Лёгкий перезвон колокольчиков, печальное пение скрипки и тонкие звуки флейты. Красивая, сказочная мелодия создавала странный контраст своим теплом с холодом полупустой квартиры. Разбуженный хозяин дома дотянулся до телефонной трубки, не открывая глаз, поднёс её к уху и нажал приём. - Да? Тишина, последовавшая за этим единственным словом, неприятно холодила кожу. Невидимый собеседник будто передумал разговаривать или испугался. - Мне опять снилось это. - Тихо раздалось в трубке. Без предисловия, объяснений или хотя бы приветствия. Но это было и не нужно. - Приезжай. - Так же односложно сказал мужчина, окончательно просыпаясь. И вновь невольное молчание. И лишь одно слово, оброненное с тщетно скрываемым облегчением: - Хорошо. *** Нажав на иконку завершения разговора, Эдвард заставил себя открыть глаза и посмотреть на часы. Электронное табло показывало четверть третьего ночи. Ехать Леониду было чуть больше часа, но это днём, а ночью, по пустым улицам можно было управиться минут за сорок, может даже полчаса. Вставать не хотелось совершенно, у него был тяжёлый рабочий день, сложная операция, вымотавшая морально и физически, поэтому Эдвард позволил себе ещё немного понежиться в постели, пытаясь сохранить остатки сладкой неги и расслабленности. Когда часы отмерили половину третьего, Эдвард всё же сделал над собой усилие и поднялся, скользнул взглядом по прикроватному столику, на котором стояла одинокая фотография в рамочке. Настроение, итак находившееся где-то на уровне близком к нулю, невольно скользнуло ещё ниже. Не так бы он хотел просыпаться и не тот голос слышать тихим шёпотом на ухо. Но жена, столь горячо любимая, от него ушла, сказав, что не может больше так жить. Эдвард её не винил, он и сам бы, наверное, не смог на её месте. До прихода Леонида оставалось совсем немного времени, поэтому Эдвард быстро и небрежно застелил постель, убрал оставленные по холостяцкой привычке вещи в ближайший шкаф и пошёл на кухню ставить чайник. Там его и застал звонок в дверь. *** Любой нормальный человек уверенно скажет - эльфов, орков и гномов не существует. И будет абсолютно прав. Это такая же выдумка, как и всё остальное. Обложки книг и фильмов пестрят изображениями сказочных героев: великих воинов и могущественных магов. Весь интернет украшен ими, а полки магазинов завалены компьютерными игрушками, даже до рекламы дело добралось. Подростки, а временами и люди постарше, устраивают игры, такие костюмированные представления с вольным сюжетом, где изображают нелюдей. Пожалуй, тяжелее встретить того, кто не знаком с таким набирающим популярность жанром как "фентези". Леонид же не был ни любителем подобных книг, ни тем более игроком, он, даже имея мощный компьютер, играл на нём только в маджонг, да и то скорее по привычке, как на работе от скуки, чем по реальному желанию. И никогда не интересовался ничем подобным. Пока, как говорится, нужда не заставила. Он долго искал хоть кого-нибудь, кто мог бы объяснить ему, что происходит, но ни врачи, ни сумасшедшие фанаты тех самых сказок ничего не могли ему сказать. Они даже не понимали его. Да он и сам уже почти уверился, что просто сходит с ума, пока не встретил Эдварда. *** Открыв дверь, Эдвард пропустил своего ночного гостя в квартиру, медленно закрыл замки и повернулся. Молчание, вечное молчание сопровождало их с самой первой встречи, с первого пересечения взглядами. Леонид первым нарушил эту почти священную для них тишину, медленно склонил голову, опуская взгляд, и на одном дыхании сказал: - Простите за то, что нарушил ваш сон. И... доброй ночи... мой лорд.
Ни для кого не секрет, что тишина бывает разной. И, разумеется, она почти никогда не абсолютна. Эта тишина не была исключением: удивительно противоречивая, в ней чувствовалось облегчение и одновременно напряжение, страх и затаённая иррациональная надежда. Но это были лишь смутные ощущения, на которые здравомыслящие люди не могли полагаться, в силу их эфемерности. Из более материальных вещей было слышно лишь дыхание двух мужчин, да шум улицы за окном, всё-таки жизнь в мегаполисе не затихала даже ночью. Леонид стоял в той же позе, не поднимая головы, а взгляд его как будто прикипел к доскам паркета у ног Эдварда. Молчание затягивалось, и хозяин дома понял, что если он его не нарушит, то гость так и будет неподвижно стоять. - Разувайся и проходи на кухню, - немного хмуро сказал Эдвард вместо приветствия, сам проследовал туда же и, поравнявшись с Леонидом, добавил: - И не называй меня так. Гость невольно охнул, тут же поднял взгляд и попытался было возразить: - Но, Владыка… Закончить фразу Эдвард Леониду не дал, властно его одёрнув. - И так тоже. Что тут говорить, многие в тайне мечтают, чтобы к ним вот так обращались. Даже не почтительно, а раболепно, вознося собеседника выше себя. «Мой лорд… Владыка». Эти три слова отдают властью и чужой покорностью. Они пьянят сознание и находят отклик в душе. И это особенно не нравилось Эдварду, он взрослый, здравомыслящий человек, он выше этих пережитков прошлого, этих порочных мыслей, а главное - ощущения, что всё правильно, всё именно так и должно быть… Разувшись, Леонид прошёл на кухню и сел за стол, как и велели. Эдвард отвернулся и стал неторопливо варить кофе, пряча взгляд, чтобы ночной гость не заметил невольного отклика на свои слова. Это сейчас было совершенно ни к чему. - Я хотел поговорить с тобой, - наконец совладав с мыслями, спокойно сказал Эдвард выставляя на стол две чашки, сахарницу и молочник. – По поводу твоих снов. - Моих? – удивлённо переспросил Леонид, поднимая взгляд. - Твоих, - с нажимом повторил Эдвард и вернулся к плите. Начавшийся было разговор опять сошёл на нет. Всё так же молча Эдвард снял с плиты турку и разлил кофе по чашкам. Ощущение неправильности происходящего неотступно его преследовало, но чем оно вызвано Эдвард не понимал. Или не хотел понимать? Леонид сделал небольшой глоток обжигающе горячего кофе, дождался пока хозяин дома сядет напротив и тихо сказал: - Спасибо. Эдвард, обдумывающий как бы снова вернуться к неприятной теме, невольно вздрогнул от неожиданности. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, Леонид продолжил: - Пожалуйста, не пытайтесь меня убедить, что всё, что я видел, лишь игра моего подсознания. Возможно, вы правы. Возможно, это то, чего никогда не было. Леонид сделал паузу, опустив взгляд в непроницаемую черноту кофе, огладил пальцами круглый бок кружки, пытаясь решиться договорить, благо Эдвард не перебивал. Казалось бы, произнесённое можно было считать согласием, но Эдвард чувствовал, что это совсем не так. Это скорее походило на попытку убедить его самого в чём-то. И он не ошибся. - Возможно… Но, даже если это так, я чувствую, что моё место здесь, рядом с вами, - продолжил Леонид, тщательно подбирая слова, и снова посмотрел на собеседника. – И я хотел просить разрешения остаться с вами. Ночной гость вновь замер, ожидая реакции на свои слова. Настала очередь Эдварда чересчур внимательно изучать свою кружку, подбирая ответ на откровение, которое не укладывалось в голове. - Пожалуйста… Голос Леонида стал совсем тихим, пропала решимость. Видимо, юноша и сам не верил в успех своей затеи. Куда ни кинь, всюду одни проблемы от такого сомнительно подарка судьбы в его лице. И Леонид это прекрасно понимал. Эдвард молча встал, отошёл к окну и распахнул фрамугу, впуская в комнату прохладный ночной воздух. Пейзаж за окном совсем не напоминал те сказочные картинки, что рисуют художники, да и привычный жителям любого города запах бензина мало походил на живой аромат леса и цветов. Но стоило закрыть глаза, и он слышал журчание ручья, что протекал под окном его спальни, ощущал под пальцами бархатистые лепестки роз, что росли в обеденном зале, чувствовал бескрайнее небо над головой. - Это безумие, - прошептал Эдвард, улыбаясь и не открывая глаз. За ту, чужую жизнь Леонид хорошо научился понимать своего лорда с полуслова, ловить каждую эмоцию и жить только ради него. Леонид встал следом, почтительно склонил голову, хоть Эдвард этого и не мог видеть. - Я сделаю всё, чтобы вы не пожалели о своём решении. Эдвард помедлил, задумчиво провёл пальцами по раме, повернулся и внимательно посмотрел на Леонида. С их последней встречи юноша изменился, всего пара неуловимых на первый взгляд деталей, но как он теперь походил на того «себя»… Волосы отросли, но совсем немного, их длины едва хватило, чтобы заплести две маленькие косички у висков. Столь приталенная и широкополая рубашка скорее подошла бы девушке, но на нём сидела естественно, словно он только такие и носил. И Эдвард позвал его, так же, как звал много веков до этого. - Линдир… - Да, Владыка? – Ночной гость тут же поднял голову, словно только этого и ждал, но ведь на самом деле уже и не смел надеяться. - Ты понимаешь, что это - безумие? – сдержанно улыбаясь, спросил Эдвард. - Напротив, мой лорд, - улыбнулся в ответ Леонид, не скрывая облегчения. – Оно наконец-то закончилось.
