[небо/автомат]

III-4. Торин и ко ловят золотую рыбку/находят лампу с джинном/и т.п., готовое исполнить 3 желания. По воле жребия по одному желанию достаётся любым трём участникам отряда. Что из всего этого вышло – на волю автора. От дарка и ангста до юмора и стеба.

Исполнение №1 Части: 1 2 3
Исполнение №2 Части: 1.1 1.1 2.1 2.2 3.1 3.2 в процессе

@темы: Выполнено, Гномы, Торин, Третий тур

Comments

[Хэнбок]

И вообще, мне в этом походе обещали бесплатное пиво и девок,

резонно ведь Х) не поспоришь)

- Три мешка «Старого Тобби»!

да ладно, эльфийки, эльфийки.... стёб ведь)
весело!

[Hobbit!Anon]

Дорогой Заказчик! Простите, от вашей прекрасной веселой заявки в итоге остались только ангст и 3 желания. Но один из комментариев в обсуждении выше буквально впился в мой мозг идеей и не пожелал отпускать…
Очень надеюсь, что такой вариант все-таки тоже сможет показаться Вам интересным.


Исполнение 2

Зеркало Эребора
часть 1/?
(1 813 слов)

1.1

Торин медленно, через силу открывает глаза и какое-то время не видит ничего, кроме ослепляющего белого света.
Потом пару раз моргает, и мир вокруг фокусируется, становится четким и угловатым, а сияние концентрируется в нескольких точках стеклянных масляных ламп на стене. До едкости сильно пахнет каким-то химическим раствором и целебными травами. К темному каменному своду потолка туманом поднимается горячий пар, и воздух такой липкий и влажный, что при каждом вдохе что-то мокро клокочет в горле.
Но Торин с удивлением понимает, что не чувствует боли. Там, где раньше в груди и животе был мучительно тлеющий огонь, теперь ощущается только прохладная оцепенелая усталость.
Он с трудом поворачивает тяжелую голову, снова сонно смаргивает, пытаясь понять, где находится. Мысли в голове вялые и неповоротливые, и какое-то время он не может вспомнить ничего, кроме собственного имени.
В поле зрения вдруг появляется обеспокоенное лицо незнакомой женщины. Она хмурится, отчего ее лоб прорезают еще более глубокие морщины, в ее заплетенных в сложные косы седых бакенбардах запутались сухие листья, а крупные мозолистые ладони пахнут горькой лечебной мазью.
Женщина прямо встречает его взгляд и одобрительно бормочет, грубовато поглаживая его по волосам, словно ребенка:
- Как хорошо, что Вы наконец пришли в себя, Ваше Высочество, а то мы уже все беспокоиться начали! Укусы проклятых грязных варгов – на редкость дрянная вещь, так и жди заражения крови… Но ничего, лихорадка позади, так что Вы уже завтра сможете на ноги встать!
Торин непонимающе смотрит на нее – все слова доносятся, как сквозь плотную снежную завесу, приглушенно и чуждо – потом со второй попытки приподнимает левую руку, которой почти не чувствует. Скашивает взгляд и замечает плотно обхватившие предплечье тугие бинты. Укус? Но почему его не защитил от этого укуса верный дубовый щит?..
А в следующее мгновение Торин все вспоминает – мгновенно, разом, словно невидимый молот с грохотом ударяет по наковальне его разума.
Крики, кровь, боль, отчаянье, темнота и…
Не слушая бессвязных встревоженных возражений старой женщины, которая смело хватает его за плечи, тщетно пытаясь удержать, Торин вскакивает с постели. Перед глазами мутнеет, мир кренится куда-то вбок, но он, пошатываясь, решительно шагает к двери, даже не озаботившись накинуть на плечи одеяло.
Потому что он наконец узнает это место, понимает, где находится.
Палаты врачеванья в Эреборе.
Один из множества залов, которые до основания были разрушены бесновавшимся драконом.
Неужели… получилось?! Неужели это действительно происходит, все в самом деле сработало?!
Торин вихрем вылетает в широкий коридор, больно ушибив пальцы на правой ноге о порог, и замирает босиком на холодном полу, мощенном разноцветным мрамором. Озирается по сторонам широко распахнутыми глазами, как внезапно прозревший слепец.
