту. Терзая несчастные руки поводьями, он не ярость болью избывал, а себя хотел отвлечь от страшных мыслей.
В груди сделалось тесно и светло, и немножко горько.
Напряжение по капельке таяло. Почти незаметно, но Бильбо чувствовал. Торин возвращался, снова становился похожим на живого гнома вместо каменного изваяния. Бильбо отвлёкся от рук. Вода в плошке окрасилась в грязно-розовый, он бросил в неё губку. Ещё раз, теперь очень внимательно, оглядел Торина. Борода в одном месте запеклась от брызгавшей в лицо крови, сухой шершавый потёк уходил по шее вниз, за ворот. Один рукав у локтя вспорот ударом, Бильбо только сейчас заметил. Похолодел, схватился за рваные края, заглянул, ожидая увидеть рассечённую плоть. Отлегло – раны не было, удар прошёл вскользь. Другие чёрные пятна пропитали там и сям одежду, засохнув, приклеили её к телу.
- Ты весь в орочьей крови. Идём, я тебя искупаю.
Бильбо достал чистую рубаху и штаны, перекинул их через локоть. Дверь в банную комнату вела прямо из спальни. Вода всегда была горячей, благодаря всё тем же замурованным в стены трубам, а в роли лохани для купания – углубление в полу размером с небольшое озеро, куда полагалось сходить по ступенькам. Гномы ничего не делали вполруки. Ещё там ждал полный набор мыльных травяных настоек, для волос и для тела, расслабляющих, снимающих усталость. Их чудодействие вкупе с тёплой водой много раз уже было испытано Бильбо на Торине и на себе.
- Пойдём.
Торин медленно повернул голову. Волосы скользнули по плечу, свесились наперёд. Складки лица прятались в резких тенях, синие глаза казались чёрными. Он припечатал, низко и тяжело:
- Пока я жив и правлю, один из Горы ты больше не выйдешь.
Удивительно, но спорить с ним совершенно не хотелось. Бильбо взял Торина за предплечье и потянул за собой.

***
- Он несчастлив здесь.
Торин обвёл взглядом обращённые к нему лица. Кто-то, возможно, решил бы, что повод собрать Отряд был пустяковым и даже смешным. Но гномы внимали с той же торжественной серьёзностью, как его словам о драконе и сокровищах за столом в Бэг-Энде много месяцев назад.
Кили вскинулся, заговорил взволнованно:
- Нет, это неправда! Я же вижу, как он смотрит. И на тебя, дядюшка, и… вообще. Тот, кто несчастлив, никогда не будет так смотреть.
Он стушевался, замолчал. Стал тереть пальцем пятнышко у себя на тыльной стороне ладони. И так вокруг уже многозначительно косились. Догадывались, откуда такой богатый опыт по этой части.
- А всё ж-таки что-то в этом есть, - сказал Бофур. – Не то, чтобы несчастлив, но… наша Гора непохожа на его уютную норку, с этим не поспоришь.
Балин задумчиво пощипал переносицу:
- Гномы и хоббиты – очень разные создания.

[Hobbit!Anon]

Часть 4

Все закивали, сдержанно загудели между собой.
Нори извлёк откуда-то длинный и тонкий, похожий на иглу гранёный стилет. Начал ковырять кончиком между зубами на манер зубочистки. Кажется, только присутствие Торина удерживало Дори от того, чтобы броситься на брата и отобрать у него кинжал.
- Запереть его в Горе – это не выход, - осторожно, словно переправу по молодому ледку пробуя, продолжил Балин. Понаблюдал за Торином. Любовь гнома всегда безудержна и ревнива, а искушение поступить с возлюбленным как с самым ценным своим сокровищем слишком сильно. Это знали и те, кто сам так и не почувствовал зов сердца.
Торин сглотнул, кадык прыгнул вверх-вниз. Живчик на виске дёргался.
- Нет. Не выход.
- И отряд стражи к нему не приставишь! – Двалин обрушил оба кулака на стол. Кастеты лязгнули, стол пошатнулся. Висящее по стенам оружие согласно зазвенело.
Да, на стражу Бильбо не согласится, это было понятно без обсуждений.
Нори глядел на свою иголку так, будто прикидывал, кому бы её заправить под рёбра. Его не было вместе с Торином и Двалином в той вылазке против орков, злость от этого до сих пор не прошла.
Ори тихо сказал:
- Но ведь безопасность – это не главное.
Он сидел с краешка, маленьким ножичком очинял перья. Все повернулись к нему. «То есть как, безопасность не главное?!» было написано в двалиновом выпяченном подбородке и свирепых бровях.
- Главное, чтобы Бильбо чувствовал, что Гора – это его дом, а мы – его семья.
- Семья, это да, - Глоин изрёк с глубоким знанием предмета. – Вот мой Гимли и дочки дня прожить не могут без историй, которые Бильбо им рассказывает. Представьте только, про какие-то ходячие деревья где-то там, в ихнем лесу. Каких только див не бывает на свете! Повезло нам, когда были в Шире, что мы их не встретили.
Он приосанился с отцовской гордостью:
- Гимли мне теперь с этими деревьями прохода не даёт, требует сделать ему такую игрушку. И чтобы умела ходить, как настоящая.
Ори встрепенулся, отложил почти готовое очередное перо:
- Он и мне про эти деревья говорил. Это в Старом Лесу на границе Шира. – Он увлёкся, продолжил воодушевлённо, косички в редкой юношеской бородке закачались. – Вернее, такие сказания бытуют среди местных. Вживую их уже много поколений не видели. Я потом нашёл упоминания о них в книгах.
Бофур кивнул.
- А мне рассказывал про громадное дерево, которое растёт у них на Праздничной поляне. Когда общее веселье, все собираются, украшают его ленточками и танцуют вокруг. Вроде того, как наш Самородный Столп в Дуриновом зале.
Что-то залетало по воздуху.
Дори сказал:
- Ещё он очень хорошо разбирается в травах, из которых можно приготовить чай.
Оин добавил:
- И в лекарственных тоже немного.
Бомбур подхватил:
- И в приправах.
Двалин переводил взгляд с одного на другого с видом, как будто все объелись радагастовых грибов и устроили соревнования по пляскам на голове. С надеждой посмотрел на брата. Тот внёс своё веское слово:
- А помните, у него дома был сад. Скамеечка, где он мог выкурить трубку. Милое местечко, очень по-хоббичьи.
Даже вечно погружённый в какой-то свой мир Бифур не остался в стороне:
- Когда мы гостили у оборотня. Ему нравилось рассматривать цветы.
Возбуждённый гомон нарастал. Фили и Кили подались вперёд, лица у обоих сияли восторгом, как у десятилеток, которым обещали по конфетке перед сном.
Двалин зарылся лицом в ладони, отчаявшись остановить это повальное сумасшествие.
Торин молча сидел во главе стола. Глаза у него начали разгораться. Тем самым упорным, мрачным и одержимым огнём, с которым он когда-то снарядился в самоубийственный поход против дракона, чтобы отвоевать у него дом для своего народа.
- Сад. – Тихий рык без усилия прорезал гвалт.
Все замерли. Затаив дыхание, жадно вперились взглядами в Торина. Он приговорил, полный властной силы:
- Мы вырастим для него сад.