Часть 3.- Да? Неужели? Эдвард тихо усмехнулся и взял лежащую на подоконнике пачку сигарет, покрутил, всерьёз задумавшись. Леонид, едва успевший обрадоваться, как ему показалось, согласию, вновь напрягся, присматриваясь к Эдварду. А тот не спешил продолжать, впрочем, Леониду было не привыкать ждать своего лорда. Вернее, выдержанному эльфу Линдиру это было привычным делом, а вот горячему человеческому юноше ещё предстояло вспомнить всё то, что он забыл за короткую земную жизнь. Что-то уже успешно наложилось в сознании, но многое так и осталось далёким отголоском сна, который как не пытаешься, не можешь ухватить за хвост. Эдвард молчал, стоя обманчиво близко, но всё ещё безумно далеко. Леонид многое бы отдал, чтобы узнать, о чём лорд думал в тот момент. Глухо чиркнуло колёсико зажигалки, безжалостно разгоняя атмосферу сказки. Эдвард прикурил и сделал большую затяжку, снова закрыв глаза. Ему очень хотелось вернуться в те, куда более реальные, чем эта жизнь, сны, но он понимал – это лишь самообман. Сколько не предавайся воспоминаниям, а завтра всё так же нужно будет вставать на работу, на выходных ехать на рынок, чтобы купить продуктов на неделю, а в понедельник идти в банк оплачивать квартиру. Эдварду хотелось смеяться, горько, признавая своё сумасшествие и вызванное им отчаяние. От едкого дыма сигареты першило в горле и щипало глаза, но это же и успокаивало. Вдох, медленный выдох. Брошенный через сероватый дым взгляд встретился со взглядом Леонида. Эдвард затушил остаток сигареты и тут же взял новую. - Ты ещё молод. Ты думаешь, что в жизни всё так просто. Главное – очень сильно захотеть, и всё получится. – Взгляд Эдварда стал холодным, а голос жёстким. – Но это не так. Думаешь, если я соглашусь, скажу «да, это всё и вправду было, это не просто сон», что-то изменится? Нет. Леонид хотел было что-то сказать, но Эдвард поднял руку, властно показывая ему молчать. Видел бы это кто из знакомых – были бы поражены, насколько естественным для самого мужчины и в то же время непривычным для них жестом это было проделано. Но Леонид фактически не знал Эдварда в простой жизни и потому воспринял всё как само собой разумеющееся. - Что кроме другого имени дадут тебе эти сны, которые ты так хочешь воплотить в реальности? Это - не Имладрис, а я - не Владыка. Я лишь обычный врач, может, немного успешный, но не более. Я не умею исцелять лишь по своему желанию, и у меня нет народа, которым я правлю. У меня не осталось ничего, кроме смутных воспоминаний, которые человек с моим образованием должен посчитать шизофренией. Даже если это было – оно для нас утеряно. Навсегда. В последних словах можно было услышать горечь, Эдвард вновь отвернулся к окну. Внизу кто-то ругался, от души костеря шпану, выкручивающую лампочки, дорога то и дело окрашивалась рыжим, когда по ней проезжала одинокая в ночи машина, а в воздухе откровенно тянуло гарью подожжённого где-то поблизости бака. Эдвард вздохнул и с силой раздавил окурок о пепельницу, вымещая хоть часть своих эмоций в этом жесте. Леонид молчал. Он, и правда, никогда не думал о происходящем в таком ключе. И разумом понимал, что Эдвард прав, сотню раз прав, но просто согласиться после всего произошедшего он не мог. После той искренней радости, что приносили их встречи, после неподдельного ощущения счастья от «чужого» и такого родного имени, произнесённого его голосом со строгой и чуть тёплой интонацией… Нет, Леонид не мог смириться с тем, что едва обретённый покой можно так легко разрушить. - Мой лорд, - осторожно и тщательно подбирая слова, наконец, решил возразить Леонид. – Вы, как всегда, правы. Но вы упустили одну деталь. Мне не важно, кто вы теперь. Я просто хочу служить вам, так же, как тогда. Быть может, это глупо, но я не смогу вернуться к прежней, обычной жизни. Потому что её для меня больше нет. А есть только вы, Владыка. Я понимаю, как это звучит со стороны, и понимаю, что эта жизнь вовсе не такая как та, но я прошу вас снова стать моим лордом, позволить мне остаться рядом. Молчание, после каждого небольшого монолога, уже, похоже, начало становиться традицией, но Эдвард ничего не мог с этим поделать. Большого труда ему стоило убеждать собеседника, особенно оттого, что его слова тут же рушили всю выстроенную логикой и разумом защиту. «Ох Линдир, ты всегда был упорен в своих стремлениях и искренен. Но ты не ведаешь, в какой омут ты сейчас пытаешься влезть». - И как ты себе это представляешь? – Намеренно шутливым тоном Эдвард хотел хоть немного сбить Леонида с толку, заставить усомниться в своих желаниях и решении остаться. – Переедешь ко мне и будешь по утрам готовить завтрак? Насмешливый тон, конечно, задел юношу, но тот лишь опустил глаза и ответил тоном человека, уверенного в своём окончательном решении: - Если вы позволите остаться с вами настолько близко, то да. И завтраки, и всё, что пожелаете. Хотя я и не надеялся, что вы разрешите мне подобное. Эдвард вытащил из пачки новую сигарету, но закуривать так и не стал, задумчиво крутя её в пальцах. От мысли, что про него подумают, если он будет жить с молодым парнем, который ему явно не родственник, Эдварду стало смешно. Всё-таки, это действительно не Имладрис, где подобное было бы совершенно естественным. - А если запрещу, ты подчинишься? – негромко и чуть отстранённо спросил Эдвард, оборачиваясь к Леониду. И снова пауза, но на этот раз, Леонид чувствовал, последняя. От его ответа решится всё. Сказать «да» оказалось невозможно трудно. Подсознательный страх, что после этого он услышит тот самый запрет и обязан будет выполнить приказ, иначе все его слова – были лишь пустым звуком, убивал волю. Леонид глубоко вдохнул, делая роковой выбор, и сказал: - Да, мой лорд.
Часть 4.- Да… - задумчиво повторил Эдвард, рассматривая замершего в ожидании решения Леонида так, будто в первый раз увидел. – Боюсь, ты не оставил мне выбора. Обычно, когда чего-то очень сильно боишься, именно оно и случается, словно мысли сродни магниту притягивают материализовавшиеся страхи. И Леонид это прекрасно знал, но сделать с собой ничего не мог. Он еле удерживался от того, чтобы прочитать про себя молитву неизвестному в этом мире богу. - Ты можешь остаться, только, само собой, с некоторыми условиями. Дамоклов меч, висящий над душой Леонида, дрогнул, но удержался. Эдвард же, напротив, всё больше убеждался в мысли, что он делает большую ошибку, что то, на что он соглашается, ничем хорошим не закончится. Но неподдельная радость в глазах юноши, скрасила неприятный осадок от собственного решения. - Конечно, мой лорд. Всё, что прикажете, - тут же отозвался Леонид, даже немного подавшись вперёд. Но Эдвард вновь нахмурился, немного нервным жестом помял пальцами уже непригодную к курению сигарету, затем решительно отправил её в пепельницу и закрыл окно. Витающие в подсознании ограничения для неожиданного сожителя никак не желали облекаться в слова, поэтому Эдвард для начала спросил: - Ты завтра, вернее, уже сегодня, работаешь? - Да, конечно. Но сейчас не сезон, и я могу появиться на час-два под вечер, или по телефону согласовать, – после мимолётной паузы ответил Леонид, пытаясь на глаз определить, что хотел от него услышать Эдвард. – У меня пятидневка, но достаточно свободная. - В таком случае, продолжим беседу утром, - решительно сказал Эдвард и направился к позабытому в спальне сотовому телефону. Ночью странная сказка снов казалась куда ближе чем днём и мешала адекватно воспринять реальность. На словах всё было красиво, а вот как это воплотить на практике? Похоже, решать это, как и прежде, предстояло тому, кто дерзнул назваться лордом. Для начала Эдвард написал сообщение своему напарнику по смене, сообщая, что его сегодня не будет, и если произойдёт что-то срочное, можно его искать по телефону. Подобные прогулы, разумеется, нормальным явлением не были, но так как Эдвард их себе позволял намного реже остальных дежурных, никто, включая его собственную совесть, ему ничего сказать по этому поводу не мог. Детей у Эдварда так и не случилось, поэтому третья комната фактически не использовалась и являла собой помесь гостевой и библиотеки. Не особо шикарный, но в целом удобный диван раскладывался, создавая пару дополнительных спальных мест, чем хозяин квартиры не преминул воспользоваться. Леонид ходил следом за Эдвардом и не знал, как себя вести. С одной стороны, это ведь он должен был ухаживать за своим лордом, и именно это обещал не далее как несколько минут назад, а пока выходило строго наоборот. Вот теперь его порывы, и правда, казались Леониду глупым ребячеством, за которое уже было откровенно стыдно. Мечтая о том сладком чувстве правильности, он слабо себе представлял, что будет делать после того, как Эдвард согласится. Леониду казалось, что стоит получить оное согласие, и всё получится само собой. Всё и получалось, только вот причиной тому был Эдвард, который смотрел на происходящее здраво и не забывал, в котором из миров сейчас живёт. - Мой лорд, позвольте, я сам, - опомнившись, попросил Леонид, надеясь, что в полумраке не заметно, как у него, наверняка, покраснели щёки и кончики ушей. Эдвард, который как раз в это время педантично подтыкал край простыни у спинки дивана, опираясь о него одним коленом, полуобернулся и посмотрел на Леонида, окончательно вогнав его в краску, но всё же поднялся и ответил: - Тогда, если тебе сейчас ничего больше не нужно, спокойной ночи. Леонид поспешно кивнул и опустил взгляд. - Спокойно ночи, - эхом отозвался юноша. Когда Эдвард вышел, мягко и почти бесшумно закрыв за собой дверь, Леонид сел на край дивана и откинулся на спину, закрыв глаза. Мысли в голове бродили самые разные и в большинстве своём не очень радужные. Но через несколько минут Леонид всё же взял себя в руки и поднялся, чтобы достелить постель, вдев подушку в наволочку, а лёгкое одеяло в пододеяльник. За этим нехитрым процессом он твёрдо для себя решил, что с утра обязательно пересмотрит своё поведение и, на этот раз, не будет вести себя, как глупый человеческий мальчишка. И прежде всего, как и обещал, приготовит Владыке завтрак…
автор, даже не знаю, это круто-круто - или сумасшествие) но вы большой молодец, что взялись) единственный, в принципе, тип заявки, где было бы оправдано введение fem-героев... с вашим зачином непросто будет продолжать в том же духе) не заказчик, но ждать продолжения буду)
Заказчик, я - автор 2, и у меня к вам дурацкий вопрос. Вы, думаю ,видели мое исполнение в непринятых заявках. Я очень отошла от заявки, и мне как -то неудобно теперь выкладывать сюда. Вам интересно? =__________=
Автор 2, Ваше исполнение я тоже читала (те кусочки, что были выложены в общем постике) и мне тоже очень понравилось. Начиналось у Вас все вполне в рамках заявки, а дальше уж куда заведет авторская фантазия. Я была бы очень рада увидеть здесь и второе исполнение.)
читать дальшеОн шел по мосту, периодически бросая гордый взгляд направо – туда, где от ветра вздрагивали деревья, уже облаченные в осенний наряд. Мир был почти спокоен – только с востока опять надвигались тучи… Но это – осень. Иначе нельзя. Город безмолвствовал. Этим ранним утром отчего-то не было ни пробок, ни суматошных людей… Случайные прохожие, встреченные им, равнодушно спешили к остановке. Ну, конечно. Эти сны, беспокоившие его который месяц, вовсе не собирались сбываться – и объяснялись, кстати, банальной манией величия. Кому еще стали бы сниться толпы странных созданий, приветствующих его с криками «Владыка Элронд!».
Он никогда не заслуживал ничего подобного. И оттого, может быть, огромный город, куда его забросила судьба, безмолвствовал в своем высокомерии.