Целительница все-таки нагоняет его, что-то раздраженно ворчит себе под нос – он разбирает только про «безрассудных юнцов» и «безумную кровь» – и пихает ему в руки одежду, жесткую от грязи и насквозь пропахшую дымом походных костров.
Торин не знает, как долго стоит неподвижно, в совершенном одиночестве посреди пустого знакомого коридора, сжимая в непослушных пальцах мятые тряпки. Потом механически натягивает штаны, накидывает куртку поверх нижней рубахи, влезает в неудобные, словно чужие, сапоги. И медленно идет вперед, на всякий случай придерживаясь рукой за стену.
Когда он наконец выходит в один из общих залов, у него почти на минуту перехватывает дыхание, и перед глазами начинают беспорядочно плясать темные пятна.
Потому что вокруг кипит жизнь.
Стражники неподвижно стоят на своих постах, и яркие блики множества огней беззаботно пляшут на их тщательно отполированных доспехах. Усталые рудокопы один за другим везут на обработку тележки с горной породой. В другом конце зала о чем-то оживленно переговаривается большая группа женщин, возле них со звонким смехом бегает несколько ребятишек. Под сводом высокого куполообразного потолка сияют искрами огромные кристаллы горного хрусталя. И откуда-то издалека слабо доносится бодрая, веселая мелодия флейты.
Торин прижимается плечом к стене, чтобы не упасть, и неотрывно смотрит-смотрит-смотрит, боясь отвести взгляд или даже просто моргнуть.
Потом все же находит в себе силы продолжить обход.
Он медленно, как сквозь толщу воды, идет по знакомым коридорам, переходам, лестницам и галереям, время от времени отступая в сторону, чтобы пропустить отряд стражников или группу рабочих. Чужие удивленные взгляды почти обжигают кожу, но это неважно, все сейчас неважно.
Потому что Эребор возвышается в своем несокрушимом, абсолютном величии.
Торин находит небольшую пещеру, красно-рыжие сталагнаты в которой образуют настоящий лес. Здесь они играли с братом в охотников, когда были беззаботными детьми. Он проходит мимо просторных, полных тихого сосредоточенного шелеста залов библиотеки – тут Балин учил его истории их народа и рассказывал о мире за пределами Горы. Справа остаются тренировочные полигоны и оружейные комнаты – там он освоил искусство владения мечом и секирой. Слева доносится лязг и скрежет из кузниц – тех самых, в которых Торин выковал свой первый кинжал. Туда часто прибегала маленькая Дис, чтобы наблюдать за работой братьев.
Он идет дальше, останавливается, не доходя до заброшенных северных шахт – однажды, еще до церемонии совершеннолетия, они с Двалином решили их исследовать втайне от взрослых и заблудились на три дня, в итоге только каким-то чудом сумев выбраться к подножию горы. Торин сворачивает в другой коридор, ведущий в тот сектор пещер, где издавна располагаются королевские покои.
Нигде – ни малейшего следа разрухи, ни одной треснувшей колонны, ни единого отпечатка гигантских когтистых лап, никаких разводов черной гари на многовековых стенах…
Он проходит в свою комнату, в которой, кажется, ничего, совершенно ничего не изменилось – хотя, возможно, он просто слишком смутно помнит это место, потому что бывал тут нечасто, некогда ему было бездельничать у себя в покоях…
Торин садится на самый краешек тщательно застеленной широкой кровати и долгое время неотрывно смотрит в стену, на которой искусно высечена подробная карта Средиземья. Краем глаза он замечает что-то непривычное, но эта смутная мысль очень быстро вылетает из головы.
Ни разу прежде он не испытывал такого всепоглощающего восторга, такого абсолютного яркого счастья, до головокружения и трепета в животе.
Ни разу прежде он не испытывал такого леденящего душу ужаса.
И в эти мгновения больше всего на свете Торин боится – он никогда раньше не боялся, он всегда душил в себе любой возможный страх яростью и жаждой мести, но сейчас в его горло впивается когтями безжалостная удушающая паника, и он боится, отчаянно боится – что все это, все вокруг, весь Эребор может просто оказаться сном, воспаленной фантазией угасающего разума.