***
Первый, самый смелый крокус доверчиво раскрывал лепестки. Рядом дружной гурьбой лезли из рыхлого крупитчатого снега его собратья, пока что сомкнутые в плотные бутоны.
- Надо же. Он с прожилками. Как мрамор.
Бофур осторожно дотронулся кончиком пальца до нежно-сиреневых лепестков. Прожилки на них были тёмно-лиловыми. Хотел коснуться гнёздышка мохнатых ярко-жёлтых тычинок в серёдке. Не решился, убрал палец.
- Целиком тёмные тоже бывают. А ещё жёлтые и белые, - сказал Бильбо. Махнул рукой в сторону. – Вон там, за осыпью, я прошлой весной видел жёлтые.
Они с Бофуром находились на южном склоне Горы. В небольшой повёрнутой к солнцу ложбине начал стаивать снег, ещё крепко держащийся повсюду в других местах. Из-под снега вытекал ручеёк, бойко спрыгивал по камням куда-то вниз. Это была их первая вылазка после зимы, когда вьюжные бури закутывали Гору и все окрестные земли толстым белым покрывалом. Верный слову, после того происшествия с орками Бильбо больше не выходил на прогулки один, всегда звал с собой кого-нибудь из друзей, обычно Ори или Бофура. Несколько раз осенью к нему присоединялся Оин, которому нужно было найти и накопать каких-то кореньев, полезных для его лекарских дел.
Бофур поковырял пальцем снежные крупинки:
- А там, внизу, корешки?
- Нет. Там луковки, вооот такие вот, маленькие. – Бильбо нарисовал у себя на ладони.
Бофур глубокомысленно покивал.
- Ииии… что, они вот так вот всегда просто сами… растут, или…
- Ну почему, в цветнике тоже можно их посадить.
Бильбо насторожился:
- А с чего это вдруг ты заинтересовался выращиванием?
В самом деле, на всех их прежних совместных прогулках гномы говорили с ним о чём угодно, только не о зелени и цветах.
Взгляд Бофура светился незамутнённым чистосердечием:
- Ну а что такого? Друзья на то и друзья, чтобы интересоваться тем, что тебе нравится. Ты же приходишь иногда в мастерскую гранильщиков, посмотреть на камни. И в кузницу. Особенно в королевскую, особенно когда Торин там работает.
Бофур выразительно подвигал бровями. Он частенько по-доброму поддразнивал Бильбо – просто так, без всякого умысла. Но сейчас это слишком смахивало на попытку увильнуть от ответа. Бильбо не повёлся, не стал смущённо откашливаться и бормотать.
- Да ничего, конечно.
Он поднялся с обтаявшего камушка, на котором сидел, одёрнул тёплую куртку. В разрезе ворота поблёскивал мифрил. «Без кольчуги и оружия не пущу», ещё тогда, летом, предупредил Торин. Мифрильная кольчуга, первый и самый дорогой подарок Торина, была почти невесомой, будто из лебяжьего пуха сплетённая, и совсем не стесняла движений. Жало в ножнах на боку добавлял солидности и напоминал о Походе.
- Знаешь, вчера Кили ко мне заходил, поболтать о том, о сём. Прежде чем опять отправился на охоту.
- И опять на всю ночь. – Бофурова озорная ухмылка и игра бровями на сей раз выбрали мишенью не Бильбо с Торином.
Бильбо прыснул в кулак. Но не дал сбить себя с толку:
- Так вот он тоже спрашивал про цветы. Расцветают ли они уже так рано весной. И представь себе – сказал в точности то же, что и ты, про друзей, которым интересно то, что нам нравится. Теми же самыми словами. И я думаю, к чему бы это?
Ухмылка Бофура застыла как приклеенная.
Это была только первая ласточка. Бильбо пока ещё не знал, надо ли что-то подозревать, и если надо, то что? Вовсе не Бофур и даже не Кили дали ему настоящую зацепку.
Это сделал сам Торин.

***
Огонёк ночника дрожал озерцом мягкого света, тени скользили по занавесям кровати. С протяжным облегчённым выдохом Торин откинулся на подушки. Грудь у него блестела от пота. Бильбо повернул голову, ему хотелось смотреть на него. Сам он лежал на животе, пока не в силах двигаться. На бёдрах горели и наливались краснотой отметины от стискивавших их железных пальцев. «Они будут видны ещё долго». Эта мысль прокатилась по телу дрожью удовольствия.
По потному плечу скользнула золотая сеточка с крохотными зёрнышками изумрудов. Они приятно холодили разгорячённое тело. Торину это нравилось – золотые и мифрильные искры, звёздочки самоцветов на обнажённой коже, которые он ловил губами, – а Бильбо рад был ему угодить.
Они лежали, успокаивая дыхание. Бильбо вытянул руку, стал гладить влажные завитки волос у Торина на груди. Было слышно, как, сгорая, тихонько шипит фитилёк ночника. И вдруг:
- Ты… любишь цветы.
- Что? – Бильбо растерялся. – О чём ты…?
- Ты любишь цветы, - повторил Торин. Это был не вопрос или утверждение, а что-то среднее.
Бильбо удивлённо покосился на него. Торин лежал раскинувшись, само воплощение довольства и неги. Но из-под полуприкрытых век сверкнул острый и беспокойный взгляд. Бильбо было не обмануть – Торину почему-то это было очень важно.
- Люблю. Конечно, люблю. Все хоббиты их любят. Полагаю, это… нечто врождённое для нас. Как гномы и сокровища, - он лукаво усмехнулся. Приподнялся на локтях, сеточка съехала вниз по плечу.
- Они как живые самоцветы – так бы, наверно, сказали вы, гномы. – И улыбнулся:
- Смотри-ка, даже слово похожее.
Бильбо перевернулся на спину, потянулся. В пояснице что-то щёлкнуло, вставая на место.
- О-ох…
Под копчиком липла уже остывшая лужица. От смены положения из саднящей пустоты внутри вытекала, добавлялась к ней новая, тёплая влага.
Он глянул вверх, где из-под навершия полога на них смотрели два обсидиановых ворона, эмблема и покровители королей Эребора. «Они хранят наш сон», объяснял Торин. У него самого на груди были вытатуированы такие же. Бильбо тогда, помнится, спросил: «А это ничего, что они видят, как мы с тобой… ну…» Торин рассмеялся: «Ты смущаешься, что ли?» Забрался ладонью ему в вырез рубахи, провёл вниз. «Если Король могуч и полон силы, его королевство благоденствует. Они знают это».