*** Его всегда тянуло в огромные древние города. Может быть, именно из-за этой странной тяги к истории Элронд и стал археологом. Из-за желания окунуться в воспоминания, и, пожалуй, из-за чудного имени, заставляющего собеседников переспрашивать и приподнимать брови. Впрочем, не так-то и много у него было собеседников – Габриэла, талантливейший искусствовед, с которой его давным-давно свела судьба, Томас Трандуил, его коллега, злополучный коллега (почти 10 лет судится из-за спора – кто первым нашел в Греции трость «аркенстон» и чье имя теперь записывать в учебники по истории!), да, пожалуй, чудаковатый профессор Гэндальф, чьи вердикты, впрочем, не решался оспаривать никто… «Господи, как я дожил до этого безумия?», - спрашивал хмурое берлинское небо Элронд Хофф, пока машина везла его в университет – к очередным ничего не смыслящим студентам, пытающимся поглотить хоть толику знаний и при том не отравиться. Туда, в университет, где сейчас, должно быть, уже успокаивал одним суровым взглядом собравшихся Альберт Гэндальф, желающий обсудить с профессорами (толпа, по уровню развития мало отличавшаяся от студентов!) какие-то нововведения из министерства. А еще он, кажется, хотел обсудить что-то именно с Элрондом - что-то очень сильно беспокоило профессора, и, кажется, он хотел заодно обеспокоить и остальных. «Как мне напоминает эта ситуация нечто, что уже было – и в то же время нечто не случившееся… Дежавю, неужели ты не оставишь меня в покое, сколько можно тревожить по ночам, посылая беспощадные в своей несбыточности сны, сталкивая с людьми, бредящими прошлым также, как и я? Почему мне всё кажется, что я уже жил и видел все? Мне только 41 год, но я стар душой, будто прожил множество веков! Три эпохи, три эпохи – откуда это число? Нет, я брежу, брежу», - вздохнул Элронд и в изнеможении откинулся на сидение. -Все хорошо, сэр? -Да, конечно, - ответил мужчина, искоса взглянув на водителя. У сидящего за рулем были кудрявые волосы, топорщащиеся из-за ветра. «Стоило бы закрыть окно, возможно, ему неудобно вести машину!», - подумал Элронд, но машина уже тормозила у здания университета.
Главный корпус университета отличался от прочих, пожалуй, лишь концентрацией шума – Элронд, разумеется, заставил утихнуть толпу у фонтана (студенты замолкали, лишь поймав на себе его тяжелый неодобрительный взгляд), но перекричать всех он не смог бы, да и не было у него таковых прав. В который раз мужчина думал о том, что не хотел бы власти, даже той, которую принял профессор Гэндальф – а если бы пришлось принять на себя этот груз, то он нес бы его, точно корону. Корону, пригибающую к земле. Однажды Элронду предлагали возглавить научный совет – он уже собирался отказаться, когда голоса в пользу Гэндальфа изменили общий счет. Тогда Элронд и сам не знал, какое из кипевших в нем чувств победило: недовольство или облегчение. Но жизнь продолжалась. Жизнь, впрочем, никогда и не заканчивалась – каждый раз, когда Элронд уезжал на раскопки, или часами разбирал манускрипты в библиотеке, он задумывался о том, что история развивает ощущение дежавю. О том, что все это уже происходило. В лифте Элронд столкнулся с Томасом Трандуилом и обрадовался тому, что не придется вымучивать из себя доброжелательную улыбку. Они всегда понимали друг друга с полуслова – если только можно было понять вечно легкого на подъем юного и цветущего Томаса. Трандуилу было уже 45, вот только ему никто не давал больше 35 – может быть, дело было в светло-русых волосах, закрывающих спину, а может быть, в безмятежной улыбке и пристальном взгляде. А может быть, в стиле одежды – холеный, в неизменно стильных одеждах, Томас никак не мог хоть ненадолго забыть о внешнем облике, и оттого студенты-историки звали его «денди». Элронд никогда не был ценителем подобной красоты – а иначе у них с Томасом давно начался бы роман, перешедший чуть погодя в вечную Санта-Барбару и попытку отсудить злосчастный аркенстон, при упоминании которого у Томаса загорались глаза, и менялся тембр голоса. «Страсть не доводит до добра, Трандуил, запомни это, - однажды сказал ему Элронд, когда они, вернувшись из Южной Америки, пили кофе в одном из ресторанов Берлина. Томас тогда чуть поморщился, отпив из бокала со шнапсом, а затем произнес, не глядя в лицо другу: -О страсти может говорить лишь тот, кто испытывал её, Элронд. А ты так и остался непричастным к жизни – может быть, это все наука поглощает тебя без остатка, может быть, ты просто не встретил тех, кто будет тебе близок, но знаешь – прошлое никогда не сделает тебя цельным». После этого разговора Элронд пил всю ночь, а на утро отправился в Гамбург к Габриэле. Между ними никогда не было ничего, кроме дружбы – однако эта связь давала Элронду больше, чем все случайно найденные им артефакты. Габриэла заведовала картинной галерей – талантливейший искусствовед, она каким-то образом оказывалась в курсе всех происходящих в Германии событий, начиная от поражения Христианско-демократической партии в одной из федеральных земель и заканчивая расписанием турне рок-групп, которые могли бы понравиться сыну Томаса Трандуила, Легу.
-Элронд, ты слышишь? – в чуть хрипловатом голосе Трандуила проскальзывало раздражение. Элронд недовольно поднял глаза: -Я только задумался. Так о чем ты? -В третий раз хочу осведомиться, не знаешь ли ты, случайно, зачем нас решил собрать Гэндальф. Конечно, я уважаю профессора, но каждое его поручение – квест на выживание. Я еще помню прошлогодние раскопки в Сиднее. -Тебе, помнится, приглянулся там зоопарк… Лось, да? – Элронд позволил себе рассмеяться, и озадаченному Томасу только и оставалось прискорбно опустить глаза, как бы недоумевая, что смешного в его участии в экологических акциях. Особенно, если дело касается парнокопытных…
Обычные их беседы были несколько иными, однако Элронд был самую малость не в духе – как раз настолько, чтобы иронизировать, но не опускаться до ссоры. На последнюю, впрочем, не было не только желания, но и времени – лифт уже остановился. Элронд взглянул на часы и раздраженно отметил, что до начала совета осталось не более 5 минут. Он прибавил шагу, и Томасу оставалось только последовать за ним, по пути здороваясь со студентами и отмахиваясь от их просьб. Элронд шел к кабинету, находящемуся в самом конце коридора – туда, где обычно проводились консультации перед экзаменами. Мужчине порой казалось, что для профессора Гэндальфа он и его коллеги так и остались студентами во время дня самоуправления. Что ж, может быть, это утверждение и было верным. Но как бы там ни было, надлежало идти. Элронд поправил галстук, а затем рука его потянулась ко лбу – будто на голове его была не то корона, не то тонкий, но сдавливающий виски венец. Будто он коронован, и ему предстоит предстать перед народом…. Элронд легко постучался и открыл дверь в кабинет.
Часть 2В кабинете были заняты практически все кресла, и Элронд в первую минуту подумал, что ошибся аудиторией. Но профессор Гэндальф – высокий седовласый мужчина, облаченный поверх костюма в странный темно-серый балахон – тут же приветливо и уважительно поздоровался: -Добро пожаловать, Элронд, Томас. Заходите! Окна в аудитории были распахнуты, и сквозняк заставлял собравшихся ежиться – Трандуил плотнее запахнулся в черное драповое пальто, которое еще не успел снять. Элронд, заметив его движение, лишь позволил себе чуть усмехнуться. Он оглядел собравшихся – прямо перед ним сидел очень невысокий мужчина с темно-коричневыми кудрявыми волосами, несколько женственными чертами лица. Однако взгляд его был совершенно спокоен, точно подобные встречи случались у него чуть ли не каждый день. Слева же от мужчины сидела группка студентов, с одинаковым интересом поглядывающая то на гостя, то на пришедших профессоров. Кажется, это были археологи-первокурсники, приглашенные на встречу с путешественником Биллом Бэггинсом… Стоп, так это он?! Элронд уже иначе взглянул на мужчину – сам Элронд Хофф зачастую оставался теоретиком, погрязшим в бумагах и отчетах. Иногда это вызывало глухое раздражение, однако зачастую оставляло равнодушным.
-Я думаю, на этом можно заканчивать, - улыбнулся профессор Гэндальф. Руки его забарабанили по столу, профессор выразительно взглянул на студентов и те, пробормотав что-то о благодарности за лекцию, покинули кабинет. Когда дверь за ними захлопнулась, Гэндальф повел плечами, точно высвобождаясь, и произнес: -Что ж, рад вас видеть. Томас, а где твой сын? -Надо полагать, отправился встречать кого-то по вашей, кстати, просьбе. Впрочем, я не совсем уяснил, в чем состоит цель собрания, - Томас смотрел так, будто видел перед собой будущего адепта секты, которого следовало завербовать, а заодно и выяснить, где хранится ключ от его банковской ячейки. Но на Гэндальфа подобное никогда не действовало. Он прикрыл окно, когда из-за порыва ветра чьи-то бумаги полетели на пол. Вид его был задумчив, но когда мужчина заговорил, стало ясно, что он полностью сосредоточен. -Я позвал вас не случайно, и, можете мне поверить, это – не просто совет. Стоило бы дождаться остальных, но думаю, ты, Томас, объяснишь Алексу всё самостоятельно. Времени на ожидания больше нет. Во время моей командировки в Америку я столкнулся с упоминаниями о странных артефактах, способных самостоятельно генерировать свет. Это, как вы могли подумать, легенды, сказки – но раз за разом я встречал упоминания о них даже в научных работах и исследованиях. Этим камням – думаю, мы имеем дело с некой разновидностью алмазов – несколько тысяч лет. У них много имен, однако в основном я сталкивался с названием «сильмариллы». Элронд поморщился, точно от головной боли. О чем-то ему говорило это название…. Что-то смутно знакомое вызывало непонятный зуд, желание докопаться до правды. И опять рука его потянулась поправить обруч, незримо сжимавший его виски. Гэндальф внимательно взглянул на него и уже хотел о чем-то осведомиться, но тут в дверь постучали. -Войдите, - профессор чуть приподнял брови. Дверь распахнулась. Томас обернулся и еле слышно вздохнул, увидев, как в аудиторию входит его сын. Такой же светловолосый, ухоженный, он тем не менее производил иное впечатление – Алекс казался более сильным, и, может быть, строптивым. Томасу, конечно, упрямства было не занимать – чего стоил злополучный аркенстон – однако он в силу возраста был хитрее. И все же отец и сын были неуловимо похожи – тот же чуть отстраненный изучающий взгляд из-под полуприкрытых век, длинные, закрывающие спину идеально белые волосы, уложенные в замысловатую прическу из нескольких кос, сцепленных тонким кожаным ремешком. Элронду в минуты не то прозрения, не то паранойи казалось, что между ними очень странные – сложнее, чем родственные – отношения. За Алексом зашел худощавый юноша – кажется, сверстник Алекса, однако с более серьезным выражением лица. Взгляд его был цепким – он внимательно посмотрел на каждого из присутствующих. -Надо полагать, это и есть наш гость? – с улыбкой кивнул ему Гэндальф. -Здравствуйте. Да, я – Линдир,- ответил молодой человек. В его речи отчетливо послышался австрийский акцент, отчего Трандуил поморщился. С Австрией у него тоже была какая-то история… -Раз все мы в сборе, нам нужно продолжать. Вы уже знаете о цели нашей поездки – Алекс, не удивляйтесь, ваш отец всё вам объяснит, - Гэндальф прошагал к доске, резким движением опустил её так, что она чуть зазвенела – и прикрепил к ней карту. Элронд без удивления узнал в ней Южную Америку. До того молчавший Билл, о котором, кажется, успели чуть подзабыть, вдруг резко поднялся с кресла и спросил: -То есть, вы хотите, чтобы мы вновь отправились за чем-то, что никогда в глаза не видели, но должны найти? Почему Южная Америка, наконец? -В последний раз о сильмариллах упоминалось именно там. К тому же… Один мой старый …. приятель Саруман сейчас очень интересуется Юкатаном, и я начинаю беспокоиться. При упоминании Сарумана Томас и Элронд переглянулись, а Билл пристально взглянул на Гэндальфа. -Тогда хорошо, что … - он не закончил и, заведя руки за спину, принялся расхаживать по кабинету, - я уже опытен, мне немало лет, а Феодор ввязался тогда по глупости. -Да, обстоятельства складываются для Феодора на редкость благополучно. Собственно, мы до последнего считали, что отправится племянник Билла Феодор, но он занят имущественными проблемами, - обратился Гэндальф уже ко всем собравшимся. - Хоть кто-то в наше безумное время должен думать о недвижимости. Особенно после того, как его милейшая бабушка Белла Лякошель скончалась от инфаркта, - подтвердил Бэггинс, и глубокая морщина на его лбу, как ни странно, разгладилась. - Ах, Белла-Белла… - грустно вздохнул Альберт Гэндальф, - что ж, Феодор пусть остается во Франции, там сейчас безопаснее, чем где-либо еще. -Чем грозят раскопки помимо общества нам известного? – лицо Билла Бэггинса опять стало мрачным. Элронд слушал расспросы путешественника, подспудно размышляя о причинах его беспокойства. Он повернул голову влево – и поймал такой же недоуменный взгляд Линдира. «От меня что-то скрывают?» - этот вопрос ясно читался в его глазах. «Примерно столько же, сколько и от меня», - поджал губы Элронд Хофф. Его голова совсем разболелась, и он прижал тонкую бледную руку к виску. Не помогало. Часы пробили 2. В аудитории было тихо – слишком тихо, чтобы сохранять нейтралитет. Алекс, давно усевшийся в одно из кресел, то и дело крутился, пытаясь устроиться поудобнее. Трандуил, так и не снявший свое пальто, теребил свой длинный белый шарф – Элронд несколько раз замечал, что эти движения нервируют Линдира едва ли не больше, чем молчание профессора Гэндальфа. Кажется, молодой человек также не терпел нервозной суеты.