[Hobbit!Anon]

1.2

Он помнит, что умирал.
Он помнит, как умирал.
Более того – он помнит все, что случилось прежде, до того, как он, раненый и измученный, очутился на походной постели во временном военном шатре.
Это была безнадежная, безумная… и самое главное – в итоге бессмысленная битва.
Во всяком случае, именно такой ее теперь видит Торин.
Он помнит помутнение собственного рассудка накануне боя, помнит несправедливые обвинения, которые бросал вслед полурослику. Он помнит грязь и кровь, то, как его меч легко рассекал чужую плоть и со свистом вонзался в кости. Помнит свою вторую схватку с Азогом, а вместе с ней – боль и бессильную ярость.
Помнит, как его племянники, глупые безрассудные мальчишки, наивно отважные дети его сестры, без раздумий бросились ему на выручку.
Помнит, как они пали – прямо у него на глазах, в последний момент отчаянно дотянувшись друг до друга, чтобы еще хоть раз, напоследок, сплести пальцы.
Помнит, как очнулся на следующий день, чтобы сказать свои заключительные слова и попрощаться, так и не найдя в себе сил спросить, кто погиб и кто выжил в той битве.
Но ярче всего отпечаталось перед его мысленным взором то, что он увидел, соскользнув в беспамятство, в последний – и первый – раз в жизни сжимая в испачканных кровью руках полный сияния Аркенстон.
Это был словно призрак, тень звездного света, мягким теплом осевшая у него на плечах. И голос-не-голос, голос, которого на самом деле не существовало, с печальной лаской шепнул ему прямо в душу:
Камень королей обладает великой силой и способен даровать исполнение трех желаний. Хватит ли тебе смелости, юный наследник?
И Торин поверил, сразу же, ни мгновения не сомневаясь, не позволяя себе подумать, что это предсмертный бред.
Равно как он ни секунды не промедлил, прежде чем выпалить – всем своим существом, потому что тут у него не было тела – самое заветное, давно втайне лелеемое и многажды грезившееся:
«Я желаю, чтобы нападения дракона на Эребор никогда не было».
Голос-не-голос словно вздохнул, а потом запечатался поцелуем невидимых губ у него на лбу:
Я не могу вернуть тебя в прошлое. Но ты окажется в мире, каким он стал бы согласно твоему желанию.
И после вокруг осталось одно только бесконечное белое сияние.

Он не уверен, сколько времени провел неподвижно в своих покоях. Перед глазами пляшут миражи неслучившегося, и Торин так сильно стискивает пальцы, сжимая в них покрывало, что оставляет в дорогом темно-бордовом бархате рваные прорехи.
Но в какой-то момент он понимает, что не может больше сидеть здесь, что ему непременно нужно выйти, вновь отправиться блуждать по знакомым неизменным коридорам. Все его существо захватывает мучительный порыв, неконтролируемая необходимость как можно скорее, прямо сейчас найти всех родственников и спутников, убедиться, что все хорошо, что все так, как должно быть.
Его пальцы помнят форму и ощущение Аркенстона, гладкие леденящие грани – дед никому не позволял прикасаться к своему главному сокровищу – но Торин старается отогнать, забыть эти мысли.
Раненая – укушенная варгом – левая рука противно ноет, но он почти не обращает на это внимания.
Сначала он проверяет кузницы, потому что они ближе всего к королевскому сектору пещер. Он надеется встретить там Глоина или Двалина, но не видит среди сосредоточенных мастеров ни одного знакомого лица. Тогда Торин возвращается назад, рассчитывая застать кого-то из семьи, но не находит даже слуг, чтобы задать вопрос.
Тренировочные полигоны также странно пустынны в это время суток. Торин размышляет, не посетить ли трапезные залы, наверняка Бомбур окажется там, но в итоге решает свернуть к шахтам, спросить там кого-нибудь из рабочих. Однако усталый рудокоп, которого он отвлекает от попытки починить погнувшуюся кирку, не узнает ни одно из названных имен и с почтительной опаской спешит прочь.
Торин целеустремленно разворачивается к библиотеке, решив, что Балин точно запрятался где-то среди бесконечных книжных томов, это ведь было его любимым времяпрепровождением до нападения дракона…
Но в этот момент Торину наконец везет, и он облегченно выдыхает, чувствуя, как ослабевает подкравшаяся к сердцу тревога.
В конце очередного пустынного перехода он видит Двалина, который о чем-то негромко разговаривает с незнакомым стражником. Впрочем, самого Двалина Торин тоже узнает не сразу: старый друг полностью обрил волосы, но это даже не с первого взгляда понятно, потому что весь его скальп целиком покрывает густая вязь татуировок. Борода его коротко обрезана, и он раздраженно теребит пальцами неровные клочья. Только одежда и верный боевой топор у пояса выглядят привычно и как всегда – как раньше.
Торин приближается, коротко кивает вместо приветствия. Двалин скользит по нему неожиданно мрачным темным взглядом и неодобрительно рокочет:
- Я слышал, тебя ранили в стычке с орками. Наследнику не следовало бы так бездумно отправляться в каждый патруль.
Голос его кажется ниже, грубее и напоминает далекий рокот камней при обвале.
Стражник втягивает голову в плечи и неподвижно застывает.
Торин небрежно машет забинтованной рукой:
- Пустяки, - он пожимает плечами и со вздохом начинает: - Слушай, я хотел узнать…
- Прости, я должен идти, - решительно обрывает его Двалин, кланяется, резко разворачивается и решительным шагом удаляется прочь.
Торин изумленно застывает, неотрывно глядя ему вслед.
Он хотел спросить про остальных, но прежде всего – про своих племянников, потому что больше всего его мучает именно воспоминание о их юных залитых кровью лицах…
И впервые после пробуждения сквозь сияющую пелену облегченной эйфории пробивается смутно-тревожная мысль:
Что-то не так.