[Hobbit!Anon]

Часть 5

По телу снова пробежала сладкая дрожь, низ живота свело. Бильбо не позволил этим мыслям себя отвлечь:
- А почему ты спрашиваешь?
Торин издал какой-то неразборчивый звук.
- Забудь. Пустое.
- И всё-таки?
Торин мотнул головой:
- Сказано, забудь.
Здесь определённо что-то скрывалось. Бильбо задумался:
- Хмммм…
Одним плавным движением Торин перекатился и снова накрыл его собой. Бедром Бильбо ощущал жар и твёрдость разгорающегося желания.
- И сколько раз подряд ты намерен убедить меня в неутомимости и выносливости потомков Дурина? Я и так уже сидеть завтра вряд ли смогу!
Торин прорычал что-то на кхуздуле и прихватил зубами сосок. Бильбо понял, что на этот раз ему не судьба докопаться до истины. «Но всё-таки, почему цветы?», мелькнула последняя осознанная мысль.
А потом всё потеряло значение.

***
Однако утром Бильбо задумался.
Подозрительно одинаковые расспросы Кили и Бофура ещё можно было списать на болтовню. Но Торин ничего никогда не говорил просто так. Сразу ясно одно – расспрашивать бесполезно. И даже вредно. От него просто отгородятся молчанием и закрытыми дверьми. Лучшей стратегией будет не подавать виду, а тем временем смотреть и слушать. Чем Бильбо и занялся.
Намёков, по правде говоря, хватало даже с избытком. Бильбо следовало бы завязать глаза и воском залепить уши, чтобы их не заметить.
Внезапное острое любопытство Ори к приправам: за каждым совместным обедом он допытывался у Бомбура, чем сдобрено то или другое блюдо, и с видом прилежного ученика на уроке по слогам повторял название. Краешек бумаги, торчащий из-под вороха чертежей, счетов и сводок на письменном столе, на нём – набросок луковицы лилии и стебля с цветком. Бильбо узнал Орину уверенную руку. Двалин, дающий распоряжения страже и включающий в обходы некую часть Горы, которая, по сведениям Бильбо, до сих пор стояла пустынной.
Обрывки прекращённых при виде Бильбо разговоров. Наполненные тайным значением взгляды.
Кусочки постепенно собирались в общую картину.
Дерево.
Стены.
Вьюнок.
Решётки.
Канавки для орошения.
Розы.
Торин строил ему сад.
Что-то больно и сладко ворохнулось в груди при этой мысли.

***
Начиналось всё довольно-таки скромно и просто. Впрочем, как всегда.
Бомбуру, гордому званием Главного Королевского Архитектора, было поручено составление плана. Разумеется, садами ему до сих пор заниматься не приходилось. Он воспринял это как увлекательный вызов своему умению мастера и с готовностью принял его.
Вдумчиво, с большим воодушевлением и чувством он взялся за дело. Чертежи клумб и дорожек, в расположении которых угадывался тот же угловатый узор, который украшал и Эреборский трон, он приносил на одобрение Королю. Тот глядел на них пугающе пристально, так, что, казалось, бумага готова была задымиться от его взгляда. Потом изрекал:
- Неплохо. Весьма… неплохо.
Бомбур кивал, полное лицо расцветало от удовольствия. Из уст сдержанного и нескорого на похвалу Короля это дорого стоило.
Подходящее для сада место нашёл Балин. Он знал Эребор лучше кого бы то ни было, успел досконально изучить его изнутри и снаружи ещё в бытность помощником своего отца. Балин сразу же подсказал широкий и длинный уступ на юго-западном склоне, на высоте главных жилых уровней. С севера от холодных ветров и зимних вьюг его щитом прикрывало тело Горы, а с каждого бока возвышались скальные стены, заросшие цепким диким плющом. Не составит труда прорубить дверь внутрь и соединить с одним из ближайших коридоров, а саму площадку выровнять, расширить и укрепить. По её внешнему краю для защиты и безопасности возведут каменную ограду. Она длинной выгнутой дугой обнимет весь сад, протянувшись от одной боковой стены до другой. О том, как сделать площадку подходящей для выращивания чего-либо помимо мха и кустиков вереска, они пока не задумывались. Всему свой черёд.
Выбор Балина незамедлительно одобрил Торин. Бомбур внимательно осмотрел уступ, прошёлся по нему и с удовлетворённой улыбкой сложил на животе пухлые руки. Что бы они дальше здесь ни посадили, плодам их усилий не грозила участь быть свергнутыми в обвал или смытыми весенним талым потоком.
Ори предпринял крупномасштабные изыскания. Горы листов и свитков начали расти на его письменном столе и перекочёвывать на королевский в угрожающем количестве: перечни кустарников, деревьев и цветов, которые растут, или могли бы вырасти в окрестностях Эребора. Ори сопровождал их рисунками, в разных ракурсах и видах – листья, бутоны и соцветия, – подробными заметками о том, хорошо ли они переносят морозы и засуху, какую почву любят, в какие месяцы цветут и плодоносят, каким из них необходимы решётки для опоры. Особо выделял те из них, которые были распространены и в Шире – поскольку именно они будут напоминать Бильбо о доме. Оин и Бомбур, со своей стороны, принесли ему каждый по списку весьма впечатляющей длины: один – лекарственных трав, другой – тех, которые повара используют в приправах. Их тоже требовалось зарисовать и снабдить примечаниями для Торина.
Торин читал эти заметки, шевеля губами, как тарабарщину на неведомом языке, и принимался тереть лоб, сражаясь с головной болью.
Нори объявился однажды вечером. Небрежно прислонился к косяку, стал гонять между пальцами шестиугольную монетку с дырочкой посерёдке.
- Я тут потёрся в Дейле среди горожан, поспрашивал аккуратненько. Помидоры у нас не вызреют. Слишком холодно. Тем более там на высоте, на склоне.
Торин откинулся на спинку кресла, лицо помрачнело. Все гномы, когда-то устроившие пирушку у Бильбо дома до его прихода, помнили, как самозабвенно он оборонял от посягательств свои помидоры. Рассказали и Торину, теперь, когда это стало важно.
- Но мне говорили, что в людских посёлках для этой цели научились строить укрытия целиком из стекла. Как маленькие домики. Стекло пропускает свет и не выпускает тепло. В них так жарко и влажно, что пар собирается каплями, как в парной. Они называются «теплицы».
Торин медленно кивнул. Задумался. В руке он держал кубок с красным дорвинионским вином – отдых после долгого дня, полного королевских дел. Он кивком указал на кувшин рядом на столе. Нори подбросил монетку, ловко поймал оттопыренным карманом. Подошёл, взял второй кубок, налил себе. Торин всё молчал.
- Стекло очень хрупкое, - сказал наконец.
Нори удивился:
- Ну да, на то оно и стекло. Каким ему ещё быть?
Брови Короля сползлись к переносице. Рука с кубком замерла, на запястье надулись жилы.
- Камень или стрела…
Не нужно было обладать ясновидением, чтобы угадать, какая картина предстала его мысленному взору. Один меткий выстрел из пращи или лука – и стеклянная крыша разлетается как скорлупа, полосует Бильбо осколками. Стенки кубка сплющились, как будто по ним молотом въехали. Вино потекло по пальцам, выплеснулось на стол кровавыми брызгами. Торин отбросил изувеченный кубок.
- Алмазы. Тонкие алмазные пластины. Оправленные в свинец. Они так же хорошо пропустят свет.
Нори присвистнул:
- Ого. Ну и запросы у вас, мой Король. Алмазы! Да мы не то, что у нас в Горе так много не найдём – из недр земных, боюсь, ещё столько не добыли.
Глубоко в королевских глазах молнией полыхнул гнев. Да уж, подумал Нори. Во всём, что касалось Бильбо, вопрос редкости и цены лишался смысла. Кто начинал сомневаться – мог вспомнить бесценную мифрильную кольчугу и то, как легко, словно о шёлковой накидке шла речь, объятый драконьим безумием Торин вручил её Бильбо. Весь Отряд тогда дар речи потерял от изумления и понимания того, что означал подобный подарок.
- Тогда горный хрусталь. Самый прозрачный.
- Это пойдёт. Глоин смотрел по описям, в сокровищнице его полно.
Нори залпом осушил свой кубок, подмигнул и вразвалочку направился к двери.
И это было только начало. Дальше всё разрасталось как снежный ком с Горы. Груды Ориных записок высились, Бомбур брал всё более обширные листы, раз за разом перерисовывая и расширяя чертежи. Выбранное место скоро оказалось слишком маленьким. И громадная теплица, и лужайка с деревом посередине, не считая цветников и плодового сада, на нём уже не умещались. К счастью, расположение уступа было таково, что позволяло, пробив скалу вглубь и сохранив боковые стенки, расширить площадь по меньшей мере вдвое. На помощь привлекли Бофура с артелью каменотёсов, с каждого из которых взяли нерушимую клятву молчания.
Даже беспримерное, взращенное четырнадцатикратным отцовством долготерпение Бомбура подходило к своему пределу. Как-то в разгар дня Торин бурей ворвался к нему. Делегация клана Огненнобородов была оставлена переминаться в покойчике перед тронным залом. В королевском взоре плясал лихой и чуточку сумасшедший огонёк. Это не предвещало ничего хорошего.
- Террасы! – Воскликнул Торин. – Террасы!
С мученическим стоном Бомбур упал лицом в стол. Но делать нечего. Он привёл себя в порядок, склеил два самых больших листа и принялся переделывать чертёж – уже сбился со счёта, в который раз.

