автор, я хотел вам сказать еще после прошлой выкладки, но говорю только сейчас: вы прекраснее первых звезд майским вечером какой слог, какие отношения.... вы заслужили все цветы Имладриса за этот текст
и, пожалуйста, хоть намекните, можно ли рассчитывать на пейринг или это буйная слешерская фантазия заставляет меня видеть то чего нет?
Feather in broom, спасибо! *автор заботливо собирает цветы* Вы меня успокоили, а то червячок сомнения, что с красотами я переборщил, меня таки грыз. и, пожалуйста, хоть намекните, можно ли рассчитывать на пейринг или это буйная слешерская фантазия заставляет меня видеть то чего нет? Эм... В этом тексте нет. Он для этого уже слишком скоро закончится. Но ваша фантазия вас не подводит: у одного там действительно очень много всего, а вот второй пока просто не видит.
Вернувшись в Дом, Линдир отправился на поиски Съявика. Пока он сам не выпускал из виду гномов, а Глорфиндель с Советником приглядывали в свой черед уже за ним, молодой человек увлеченно таращился по сторонам. Кто знает, может, на глаза ему попались не только замечательное убранство чертогов. Съявик нашелся на одной из открытых террас. Согнутой спиной он опирался на деревянную колонну и был похож на оживший дух понурости, ступи тот из стихов некоторых впечатлительных эльфов на землю: бледный вид, изрядно помятый костюм, опавшие буфы и уныло повисшие колокольчики. — У нас говорят, что иные плоды сладки лишь под звездами. Утром они невыносимо горчат. Съявик вымученно улыбнулся. — Похоже, что свой горький вкус они сохраняют до полудня, сударь эльф. — Меня зовут Линдир. — Я помню, вы пели прекрасную песню о леди Арвен. — Если спросить моих друзей, они скажут, что рифмы в ней спотыкались как хромые танцоры, о достойнейший сын своего отца. — Увы, милсдарь, вы не могли бы ошибиться больше. Он уже отправился выгружать товар, а у меня даже не хватает сил подняться. Вряд ли это делает меня достойным наследником. — Я проведу тебя на кухню, — предложил Линдир. Похмелье, которое поубавило молодому человеку чрезмерной непринужденности и укоротило излишне прыткий язык, внезапно пошло ему на пользу. За фатоватой оболочкой обнаружилось чувство юмора и, возможно, больше ума, чем можно было подумать, — Там нальют целебный отвар, который вернет тебя к жизни. Шли они медленно. Съявик тяжело переставлял ноги и больше не разглядывал эльфийские чудеса. Неужели простые танцы способны настолько истощить человека? — А скажи мне, о измученный весельем, — это обращение вызывало на лице юноши новую бледную улыбку, — случаются ли у вас в Дейле праздники? Ты выглядишь так, будто ни разу не бывал ни на одном из них. Или это эльфийское вино оказалось слишком крепким? — Случаются, — Съявик нервно одернул воротник, — но про Дейл лучше спрашивать моего отца. — Достопочтенного купца Свейна я спрошу о ценах на товары, о торговцах с востока или решениях бургомистра. Но вряд ли он многое знает о праздниках, где льется вино и поются застольные песни. — Разве людские песни интересны эльфам? Даже нам они иногда кажутся чересчур простыми, — Съявик бросил на Линдира быстрый взгляд. — Или скучными. На наших ярмарках менестрели из года в год поют одно и то же. Ничего не меняется. — Все меняется. Я помню Дейл небольшим поселением, где на городском рынке рядом с торфом продавали соль и мясо, а городское ополчение в стояло вокруг торжища, ожидая нападения или разбойников или орков, — Линдир не врал. Он действительно помнил Дейл таким — в свое первое посещение много лет назад. — А в самом центре красовалась железная клетка для устрашения плутов разного рода занятий, — добавил он лукаво. — Клетка?! — пораженно выдохнул молодой человек. Все-таки, летописи, по которым люди учат историю, чересчур много внимания уделяют легендам и государственным решениям и чересчур мало — обычным мелочам. — В нее сажали нечестных торговцев и опускали в глубокий колодец, вырытый неподалеку. Бедняги сидели там один день и одну ночь, и каждый желающий мог потребовать у них назвать свое имя и провинность. — Сейчас их просто провозят по городу на телеге… А люди какими были? — Ты бы нашел их очень похожими на своих теперешних соседей, о любознательнейший. Серьезные купцы степенно оглядывали товар, люди попроще азартно торговались за лошадей или коров. Бойкие торговки высматривали воришек, так и норовящих стащить что-нибудь с прилавка. Хотя не скрою, тогдашним серым и коричневым рубахам и коттам было далеко до нынешних изысканных одежд, — Линдир показал глазами на колокольчик на воротнике, и Съявик густо покраснел. Тут же ойкнул и вскинул руки, ловя равновесие. Они ступили на лестницу, ведущую прямо на кухню. Гости почти никогда не появлялись в этом крыле и ее ступеньки были сделаны под эльфийский рост, что всегда причиняло другим неудобства. Спустя несколько шагов молодой человек почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы заговорить вновь. — Наверное, сейчас у нас меньше забот. За крепостными стенами безопасней, да и разбойников, отец говорит, меньше стало. И орков тоже. Мясо с торфом теперь продают почти на окраинах города. Площадь стала больше: наш прошлый бургомистр снес несколько домов. Сразу за ней теперь стоит квартал ювелирных лавок. Чего там только нет! Перстни, серьги черненого серебра, браслеты с литыми гравировками, подвески, украшенные разноцветной эмалью, чаши и нарядная посуда в драгоценных камнях!.. — Ты так хорошо знаешь, что там продается, словно почтенный Свейн торгует золотыми изделиями, а не тканями. Съявик опустил голову. — Они красивые... Особенно те, что повторяют эльфийские и гномьи узоры… Подобные безделицы Линдиру уже приходилось видеть и в Дейле, и в Эсгароте. Обычные неуклюжие поделки, выполненные нетвердой рукой. Человеческие вещи без притязаний на чужое изящество, обладали более