[небо/автомат]

Запись от 22:09 - это началовторого исполнения, я правильно понимаю?

[Hobbit!Anon]

небо/автомат
Да, простите, рассеянный автор 2 потерял при переносе строчку "Исполнение 2", очень стыдно

[tata_red]

автор2, очень интригует.

«Я желаю, чтобы нападения дракона на Эребор никогда не было».

и куда он напал? что там такого на карте, что изменилось? Шир выжжен дотла?
*нетерпеливо ломает руки* пишите, пишите!

То Автор 2: Очень интересное исполнение, большое вам спасибо. Прочитала с превеликим удовольствием и с нетерпением буду ждать продолжения.

Оба исполнения чудесны. Особенно радует разное прочтение ситуации авторами. Жду продолжения второго.

[Hobbit!Anon]

Автор2, очень интригует и тревожит) жду продолжения.

[paulina-m]

Замечательные исполнения, спасибо
Автор2, заинтриговали по самое немогу. Жду проды!

[Rumpelstilzchen~]

автор1, прикольненько получилось, спасибо за поржать))))
автор2, очень интригует!

[Хэнбок]

Автор 2, а даааальше???
Начало очень интересное и правильное! (в смысле если отменить одну беду, это ведь не значит, что не придут другие) Так что ждёмждёмждём!

[Hobbit!Anon]

tata_red, Cactus Ordinarium, Гештиннин, Hobbit!Anon, paulina-m, Rumpelstilzchen~, Хэнбок, большое спасибо за отзывы и поддержку! Очень рада, что смогла заинтриговать)) Остается только надеяться, что не разочарую продолжением.

tata_red
Про изменения на карте планируется пояснение в 3 части )

Хэнбок

(в смысле если отменить одну беду, это ведь не значит, что не придут другие)

Игры со временем вообще никогда не обходятся без последствий )


Сейчас отредактирую и повешу 2 часть
Еще раз спасибо, что читаете!


автор 2

[Hobbit!Anon]

Исполнение 2
Часть 2/?
(2 107 слов)