***
Тонкое благоухание многоценного масла ласкало ноздри. Торговец из Кханда божился, что дивные ночные цветы, из лепестков которых оно приготовлено, распускаются только в оазисах его далёкой родины. Закусив губу от усердия, Бильбо обмакивал кончики пальцев, старательно отделял узкую прядочку, продевал её под другими, вытягивал. Рядом, в фигурной яшмовой чашечке на подлокотнике кушетки, дожидались бусины.
«А в теплице они расцветут? Где круглый год светло как летом?» Бильбо так нравилось теперь мечтать о подарке, который втайне готовил ему Торин.
От запаха начинала туманиться голова. Это масло они с Торином использовали не только для волос.
Торин сидел разомлевший, распаренный после купания. Такой щемяще открытый в своём беспредельном доверии. Он был одет в просторную домашнюю рубаху с рукавами до локтя и глубоким вырезом. Взгляд Бильбо то и дело нырял в этот вырез. Он одёргивал себя. Сложная косичка из пяти прядок, которую он заплетал Торину, требовала всей его сосредоточенности и умения.

[Hobbit!Anon]

Часть 6

Волосы Торина были его ревниво лелеемым сокровищем. Даже самому Торину он не соглашался уступить заботу о них. Впору было решить, что хоббиты тоже подвержены какой-то разновидности драконьего недуга. Особенное, ни на что другое не похожее блаженство: гладить, перебирать, пропускать их между пальцами – такие чудесно-густые, слегка волнистые. Прослеживать седые прядки в тёмной глубине. Расчёсывать, медленно проводя от головы до самых кончиков. Бильбо выучил множество способов плетения. В разное количество прядок, простых и обратных, с пропуском из-под низа, с чередованием прядок разной толщины. Научился закреплять бусины, соединять две косички в одну, перевивать их блестящими драгоценными нитями. Каждый день ожидание этого грело и радовало его.
Однажды, всего через несколько дней после того, как Бильбо переселился в королевские покои, Торин с самого утра пропадал на нижних уровнях, лазил в полузаваленный ход, ведущий в шахты. Когда подобное случалось, Бильбо всегда изводился от беспокойства. А если новый обвал? Да какое обвал, один непрочно держащийся на своде камень? Коварная трещина под ногой? Торин поднялся на жилые уровни весь в пыли и каменной крошке, волосы перепутались, одна косичка расплелась. До вечера ждало ещё несколько неотложных дел. Стараясь не показать, как его потряхивало от облегчения, Бильбо повёл Торина в комнаты. Они расположились в гостиной, Торин сел в кресло, а Бильбо разбирал и вычёсывал спутанную гриву. И тут вдруг в дверь с какими-то бумагами в руках заглянул Ори – в течение дня все гномы бывшего Отряда имели позволение свободно заходить в покои Короля.
Увидев их, юный гном остолбенел. Вытаращил глаза, сделался пунцовым с белыми пятнами как мухомор. Наконец отмер, промямлил что-то, захлопнул себе рот ладонью и выскочил за порог.
К тому времени Бильбо уже знал, что волосы у гномов считаются вещью необычайно личной. Сначала догадывался по обмолвкам друзей, потом прочитал в книжках, которыми снабжал его Фили. Но одно дело – отвлечённо знать, и другое – вот так вот убедиться воочию. Вполне невинное, на хоббичий взгляд, занятие взгляду гнома представало столь же интимным, как предварительные ласки. Бильбо хихикнул, вспомнив, как при их следующей встрече скромный Ори прятал глаза.
С тех пор забота о волосах Торина приобрела для Бильбо новое сладкое качество.
В один из дней Торин не задержался допоздна, как часто бывало, а вернулся в самом начале вечера. Подошёл к Бильбо, протянул на ладони замшевый мешочек. Бильбо оторвался от кипы счетов, которые нужно было проверить к завтрашнему утру. Развязал мешочек, в руку выпали две крупные бусины.
- Я сам их выковал, - сказал Торин.
Бильбо разглядывал бусины, восхищаясь искусностью и красотой работы. Одинаковая у обеих оправа была, по-видимому, из сплава золота с мифрилом. Об этом говорил блеск, не золотой и не лунно-серебряный, а какого-то среднего, необыкновенно нежного отлива. По оправе бежал узор, в угловатом сплетении тончайших линий угадывались руны, которые Бильбо пока не умел прочитать. Камни были разные: у одной – морской синевы гранёный сапфир, у другой – гладкий светло-медовый опал с лазурными искрами.
Бильбо сразу стало ясно, что эти бусины – особые.
- Сапфировая мне, опаловая – для тебя. Всякий, кто посмотрит на них, поймёт, что мы принадлежим друг другу. – Голос Торина дрогнул от сдерживаемого чувства. У Бильбо ослабли колени.
Словом, до утра счета так и провалялись забытыми.
Теперь опаловая бусина висела на кончике коротенькой косички от левого виска, скользила по щеке, когда он поворачивал голову.
«А ещё масло можно готовить из розовых лепестков. Можно растолочь корочку апельсина». Бильбо пробовал эти южные плоды, на осеннюю ярмарку в Бри их каждый год привозили купцы из Гондора. «У меня в теплице они вырастут».
От мыслей, от расслабленной позы Торина волнами накатывало желание. Бильбо представил, как мог бы вот сейчас опуститься на колени между его ног. Сдвинуть вверх подол рубахи, развязать тесёмки на штанах и… Щёки запылали. Раньше, живя одиноким, он мало задумывался о телесных утехах. Он был слишком ленив и, как говаривала одна из тётушек, не от мира сего, чтобы целенаправленно стремиться узнать эту часть жизни. Он не слишком огорчился бы, пройди она совсем стороной.
Да. Много чего он не знал и не делал в своей давешней жизни. Но что в этом странного? Тогда он не знал Торина.
Теперь же… Ох. Как он жил без всего этого? Бильбо облизнул губы. Они уже горели от предвкушения, изнутри покалывали как будто сотни невидимых иголочек. Но бэггинсова аккуратность требовала сперва закончить с волосами.
Доплести косичку до половины, завести назад и вверх, у макушки закрепить на месте первой бусиной. Дальше вниз, так же безупречно ровно, сохраняя натяжение. Нижняя часть падает свободно, у кончика её держит вторая бусина, побольше – и готово. Гномьи волосы отличаются от хоббичьих, они жёстче и не пушатся. Заплетённая сейчас, косичка не растреплется несколько дней.
Бильбо положил расчёску на прикроватную тумбочку. Вернулся, встал перед Торином. Ещё раз облизнул губы, повёл глазами вниз. С медленной, предвкушающей улыбкой Торин откинулся назад, запрокинул голову. Одна рука легла на подлокотник, другая осталась на колене, обе замерли неподвижно. Не стали ни поднимать рубаху, ни помогать с тесёмками. Торин знал, с этим как с косами – Бильбо в удовольствие всё сделать самому.
А Бильбо знал, что скоро рука опустится ему на голову, будет сжиматься в кулак в волосах. Он начнёт не спеша: кончиком языка, маленькими лёгкими поцелуями. У них вся ночь впереди. Он станет утыкаться носом, тереться щекой. Пропитывать себя запахом. Не закрывать глаза, наблюдать, не упуская ни мелочи, как под пальцами и языком багрово темнеет, подрагивает, вспухает. Упруго и влажно просится ему в губы. Дыхание Торина сделается частым и хриплым, с ноткой стона в каждом выдохе. И сознание того, что это он, Бильбо, дарит Торину такое наслаждение, будет собираться внизу живота густым тягучим мёдом.
«Какую из светлых сил благодарить за то, что сделала это возможным?» думал Бильбо, наклоняясь.
…Позже, уже на постели, Бильбо подавался навстречу мощным толчкам, ощущая на спине и плечах колючую щекотку бороды и жаркие губы Торина, содрогался от удовольствия с оттенком боли. И представлял, что под грудью и коленями у него – не простыни харадского шёлка, а шёлковая нежная трава. Ветки над головой трогает ветерок, овевает прохладой. В траве солнце пятнами. В ночь на праздник Плодородия в Шире иные молодые пары уходили куда-нибудь на полянки в лесу – радоваться друг другу под звёздами, делиться с землёй собственной силой плодородия. Никогда раньше, живя в своём прежнем доме, Бильбо этого не понимал.
Косичка попала ему в рот, он прикусил бусину. Стон всё равно вырвался. Ему ответил стон Торина, длинный, гортанный. По животу потекло. Чувствуя в себе последние, горячечные толчки, елозя щекой по сбитой простыне, Бильбо подумал:
«Всё это у нас будет».