искренним обаянием, пусть и излишне простым с точки зрения эльфа. — Зачем? — Что «зачем»? — Зачем вам повторять чужое? Разве создавать собственное не интересней? — Ваши вещи красивей. — Так это восхищение красотой гонит людей на развалины Эрегиона? — Вы уже слышали об этом? — Съявик вздохнул. — Неправда это. То есть… туда ездят… Но на самом деле это не так… То есть так, но… — Окончательно запутавшись молодой человек потер ладонями лицо. Линдир молчал, давая время для поиска правильных слов. Борьба искренности с неуверенностью чаще убивает их, чем помогает найти, — Все говорят, что там мостались удивительные вещи. Хозяева лавок древностей так говорят. Врут они. Их эльфийские украшения не обманут даже ребенка. Мне предлагали, когда я перед отъездом у них серьги покупал. Не было там ничего насто… — голос Съявика прервался, словно он опять потерял равновесия на ступенях, — …ящего. — Ну раз ты так хорошо разбираешься в украшениях и посуде, скажи мне, что ты думаешь о гномьей братине? — Она изумительна! — Съявик всплеснул руками и снова покачнулся. — Прекрасный камень и воистину необыкновенное украшение венца! — Надпись, выполненная сканью? — Двухъярусной сканью, мастер эльф! Наши лучшие мастера до сих пор бьются над ее секретом. Говорят, Ульфин Умелец полжизни положил, чтобы его раскрыть, но все без толку. А уж как он гномов уговаривал научить, даже золото предлагал… Они, наконец, дошли до конца лестницы, и Линдир толкнул дверь на кухню. Там было пусто. Только эльфийка-целительница что-то задумчиво мешала в котле. — Прекраснейшая леди Эссель, — в поднятых зеленых глазах снова не было ничего, кроме безмятежности, — сему достойному юноше после праздничной ночи нужна твоя целебная настойка. Она кивнула, отложила черпак и пошла к одной из бочек, стоявших в углу. — Жаль, что отец не разрешил подержать ее! — Съявик продолжал с увлечением вспоминать братину. — А он ведь ее даже разглядывать не стал! Ладно гномы… Они ее делали…! Хорошо хоть все держали ее правильно, за бока, не закрывая скань... Но все равно… Обращались с такой чашей так, словно это не диковинка… Словно какой-то… глиняный кувшин для вина! — А ты и кувшины успел рассмотреть? Юноша внезапно вытер кулаком рот. Его лоб взмок. — Я… — он облизал губы — да. — И что же тебя так взволновало, о знаток драгоценных изделий? Или тебя смущает та рана, которую ты нанес самолюбию хозяев, предпочтя гномью братину эльфийскому кувшину? — Я… я разбил один, — в голосе юноши звучал ужас. Он и впрямь думает, что разбитый кувшин — повод для такого страха? — Тот, из которого мастер Борин наливал вино. Отец… гневался. У нас говорят, что это к беде. Линдир рассмеялся. Смотрел он при этом на расставленные на полках кувшины. — Эльфы не верят в человеческие поверья.
— Они тебе нравятся? — Прости? Съявик, заверив, что сам найдет дорогу на верхние террасы, убрел с большой кружкой в руке. Линдир остался в кухне. Ничего нового он не узнал: никто из державших братину бросить яд в нее не мог. Слишком уж точно все следовали ритуальному жесту — поднимали круговую чашу, держа ее обеими руками на два пальца ниже венца, который так поразил Съявика. Значит, либо виноваты гномы… Либо все это не имеет смысла. Можно оскорблять верность жителей Имладриса недоверием, но не стоит оскорблять недоверием их ум. Никто не понесет на пир кувшин с отравой, зная, что выпить из него может кто угодно! — Эти кувшины, — повторила Эссель. Она устроилась на высокой скамье за спиной Линдира. На коленях у нее стоял короб с ягодами вересника. Они уже густо усыпали высокие кустарники, и целители торопились их собрать, пока те еще сохраняли яркий зеленый цвет, — Они тебе нравятся? — Да… Хотя я не часто такое говорю про вещи, расписанные Лайниэль, — Линдир подошел к стене и снял с полки один из них. Этот кувшин, как и тот, который разбил Съявик, был покрыт прозрачной глазурью, через которую просвечивался вырезанный стилусом олень, пробирающийся сквозь чащу свитых листвой узоров. — Она считала, что каждому рисунку свое место. — А врачевать можно не только протянутой рукой, но и вовремя отвешенной оплеухой… Эссель промолчала. С глухим стуком ягоды, выбираемые из веточек и иголок, падали из короба в жбан у ее ног. Часть из них пойдет на масло для пропитки нитей и инструментов, часть на настойки для промывки ран. Жаль, что люди делают из вересника лишь амулеты от темных мыслей, да кое-где хозяйки додумались хранить молоко в крынках, вырезанных из его древесины. Линдир сел на пол возле жбана и поймал на лету следующую ягоду. Целительница бросила еще одну. Линдир поймал и ее. — А расскажи мне, о безмятежнейшая, почему в этот час ты тут одна? Леди Эссель подняла взгляд, которого коснулась усмешка. — Тебе в стихах, мастер Линдир?
Как потом думал Линдир, сцена и впрямь была достойна некоторого числа рифмованных строк: Советник с каменным лицом посреди кухни, где эльфы обычно грелись в сердечной теплоте поваров и свободно болтали обо всем на свете. Воистину — лютая стужа опустилась на цветущую долину! Языки одеревенели, члены сковало, а при вопросах о подаче вина разыгравшаяся заметь и вовсе выстудила всех вокруг. Когда Советник покинул кухню, кто-то из продрогших виночерпиев решил, что причина всему кувшины, поблекшие рядом с гномьей чашей — ведь вином тот остался доволен. Не зря же кивнул, когда ему рассказали, где оно готовится и как попадает на стол! После этого все разбрелись, потому что мало кто оказался способен вынести оставшийся после Советника холод.
— И только ты осталась, о храбрейшая! — Предусмотрительнейшая, Линдир, — леди Эссель кивнула в сторону стула у печи, и снова склонилась над коробом. На стул был брошен теплый жилет. — Линдир! — дверь приоткрылась, но кричащий даже не стал заглядывать. — Там гномы своих пони в фонтане выкупать решили!