-Это очень хороший вопрос, Билл, - наконец ответил профессор. Руки его на миг коснулись бороды – неизменного элемента в облике Гэндальфа, - и, думаю, ты имеешь полное право его задать. Но беда в том, что я и сам не до конца уверен. Может быть, за камнями начнется охота, а может быть… Но довольно. Мы должны отправиться через 3 дня. С билетами проблем не будет, так что собирайтесь. Элронд, Алекс – вам я поручаю заботиться о Линдире. Юноша, кажется, еще не знаком с Берлином. -Мы должны подписать контракт? – спросил Билл, и в лице его – округлом, с маленькой вмятинкой у подбородка – впервые отразилось жадное любопытство. -Да, Билл, - усмехнулся Гэндальф, - разумеется.
Когда Билл Бэггинс уже покинул университет, отправляясь, видимо, куда-то в пригород Берлина – Гэндальф упомянул, что ему придется долго добираться домой, Элронд остановил профессора. -В чем причина беспокойства Бэггинса? – спросил он, и голос выдал некоторое беспокойство, - ведь он – опытный путешественник. Однако недоверие его поразило не только меня. -У Билла есть причины не доверять именно мне, Элронд, - грустно заметил Гэндальф, пока мужчины выходили из аудитории, - однажды я предложил ему поучаствовать в одном походе. Он согласился с трудом – это был его первый поход, и он очень нервничал тогда. Билл справился, конечно, он справился – его задатки исследователя были очень сильны даже тогда, но в том походе … Он стал дружен с куратором похода, очень дружен, даже, пожалуй, больше – да, я почти уверен. В том походе Торин погиб, а Билл так и не смог этого простить – ни мне, ни себе.
ОкончаниеЭлронд опустил глаза – он, конечно, мог понять Бэггинса, даже слишком хорошо, ведь и сам он давно потерял жену. Что же, люди дорого платят за свои ошибки, даже если они заключаются лишь в неверно выбранных маршрутах такси, что уж говорить об археологических походах, об опасностях которых предупрежден каждый. Элронд не любил свою жену никогда; Келли так и осталась для него чужой – тенью, появившейся и пропавшей. Может быть, от этого муки совести еще не свели его в могилу.
-Элронд, ты меня слышишь? – Гэндальф с участливой тревогой глядел на него. -Конечно, профессор. Просто разболелась голова. -Постарайся отдохнуть. И позаботься о Линдире – это перспективный ученый-лингвист, однако практического опыта у него еще нет. Я беспокоюсь за него, но не было иного выхода, не было. Элронд лишь кивнул в ответ.
Когда они вышли из университета, Трандуил и Алекс уже усаживались в такси. Темно-желтым пятном машина ясно выделялась среди бежево-серых автомобилей, более привычных для строгого, консервативного Берлина. Линдир, стоявший поодаль, чуть заметно вздрогнул от очередного порыва ветра. Осень охватывала Германию – это было неизбежно, поскольку нет той силы, которая могла бы сладить со временем. Из университета за ним иногда присылали машину, однако обратно Элронд чаще всего возвращался на метро. Он уже намеревался попрощаться, когда Гэндальф, куда-то позвонив, сказал: -Подождите здесь, за вами скоро приедет машина. -А вы, профессор? – спросил Линдир. Акцент придавал его речи некоторую чуждость и неуверенность, точно юноша сомневался, правильно ли выбирает артикль. -Я пройдусь. Доброй дороги вам, - улыбнулся Гэндальф, и пошел вперед. Он уже спустился с огромных ступеней перед университетом и направлялся теперь куда-то к Унтер-ден-Линден, главной улице города, а стоящие у входа Элронд и Линдир еще смотрели ему вслед.
читать дальшеЭлронд проснулся, когда еще не рассвело, но сизый свет уже пробивался сквозь шторы. Часы, висевшие напротив его кровати, остановили свои стрелки на 7 утра. В аэропорту следовало появиться лишь к 16 часам – отчего бы лишать себя последней возможности выспаться? Ведь профессор Гэндальф предупреждал, что более отдыхать не придется…
Когда Элронд увидел авиабилеты, первой его мыслью было желание отказаться от авантюры, не начиная её. Не то чтобы он терпеть не мог перелеты, но перспектива провести в воздухе около 13 часов и еще 3-4 в залах ожидания … Элронд внимательно посмотрел на профессора, еле сдерживающего ироничную улыбку, и поинтересовался: -Надеюсь, вы учли, что Трандуил еще не забыл путешествие в Сидней? -Если в аэропорту мы и столкнемся с забастовкой и перестрелками, то только по вине Томаса. Вдруг ему захочется так поддержать Гринпис … - усмехнулся Гэндальф, и глаза его потеплели.
За окном мерно накрапывал дождь. Элронд, осознав, что уже не уснет, поднялся с кровати и пошел на кухню. Поставил чайник – и несколько минут просто смотрел на закипающую воду. Нет, волнение определенно присутствовало – не то приятное чувство предстоящей работы, а нечто смутно беспокоящее. Точно открыл чужую тетрадь – и между строк ищешь объяснение тому, что и не долженствовало понимать. Телефон не звонил – кому мог понадобиться он ранним субботним утром? – и, пожалуй, мужчина был этому даже рад. Некоторые проблески мизантропии по-прежнему были одной из причин его вполне одинокой жизни. Это не было плюсом, но не стало и минусом. Пережить можно было всё – Элронд знал это, потеряв родителей, а затем жену. Всё проходит… Боль не уменьшается, но притупляется со временем.
*** Утром Берлин был на удивление тихим. Этот город, меняющий свое настроение произвольно, подобно молодой впечатлительной девушке, сейчас безмолвно замер. Редкие машины пересекали улицы, пока Элронд, следуя давней своей традиции, гулял по городу. Так было заведено – перед любой экспедицией мужчина обходил город так, точно это были его владения. Точно это было прощанием. Он всегда возвращался, и, казалось, город был этому рад. Элронд шел, привычно минуя улочки и перекрестки, сворачивая к центральным улицам и вновь покидая их, пока не осознал, что в точности повторяет маршрут той «прогулки по Берлину», о которой просил для Линдира профессор Гэндальф. Но нет, все-таки нет – изначально они придерживались мест, которые принято показывать туристам. Унтер-Дем-Линден - улица, покрытая желтыми опадавшими листьями, которые не успевали сметать в кучи, множество посольств справа и туристические, с довольно завышенными ценами, магазины слева. Линдир случайно упомянул об этом, неодобрительно покосившись на один из магазинчиков, после чего Элронду пришлось вспомнить адреса нескольких приличных магазинов. Были – и промелькнули, смазавшись случайной фотографией – Brandenburger Tor, у которых толпилось множество людей, Рейхстаг, но, не дойдя до Alexander Platz, Элронд и Линдир, следующий незримой и крайне внимательной тенью, свернули куда-то вправо, попытались увернуться от обилия бутиков, а в конце концов оказались в маленькой кофейне, где латте и эспрессо действительно по вкусу напоминали настоящий кофе. Отчего-то Элронд рассказал тогда, что до сих пор не привык городу – даже спустя 10 с лишним лет. Нет, ни он, ни Томас так и не свыклись с торопливым, но между тем совершенно гармоничным дыханием Берлина. Их звали иные города – сероватый в своей индустриальности Берлин все же не мог сравниться с тем же Мюнхеном, где с небоскребами соседствовали фахверковые домики. Что и говорить о Потсдаме … Элронд, рассказывая, подавил свою давнюю тоску, связанную с парком Сан-Суси. Он говорил об этом лишь с Габриэлой – даже Трандуилу никогда не рассказывал о том, как Сан-Суси вызывал непонятную ностальгию по огромным, украшенным золотом дворцам с соседствующими с ними парками, аллеями, скрытыми за раскидистыми деревьями, не желающими мириться ни с осенью, ни со временем. И даже кладбище в центре Сан-Суси не вызывало тоски – лишь почтение и покой. Линдир взамен рассказывал об Австрии, об Альпах, которые любили его родители, о тишине гор и забытом уюте маленьких домиков у предгорий.
А Берлин все же прощался с Элрондом – прощался дождем. Листья, опадавшие с деревьев незаметно, будто скрывая упадок сил, остающиеся зеленовато-желтыми, теперь были прибиты к тротуару все усиливавшимся ливнем. Раскрытый зонтик теперь уже не спасал – и пришлось практически бежать, ощущая на коже и волосах холодные капли, что так напоминали слезы. Только когда Элронд зашел в лифт, он смог расслабиться – прижаться к стене, замереть, дожидаясь, пока перестанет так колотиться сердце. Он вымок, устал, но – странное дело – совершенно успокоился.