2.1

Он блуждает по знакомым коридорам и лестницам, считая изменения в каменной кладке и тщетно борясь со смутным ощущением тревоги, когда его находит кто-то из советников, седобородый гном с незнакомым, невыразительным лицом, и сообщает, что Король-под-Горой желает его видеть. В груди все тревожно сжимается, но Торин царственно кивает и идет следом за проводником – и очень быстро понимает, что это было правильным решением, потому что старик ведет его незнакомой дорогой в совсем другой сектор пещер. Возможно, тронный зал по какой-то причине перенесли?
Все встречные почтительно сгибаются в поклонах, и Торин хмурится, пытаясь понять, почему это его беспокоит. Но вот наконец перед ними возникают огромные и высокие металлические врата, покрытые причудливыми узорами, и шестеро стражников с трудом приоткрывают тяжелые створки.
Торин замирает на пороге, и пару секунд ему кажется, что он поперхнулся вдохом.
Потому что он знает это место, слишком хорошо знает – королевская сокровищница.
Тот самый зал, куда в облаке дыма и пламени разъяренной стихией ворвался дракон, чтобы нырнуть в золотое озеро, в котором за мгновение до этого безнадежно утонул случайно выпущенный старческими руками бесценный сияющий кристалл…
Торин с трудом стряхивает с себя оцепенение ненастоящих – небывших – воспоминаний и поднимает взгляд.
Под самым потолком огромной холодной пещеры, границы которой теряются во мраке, тянется широкая мраморная галерея, похожая на путь канатоходца, и в ее конце грузным черным зверем тяжело осел королевский трон. Торин чувствует, как мгновенно пересыхает горло, и неотрывно смотрит на деда, боясь моргнуть.
Когда он видел его последний раз, голова короля бесполезным и никому не нужным мусором катилась по склону под ногами воинов, сражавшихся у врат Мории, а ненавистный враг самодовольно скалил кривые зубы на бледной отвратительной харе. Этот образ настолько ярко, настолько неуничтожимо отпечатался в сознании Торина, что теперь никак не удается до конца поверить собственным глазам.
Трор постарел почти до неузнаваемости. Его борода, в которую вплетено множество сияющих самоцветами украшений, стала совсем белой и достигает теперь до колен. Тяжелые надбровные дуги низко нависли, почти полностью пряча глаза, лицо густо покрыто трещинами морщин. Он неподвижно сидит на своем жестком холодном троне, чуть ссутулившись, и, кажется, дремлет. Но стоит Торину подойти ближе следом за советником, как дед встряхивается и настороженно оглядывается по сторонам, словно что-то ищет.
- Он здесь, Ваше Величество, как Вы приказали, - советник склоняется так низко, что метет бородой пол, и спешит отступить в сторону.
Трор медленно переводит тяжелый и пронзительный, полный силы взгляд на внука, неодобрительно хмурится и со скрипом спрашивает:
- Я слышал, тебя ранили?
Торин гнет свое внезапно ставшее непослушным, неповоротливым тело в поклоне и негромко отвечает:
- Все в порядке, мой король.
Он ведь не лжет, все действительно в порядке, рука совсем не болит, и вообще это сущий незначительный пустяк…
Далеко внизу под галереей, на полу сокровищницы, простирается целая золотая пустыня с высокими дюнами, но без ветра и солнца. Торин точно помнит, что раньше самоцветов, украшений, чаш и подсвечников из драгоценных металлов было гораздо меньше – теперь же их просто невозможно охватить взглядом. И на мгновение кажется, будто золото что-то шепчет, зовет, объясняет…
Король устало откидывается затылком на спинку трона и удовлетворенно прикрывает глаза:
- Хорошо. Надеюсь, ты сможешь снова приступить к своим обязанностям, как можно скорее.
И Торину остается лишь еще раз склониться в почтительном поклоне, прижав кулак к груди:
- Разумеется, как прикажете.
Он помнит, помнит, каким Трор был раньше. Величественная и непоколебимая, как сама Гора, фигура из его детских воспоминаний всегда казалась чем-то недостижимым… Но в то же время именно дед возился с ними больше отца, постоянно занятого надзором за работами в шахтах или приемом посольств, а то и путешествиями в другие государства гномов. Трор часто сажал маленьких внуков себе на колени или на широкие подлокотники трона и долго, обстоятельно рассказывал им о славном прошлом их великого народа.
Торин поднимает взгляд – и невольно вздрагивает, когда его глаза обжигает радужное сияние Аркенстона над головой короля. И целая волна смешанных чувств окатывает холодом все внутри, потому что – неужели правда, как же, возможно ли… Быть может, ему все просто примерещилось, приснилось? Но нет, слишком ярки и болезненны картины иного мира в его памяти, слишком сильна теперь эйфория от произошедших перемен.
Трор словно забывает о его присутствии, о чем-то шепчется с советником-проводником, но потом отпускает внука небрежным взмахом руки.
Торин отступает пять положенных шагов назад и разворачивается. И уже ему в спину вдруг доносятся неожиданно тяжелые, серьезные слова деда, похожие на приговор:
- Запомни, сын моего сына, наследники рода Дурина были избраны самим Махалом. Остальным никогда не понять всю тяжесть того бремени, которое мы обязаны нести, чтобы оправдать ожидания нашего создателя.
Сколько раз он уже слышал эти наставления раньше – прежде?
Торин, не оглядываясь, кивает и решительно покидает тронный зал. Интересно, где сейчас отец?