Прозрачная вода слепила солнечными бликами. В разлитой на дорожке луже упоенно купался воробей. Шумно пыхтели гномы: Нар — потроша в траве седельные сумки, Борин — пытаясь завести своих пони — которых к счастью никто купать не собирался — на разложенную здесь же соломенную подстилку. И только несчастные золотые рыбки жались к чаше фонтана, напуганные недавним вторжением деревянного ведра. На всякий случай Линдир их пересчитал. Четыре золотых, семь красных — на три больше, чем он помнил. Один из пони забил копытом. — Забодай тебя болячка, скотина упрямая, — буркнул гном себе в бороду. Он потянул повод, но строптивый пони уперся передними ногами в землю. — Давайте помогу, уважаемый. Дождавшись, когда Борин почешет затылок, ругнется снова и отойдет назад, Линдир погладил лошадок по мягким мордам. В обращении с животными, в отличие от металлов, гномы были безнадежны. Побыстрей бы уже выковали себе какой-нибудь лязгающий механизм, который заменит им лошадей, и перестали мучать и их и себя… Пони, подчиняясь уверенным прикосновениям, покорно зашли на подстилку. Линдир шепнул одному и другому несколько слов на ухо, и они, покивав головами, встали как вкопанные. Нар, продолжавший перетряхивать содержимое сумок, издал громкий пренебрежительный звук. — Ишь ты, — прогудел Борин, подходя к гнедому пони и осторожно похлопывая того по холке, — как чуют руку. Ну да вы, эльфы, всегда с животиной поладить умели. Нар тем временем выудил на белый свет кожаный кошель. В нем оказалось несколько одинаковых колб, обернутых листьями и перевязанных тонкой бечевой. Аккуратно выдернув из одной пробку, гном вытряхнул на ладонь горку белого порошка и тот час ссыпал его в ведро с водой. Линдир не сомневался, что доза отмерена точнее, чем на весах. Дар валар, которого не купить ни за полжизни, ни за жалкое золото. Помешав в ведре палкой, Нар смочил в воде тряпицу и принялся обтирать пони, всем своим видом показывая презрение к эльфу. — Ехать нам еще долго, — Борин сел на борт фонтана, спугнув воробья. Линдир подумал, что не будь его здесь, гном бы обтирал второго пони, а не выполнял долг учтивого гостя перед хозяином. — Надо лошадок подготовить. Линдир кивнул на ведро. Вода там осталась прозрачной, как в фонтане, и тоже слепила бликами. — Что это? — Раствор на обожженном реальгаре. От клещей лучше средства нет. Весна ведь. С недовольным видом Нар резко обернулся. Окинув Линдира бешеным взглядом, он снова побултыхал тряпкой в воде и затер ею по шкуре пони с удвоенной силой. — Один из ваших подгорных секретов, мастер гном? — Линдир широко улыбнулся. Не обращая внимания на Нара так же вызывающе, как тот не обращал внимания на него, он подошел к гнедому пони. Гном попробовал оттереть его спиной, но эльфы всегда были выше. Линдир тронул круп пальцами, но руку даже к носу поднести не успел: Нар пихнул его под локоть. — Сказано тебе — против клещей! Не лезь, коли не знаешь. Улыбка Линдира стала довольной. С такой он, сидя на высоких ветвях, обычно наблюдал за теми, кто шел по земле в ловушку. — Я думал, что ядовиты только пары реальгара. — Обычно да, — неохотно подтвердил Борин. Он тоже встал. — Но реальгар штука мудреная: смешаешь с одним — ничего не будет, с другим — станешь животом скорбеть, а если с третьим — получишь отраву, — объяснение выходило туманным. — Ты нам, сударь эльф, лучше место подскажи, куда можно потом раствор вылить да подстилки убрать, чтобы по неосторожности тут не… напортить чего. Нар опять громко хмыкнул.
Часть 19/?В просторном кабинете Советника окна были закрыты тканью. Она сливалась со стенами цветом, подхватывала их узор и несла вверх изображение спиральных колонн, распускающихся каменными ветвями, которые затем змеились по потолку и венчались звездами. Линдир, выросший в Менегроте, чувствовал себя под их ненастоящим светом уютно, но до сих пор не мог понять, что заставило эльфа из сокрытого — а никак не подземного — Гондолина так отгородиться от природы. — Вам что-то удалось узнать? — Советник поднял голову от карты, которая была разложена на столе. — А вам? — Судя по всему, вам уже рассказали о моем интересе к нашему вину? — Ваш интерес никогда не останется незамеченными. Линдир подошел к столу вплотную: на большой карте земель вокруг Имладриса не было ни единой пометки. — Именно поэтому я даже не пытаюсь его скрыть. — Советник, заметивший, куда направлен его взгляд, улыбнулся своей жесткой улыбкой. — Думаю, теперь весь Имладрис будет считать, что я полагаю неподобающим подачу вина на празднества в глиняных кувшинах… — Что снова возвращает нас к гостям, даже если Владыка не желает оскорблять их подозрением, — подхватил Линдир. Охватившее его возбуждение заставляло быть прямолинейным. — Никто в нашем мире не способен превратить вино в яд одним прикосновением. Точно так же, как никто не носит с собой яд на пиры на всякий случай. Кто бы это ни был, он точно знал, что и зачем будет делать. — Я видел тех, кто его разносил и готовил. Ни у одного из них душа не отмечена страхом или темными намерениями. — А у наших гостей? — вопрос был уже не просто прямолинеен, он был невежлив. У эльфов, умеющих читать души, не спрашивают, что они видят там: у каждого есть право на собственную боль, злость и страхи. — У вашего любопытства есть другие основания, кроме неприязни к подгорному народу? Линдир посмотрел в холодное сосредоточенное лицо. Светлые глаза Советника смотрели