Дождь не прекратился и тогда, когда Элронд уже вошел в здание аэропорта. Люди отряхивались, снимали плащи и дождевики – они мелькали пестрыми цветами, подобно опадавшим листьям. С удивлением в одном из встретившихся ему Элронд узнал Линдира. Хоть его темно-коричневый, строгий плащ, был на нем, Линдир промок насквозь и теперь пытался одновременно выжать волосы, справиться с чемоданом, не желающим стоять ровно, и сохранить адекватно-серьезный вид. Пару секунд Элронд просто с усмешкой наблюдал – ему вдруг показалось, что вся их поездка, поиски неведомого – абсурд, абсурд, но та прогулка по Берлину определенно имела значение …
*** Когда они уже покидали зал ожидания, Элронд, выходящий вслед за Гэндальфом, оглянулся на спутников. Томас Трандуил был сосредоточен и погружен в себя; волосы мужчины были собраны в замысловатую прическу, так что ни одна прядка не падала на лицо. Трандуил чуть осунулся, и его светло-серые глаза глядели устало, точно он провел бессонную ночь. Нет, все-таки Томас никогда не любил перелетов. Он всегда предпочитал находиться на земле – в перепутьях ли лесных троп, в распознавании которых ему не было равных, в множестве ли улиц Берлина, что, подобно тайным тропкам, пересекаются друг с другом. Алекс, идущий вслед за отцом, был совершенно спокоен. По окончании университета молодой человек продолжал работать с отцом – и тоже умел сохранять хладнокровие, даже превзойдя в этом Трандуила. Но молодость изменчивей – и легче. Алекс точно не умел уставать – даже на раскопках, когда пот уже застилал глаза, Алекс сохранял если не запас сил, то благостное и чуть игривое настроение. Сейчас юноша теребил рукава своей светло-синей джинсовой куртки. Трандуил порой недовольно поглядывал на наушники сына, из-за которых тот далеко не сразу включался в диалог, однако комментировать это не собирался. -Blind Guardian – «Under the Ice», - в один момент определил Линдир, - Я хорошо знаю эту песню. Линдир, уже давно приведший в порядок свои длинные черные волосы, теперь шел чуть позади Элронда. Всё то время, пока путешественники находились в зале ожидания, Линдир был почти неподвижен – но глаза его были оживленными, выдавая искренний интерес к происходящему. Если бы не та прогулка, Элронд, пожалуй, так и не обратил бы внимания на австрийского юношу. Судя по всему, Гэндальф – хитрости тому точно не занимать – знал, что делает.
Профессор Гэндальф сейчас беседовал о чем-то с Биллом. 2 фигурки, идущие впереди, не замечали никого, точно оберегая от посторонних разговор. Но уже в автобусе, везущем их к самолету, Элронд услышал обрывок диалога: -За нами, разумеется, будет следить Саруман, но я ожидаю не только этого. -Вы верите в легенду? – негромко спросил Билл, и на лице его, и без того хмуром, отразилась тень сомнения. -У меня не было возможности удостовериться, действительно ли всё так, как я предполагаю. Однако сейчас оснований не верить нет. -И все-таки, зачем? Почему именно сейчас? Тогда, в том походе, это было необходимо Торину, - мужчина выговорил это имя, показавшееся Элронду смутно знакомым, достаточно спокойно, однако глаза Бэггинса чуть блеснули, - но чего мы ждем теперь? -Цель есть всегда. Любое из наших действий, Билл, обусловлено рядом причин и следствий, но нам не всегда дано заметить их, - чуть усмехнулся в бороду Гэндальф, - однако говорить об этом сейчас неосмотрительно.
читать дальшеЭлронд допил кофе и откинулся на спинку кресла. Их полет – первый из череды бесконечных перемещений в пространстве – подходил к концу. Уже через 20 минут самолет должен был совершить посадку в Мюнхене. Трандуил – Элронд знал это наверняка – был в нетерпении уже сейчас, и его выразительные светло-серые глаза явно то и дело приглядывались к стюардессам – не скажут ли готовиться к посадке. Они с Алексом сидели неподалеку: Элронд мог видеть, как две светлые – в прямом и переносном смысле – головы то и дело склоняются друг к другу, точно их диалог не прекращался ни на минуту, а если они и молчали, то знали, о чем думает другой. В их паре не было места для кого-то еще – и Элронд, наблюдая за странными отношениями, никак не назвал бы их общение диалогом отца и сына. Или же дело обстояло иначе – но Элронд не хотел задумываться. В сущности, будь все так, как он предполагал, следовало бы как минимум серьезно поговорить с Томасом, но нравоучительные беседы с ним были бесполезны априори … И в сущности, разве это не было выбором обоих? Элронд чуть наклонился к иллюминатору – там, под облаками, промелькивали и терялись огромные коричневые квадраты, составляющие округи-деревни, и весь этот пейзаж выглядел смутно знакомым. Должно быть, это – участь всей Европы, однако Элронду отчего-то вспоминались не долгие перелеты или даже прогулки по Баварии, а орлы – огромные, с могучими крыльями, свободно разрезающие воздух. Нет, он определенно сходил с ума – иначе как объяснить тот факт, что он продолжал грезить тем, что никогда не существовало? … И опять тяжелый обруч незримо сдавил его виски. Элронд коснулся лба кончиками пальцев, едва удерживаясь от того, чтобы не начать пить обезболивающее уже сейчас. Линдир обеспокоенно глянул на него с соседнего кресла. В пути юноша все время читал какую-то монографию – Элронду бросилось в глаза слово «интертекст», фигурирующее в названии. Линдир был лингвистом, в первую очередь лингвистом – и порой Элронд недоумевал, так ли нужен в этой сомнительной экспедиции этот юноша. Но что-то останавливало Элронда от скоропалительного решения – может быть, рекомендации профессора Гэндальфа, а может быть, странный интерес к Линдиру, который навряд ли можно было назвать исключительно профессиональным.
Элронд прикрыл глаза – и ему вдруг показалось, что он на палубе корабля. Ветер шумел в ушах, а где-то неподалеку суетились люди – если только этих странных созданий, что закутаны в торжественные одежды, можно назвать людьми. Ни подобных одежд, ни - тем более - людей с заостренными и вытянутыми ушами Элронд никогда не видел. Археология молчала, а книг, повествующих об этом, никогда не было написано... Но в лицо били брызги – и больше не было желания сосредотачиваться на чем-то. «Серебристые гавани», - отчетливо услышал он чей-то тихий женский голос, отдаленно напоминающий голос Габриэлы. Кто-то коснулся его плеча. Элронд, тут же проснувшись, недовольно посмотрел на заставившего его очнуться – и даже не удивился, увидев перед собой Линдира. -Пойдемте, мы уже прилетели, - сообщил тот. Салон самолета действительно пустел, и Элронд поднялся рывком, прихватив с собой сумку. В аэропорту Мюнхена их уже ждали. Элронд и Линдир, вышедшие практически последними и какое-то время пытавшиеся просто найти своих спутников, увидели наконец, как неподалеку от громоздкого бело-синего аппарата с кофе Гэндальф разговаривал о чем-то со светловолосой хрупкой женщиной. Его собеседница то и дело оглядывалась, кажется, ожидая кого-то еще. -Габриэла! – приветливо кивнул ей Элронд, как только подошел к беседующим. Следуя известным лишь им двоим правилам, Элронд поцеловал руку Габриэлы, отчего Томас скептично взглянул в его сторону. -Рада видеть, мой друг, - ответила она, - я не могла не прилететь, узнав о .. цели вашего путешествия. Но поговорим не здесь – рейс через 2 часа, однако его, скорее всего, задержат. Я слышала о неполадках на линии. Но - не думаю, что это повлияет на вашу пересадку в Сан-Пауло – там ожидание будет крайне длительным. Трандуил и Алекс переглянулись, и одинаково саркастичное выражение промелькнуло на их лицах.
*** -Гэндальф, я не одобряю этой поездки, - с сожалением произнесла Габриэла, когда вся группа уже уселась в кафе, - и тем более мне жаль, что я не могу помочь вам. Габриэла отпила кофе – типичный для этого заведения бело-зеленый логотип заставил усмехнуться Элронда, вспомнившего, что Габриэла выбирала одни и те же кофейни. Что-то в мире определенно не подлежало изменениям. -Ты считаешь, что мы не имеем на камни прав – или что с их историей определенно что-то не так? – спросил Элронд, также отпив свой черный – без сахара и сливок – кофе. -В первую очередь, друг мой, вы рискуете повторить историю множества походов до вас. Тем, кто отправился за чужим добром, нет удачи в пути. И разве вы не учитываете, что не только вы интересуетесь ими? Профессор Гэндальф, неужели вы забыли о конфликте с Саруманом – и теми, кто стоит за ним? Впрочем, я уже перепроверила источники, и уверена, что насчет местонахождения они не врут. Да и в Макапе вас уже будут ждать – я забронировала места в гостинице, и не думаю, что у вас возникнут проблемы с транспортом.
Профессор Гэндальф благодарно кивнул ей, однако глаза его оставались холодными. Точно он совершенно не принял всерьез её рассуждений о сильмариллах - или же дело было в другом? Элронд не раз задумывался, отчего профессору так понадобились сильмариллы - но за время их кратких сборов он так и не смог выпытать ничего у Гэндальфа. Так было впервые, и Трандуил успел несколько раз заявить Элронду о том, что он ввязывает всю группу в "нелепую авантюру". Но не было повода не доверять профессору Гэндальфу - а еще Элронд знал, что доверие профессора может быть получено - и потеряно - лишь единожды. В то время, как основная часть путешественников внимательно прислушивалась к диалогу, Линдир продолжал наблюдать за Габриэлой. Речь её была плавной, медлительной – несколько несвойственной немецкому языку, однако сам Линдир, привыкнув к австрийскому диалекту, в любом случае не испытывал трудностей. Сама же женщина, что закуталась в серебристую шаль, накинутую поверх белого строгого платья, разительно отличалась не только от их группы, но и от всех посетителей кофейни в этот час. Её светлые волосы придерживал серебряный обруч, чуть напоминавший одно из редких украшений барышень 19 века. Взгляд Габриэлы был задумчив; рассказывая, она порой прерывалась, видимо, уходя в размышления, и создавалось впечатление, что Габриэла силится и не может что-то вспомнить.
Элронд, глядевший на подругу со схожим впечатлением, подумал, что и сам забыл нечто жизненно необходимое. Нечто, что могло бы придать всему происходящему смысл.
-Но вам пора, - вдруг оборвала себя Габриэла, услышав один из звонков, оповещающих о посадке. Элронд благодарно кивнул ей – и еще раз обрадовался про себя тому, что они так и не покинули аэропорт. Время, которое они провели здесь, прошло совершенно незаметно – а Трандуил не простил бы им опоздания на рейс. Габриэла поднялась, отвела от лица выбившуюся прядь волос – и вдруг с улыбкой обратилась к Биллу: -Мой друг, уходящие от нас, тем не менее, никогда не покидают бесследно. Будем достойны их, - кивнула она Бэггинсу, и тот вдруг чуть просветлел и улыбнулся в ответ.
Уже выйдя из кофейни, Элронд чуть задержал Габриэлу. -Когда ты вернешься в Гамбург? – спросил он, пока женщина с интересом разглядывала причудливый темно-синий потолок аэропорта. -Не раньше, чем через неделю, - вздохнула Габриэла, - здесь мне необходимо уладить свои дела касательно грядущей выставки в галерее. Ты хочешь о чем-то попросить? Элронд вытащил из черной кожаной сумки, где лежал его ноутбук, конверт и подал его Габриэле: -Это нужно передать в университет Людвига-Максимилиана, декану кафедры истории и искусств. Если наша поездка … Если что-то произойдет, в дальнейшем заниматься исследованиями будет он, поэтому ему понадобится вся информация. -Ты можешь доверять ему? – спросила Габриэла, и её светло-серые глаза помрачнели. -Конечно. В своем университете я мог бы рассчитывать на профессора Гэндальфа или же Томаса, однако нужно продумать любой исход, к тому же …. Мне жаль, что ты не продолжишь путь с нами. -Значит, нас тревожит одно и то же? – Габриэла внимательно посмотрела Элронду в глаза, - я передам конверт. И, будь уверен, я приду, если понадобится помощь. А теперь иди – юноша с длинными волосами чересчур пристально рассматривал меня все это время, и, боюсь, это от недовольства.