Он ощущает, что за пределами горы время близится к вечеру – долгая жизнь в глубинах скал дарит возможность чувствовать движение солнца, не видя его – и Торин внезапно понимает, что проголодался. Когда он ел в последний раз? Накануне той самой битвы, которую никак не вытравить с внутренней стороны век? За пару дней до нее?
Можно поймать кого-нибудь из слуг и приказать принести ужин к нему в покои, но Торин не хочет оставаться в одиночестве, не сегодня. Поэтому вновь идет в трапезные залы, надеясь, что никто не рискнет подойти к нему с разговорами, но в то же время собираясь просто спокойно понаблюдать за оживленной суетой вокруг. Шум, гам, звон металлической посуды, разгоряченные споры, застольные песни – он слышит все это еще в коридоре, уверенно поворачивает за угол…
И именно в этот момент ему невероятно, благословенно везет, потому что на пороге он внезапно видит светлые волосы, блестящие в свете факелов золотом, и ножны с двумя мечами за спиной. Торин облегченно выдыхает, даже не заметив, когда успел задержать дыхание, но не позволяет себе ускорить шаг в радостном нетерпении. Медленно подходит, с трудом удерживается от совершенно неуместного и несолидного желания дернуть за тонкую светлую косичку, просто кладет руку на плечо – осторожно, бережно, подсознательно опасаясь, что все окажется иллюзией… но под пальцами ощущается несомненно живое тепло.
Он улыбается уголком губ и вполголоса спрашивает:
- А где Кили?
Потому что неправильно, противоестественно видеть их порознь, они же всегда и во всем вместе, настолько, что это даже кажется странным, словно они – одно объединенное сознание в двух разных телах…
Фили, против ожиданий и опасений, не вздрагивает от неожиданности, спокойно оглядывается и удивленно переспрашивает:
- Кто?

[Hobbit!Anon]