куда-то в сторону. — Сегодня гномы готовились к отъезду. Он собираются ехать к перевалу вдоль Бруинен и опасаются клещей, которых полно по его берегам весной. Как оказалось, у них есть хорошее средство на обожженном реальгаре. Слышали когда-нибудь о таком? Советник качнул головой. — Красный минерал. Его называют пылью рудников, потому что вынесенный на солнечный свет он рассыпается золотой пылью. Эта пыль, кстати, очень ценится людьми. Они добавляют ее в краску и называют получившийся цвет «королевским желтым». — Вы удивительно много знаете про обычаи людей и гномьи минералы, — ничего не выражающим тоном заметил Советник. — Я привык запоминать множество совершенно ненужных мне вещей, — подавив вспышку раздражения, Линдир окончательно отбросил дурашливость. — Если реальгар обжечь, он превращается в белый порошок. Для него люди подобрали имя «порошок для наследников». — И это… — Мышьяк, Советник, — Линдир наклонился вперед. Какая разница, что он был не слишком высок, тонок в кости и выглядел ровесником Съявика? Не по лицу эльфов судят об их возрасте, по их глазам. И сейчас из глаз, устремленных на Советника Владыки Имладриса, смотрела слепящая тысячелетняя ярость. — При варке мышьяка в соде, его ядовитые свойства вырастают в разы, как любезно сообщил мне Борин сын Дрорина, не пожелавший оставлять расспросы хозяев без ответа. А получившееся вещество очень легко растворяется в воде, не меняя ни ее цвета, ни ее запаха. Рука Советника лежала на том месте карты, где Майлон с Ярлетом отбили гномов. На которых напали орки, уже очень давно не показывавшиеся у границ Имладриса. Длинные пальцы легко ударили по пергаменту два раза. — В душе Нара хватает теней, вызванных старой болью. Но они есть даже в душах эльфов. Это не значит, что такие эльфы вступят в сговор с орками. — Всегда есть исключения. — У исключений всегда есть весомые причины. — Это оправдания всегда есть! Единственной весомой причиной, — Линдир наклонился еще ниже, перехватывая ускользающий светлый взгляд, — был Моргот. Он подчинил себе изначальную природу эльфов, превратив их в орков, жаждущих лишь бессмысленного разрушения. Все остальные исключения — лишь результат слабости, жадности, глупости или властолюбия. Ничто из этого не вложено в нас чарами, все дурное в себе мы выращиваем сами. Как сами делаем последний шаг и протягиваем руку для заключения проклятого союза! — Вы не верите в могущество тьмы? — Я верю в то, что всегда есть выбор, — Линдир выразительно провел рукой по горлу. — Просто он крайне неприятен. Жадности, страху или ненависти поддаться намного проще. — Отступать перед обстоятельствами это трусость, — в глубине взгляда Советника впервые заворочался тяжелый гнев. Такой же тысячелетний, как искрящаяся ярость, поднявшая его к жизни — Иногда надо иметь мужество стать трусом, чтобы не стать предателем. Линдир оттолкнулся от стола и отошел. Виданное ли дело, его пальцы подрагивали так, что пришлось сжать в кулак руки. Советник долго молчал — Сейчас не время возвращаться к нашим разногласиям, — наконец, тихо выговорил он. — Для отравления нужен изощренный ум и отсутствие чести. Гномы презирают такие методы. — Не стоит их переоценивать. Соблазнить гномов всегда было не слишком трудно. А для перешедших на другую сторону нет такого понятия, как «честь»… — Ваша убежденность заразительна... Хорошо. Вечером мы поставим точку в этом вопросе... Но если вы правы, и Нар сын Фрара действительно поддался соблазну, появляется еще один… Линдир резко обернулся. Советник уже овладел собой, и за столом вновь восседала мраморная статуя. — Кому понадобилась смерть одного из членов Белого Совета? — К чему готовятся те, кто захотел ослабить Белый Совет?
Наверное, стоит повторить предупреждение про дух голливудского сценариста )
Часть 20/?* Вечером Линдир получил приглашение в Залу Свитков.
Зала Свитков, куда вел парадный вход из просторного коридора с одной стороны, и неприметная, почти сливавшаяся со стенами дверца из библиотеки, с другой, представляла собой круглую комнату с купольным потолком. В ее центре располагался тяжелый мраморный стол на возвышение с тремя ступенями. Поднимавшимся по ним казалось, что они находятся на вершине башне в окружении легких арок, а вокруг раскинулись горы, низвергаются водопады и зеленая долина простирается далеко внизу. Искусного художника, покрывшего росписью глухие стены, выдавали только тишина да отсутствие всяких запахов.
В этой Зале Владыка скреплял договоры, подписывая от имени эльфов Имладриса свои обязательства и принимая чужие. Зачем сейчас понадобилась именно она? Еще больше Линдир удивился, когда пройдя через дверь из библиотеки, увидел в Зале не только Советника с Владыкой, но и обоих гномов. Нар обернулся и бросил на него ненавидящий взгляд. Борин не обратил никакого внимания. Он стоял на возвышении возле стола, и все его движения были медленны и торжественны, как во время таинства. Он расстелил на столе пергамент, поставил рядом чернильницу, положил перо. Потом закатал рукава кафтана, обнажив незащищенные запястья. Поклонился. Осторожно взял перо, обмакнул в чернильницу и принялся выводить снизу вверх крупные буквы.
Он закончил быстро, и, отступив на шаг, снова поклонился пергаменту. Только после этого гном передал его Владыке Элронду с таким почтением, словно запечатлел там все тайны мира.
Затем, не произнеся ни слова, Борин и Нар покинули Залу Свитков.