*** Они должны были прилететь в Сан-Паулу практически в 5 утра. Путь от Германии до Южной Америки занимал около 9 часов, но теперь, когда стрелки наручных часов Элронда показывали половину второго ночи, он больше не мог спать. В самолете мужчина задремал практически сразу, успев заметить, как обеспокоенно глядит Линдир, сидевший теперь совсем рядом с ним. Он, кажется, даже предложил таблетку – но Элронд отказался. Усталость невозможно было прогнать лекарством, и хотелось забыться хотя бы ненадолго. Но теперь тело затекло от долгого сидения в одной позе, и Элронд потянулся, пытаясь выпрямиться – но в этот момент Линдир, во сне выглядевший беззащитным, вдруг положил голову ему на плечо. Элронд удивленно глянул на него – но, поняв, что тот спит, лишь вздохнул. Близость чужого тела приятно грела, но только длинные волосы Линдира растрепались и немного покалывали щеку. Элронд пошевелился – Линдир вздрогнул, однако не проснулся, а пробормотал сквозь сон, сначала неразборчиво, однако затем чуть громче – и яснее. В самолете было тихо, и Элронд без труда расслышал: -Владыка, вы никогда не думаете обо мне, но вспомните, что вы храните Ривенделл. Будьте осторожны. Резко перестало хватать воздуха. Элронд вздрогнул всем телом, недоверчиво – недоуменно – непонимающе – глядел на Линдира. Прошла минута. Поверить в то, что он только что услышал, было невозможно. «Нет, не может быть. Я сплю. Мой сон оживает против моей воли? Нет, в самом деле, не может одна реальность сниться двум людям одновременно!»
читать дальшеЭлронд опустил голову – каким-то образом он еще не разбудил Линдира, но это не было столь важным сейчас – и принялся вспоминать, когда все началось. Кажется, первыми приснились Гавани – огромный причал, причудливо украшенный мрамором. И сотня кораблей, красивых, не похожих на нынешние малоподвижные корабли. В тех, что виделись ему – были ли они деревянными, или же это позднее пришло в голову – была неведомая грация. Он взошел на один из кораблей, окинул взглядом долину, а следом шли и шли те же неведомые создания, что виделись ему сегодня, когда Элронд летел в Мюнхен. Но на причале осталась девушка – тонкая, хрупкая, она то и дело утирала слезы, а её темно-коричневые волосы трепал ветерок. Элронд хотел и не мог вымолвить прощальное «Дочь!», горло перехватило от слез, что никогда не станут явью, он махнул ей рукой, и собрался было крикнуть что-то – но его голос заглушил странный гудок. И корабль отплыл от берега. А потом эти сны нахлынули, и раз за разом Элронд видел множество картин – и знал, что они принадлежат одному и тому же миру. Но неоткуда было узнать, что за картины мерещатся ему - Элронд часто думал – отчего он видел во сне ту девушку. Ведь у него никогда не было детей – его жена, Келли, погибла в автомобильной аварии много лет назад. Он сам посадил её в то такси, и даже радовался про себя, что ему не придется вновь ехать к её родственникам, всегда казавшимся чересчур странными. Келли была на 5-ом месяце беременности, и, кажется, должна была родиться девочка.
Самолет летел в ночи, преодолевая многие километры, милосердно сокрытые тьмой. Элронд вскоре уснул вновь, и в забытье он не ощущал, что также прижался к Линдиру – и что юноша, проснувшись ненадолго, без удивления взглянул на своего соседа и, не отстранившись, наблюдал, как тот спит. И если бы потребовали от них назвать ночь, о которой они не хотели бы рассказать никому, то оба – Элронд, пожалуй, посомневался бы несколько долгих минут, однако не изменил бы решения – назвали бы именно эту короткую ночь в самолете, несущем их в Южную Америку, за тем, что не было до конца известно никому.
читать дальшеТрандуил расстелил на одном из столиков в зале ожидания огромную карту Южной Америке. Несколько минут он, то и дело откидывая за спину волосы, придирчиво вглядывался в неё – прищуривал глаза, проводил карандашом, кажется, прикидывая расстояние. Алекс, стоявший за правым плечом отца, иногда поправлял его. Элронд слышал их голоса, но не хотел ни вслушиваться, ни вмешиваться – сейчас, когда раннее утро захватило горизонт, он нуждался только в крепком кофе – и в нескольких часах сна, что позволили бы ему хоть немного расслабиться. Но если кофе уже принес бледный Линдир – круги под глазами придавали ему вид изголодавшегося и обессилевшего вампира - то избавиться от недосыпа было невозможно. Элронд, положив на колени свой плащ, оказавшийся сейчас совершенно бесполезным, прикрыл глаза и несколько минут просто массировал виски. Это не было слабостью, нет – лишь естественным жестом. С ним не было ни поражающей выносливости Алекса, ни хладнокровия Трандуила – однако достоинство, с которым всегда держался Элронд, стоило немалых усилий и ценилось не менее дорого. Эта дорога была ужасно долгой. За 4 часа ожидания путешественники успели пройтись по ночному Сан-Пауло, встретившему их – и на том спасибо – теплым ветерком. В Бразилии только начиналась весна, однако ночью было около + 20 градусов – и, после дождливого, сырого начала октября, это было несколько непривычно. Сан-Паулу спал; пустынные дороги лишь изредка расцвечивались неоновыми вывесками или случайными любителями ночной езды. Незнакомые звезды мигали путникам, пока те прогуливались вокруг аэропорта, не желая или не рискуя отдаляться. Совсем рядом проехала машина – мелькнули всполохом фары – остановилась, припарковавшись чуть резче, чем стоило бы. Из автомобиля выскочила смеющаяся пара – высокий, смеющийся юноша, отдаленно напоминавший хиппи из-за бородки и чуть спутавшихся волос и хрупкая скромно одетая блондинка лет 25. Её светло-синее платье, расшитое странными, необычными узорами, доходило почти до пят, однако незнакомка, казалось, не испытывала никаких неудобств. За спиной у девушки висела гитара – и мужчина пару раз порывался не только везти чемоданы, но взять и её, однако девушка, чуть прищурив светло-серые глаза, ехидно отвечала, что не прожила бы и нескольких лет, не умея обеспечить себя самостоятельно. -Эвин, ты не изменишься, даже если Рагнарёк все-таки погубит этот мир, - усмехнулся мужчина, когда парочка проходила мимо. Такси давно уехало обратно, и увиденные Элрондом незнакомцы, должно быть, уже проходили регистрацию, а он до сих пор не мог забыть – и отделаться от странной мысли «Так должно было быть и тогда …» О чем он так глубоко задумался в тот миг, что пытался вспомнить и осознать? Этот вопрос остался без ответа.
Совсем скоро должна была начаться посадка в Белен, а оттуда – в Макапу. Штат Амапа, пункт их назначения, был достоин звания новой Ойкумены, запрятанной в совершеннейшую глушь. Профессор Гэндальф – единственный, кто сохранял бодрость и оптимизм, рассказывал, что из Макапы (столицы штата) они направятся в парк Сулстисиу. -И сколько километров до этого парка? – осведомился тогда Билл. Элронд почти не замечал мужчину, предпочитавшего только наблюдать за остальными, и даже чуть удивился его реплике. -390. Но вы успеете отдохнуть в городе, пока я … улажу некоторые дела. Алекс внимательно посмотрел на профессора Гэндальфа, однако промолчал. Элронд помнил, что юноша никогда не был красноречив в компании людей малознакомых, однако вместе с Трандуилом Алекс становился язвителен и смешлив. Сейчас же он лишь с сомнением улыбнулся. -Нам дует попутный ветер, милый друг, - фыркнул профессор Гэндальф, увидев недоверие в глазах молодого ученого. Сам Гэндальф, не желавший снять своего сероватого плаща, не испытывал, казалось, никаких неудобств – только чаще обыкновенного уходил курить, теребил свою длинную белоснежную бороду и усмехался порой чему-то в усы. Профессор Гэндальф никогда не курил обычных сигарет – только набивал огромную трубку, без которой его образ не был полным. Студенты предполагали, что курит он отнюдь не табак, или хоть, как минимум, балуется кальяном, однако Альберт Гэндальф никогда не давал повода проверить, так ли это на самом деле.
Ночь рассеивалась, и, когда часы пробили 7 утра уже для Бразилии, путешественники вновь сели в самолет. Невозмутимый Линдир вытащил из сумки все ту же монографию – темно-синюю книгу с тисненым заголовком «Теория интертекста». -Линдир, как вы оказались в нашей экспедиции? В Берлине вы так и не упомянули об этом, - спросил Элронд, когда самолет уже оторвался от земли. Линдир, чуть приподняв бровь, с интересом посмотрел на собеседника. -Я догадывался, что вопросы последуют достаточно скоро, однако вы сохраняли терпение. Алекс начал расспрашивать еще по дороге в университет… -Он бывает нетерпелив. Здесь, рядом со своим отцом, он все же ведет себя иначе, к этому стоит привыкнуть. Но все же? -Я получал образование в Венском университете, на историческом факультете. На кафедре я всерьез занялся этнолингвистикой, - Линдир чуть улыбнулся уголками губ, но улыбка тут же сошла с его лица, - и, пожалуй, я и остался бы в университете, если бы по протекции некоторых преподавателей меня не познакомили с профессором Гэндальфом. А тот пригласил меня, сказав, что в процессе раскопок ему потребуется моя помощь. Впрочем, пока я сам не догадываюсь, чем именно смогу пригодиться. -Около 7 лет назад мы с Габриэлой читали курс лекций в вашем университете. Я – по археологии, она – по ориенталистике. Сейчас она отошла от образования, однако искусствовед в Гамбурге – тем более, её уровня – не останется без дела. -Рад слышать, - кивнул Линдир. На его и без того устало-задумчивом лице промелькнула тень сомнения, словно тот решал – спрашивать или нет, от чего Элронд вздохнул и будто невзначай произнес: -Они с мужем переехали в Гамбург, решив отстраниться от Берлина и всех волнений, свойственных столице. Впрочем, от этого города действительно устаешь. -Однако вы так давно живете в Берлине, - осторожно заметил Линдир. Элронду почудилось, что при словах о замужестве Габриэлы юноша чуть усмехнулся, но, может быть, это было лишь игрой воображения. -Вот именно. Слишком давно, чтобы что-то менять. Однако профессия такова, что около 3-5 месяцев в году я провожу вне страны, и порой это, признаться, даже радует. У Томаса на этот счет, впрочем, иное мнение. -Он и его сын … достаточно необычны, - отметил Линдир.
Стюардесса, предлагавшая всем пассажирам кофе, отвлекла обоих от разговора, а позже, когда Элронд допил кофе (после четвертой чашки за ночь он перестал считать их количество), ни у кого не возникло желания продолжать диалог.