***
Когда гном работает в кузнице, он ближе всего к Создателю.
Пока в печах плавится руда-кровь земли, пока в горнах пылает огонь и накаляется металл, Творение длится. Под руками и молотом кузнеца новые частицы порядка и красоты приходят в мир.
Торин высоко возносил руку с молотом, размеренно опускал на багряно пышущую заготовку. Искры впивались в кожаный фартук. Удары отдавались в плечо, в спину, как по струне, спускались по хребту. Тело звенело, отвечало твёрдому чистому голосу стали. Вместе с по́том из пор уходило всё наносное, лишнее, ненужное. Дарило взамен ощущение единства с первозданным, настоящим. Кузнец, его творящая сила, и раскалённая сталь под ударами – одно. В кузнице он забывал о времени.
Бильбо часто приходил сюда к нему. Иногда приносил ужин. Посматривал беспокойно, поправлял тряпицу над дымящейся миской. Тогда Торин понимал, что снова заработался до поздней ночи. Иногда просто садился в уголке, там, докуда не долетали искры. Смотрел на него. В глазах, как от тех самых искр занявшись, загоралось восхищение. Торин оборачивался, подмигивал. Размахивался широко, красуясь удалью, бугрил мышцы на плечах.
От этой работы руки не уставали. Наливались силой, просили объятий.
Нарамник для доспехов выгнулся на наковальне, похожий на тупоносую лодочку. Торин отложил большой молот, взял молоток поменьше, стал выравнивать края. Позже он пустит по нему чеканный узор. Вдруг сквозняк прошёлся по голым плечам, пригнул язычки огня в горне. Кто-то открыл дверь. Бильбо?
Нет, это оказался Дори. Зашёл, чинно притворил дверь. Со лба главы семейства Ри ещё не успела пропасть недовольная складочка. Верно, он хотел вежливо постучать – а, скорее всего, и стучал. Но попробуй, услышь за грохотом молота и рёвом огня.
- Прошу прощения, ваше величество. Я могу отнять немного вашего времени? Непредвиденные, ммм… обстоятельства задержали меня в Гильдии, я не смог подойти к вам сразу после Совета. Если вы не возражаете…
Торин мысленно покачал головой. Он говорил Дори, и не однажды, что не обязательно величать его всякий раз, когда он к нему обращается. Все гномы Отряда были ему друзьями, а не подданными. Но педантичному во всём Дори проще было неукоснительно соблюдать обычай.
- Конечно, Дори. Как всегда.
Торин взялся за мехи. Он любил работать один, без помощника. Пламя радостно загудело. Дори заговорил, возвысив голос:
- Я взял на себя смелость, ваше величество, осведомиться у наших поставщиков и у торговцев в Дейле, какой сорт табака чаще всего покупает Бильбо.
Искры стайкой вылетели из горна. Дори проворно отшагнул в сторону. Он был далеко не последним в Гильдии ткачей – и, видно, поэтому с опаской относился к занятиям, в которых могли так или иначе пострадать изделия его ремесла. В мирное время. Когда долг звал на битву, он снимал с крюка на стене свой цепной кистень и преображался в беспощадного воина.