Советник дождался, пока за ними закроется дверь. — «Борин сын Дрорина и Нар сын Фрара чисты перед Владыкой Имладриса в помыслах и деяниях» — прочитал он. — Теперь мы можем быть уверены, что гномы к покушению непричастны. — Потому что они это написали? — Линдир недоверчиво приподнял брови. — Да. Продолжать Советник не собирался, Владыка хранил молчание, и подогретая неприязнью язвительность легко взяла верх над благоразумием — В таком случае, Ваше Лордство, почему бы не пригласить сюда нашего лориенского гостя и людей? Мы возьмем с них расписки и разойдемся, удостоверившись, что каждый из них способен написать «Я не виновен». Только простите мою дремучесть, о образованнейший, я все равно не могу понять, что это докажет, кроме того, что все они обучены грамоте и… — Хватит. — Владыка даже не поднял глаз от пергамента, который продолжал держать в руках. — Твое предубеждение не делает тебе честь и не поможет добиться справедливости. Словно горная река вздыбилась и накрыла ледяной водой. И будто протрезвел. Хотя почему «будто»? Старые обиды и гнев пьянят надежней хмельного вина. Стыд опалил щеки. Резко поклонившись, Линдир опустился на одно колено. — Прошу прощения у Советника. По дориатскому обычаю он не поднимал глаз, признавая собственную неправоту. По дориатскому обычаю такая форма извинений означала готовность принять любое наказание. — Ваша горячность объяснима, — бесстрастно заговорил Советник. Зашуршали одежды, на плечо опустилась рука — по дориатскому обычаю это означало прощение. Линдир, мимолетно удивившись тому, что нолдор об этом знает, поднялся. — Мне не стоило быть столь немногословным. Он взял у Владыки из рук пергамент и сделал знак подойти. Написанная фраза состояла из странных букв. Это были не руны Даэрона и не Письмо Феанора. — Даже среди тех, кто неплохо знаком с гномами, принято считать, что в письменных записях они нуждаются мало. Это правда. Причина этого, однако, заключается не попытке оградить свои знания от чужого любопытства, а в том, что письменность в их понимании является почти магией, настолько опасно и могущественно написанное слово, — Советник помолчал немного и продолжил: — Именно поэтому руны Даэрона получили такое широкое распространение среди их народа. Символы, придуманные эльфами, значат намного меньше чем кхуздул. Слово, написанное знаками кхуздула… Священно. И не может солгать. Линдир смотрел на перечеркивающие друг друга линии, резкие и топорные на взгляд эльфа. Он мог бы ответить, что заключенные договоренности гномов в свое время не остановили — но за предвзятость он уже извинялся. Говоря начистоту, ни одна из тех договоренностей не была записана на пергаменте кхуздулом. — Теперь понятно, почему они напали на Дориат. Видимо в слове сказанном оказалось недостаточно силы. Владыка нахмурился, и Линдир поспешил поклониться. Когда он распрямился, в усмешке на его губах почти не осталось высокомерия. — Я признаю невиновность наших гномов, Владыка. Остается понять, кто виновен, в таком случае. — Душа Съявика сына Свейна неспокойна, — задумчиво проговорил Советник. — А его отца? — Душа Свейна из Дейла подобна камню, — и видя, как приподнялись брови Линдира, Советник сухо добавил. — Проста, надежна и тверда. — Съявик передавал кувшин Борину, когда тот не нашел рядом с собой вина. Я не видел, чтобы он бросал в него яд… Утром он встревожен и скован, однако, нрав купца Свейна подобен камню, не меньше его души… Такой же тяжелый, — сухо объяснил уже Линидр. — После его замечаний любой растеряет свое веселье. А ты, Владыка, вряд ли разрешишь нанести Съявику визит и тщательно осмотреть его кольца... У кого Нанцелин был в плену? Кто-то должен это сказать. Простому эльфу позволительны сомнения, что недопустимы для Владыки и его Советника. — Его держали в Минас Моргул, — ответил Элронд. Линдир присвистнул. — И как он вырвался? — Я знаю, как ты убежден в том, что однажды свершившееся повторится вновь, Линдир, — Владыка пристально смотрел на него, — но я прошу тебя больше доверять своему народу. Скоро все выяснится.
*
Конечно, выяснится! Тайны вообще имеют обыкновения раскрываться. Запрашивая, порой, слишком высокую цену за недогадливость. Случайно потревоженный призрак недоброй памяти Маэглина замелькал среди косых теней, которые отбрасывали на солнце колонны длинных коридоров. Как долго он останется единственным эльфом, добровольно перешедшим на сторону тьмы? Тот, c кем этот призрак пришел, ждал Линдира возле его покоев. Нанцелин из Лориена выглядел, кажется, еще серее чем вчера. — Я бы хотел попросить вас… Линдир остановился, не делая попытки приблизиться. Тем, кто возвращался после плена, всегда требовалось пространство, словно так им было легче дышать. — Я к вашим услугам Бледный эльф вскинул глаза. Зрачки в них были размером с булавочную головку. — Заприте меня. — Простите? — Заприте меня. Здесь происходит что-то недоброе. Еще один. — В Имладрисе, которым правит мудрейший Элронд? Нанцелин затравленно посмотрел на него. — Именно здесь. В светлом Имладрисе, который охраняется силой кольца, — зрачки в зеленых глазах внезапно выросли, закрыв чернотой радужку, — Я принес сюда зло, это единственное объяснение. Я не помню, что со мной делали, я не знаю, что со мной сделали там, я не помню почти ничего… — Вы встречались с Владыкой Элрондом. Он не увидел в вас дурного. — Элронду Полуэльфу доступно многое, но способен ли он знать больше, чем знаю о себе я сам? — Владыка видит гораздо глубже, чем нам кажется. Нанцелин горько улыбнулся. — Даже мудрейших можно обмануть. Скрыть тьму в самой глубине сердца, которое выносит ее положенный срок. И когда придет час, она выползет, как змея из яйца и… — Послушайте, — прервал его Линдир. Он позволил своей улыбке сползти с лица, обнажая то, что обычно приберегалось только для рейдов. — Я еще не видел ни одного по-настоящему искаженного эльфа, кроме тех, кого мы называем орками. Все, кого коснулась тень, или справляются с ней или умирают. Вы сейчас на полпути ко второму состоянию, поэтому на вашем месте я бы перестал волноваться. Зрачки лориенский эльф прекратили безумную пляску, хотя он сам продолжал дрожать. Целитель или дева сумели бы, наверное, утешить его. — Тогда почему я чувствую зло? — Возможно, ваши воспоминания обрели слишком сильную власть… Я провожу вас к леди Эссель, — Линдир склонил голову, настоятельно приглашая следовать за собой.
Дежурство возле лестницы, где встречали всех гостей Имладриса, несли Майлон и Ярлет. Они стояли и смотрели в закат, ничем не отличаясь от статуй таких же неподвижных дозорных, красовавшихся по обе сторона моста через расщелину прямо перед Домом. — Отомрите, — скомандовал он обоим. Ярлет скосил на него глаз. — Мы подчиняемся Глорфинделю, а не тебе. — Глорфиндель никогда не возражает против небольшого нарушения церемониала, — Линдир легко улыбнулся. Вечером того же дня, как эта бравая парочка притащила гномов, он выиграл у них желание, победив в стрельбе. Ярлет бы никогда не согласился на вызов сам, но Майлон был слишком азартен. Теперь расплачивались оба: исполнять роль парадной стражи им предстояло еще несколько дней. — Ты тоже чувствуешь дыхание зла? — Нет. — А ты? — Единственное, что я чувствую Линдир, это удивление от твоих вопросов, — процедил сквозь зубы до сих пор злившийся на проигрыш Майлон.
Часть 21/?Линдир неприкаянно пробродил по Дому еще несколько часов. То, что он видел, должно было успокоить его — стража стояла на своих местах, ни одна из тайных охранных ловушек не была потревожена, звери и птицы оставались безмятежны. А у него шла кругом голова. Так бывает, когда за несколько часов сталкиваешься с покушением на собственного Владыку, могущественной мастерицей, которую гложет тревога, извиняющимся и прощающим Советником, гномами, никогда не обманывающими, если им приходится писать, и искаженным эльфом на грани сумасшествия. Не хватало только купца и его сына в колокольчиках для завершения картины.