*** В полдень самолет приземлился в Макапе. Профессор Гэндальф и Билл, все рейсы ведущие неясные, сосредоточенные разговоры, в этот раз вновь оторвались от остальных – Трандуил, впрочем, предупредил, что они отправились искать трансфер. -Может быть, отправимся пешком? Город не настолько большой, а все мы говорим по-английски, - предложил Алекс, и в глазах его промелькнул энтузиазм. Это действительно отличало Алекса ото всех – даже сейчас, после долгого, утомительного пути он был готов идти вперед, ведя за собой отряды. Его прическа ничуть не измялась, только джинсовая куртка свешивалась теперь с его сумки. В городе в самом деле было жарко – Бразилия встречала путешественников пальмами, безоблачным небом и нагретым от невероятно яркого солнца воздухом. Тропический климат был душноват, но после Австралии и Новой Зеландии, где почти круглый год ходят в бриджах, это не доставляло особенных неудобств. На выходе из аэропорта их уже ждали – огромная площадка, по которой перемещались люди, волоча за собой чемоданы, фотографируя неизменные пальмы, напоминавшие живую изгородь, слева граничила со стоянкой, где стояла группа людей, во главе которых был Гэндальф. Прохожие глядели равнодушно, только Томаса и Алекса провожали недоуменными взглядами. Впрочем, два поразительно похожих друг на друга блондина никогда не могли пожаловаться на недостаток внимания. Должно быть, темнокожим это было более непривычно, чем остальным – однако никому не хотелось углубляться в подобные мысли.
За такси необходимо было чуть доплатить – кажется, у местных было своеобразное понятие трансфера. Алекс еще раз – уже тише – предложил отправиться пешком; глаза его по-прежнему сверкали. -Кажется, ты здесь самый бодрый, - скептично отозвался Билл. Он, последовав примеру остальных, снял замшевую куртку, оставшись в легкой белой футболке и джинсах. Мужчина достал фотоаппарат и сделал пару снимков – белое здание аэропорта, куда продолжали стекаться люди, теневая сторона улицы с неизменными пальмами, асфальтированная площадка с выезжающими машинами. Повернулся к группе – еще несколько спонтанных щелчков фотоаппарата – профессор Гэндальф, не успевший убрать из кадра свою трубку, Алекс и Томас с их коронным нейтрально-милым выражением лица, одним на двоих, Элронд, сосредоточенно игнорирующий камеру и пристально-серьезный Линдир. Элронд подумал еще, что по окончании поездки вряд ли захочет пересматривать фотографии.
читать дальшеТрандуил-старший – впрочем, Алекса никто никогда не звал по фамилии, видимо, не желая спутать с отцом – уселся в такси первым. Алекс, забросив чемоданы в багаж, уселся к нему. Профессор Гэндальф уселся рядом с водителем. Линдир и Элронд переглянулись: -Нам следует дождаться второй машины? – удивленно спросил Линдир. -Профессор говорил, что она сейчас приедет. Следовало оставить здесь Алекса с Трандуилом – энтузиазм, как и инициатива, должны быть наказуемы, - иронично отметил Элронд. Тем временем небо покрыли облака, от чего Линдир удовлетворенно прикрыл глаза. -Я начинаю вспоминать осенний Берлин с большей симпатией. Я никогда не посещал южных стран, и теперь мне удивительно все. -Раскопки в Южной Америке проводились достаточно часто, и тот парк, куда мы направимся вскоре – одно из достаточно известных мест. Я много читал о Сулстисиу – думаю, и вы слышали о так называемом американском Стоунхендже, находящемся там – однако сам я не был в Бразилии. Другое дело, что не так давно мы с Трандуилом работали в Австралии, после чего готовы были благословить климат своей страны. А если вам близок Берлин – то в ваших силах переехать, если только не страшитесь оставлять семью. -Мне некого оставлять, как не к кому и отправляться, - пожал плечами Линдир. Его длинные волосы, кажется, окончательно утомили юношу, и тот принялся заплетать их в тонкие косички. – Дальние родственники, у которых я жил в детстве, сейчас в пригороде Вены, однако мы не общались более 7 лет. -Простите, - Элронд коснулся плеча юноши в успокаивающем жесте, отчего тот поднял глаза: -Нет, ничего. И, наверное, лучше быть на ты – мне, на самом деле, неловко слышать «вы» ото всех вокруг. Английский язык, при всех его недостатках, легче скрывает подобные нюансы.
Такси запаздывало, и к его приезду уже пошел дождь. Но никто не спешил прятаться, и трое путешественников, придерживая свои чемоданы, стояли под дождем, чувствуя, как холодные капли катятся по лицам. Наполовину заплетенные волосы Линдира намокли вновь, и Элронд вспомнил, как увидел его в аэропорту – пытавшегося выполнить сразу несколько дел, смешно отряхивающегося от воды, вспомнил его смущение при предложении помочь, и – отчего-то – легкий румянец на скулах. «Ты слишком странен для меня, но отчего-то мне хочется думать о тебе», - вздохнул Элронд, а затем заметил въезжающую на стоянку машину с характерным желтым логотипом такси.
увиденные Элрондом незнакомцы, должно быть, уже проходили регистрацию, а он до сих пор не мог забыть – и отделаться от странной мысли «Так должно было быть и тогда …»
Вот и я так думаю. Спасибо, автор, очень нравится. Интересны и изящны переклички с каноном. Только Билла-Бильбо, потерявшего Торина, очень жаль.
читать дальшеПламя охватило корабли. Их уже не было видно – только силуэты, полыхающие в воде, только летящие во все стороны искры … Торжествующие лица людей, столпившихся вокруг, вызывали ужас, но им, кажется, все было нипочем. Стоящий в отдалении старец вскинул руки вверх, взмахнул не то посохом, не то чем-то схожим…
-Это что, аллюзия на Айвазовского? – Билл напряженно разглядывал картину. Стоящий за ним Трандуил тяжело вздохнул, отвернулся – не от слов Бэггинса, а от собственных смешанных чувств, неясных и ему тоже. Пламя, казалось, не принадлежало картине, не принадлежало руке мастера – недаром автор был неизвестен. Он жило собственной жизнью, продолжало уничтожать все, что попадалось ему – и лаконичное «Пусть горят корабли!» отдавало огненной неистовой жутью. В музее Макапы – одном из нескольких, которые посетили путешественники, не было практически ничего интересного – стандартные выставки поселений индейцев, привезенный из Канады раритетный томагавк, а еще несколько картин, собранных местными искусствоведами. Габриэла, возможно, смогла бы рассказать о выставке больше, чем здешние работники, однако факт оставался фактом – из всего представленного взгляд притягивала лишь одна работа. На неё и глядели. -Не спеши, Билл, - Элронд появился из ниоткуда. Он внимательно вгляделся в картину – ему показалось, что силуэт старца чуть расплылся – и сдвинулся левее, но нет, обман зрения, - Мне кажется, я могу рассказать подробнее. Во-первых, можно вспомнить Трою – однажды там горели корабли, сожженные по прихоти Владык, однако здесь – не аллюзия на Гомера. В английском эпосе описан один сюжет – тогда якобы был человек, талантливейший мастер, амбициозный – и чрезвычайно гордый. Однажды он создал камни, прекраснее которых не было ничего на земле. Герой-антагонист, его злейший враг, похитил камни. Но наш герой, ради своей цели губивший народы, не смог простить ему похищения – и бросился в погоню. Его речи подарили ему неслыханный почет, он смог повести за собой людей – сквозь льды, сквозь препятствия и решения бросился он за принадлежащими ему камнями. Он начал братоубийственную резню, чтобы отвоевать корабли, изображенные здесь – но когда он перестал нуждаться в кораблях, то приказал поджечь их, не заботясь о том, что многие из его народа не добрались еще до берегов. Этот человек бросил во льдах множество людей, а сам, объятый пламенем, понесся за целью дальше – и погиб в битве. -Поделом, - тихо произнес Алекс, на что Элронд мгновенно обернулся и заметил: -Можем ли мы судить, покажет время. Но если цель требует крови, то … - он не окончил фразы и отошел от картины. Линдир, безмолвно следующий за ним, коснулся его плеча. -Будет ли наша цель стоить подобных средств? Мы ищем – золото, драгоценный металл? И куда, в конце концов, пропал профессор Гэндальф?
Лицо Элронда, сосредоточенное, мрачное, тронула легкая улыбка: -Нет, Линдир. Я тоже думал об этом, но пламя, подобное изображенному, станет пепелищем не только кораблям, но и тем, кто организует поджог. Может быть, ничто не истинно, но очевидно и неоспоримо – не все дозволено. Профессор Гэндальф же – я говорил с ним вчера вечером, сразу по приезду в гостиницу. Он немногое сказал мне, но, думаю, он отправился договариваться насчет транспорта.
В действительности Альберт Гэндальф сказал еще меньше, чем упомянул Элронд. Только забросив вещи в номер, Гэндальф покинул гостиницу, на все вопросы отвечая лаконичным – «Ждите к вечеру 5-го дня. Появлюсь с востока». Элронд и Трандуил, бывшие свидетелем этого, молчаливо возмутились – и не прореагировали. За долгое время сотрудничества они привыкли к странностям профессора, однако сейчас его поступкам не было никакого разумного объяснения.
-Пойдемте, - кивнул им Трандуил. Они с Алексом уже стояли у выхода из музея, держа в руках небольшие рюкзаки – кажется, они хотели искупаться, пока позволяет свободное время и погода. Линдир подумывал присоединиться, однако Элронд попросил его рассказать подробнее о этнолингвистике – и планы Линдира резко изменили свое направление. Сейчас Линдир шел позади, наблюдая, как Элронд и Билл вновь продолжают разговор о той картине – и как Билл смотрит снизу вверх, кажется, чуть стесняясь значительной разницы в росте. Линдир видел, как в самолете Билл доставал из рюкзака крошечный компас – чуть касался стрелок, любовно разглядывал, убирал обратно. Линдир хорошо запомнил, что компас был исписан рунами, и в основном, кажется, «феху» - удачей. Из-за влажности климата волосы Билла кудрявились куда сильнее, и мужчина напоминал отчего-то садового гнома, одного из тех, чьи фигурки очень любят в садах Англии. Линдир усмехнулся про себя, но лицо его не выразило практически ничего – только блеснули глаза и приподнялись уголки губ. Элронд же самозабвенно рассказывал об английском эпосе – и в другое время Линдир обязательно бы присоединился к слушателям, однако сейчас ему просто хотелось наблюдать. Приглядываться, запоминать малейшие черты и поступки – бог весть, зачем. Просто из любопытства. Иногда, когда речь увлекала его, Элронд касался виска, точно желая поправить некий обруч – и Линдир ловил себя на том, что и сам порой касался висков с похожими намерениями. Но ведь все дело было в снах, что беспокоили его с 10 лет – снах о неведомых землях, сокрытых под завесой лесов, снах, где люди не были единственными хозяевами мира, и более того – мир людям, в общем-то, и не принадлежал. Впрочем, и сам Линдир не был там человеком … Юноша думал, что сны приходят, чтобы скрасить его мир – серый, насквозь пропитанный привкусом беды. После смерти родителей сны изменились – Линдир то и дело оказывался в незнакомом дворце, где бродил по залам, глядел, как зажигают огромные факелы, поют песни и смеются, смеются, и вновь ищут что-то невероятное. Иногда просыпаться не хотелось. Алекс громко рассмеялся, и этого было достаточно, чтобы Линдир отвлекся от своих воспоминаний и взглянул на веселящихся. Алекс и его отец продолжали обсуждать что-то, что, кажется, не было доступно более никому. Они шли довольно близко, изредка соприкасаясь руками – но не только не отдергивали их, но и – будто случайно – чуть сжимали ладони. Вот волосы Алекса задели лицо Томаса – мужчина протянул руку, сдернул с волос Алекса резинку и на ходу попытался переплести ему косу. Алекс с усмешкой вывернулся и потянулся к волосам Трандуила … Нет, наблюдать за ними казалось до странности невоспитанным и невежливым – точно перед ним были не отец и сын, а пара. Линдир с пониманием относился ко многим вещам: никогда не стремившийся к отношениям с девушками, он, тем не менее, мог дать несколько советов (Если они действительно были необходимы!) – и был равнодушен к вероятности инцеста. Однако … «Эдипов комплекс может реализовываться различными способами. Помните об этом, если вдруг вы почувствуете нездоровую тягу к вашим родителям, и более того, если ощутите, что она взаимна», - эти слова пьяного старшекурсника с факультета психологии, вздумавшего после нескольких бокалов шнапса рассказать им тему последней лекции, вдруг вспомнились ему.