[Hobbit!Anon]

Часть 7

- Как явствует из разысканий Ори, ваше величество, - Дори стряхнул с рукава воображаемые искорки. – Многие составляющие, используемые для трубочной смеси, могут быть выращены здесь, у нас, даже в открытой почве. Если же говорить о теплице, то…
Мир начал понемножечку съезжать набекрень.
- Табак. Растёт. На деревьях?
Волосок к волоску расчёсанные седые брови дрогнули. Больше ничем Дори себя не выдал. Продолжил с невозмутимостью вышколенного придворного:
- Не совсем так, ваше величество. Табак – это трава. Небольшое однолетнее растение. Курительную смесь готовят из его высушенных листьев. Однако, строго говоря, здесь имеет место некая подмена понятий.
Дори невольно взял тон учителя, объясняющего урок. Забыл об опасном горне по соседству, перестал еле заметно ёжиться от ударов молотка:
- Уже довольно давно во Всеобщем наречии словом «табак» стала обозначаться любая трубочная смесь. В её состав, помимо собственно табака, могут входить листья и цветки других растений, взятые в разном соотношении. Примером тому – ширское трубочное зелье, известное как «Лист из Долгой Долины». Тайной её приготовления владеют лишь несколько фермерских семей в Южной Четверти Шира. Они передают её по наследству от отца к сыну и не позволяют никому чужому…
Дори смилостивился, не иначе, верно прочитав ториново выражение лица:
- Впрочем, не в подробностях суть, ваше величество. Я всего лишь хотел сказать, что, мне кажется, Бильбо самому будет приятно вырастить и приготовить себе трубочную смесь. – Он разгладил заплетённые усы, провёл по серебряному чехольчику, в который упрятывал бороду. – Я бы, признаюсь, тоже не отказался попробовать то, что у него получится.
Торин поставил молоток на рог наковальни, опёрся на рукоять. Слушал внимательно.
- Моя покойная бабушка очень ценила табак и знала разные смеси, - Дори с гордостью улыбнулся. – У неё была особая закрытая жаровня для высушивания листьев. Я помню её устройство. Если вашему величеству угодно, я закажу, наши мастера сделают такую же.
Дори, славный Дори, кропотливый ум и золотое сердце! Торин почувствовал, как усы шевельнулись от улыбки. Нечасто такую улыбку видел кто-то, кроме племянников, сестры и Бильбо. Он хотел хлопнуть Дори по плечу, вовремя передумал – представил, как чистоплотный Дори отнесётся к пятнам сажи и кузнечной окалины на безупречно отутюженном кафтане.
- Ты настоящее сокровище, Дори. Делай всё, как считаешь нужным. Я полагаюсь на тебя.
Торин подхватил клещами нарамник, опустил в бадью с водой. Зашипело, повалил горячий пар. Наверно, из-за пара щёки Дори покраснели, а на ресницах набежала влага. Он достал из-за отворота рукава опрятно сложенный носовой платок, приложил к глазам. По тем же складочкам свернул, убрал обратно. Поклонился, коснувшись пола рукой:
- Вы необычайно добры, ваше величество.

***
- Вся эта зелёная хрень, которую он вечно добавляет к еде…
Достойным называться «едой» Двалин признавал только мясо. Ну, ещё бильбины слоёные печеньки. Но они не в счёт.
- Салат, - сказал Торин. – Укроп. Сельдерей. Огурцы.
Двалин захохотал:
- Ты прям как имена ногродских королей Балину на уроке перечисляешь.
Какое там Первая Эпоха с её королями! Торину эти названия уже вереницами во сне являлись.
- Щавель. Горох. Капуста.
- Ну да, вот это вот всякое. Я к тому, что раз уж ему так нравится жевать эту траву, то и самому вырастить будет приятно?
Торин задумался. А ведь старый друг был прав! «Огород» – так, вроде, это называется.
- Гляди-ка. И тебя проняло.
Двалин как-то подозрительно отвёл глаза.
- Да просто волосы на всех местах ерошатся, когда слышу, как он донимает поставщиков этой эльфийской жвачкой. Пусть уже заимеет свою! И как ты терпишь? Ух я бы…
- Что бы ты сделал?
- Отодрал его так, чтобы три дня сидеть не смог!
Торин зарычал и молниеносно, без замаха, двинул Двалину в челюсть. Тот уклонился.
- Ээээ, да ты совсем потерял форму!
Торин повторил с другой руки. Двалин отдёрнул голову.
- Что я гово…хах!.. – Удар был обманным, другой кулак впечатался ему в живот.
Торин взревел и бросился. Они сцепили стальной захват, затоптались, тесня один другого.
- Вот сейчас и… выясним, кто там… что потерял.
- Только дай мне… добраться до… Хватай и Держи, - пыхтел Двалин.
Торин нырком ушёл из захвата. Они замерли, пригнувшись, напряжённо следя друг за другом.
- В тренировочную?
- Угу. Старшина Рорин там как раз закончил новичков гонять.
- Вперёд! Во имя махаловых чугунных причиндалов, посмотрим, кто кого!