Позволив звукам жизни вокруг вновь оглушить себя, Линдир шагнул в благословенное нигде. Перед глазами встали — одно за другим — празднество, рассказы, оправдания, признания… И зло, зло, которое чувствует в Имладрисе вырвавшийся из плена эльф и видевшая Аннатара нолдэ из Ост-ин-Эндиля. Светлого города мастеров, чей разграбленный Дом Мирдайн в последнее время манил легендами глупцов из Дейла, падких на чужие сокровища… Которые обычно не приносят добра... И не только потому, что делались не для них...
*** *** ***
Рано поутру вставал он, Отдыха не позволял он, И обеды пропускал он, С самых давних-давних пор.
Не в состоянии вспомнить следующий куплет, Линдир напевал эти строчки уже в третий раз. События последних дней не располагали к легкомыслию, но небольшое притворство избавляло от ненужного любопытства. С Гаринаром он столкнулся напротив кабинета Советника. Через приоткрытую дверь хорошо были видны длинный пустой стол и склоненную над ним фигуру среди книг и свитков. — Работает с самого утра? Занятый мыслями, как достойно выполнить очередное поручение, Гаринар молча кивнул. — Без обеда? Или уже успел перекусить парой нерадивых помощников? Увидев полный непонимания взгляд, Линдир пожал плечами: — Это была шутка.
Линдир спустился в кухню. Там из оставшегося без присмотра казана он выложил на тарелку несколько ложек рагу, вытащил оттуда кусочки мяса и ссыпал сбоку горку зеленых листьев салата. Затем, картинно удерживая блюдо на ладони, вернулся назад. Гаринар, с которым он столкнулся снова, проводил его потрясенным взглядом.
— Приветствую вас, Советник, — Линдир отказался от «Ваше Лордство», давая понять, что маленькая война между ними приостановлена, — Искусство нашего повара преподносит нам дары, достойные даже вашего внимания. Чувствуя себя волшебником на сельской ярмарке, он опустил тарелку на свободную часть стола, развернул захваченную в последний момент салфетку, и сделал приглашающий жест рукой. Советник внимательно оглядел рагу. В веселой песенке, таким взглядом наверняка смотрел дракон, получивший от поселян мешок репы, но Советник мяса не ел, и Линдир не позволил себе обмануться отсутствием дружелюбия. Тем не менее, сдержанное «Благодарю» его удивило. Он ожидал: «Не стоило беспокоиться». На губах Советника мелькнула бледная усмешка. — Не можете подобрать слов, мастер Линдир? — В этот раз вы меня полностью обезоружили. — Я мог бы попросить у вас отчет, чтобы вернуть вам почву под ногами. — Вам написать его в стихах? Советник поморщился: — Не стоит. Он расчистил место перед собой и пододвинул блюдо. Линдир тем временем рассматривал корешки книг. 2063 Т.Э., 2000 Т.Э., 1409 Т.Э.— так обозначались только донесения разведки, собранные по годам. Вряд ли в них сыщется что-то похожее на то, с чем им пришлось столкнуться, но, возможно, там найдется намек на что-то иное, что осталось в прошлом без внимания. — Юный Съявик спит почти все время. Владыка связал силу артефакта, она оказалась не так уж велика. Его отец проводит почти все время рядом с ним. Линдир не стал говорить, что между делами сам частенько заходит в лечебные покои. Он рассказывал сильно поседевшему Свейну разные истории под сенью могильных цветов и думал, как хорошо, что тот не смотрит вверх. И, что юный Съявик, вообще вряд ли знает их название — тоже хорошо. А лучше всего то, что он почти постоянно спит. После того, как они покинут Имладрис, спокойный сон вернется к нему нескоро. Прожевав несколько салатных листьев, Советник снова позабыл про тарелку. — В обмен на доеденный обед готов поделиться рассказом о том, каким образом я оказался в саду, когда этот несчастный кинулся с ножом на Владыку, — привлек его внимание Линдир. — Вы не забыли, с кем разговариваете? — С ночным кошмаром нашего повара, Ваша Несговорчивость. Он из-за вас постоянно мучается сомнениями в собственном мастерстве. — Вы бываете невыносимей Глорфинделя, — одарив его напоследок тяжелым взглядом, Советник принялся есть, — Рассказывайте. Линдир сложил руки в замок. Что за свитки лежали на столе, ему видно не было. — Итак, мы выяснили, что гномы невиновны. Оставалось вино. Вы говорили, что душа Свейна чиста. Своему же народу я доверяю, даже если мое поведение заставляет усомниться в этом. С другой стороны, Съявик не производил впечатления злого человека. Да я и не видел, чтобы он что-то бросал в вино. — Вы уже упоминали об этом. — Я все думал, что могло бы заставить его пойти на такой шаг. Но на память приходили лишь слова его отца о странном увлечении, распространившемся в Дейле. Молодые люди нынче хвастают не доблестью, а вещами с развалин Эрегиона. Свейн не пустил туда своего сына, значит, Съявику оставалось только отправиться за ними в лавку древностей… — Линдир замолчал. — Которые торгую вещами из мест, где были скованы кольца, — Советник качнул с неодобрением головой. — Где эльфийские кузнецы ковали не только кольца... И не только эльфийские кузнецы, если уж на то пошло, — задумчивость Линдира миновала. Дальнейший рассказ он повел короткими скупыми фразами, стараясь завершить его как можно быстрей. —Съявик, заикаясь, убеждал меня, что в таких лавках продаются только подделки. Его запинки можно было бы списать на неудобную лестницу, но трудности она доставляла ему только в начале. Еще он говорил, что покупал серьги перед отъездом, а за столом обмолвился, что успел купить лишь один колокольчик. Серьга в виде колокольчика висела у него в ухе. Правда, она выглядела слишком простой, чтобы заподозрить в ней эльфийскую работу. — Не