Элронд, также взглянувший в сторону Трандуила, только нахмурился: «Нет, я не предполагал, что дело зайдет так далеко».
*** Темнело здесь очень поздно – лишь ближе к полуночи утих до странности яркий закат, и небо постепенно стянул сумрак. Духота, однако, не развеялась, и в гостиной были распахнуты все окна. Линдир, которому по стечению обстоятельств досталась комнатка на мансарде, готов был остаться ночевать в гостиной – или лечь на балконе. Однако вечный шум, доносящийся из комнат, здешние постояльцы, то и дело появляющиеся в гостиной, не дали бы и сомкнуть глаз. А на мансарде все-таки было тише… Алекс, доевший порцию мороженого – три шоколадных шарика, облитых ромом – потянулся было за гитарой, но Трандуил мягко отстранил его руку. -Уже поздно, - улыбнулся мужчина, и Алекс, вздохнув, подчинился.
Элронд искоса наблюдал за ними, решив более не лезть «не в свое дело», как уже было сегодня днем. Беседовать с Трандуилом было самым утомительным на свете – хотя бы оттого, что доказать что-то своенравному археологу не представлялось возможным. Если он хотел видеть снег оранжевым – он видел его таковым. И если он не видел ничего преступного в своих действиях – то оставалось согласиться или же сдать Томаса в первое попавшееся отделение полиции за шкирку. Возможно, только последнее и могло бы заставить его на самую малость усомниться в собственной правоте. И то – не больше, чем на 5 минут. Где-то снаружи раздался девичий смех. Этот город не собирался спать – кажется, Макапе вообще не нужен был покой, по крайней мере, ночью. Линдир, успевший обойти несколько кварталов за вечер, насчитал не менее 5 ночных клубов. Не то чтобы он собирался куда-либо идти, однако яркие неоновые вывески привлекали внимание всех прохожих.
Линдир потянулся, ощущая, что усталость уже окончательно завладевает его телом. Кажется, пора было идти спать – разница во времени очевидно сказывалась на непривыкшем к подобным перепадам организме. Элронд спокойно и пристально взглянул на него – в его глазах отразилось понимание, и, кажется, что-то еще… Но нет, это просто хочется спать, это ночь, пришедшая в город так не вовремя, дразнит странными, смущающими мыслями. Линдир уже готов был сказать «Доброй ночи» и уйти, а Элронд – не объясняясь, пойти следом, когда профессор Гэндальф вошел в гостиную. Его шаги всегда были размеренными – но сейчас Линдиру отчего-то вспомнились «шаги Командора». Профессор был благодушен – то и дело он улыбался, а глаза его хитро блестели. -Сулстисиу ждет нас. Не стоит терять времени – будьте готовы к отъезду завтра днем, - объявил Альберт Гэндальф, а затем несколько секунд откровенно наслаждался наступившей тишиной.
Что может быть лучше, чем на открытом ветру и солнцу балконе мягко перебирать струны любимой лютни, смотреть на величественный водопад и горы, любоваться их красотой и наслаждаться жизнью? Разве что это же утро, проведённое с Владыкой, и его улыбка. Всего лишь покровительственная, но зато удивительно тёплая. Линдир улыбнулся сам, задумавшись о своём лорде. Мелодия, словно лисий хвост, вильнула, поймав лучик света, и отразила настроение юного менестреля. Это была почти идиллия. Свежий весенний воздух, запах только распустившихся цветов. Колокольчиков? Линдир прикрыл глаза, вдыхая полной грудью, наслаждаясь, но почти сразу замер, уловив странно знакомый, чуть горьковатый запах, который он никак не мог опознать. Цветы так пахнуть не могли, разве что, что-то из лечебных трав, что были у Элронда и других целителей? Хотя, после некоторых раздумий, менестрель вынужден был забраковать и этот вариант, потому что сладость тоже присутствовала. Запах стал сильнее и занял мысли Линдира полностью, бросив откровенный вызов и пробудив в нём интерес. Ответ лежал на самом верху сознания, но не желал показываться. И когда Линдир уже готов был отчаяться, от странной невозможности подобрать название, как оно само собой пришло на ум. Кофе. Менестрель было рассмеялся своей забывчивости, но замер, едва поняв, что на самом деле совершенно не представляет, что это такое, и откуда ему это известно. И именно на этом моменте Леонид проснулся, резко открыв глаза и почувствовав любимый горьковатый запах. За дверью кто-то негромко возился на кухне, и то ли шипела вода, то ли что-то шкворчало на сковородке. Прислушавшись, Леонид отметил, что всё же втрое. К манящему аромату явно не растворимого, а только что сваренного кофе прибавился еле слышный запах яичницы с беконом. Классический холостяцкий завтрак – отметил про себя Леонид и довольно потянулся. Но на этой шаблонной ассоциации в мозгу, как говорится, что-то щёлкнуло, и Леонид с ужасом вспомнил, где он находится. С ужасом потому, что взгляд тут же натолкнулся на плотные шторы, которые не давали светилу потревожить и, соответственно, разбудить спящего, а будильника, разумеется, Леонид поставить не догадался. Коря себя за возможно фатальную глупость, Леонид буквально вскочил с дивана и принялся одеваться, воображая, как он сейчас будет выглядеть в глазах Эдварда. Ещё бы, наобещал почти золотые горы, вечную преданность, а не смог даже встать вовремя, чтобы сделать обещанный завтрак и, вот позорище-то, кофе! Застилая постель, Леонид понял ещё одну скверную вещь: он ничего не взял с собой, не рассчитывал же оставаться на ночь. Хотя, если не кривить душой, то просто об этом не задумался, был слишком очарован сказкой и спешил поскорее поговорить со своим лордом. Сейчас Леонид наконец осознал, каким глупым мальчишкой показал себя вчера, и что сегодня только усугубит это впечатление, но пути назад уже не было. Эдвард действительно был на кухне и, что было особенно ужасно с точки зрения Леонида, готовил завтрак. На двоих. Вернее, уже заканчивал, потому что турка с кофе стояла на соломенной подставке, заботливо накрытая салфеткой, сковородка была переставлена на холодную часть плиты, чтобы ароматно пахнущий завтрак не сгорел, а сам Эдвард привычно быстро дорезал листья рукулы в салат. Леонид невольно засмотрелся, замер, поглощённый неожиданным сравнением великого лорда эльфов и его человеческого воплощения. Было что-то неуловимо общее в уверенных движениях, подчёркнуто прямой спине и, даже, повороте головы. Но в этот момент Эдвард ссыпал с доски листья в салатницу и обратил внимание на то, что он в комнате уже не один. - Доброе утро, - совершенно нейтральным тоном поздоровался хозяин квартиры и принялся заправлять салат. – Зубная щётка в ванной, на раковине, полотенце там же. Если что-то ещё нужно – скажи. Закончив с приготовлением завтрака, Эдвард стал накрывать на стол, а Леонид, покраснев, выдавил «спасибо, я сейчас» и поспешил в ванную. Там он несколько раз умылся холодной, почти ледяной водой, чтобы хоть немного остудить откровенно горящие от смущения и стыда за свою глупость щёки. Отражение смотрело на него растерянно и почти испуганно и точно так же не знало, что теперь делать и как исправлять ситуацию. Леонид против воли представил, как Эдвард с утра заглянул к нему в комнату, убедился, что гость спит, и пошёл в ванную, почистил зубы сам, а затем достал из шкафа новую зубную щётку, прекрасно помня, что наивный мальчишка явился ночью без всего. «В том числе и без мозгов» - мысленно уныло прокомментировал своё поведение Леонид и принялся приводить себя в порядок. Раз уж всё, что можно было, он уже проспал, то хоть выглядеть надо прилично, тем более, что косы за ночь умудрились растрепаться, и их требовалось переплести.
-
-
13.03.2013 в 23:46Часть 1. Пролог.
-
-
13.03.2013 в 23:48Часть 2.
-
-
13.03.2013 в 23:50Часть 3.
-
-
13.03.2013 в 23:53Часть 4.
-
-
14.03.2013 в 14:21единственный, в принципе, тип заявки, где было бы оправдано введение fem-героев...
с вашим зачином непросто будет продолжать в том же духе)
не заказчик, но ждать продолжения буду)
-
-
14.03.2013 в 16:32Не заказчик
-
-
14.03.2013 в 17:30-
-
14.03.2013 в 19:07-
-
14.03.2013 в 21:13Вы, думаю ,видели мое исполнение в непринятых заявках. Я очень отошла от заявки, и мне как -то неудобно теперь выкладывать сюда.
Вам интересно? =__________=
-
-
14.03.2013 в 21:29-
-
15.03.2013 в 11:25читать дальше
-
-
15.03.2013 в 11:31Часть 2
-
-
15.03.2013 в 11:31Окончание
-
-
15.03.2013 в 11:32читать дальше
-
-
21.03.2013 в 03:03-
-
21.03.2013 в 09:05-
-
21.03.2013 в 15:41а2.
-
-
11.04.2013 в 23:46-
-
11.04.2013 в 23:54читать дальше
-
-
11.04.2013 в 23:55Окончание.
читать дальше
-
-
11.04.2013 в 23:56читать дальше
-
-
11.04.2013 в 23:57Окончание.
читать дальше
-
-
19.04.2013 в 01:23Вот и я так думаю.
Спасибо, автор, очень нравится. Интересны и изящны переклички с каноном. Только Билла-Бильбо, потерявшего Торина, очень жаль.
-
-
19.04.2013 в 09:29-
-
22.04.2013 в 23:24а2.
-
-
22.04.2013 в 23:26читать дальше
-
-
25.04.2013 в 10:35-
-
25.04.2013 в 11:08-
-
01.05.2013 в 00:15Часть 5.
-
-
05.05.2013 в 00:28