***
Рука ползла к вороту. Бильбо вовремя поймал движение. Поднял её выше, с деланой непринуждённостью пригладил волосы. Опустил, сцепил обе руки в замок на до блеска навощённой столешнице.
На нём был кафтан цвета хвойной зелени с невысоким стоячим воротником, твёрдым от вышивки. Из-за воротника Бильбо его сегодня и надел. На шее у него, чуть сбоку, после ночи красовалась большущая отметина, пунцовая с синим отливом. Свидетельство неудержимости гномьей любви. Спереди воротник распадался надвое, уходя вниз до ямки между ключиц. Промежуток был узким, но Торину приблажилось укусить его так близко, что краешек припухшей красноты показывался в разрезе, едва он хоть немного поворачивал голову. «Нарочно ведь!», с досадой и одновременно странным удовольствием думал Бильбо. Ему всё время казалось, что все только туда и пялятся. Суровое испытание для хоббичьей благопристойности! Хоть Бильбо порядком и подрастерял её с тех пор, как встретил Торина.
Рука то и дело тянулась подвинуть вырез, Бильбо спохватывался. Ещё заметнее будет, если всё время там мельтешить.
Он вспомнил, как утром, заглаживая вину, Торин невесомо щекотал больное место губами, нежно дул прохладой. Поёжился от приятных мурашек.
- …свои собственные посевы? – пробился настойчивый голос.
Бильбо понял, что успел уплыть мыслями куда-то не туда.
- Простите, Бард. Я… задумался. – Он кашлянул. – О чём вы спросили?
Бард угрюмо свёл брови:
- Я спросил, намерен ли Эребор в следующем году выращивать свои собственные посевы?
Бильбо вытаращился на него:
- Что-что?
За спиной Барда, на широкой каминной полке стояли большие песочные часы, подарок новому Правителю Дейла от Торина в знак налаживания отношений. Вернее, песочными про себя их называл Бильбо, на самом деле вместо песка из одного сосуда в другой пересыпались мелко истолчённые крупинки самоцветов. Они мягко мерцали в свете пасмурного полудня. С одного боку по ребристым сосудам чередой шли чёрточки, каждая отмечала четверть часа. В повисшей тишине еле слышный шорох драгоценных зёрнышек был единственным звуком.
Бард поднялся, размашисто заходил между стеной с камином и окном.
- Как мне стало известно, не далее, как десять дней назад из Эребора поступил заказ на поставку очень большого количества плодородной земли. А также удобрений. Заказ был сделан обходным путём, через кого-то из купеческой Гильдии. Однако у меня есть основания полагать, что за этим стоит сам Король и его ближайшие советники.
Он говорил подчёркнуто сухим, официальным голосом.
- Кроме того. Лорд Балин в нашу прошлую встречу передал пожелание Короля: до конца осени прислать в Эребор людей, сведущих в земледелии.
Бард чеканил шаги, кожаные сапоги поскрипывали. Пальцы пробегались по ножнам кинжала за поясом.
- Правильно ли я понимаю, что Эребор больше не будет закупать зерно у нас? Какова в таком случае судьба нашего договора?
Бильбо внутренне схватился за голову. Беда с этими гномами! Неужели в их рвении ни Торину, ни даже Балину не пришло в голову, как может быть истолкована такая просьба?
- Я настоятельно прошу вас, Мастер Бэггинс, просветить меня в отношении намерений Короля.
Бильбо лихорадочно подыскивал слова. Как усыпить подозрения Барда и вместе с тем не проговориться, что ему известно о подарке Торина? Кто мог предугадать, что обыденно начавшийся разговор о расписании поставок в зимние месяцы свернёт в такую щекотливую и опасную сторону? Бильбо с ужасом понял, что очутился в ловушке.
- Нет. Нет-нет-нет, Бард. Это…
Одинокая чайка над озером вскрикнула – простонала – далеко и тоскливо.
Бильбо посмотрел в окно. Оно выходило в противоположную от Горы сторону. С возвышенности Дейла распахивался простор. К югу простиралось озеро, ветер трогал воду полосками мелкой ряби. Останки Озёрного Города едва возвышались над поверхностью: всё, что чудом избегло смаугова пламени, запасливые горожане в первую же, суровую и голодную зиму после битвы разобрали и сожгли в печах и каминах Дейла. Но кое-где обугленные балки ещё торчали, похожие на не сгоревшие в погребении кости. Над ними, над пологими холмами дальнего берега куполом выгнулось высокое, призрачно-печальное осеннее небо.
Он сглотнул, собрался с мыслями.
- Уверяю вас, никакого ущерба нашим торговым отношениям это новое… начинание Короля не нанесёт. Это внутреннее дело гномов. У Короля и в мыслях не было разрывать договор.
Бард остановился, пришпилил Бильбо взглядом.
- Вы так говорите, Мастер Бэггинс.
Бильбо между слов услышал: «Вы поручались за него в Озёрном Городе. И что было потом?» Вспыхнул обидой за Торина. Осадил себя: не время.
Взгляд прошёлся по нему вверх-вниз. Кафтан гномьего покроя, вышивка по переду и рукавам – в угловатые промежутки ториновского узора-косы прорастают, вплетаются травяные усики и завитки. Гномьего же дела пояс, на шестиугольной кованой пряжке – жёлудь и дубовые листья.
- Для чего тогда почва и удобрения?
- Я… я не могу вам сказать. Но прошу, поверьте мне! Всё совсем не так, как вы опасаетесь. Это не связано с расчётами и договорами. Это… личное.
Рука сама собой взялась за косичку от левого виска, Бильбо не успел её остановить. Пальцы провели по всей длине, спустились до бусины. Левая – сторона сердца. Своей тяжестью и прохладным прикосновением бусина напоминала. Торин заплетал ему косичку очень близко к лицу, она не пряталась в гуще волос, а свободно спадала вдоль щеки. Бусина всегда была на виду. Любой сразу замечал её, понимал её значение. Это и пьянило, и смущало. Сейчас, под пытливым, оценивающим взглядом Барда, Бильбо почувствовал себя раздетым, выставленным напоказ.

[Hobbit!Anon]

Часть 8

Он вздрогнул, быстро уронил руку. Стиснул её другой рукой, прижал к столу. Наблюдающий за ним взгляд не упустил ничего. Тоже медленно повёл вдоль косички, задержался на бусине. Бард усмехнулся одними губами:
- Мне очень трудно вам поверить.
Он сощурился, как на стрельбище, выбирая мишень:
- Скажу даже так. Если бы я был чуть больше склонен давать веру своим подозрениям, я мог бы расценить попытку нарушить договор как проявление враждебности. И задумался бы об ответе.
Тон больше не был сухим, гнев в каждом слове резал остро как нож.
Бильбо беззвучно ахнул. Сегодня он сидел здесь и разговаривал с Бардом по чистой случайности. Изначально, по разным делам, в Дейл должен был ехать с Балином и свитой сам Торин. Ему помешало неожиданное происшествие в одной из шахт. Бильбо стало страшно. Он представил, что могло случиться, выскажи Бард всё это в лицо Торину.
Вот так и начинаются войны, навсегда калечат жизни тех, кто только вчера беззаботно наслаждался миром.
Перед мысленным взором возникла серая змея – закованные в стальные латы воины, строем шагающие на битву. Многоногое чудище извивалось, ползло берегом озера. Скрежет клинков. Красно-бурые пятна на снегу. Закрытые глаза Торина, его неподвижные губы, бескровные на бескровном лице.
В комнате было натоплено, но Бильбо до печёнок пробрал мороз.
Оставалось одно, крайнее средство. Бильбо поднялся, выпрямился во весь рост. Сжал кулаки, упёр костяшки в столешницу. С трудом разомкнул губы, заговорил, отделяя каждое слово.
- Бард. Я клянусь. Клянусь вам жизнью и здоровьем Короля, что говорю правду. У меня нет… ничего дороже, чем я мог бы поклясться.
Тень чего-то непонятного промелькнула в глазах Барда. Что ему вспомнилось? То, как в походном шатре Трандуила Бильбо разворачивал тряпицу с сияющим из неё Сердцем Горы? Шёл на предательство, чтобы спасти жизнь Королю. Или как через несколько дней после битвы, в лекарской палатке, видел его прозрачным, шатающимся от недосыпа у изголовья Торина?
- Хорошо. Я вам верю.
Сумрачные складки на лице Барда смягчились, за ними проступила усталость.
У Бильбо голова закружилась от облегчения. Такого же, как давно, на Карроке, когда Гэндальф прошептал заклинание и Торин открыл глаза. И позже, когда после бесконечных изнуряющих дней и ночей борьбы лекари объявили, что жизнь раненого Короля вне опасности. Бильбо прикрыл глаза, на несколько мгновений позволил тёплым волнам баюкать себя.
- Спасибо.
На радостях он чуть не забыл о главном. Спохватился, уже собирая разложенные по столу бумаги.
- Бард, - он постарался вложить в голос всю убедительность, на которую был способен. – У меня к вам огромная просьба. Чрезвычайно важная просьба.
Бард обернулся. Он стоял у камина, висящее над лепным устьем чучело какой-то большой рыбы, казалось, вместе с ним наблюдает за Бильбо своими круглыми глазницами.
- Я вас слушаю.
- Никогда. Ни в вашу следующую встречу в Королём, и никогда в дальнейшем – не упоминайте об этом нашем разговоре. Он не должен о нём знать. Ни при каких условиях.
«Дорого бы я дал тому, кто мне объяснит, что за всем этим кроется», было написано у Барда на лице. Он сдержался, пожал плечами:
- Как пожелаете, Мастер Бэггинс.
До самого порога Бильбо дошёл с ощущением сверлящего спину взгляда.