каждая вещь из Ост-ин-Эдиля проклята. — Нет, но даже слухи о каждой из них в последнее время пользуются особым вниманием юных шалопаев Дейла. Один из которых является отпрыском семьи, торгующей с Имладрисом... Не так уж и сложно выложить на прилавок нужную вещь в нужный момент. — Для подобного нужен кто-то, у кого окажется вещь с нужными чарами в ней. И кто-то, кто согласится ему помогать, — Советник отодвинул наполовину пустое блюдо. По чуть сдвинувшимся бровям было видно, что ему не нравились те выводы, которые следовали из слов Линдира. — Назгулы уже давно обосновались в Минас Моргул. А среди людей во все времена хватало тех, кто соглашался служить им. — Снова общие истины, мастер Линдир… Кроме своих подозрений вы располагали еще чем-нибудь? — Селуме чувствовала в Имладрисе нечто странное, а Нанцелин говорил, что ощущает здесь зло. — Искуснейшая мастерица и уязвимый после плена эльф… — медленно повторил Советник. — Переданный кувшин, слухи из Дейла и серьга, то ли привезенная из развалин Эрегиона, то ли подделанная ювелирами в Дейле, то ли проданная с умыслом, то ли просто по случаю, то ли искаженная темным замыслом, то ли нет. Это не доказательства. — Когда-то Лорд Гиль-Гэлад не поверил Аннатару и без них, — мрачно ответил Линдир. — Я безусловно не претендую на его проницательность, зато привык ожидать худшего. — И вы бросились к Владыке. — В это время он обычно прогуливается в нижних садах. Один. Если я был неправ, я бы просто рассказал ему о своих подозрениях. А если прав — то вещь хотя бы отдаленно похожая на то, что когда-то создали кузнецы Келембримбора, должна была подтолкнуть Съявика к действию… — Линдир развел руками, — Так я и застал нашего юного гостя, пытающегося зарезать своего Владыку Имладриса. Это было не самым худшим: семнадцатилетнему человеку не справиться с эльфом, у которого за плечами слишком много войн. Самое худшее, началось тогда, когда Съявика удалось обездвижить. Он продолжал рваться к Владыке, выгибался в спине и жалко щелкал зубами, все больше приобретая сходство с собаками, пораженными бешеной болезнью. — И род Свейна столько лет ведет с нами торговлю, — Советник снова смотрел в сторону, как всегда, когда думал о каком-то решении. — Мы стали слишком беззаботными. — Вина Съявика заключается лишь в том, что он оказался слишком слаб. Дурное замыслил кто-то другой. Кто-то, кому не по душе то, что с последнего громкого успеха орков прошло уже много лет. Кто-то, кто заставляет их строить укрепления в горах. Из-за кого драконы снова вернулись на север… — Вы хорошо осведомлены о привычках Владыки, — невпопад заметил Советник, постукивая вилкой по тарелке. Слышать очередное «неподобающе» не хотелось. Устраивать обмен колкостями тоже. — Знаете, Эрестор, — Линдир устало поднялся. — Элронд Полуэльф — Владыка Имладриса, ему принадлежит моя жизнь и моя преданность. Но Элронд Полуэльф еще и мой друг — как бы странно для вас это не звучало. Я не стану оскорблять своего друга, видя в нем лишь правителя. Как не стану оскорблять правителя, считая его только своим другом. Выражение лица Советника стало нечитаемым. — Когда будете в состоянии выдержать дорогу, отправляйтесь в Дейл,. Я хочу знать, в какой лавке куплена серьга, и как хозяин получил ее. Пусть укажет на того, кто доставил ее из развалин Эрегиона. Если понадобится, отправляйтесь с этим предприимчивым человеком в то место, где он ее нашел. Им повезет, если все окажется так просто. — Я выеду, как только поговорю со Съявиком еще раз. Советник кивнул, почти напоказ подвигая к себе книги.
Вечером в нижних садах слышались смех и пение. Линдир походил между деревьями, попинал мелкую гальку, занесенную кем-то из фонтана. Справа раздавались топот и треск: там гулял гном.
Оставаться в Имладрисе больше не было причин, хотя Свейн с сыном еще задержатся на какое-то время. Надежды на то, что Съявик вспомнит, где покупал серьгу, не оправдались. Юноша с изумлением разглядывал украшение и даже не мог сказать, когда надел его. Лучше было бы уехать сразу после этого разговора, однако новую историю следует начинать только после того как поставлена точка в предыдущей.
Линдир направился к гному. — Добрый вечер, достопочтенный Борин. Гном нахмурил кустистые брови и степенно поклонился. — Я приношу извинения за подозрения, недостойные гостеприимного хозяина, — медлить не было смысла, — Хотя должен добавить, что я о них не жалею. Жизнь Владыки выше учтивости. — Я принимаю их, пусть они и вызваны лишь долгом гостеприимства, — Борин перебросил трубку в другой угол рта. — Мой долг в таком случае велит мне объяснить поведение моего спутника. Стоило воспользоваться таким щедрым предложением. Гном, который объясняется перед эльфом потому, что связан какими-то непонятными тому же эльфу представлениями о правилах и обязательствах! Но что он может сказать нового? Не успевший на подмогу эльфийский разъезд? Отказ в помощи? Или просто случайное высокомерное замечание, о котором говоривший забыл уже через несколько мгновений, а гном запомнил на всю жизнь? — Не стоит, — медленно произнес Линдир. — В истории наших народов было достаточно событий, заставивших нас не доверять друг другу. Однако в Имладрисе любой народ найдет приют, защиту и справедливость. Владыка Элронд не допустит иного, а мы никогда не поставим под сомнение его решения. Борин усмехнулся. От этой усмешки возникало подозрение, что мудрость можно обрести не только разглядывая звезды. Оказывается, она вполне способна скрываться и на дне горных шахт.