***
Не будь он Наследник Дурина Бессмертного, если его сад не назовут лучшим в Средиземье. Если и через триста лет летописцы не напишут о подарке, который некогда сделал своему хоббиту король Торин Второй Дубощит!
Мысль приятно щекотала.
Да, он мог собой гордиться! Они все могли собой гордиться.
Торин не спеша шёл по тропинке, осматривался по сторонам. Вокруг кипела работа. Бофур и его каменотёсы крушили скальное ложе, проводили по нему канавки, узкие и пошире. Канавки разветвлялись, огибали грядки и клумбы, некоторые ныряли под них. Собственно, это не сильно отличалось от системы труб, подающих жар и горячую воду повсюду внутри Горы – с той разницей, что здесь вода будет холодной. Её возьмут из речки, вытекающей у подножия, направят вверх на склон с помощью насосов, расположенных на разных уровнях. Никогда, даже в самое засушливое лето, их сад не испытает недостатка влаги.
Но это ещё не всё. В самом начале работ, ещё только расширяя вглубь и разравнивая площадку, они освободили из скалы крохотный, но хрустально-чистый живой родник. В тот день Торин на несколько часов послал подальше королевские обязанности и пришёл поработать наравне с остальными. Удачный удар кайла, выпустивший родничок из плена, был нанесён им самим.
Торин усматривал в этом благословение Хозяина Недр. Не только этому саду, их общему труду, но и ему с Бильбо. Знак того, что Махал не гневается и принял Бильбо как одного из своих.
Теперь ручеёк шаловливо прыгал по вырубленным для него уступчикам. Лесенка уже успела порасти коротеньким серо-зелёным мхом. В середине площадки выдолбили и обложили камушками углубление – целый небольшой прудик. Ручеёк наполнял его, переливался и серебристой ленточкой бежал дальше, исчезая в нарочно оставленном отверстии в оградительной стене.
Около прудика, повёрнутую так, чтобы оказываться под солнцем в послеполуденные и вечерние часы, поставили каменную скамейку. На её сиденье и спинку скоро уложат подушки, набитые мягчайшим пухом и украшенные вышивкой. Заказ на них уже был сделан в Гильдию ткачей, Дори самолично надзирал за его выполнением. Скамейка была достаточно широкой для того, чтобы на ней могли с удобством расположиться двое.
Сидя на ней, Бильбо сможет окунуть босые пальцы ног в нагретую за день мелкую воду прудика. Бильбо, в одной тонкой рубахе, завёрнутые к локтям рукава открывают посмуглевшие от загара предплечья. В расшнурованном вороте кожа светло-сливочная и на ощупь под губами – как нежнейший бархат. Стоило подумать об этом, как спирало дыхание и становилось тесно в штанах. Так легко прикусить её, оставить отметину.
Бильбо будет одну за другой класть в рот крупные, состоящие из наполненных соком шариков, ягоды малины. Сладкий сок окрасит губы, потечёт по пальцам. Торин станет слизывать его, ртом брать ягоды у Бильбо из рук.
Он повелит ненарушимым указом – никто не смеет входить в сад, мешать их отдыху, когда он и Бильбо будут здесь вдвоём.
Вечернее солнце ниточками золота запутается у Бильбо в волосах, обласкает его всего мягким светом. Зажжёт вспышки яркой лазури в медовой глубине бусины. Его бусины. Никто, кроме него, не коснётся русых с рыжинкой кудрей, не заплетёт в них кос.
Голова поплыла как от потери крови.
Торин сдавленно простонал, сжал зубы. Упёрся лбом и ладонями в скалу, постоял так, глубоко дыша. Позволил спокойной силе камня вобрать и рассеять его пыл.
- Не сердись, - шепнул он Горе.
Выпрямился, тряхнул волосами. Взошёл на нижнюю террасу, снова огляделся.
Поодаль поблёскивала крыша теплицы. Отсюда было плоховато видно, но Торин помнил и так, что оправа драгоценных пластинок образует красивый узор из пересекающихся ромбов и шестиугольников. Этот узор Бомбур дважды перерисовывал, прежде чем Торин его одобрил.
В другой стороне посверкивала узелками наполовину готовая сетка, которую натянут над ягодником и плодовыми деревьями. Вообще-то, сетка предназначалась для того, чтобы не допустить до кустов и веток охочих до лакомства птиц. Достаточно было сплести её из плотной верёвки. Но Торин решил, что она послужит дополнительной защитой для Бильбо в случае нападения – пока враг будет пытаться разрубить её, Бильбо успеет укрыться в Горе. Поэтому её плели из прочнейшей стальной проволоки. На вопрос о том, откуда враг возьмётся сразу на склоне Горы, минуя дозоры на равнине и стражу у каждого их входов, ответа Торин не знал.
Но с каких это пор он позволял разумным доводам остановить себя?
Внизу плодородная земля рыхло чернела на клумбах и грядках. Не только с землёй и оросительными канавками, но и с окончательным расположением клумб очень помогли двое людей, муж и жена, которых прислал к ним Бард. Они сильно дивились, когда им сказали, что затеянный гномами сад предназначался не для каких-то важных и прибыльных целей, а исключительно в подарок королевскому полурослику, как привыкли называть Бильбо в Дейле. Очевидно, среди горожан Торин слыл суровым и скупым на чувства. Такого поступка от него могли ожидать меньше всего.
Торин вдохнул полной грудью. Было свежо. Утром прошёл дождь, камень кое-где ещё блестел от потёков влаги. Ноздри ощутили запах промоченной дождём земли. Никогда раньше этот запах не казался ему приятным. А сейчас он почему-то напомнил ему о Бильбо.
Бильбо.
Торин поднял лицо к небу. Тучи опять начинали хмурится. Ветер порывами обваливался откуда-то из-за скал, ударял в лицо, расчёсывал за спиной волосы. Холодало. На лоб упала первая большая капля.
Торин представил улыбку Бильбо, когда он покажет ему сад. Как они вместе пройдут по этим дорожкам, рука в руке поднимутся на террасу. Где-то очень глубоко внутри угнездилось тепло. Это не было тем неистовым желанием тела, которое охватило его недавно. Оно грело мягко, как маленький добрый костёр. Пропитывало до последней жилочки, до последнего волоска.
Какая разница, что напишут летописцы, подумал Торин. Запомнят ли Подгорного Короля и его сад, забудут ли. Если Бильбо будет счастлив, остальное неважно.

***
А когда всё было обустроено, вот тогда и воздвиглось перед ними во весь рост: разметить, прокопать, выдолбить, сплести и оградить – только полдела. Вторая половина – посадить и вырастить. А перед этим ещё откуда-то взять то, что сажать. Как ни смешно, за их кипучей деятельностью это не сразу до всех дошло.
- Ну что, парни. Мы молодцы! Верно говорю?
Бофур обвёл взглядом комнату. Все, встречаясь с ним глазами, гордо расправляли плечи. Раздалось несколько согласных «Верно!» и шлепков ладоней по колену.