*
Перед отъездом он зашел к Владыке. Традиция почти такая же старая, как их знакомство. Но если раньше он заходил, чтобы выслушать последние распоряжения, то теперь больше соблюдая привычный распорядок. Его собственный способ поддерживать мир вокруг неизменным. Ничуть не хуже сил Вильи в своем роде. Владыка спал. Он походил бы на собственную статую: прямой, бледный со сложенными на груди руками, если бы не бисеринки пота на лбу. Линдир сел на край ложа, как был, — в походной одежде. Достаточно далеко, чтобы не разбудить, и достаточно близко, чтобы спящий почувствовал, что он не один. Ни с кошмарами, ни с будущим лучше не встречаться в одиночестве. — Приветствую тебя, мой добрый друг, — услышал он долгое время спустя, и чужая рука легла на его руку. — Приветствую тебя, Владыка, — Линдир взял ее и коснулся лбом пальцев. — Я думал, ты отправишься в Дейл вместе со Свейном. — Есть дела, которые не терпят промедления. Хотя не скрою, мысль о необходимости оставить в Имладрисе юнца с колокольчиком-серьгой, которое питает в его душе тьму, не доставляет мне радости. — Ты стал сомневаться в моей силе? — Владыка поднялся на подушках. Бледность понемногу сходила с его лица, и на губах уже появлялась улыбка. — Я не сомневаюсь ни в твоей силе, ни в твоем решении. — Но не одобряешь его. Да. Линдир предпочел бы, чтобы серьгу из Ост-ин-Эдиля уничтожили. В ней было мало темной силы. Более стойкий человек смог бы перебороть ее сам. К сожалению, сильный отец не смог воспитать сильного сына. Доброму по природе юноше хватило несколько месяцев, чтобы полностью подчиниться воздействию тени. Скорее всего, лишившись украшения, он бы сошел с ума или, если бы ему повезло, пришел в себя много лет спустя, больным стариком. Это было жестоко. И надежно. Владыка Элронд, однако, предпочел связать силы артефакта, и теперь юноше грозили только кошмары, которые ослабеют через несколько лет. Сравнительно малая цена. — Я не так мудр, как ты, хоть и живу не меньше. Я даже не так мудр, как Cоветник Эрестор. Мне позволено иметь мнение ограниченное и недальновидное. Владыка усмехнулся одними губами. — Тогда тебе будет интересно узнать, что многомудрый Cоветник Эрестор тоже не согласился с моим решением. Линдир хмыкнул. — Не так уж удивительно. Он воин слова. Воинам свойственны подобные решения. — Не ожидал услышать такое. — Разве для тебя его душа тайна, Владыка? — Другие обычно не смотрят дальше его манер. — Когда-то ты уже говорил мне что-то похожее, — пожал плечами Линдир, — и я отвечал, что рожден, чтобы видеть. «Иногда вы очень плохо видите для разведчика» — вспомнился справедливый упрек. — И что же ты видишь, сумеречный воин? — вопрос был задан спокойным тоном, утратившим всякую шутливость. Он вел разговор к тому, из-за чего виски Владыки после пробуждения были покрыты испариной, а пряди черных волос липли ко лбу. — Я вижу отряды орков, которых тут быть не должно. Вижу, чей-то темный замысел, которые сами люди не сумели бы воплотить. Вижу сообщения из Лихолесья, которое борется с нашествием пауков. А что видишь ты? — Я вижу плохие сны. — И в чем разница между плохими снами и вещими? Элронд улыбнулся. — Вещие сбываются. — Твоя мудрость, Владыка, действительно не знает пределов, — рассмеявшись, Линдир встал с постели. — А теперь разреши мне откланяться.
В коридоре он столкнулся Эрестором, который выглядел усталым сверх привычной меры. Советник бросил взгляд на дверь личных покоев Владыки и, вопреки обыкновению, промолчал. Странно, но облегчения Линдир не почувствовал.
*
Заходившее солнце все еще согревало кабинет через распахнутые окна. Советник Эрестор сидел за столом. Наклон его головы, полная неподвижность и видимое напряжение во всей фигуре свидетельствовали о том, что он чего-то ждет. Наконец, внизу раздался стук копыт. Только когда он окончательно смолк и вновь воцарилась вечерняя тишина, Советник раскрыл лежащую перед ним книгу в простом кожаном переплете.
Для продолжения тут богатая почва, но, увы, я его не потяну. Этот текст был для меня экспериментом. Я сумела его закончить, но лишний раз убедилась, что эльфы - это все-таки не мое. Но могу подтвердить, что после возвращения будет у Линдира пейринг во все поля. )
У вас все персонажи очень яркие вышли, каждый со своим характером, который четко выдержан на протяжении всего фика, очень живые все так что эксперимент вам удался) и жаль что дальше писать не будете, но... Но могу подтвердить, что после возвращения будет у Линдира пейринг во все поля. ) значит включаем фантазию на полную и додумываем сами
И да, таки хочу продолжения) Таки не смогу ))) Но обещаю, что если мне однажды снова захочется попробовать написать что-нибудь про эльфов, я обязательно сюда вернусь. В конце концов, у Линдира в Дейле приключения, а в Имладрисе необходимость разобраться, кто куда смотрит и что видит... или не видит. )))
-
-
30.03.2016 в 22:17какой слог, какие отношения....
вы заслужили все цветы Имладриса за этот текст
и, пожалуйста, хоть намекните, можно ли рассчитывать на пейринг или это буйная слешерская фантазия заставляет меня видеть то чего нет?
-
-
30.03.2016 в 22:50*автор заботливо собирает цветы*
Вы меня успокоили, а то червячок сомнения, что с красотами я переборщил, меня таки грыз.
и, пожалуйста, хоть намекните, можно ли рассчитывать на пейринг или это буйная слешерская фантазия заставляет меня видеть то чего нет?
Эм... В этом тексте нет. Он для этого уже слишком скоро закончится. Но ваша фантазия вас не подводит: у одного там действительно очень много всего, а вот второй пока просто не видит.
-
-
30.03.2016 в 23:15жалко, но ладно, текст и так прекрасен чуть более чем полностью)
-
-
05.04.2016 в 12:22-
-
05.04.2016 в 12:23-
-
05.04.2016 в 12:23-
-
06.04.2016 в 18:36Часть 20/?
-
-
06.04.2016 в 18:38-
-
06.04.2016 в 18:39-
-
06.04.2016 в 20:51а вообще, очень напрашивается продолжение про то как Линдир съездил, какие у него были приключения, как вернулся, и с уже более четким пейрингом
-
-
06.04.2016 в 21:40*ловит цветы*
и вам спасибо, что читали
Для продолжения тут богатая почва, но, увы, я его не потяну. Этот текст был для меня экспериментом. Я сумела его закончить, но лишний раз убедилась, что эльфы - это все-таки не мое.
Но могу подтвердить, что после возвращения будет у Линдира пейринг во все поля. )
-
-
06.04.2016 в 21:54Но могу подтвердить, что после возвращения будет у Линдира пейринг во все поля. )
значит включаем фантазию на полную и додумываем сами
-
-
11.04.2016 в 09:43И да, таки хочу продолжения)
-
-
11.04.2016 в 19:49И да, таки хочу продолжения)
Таки не смогу ))) Но обещаю, что если мне однажды снова захочется попробовать написать что-нибудь про эльфов, я обязательно сюда вернусь. В конце концов, у Линдира в Дейле приключения, а в Имладрисе необходимость разобраться, кто куда смотрит и что видит... или не видит. )))