2.2

Торин давится вдохом, всматривается внимательней – а потом одергивает руку, как от раскаленного камня, и отшатывается назад.
Потому что – золотистые волосы, не нуждающиеся в украшениях, но заботливо заплетенные во множество тонких косичек, спокойные светлые глаза, длинные усы и короткая, но тоже заплетенная в косичку борода.
Морщины в уголках глаз и возле рта, такие, каких не может быть у совсем недавно перешагнувшего порог совершеннолетия юнца.
И знакомый косой шрам на левой щеке.
Это не Фили.
Это тот, чье имя Торин давно похоронил на самом дне своей памяти, придавил чувством вины и грузом безнадежно упущенных возможностей, научился не замечать в генеалогическом древе своего рода…
Фрерин.
Его младший брат.
И тогда Торин, не в силах вынести устремленный на него удивленно-обеспокоенный взгляд, резко разворачивается и стремительно уходит, почти убегает прочь, не глядя, куда, не думая, не рассуждая, делает вид, что не слышит, как забытый голос произносит его имя, сворачивает за угол, еще, еще раз, вниз по лестнице, вверх на галерею…
Он прекрасно осознает, насколько это глупо. Сам толком не понимает, что на него нашло. Но встреча с живым дедом, умершим у него на глазах, отчего-то потрясла его не так сильно, как спокойная улыбка брата. Брата, который погиб вскоре после падения Эребора, когда его отряд, отправившийся на разведку, попал в засаду орков. И это была всего лишь еще одна смерть среди множества других, неподъемной тяжестью легших на душу Торина, и в какой-то момент он даже сумел убедить себя, что почти забыл. Научился не вспоминать, не ждать, не оборачиваться за советом. Они же ведь никогда не были по-настоящему близки, обязательства наследников пролегли между ними постоянной нехваткой времени…
А теперь Торин внезапно осознает, что уже несколько минут с трудом удерживает рвущиеся на волю сухие рыдания, и чувствует себя клинком на наковальне, которому пытаются придать новую форму.
Но почему? Почему же… Это ведь перемена к лучшему, это подарок, на который он даже не надеялся, не рассчитывал, потому что заставил себя забыть…
Торин так спешит – прочь, прочь, спрятаться, переждать, прийти в себя – не разбирая дороги, что едва успевает затормозить на очередном повороте, чтобы не столкнуться с закутанной в серые одежды фигурой.
Он хочет извиниться, протянуть руку, чтобы помочь восстановить равновесие – потому что, какой бы раздрай ни творился в его душе и голове, наследник не может позволить себе подобную грубость…
А потом он узнает Дис. И сердце тут же насквозь пронзает тоской, почти до тошноты, потому что Торин только сейчас вдруг понимает, насколько соскучился, как ему не хватало насмешливой мудрости младшей сестры, как давно он не заглядывал в гости в Эред Луин…
Усилием воли Торин стряхивает наваждение и осторожно удерживает ее за плечи, неуверенно улыбаясь.
И только тогда замечает, что Дис изменилась. Ее вьющиеся крупными черными локонами волосы обрезаны совсем коротко, как и некогда пышные бакенбарды, и в неровных прядях нет никаких украшений, положенных женщине ее положения. Ее одежда – свободный светло-серый балахон и сползший с головы платок из тонкого серебряного кружева.
Траурный наряд.
Торин холодеет изнутри, крепче сжимает пальцы на худых плечах и хмуро, встревоженно спрашивает прежде, чем успевает подумать:
- Где твои сыновья?
Мгновение Дис смотрит на него отсутствующим, неузнающим взглядом, и ее светлые глаза чистые и прозрачные, как аквамарин… а потом она вдруг по-звериному скалится, ощеривается, словно голодный варг, и с ненавистью шипит:
- Ты насмехаешься надо мной!!! Как… да как ты только смеешь?! – под конец ее голос срывается в визг, и она бросается вперед, пытается ногтями расцарапать ему лицо, выдавить глаза, и ошеломленный Торин только и может, что с трудом удерживать ее на расстоянии вытянутой руки, напрягая все силы.
К счастью, шум привлекает внимание, и меньше чем через минуту в конце коридора раздается лязг подбитых сталью сапог стражи. Торин не знает, что чувствовать – облегчение или ужас – когда видит среди них Двалина, мрачного и готового убивать одним взглядом.
Дис вдруг отскакивает от брата, подхватывает с пола укутанный в белую ткань сверток, выроненный во время схватки, прижимает к груди и трясется всем телом, дыша тяжело и прерывисто. Стражники в растерянности замирают на расстоянии, но Двалин решительным шагом подходит ближе, осторожно приобнимает Дис за плечи, с такой опасливой бережностью, словно она не живое существо, а хрупкая фигурка из бумаги, и смотрит куда-то в стену поверх плеча Торина, но обращается к нему:
- Что ты творишь, а?
В его голосе – обманчиво спокойный и далекий рокот готового к извержению вулкана.
Дис вдруг разворачивается в его объятьях, утыкается лицом ему в грудь – и разражается громкими, надрывными, почти истеричными рыданиями. Двалин стискивает зубы и уводит ее прочь, не оглядываясь.
Торин – потрясенный, оцепеневший, растерянный – ощущает чужое присутствие за спиной, а в следующее мгновение ему на лопатку ложится чужая горячая ладонь.
- Ффух, еле тебе догнал… - вздыхает Фрерин. – Ты чего сбежал, словно тролля увидел? Хотя нет, от тролля ты никогда не побежишь…
Вместе они молча провожают сестру взглядами. Потом брат по-собачьи встряхивается, отчего золотистые косички ореолом разлетаются во все стороны, и широко разводит руками, восклицая:
- О чем ты вообще думал? Ты же знаешь, что у сестры была мертворожденная дочь, ей даже имя выбрать не успели.
Торин сглатывает и, словно заевший механизм, через силу выдавливает:
- Но мои… наши племянники?..
- У нас никогда не было племянников, - мягко, но бескомпромиссно говорит Фрерин, потом осторожно прикасается пальцами к его лбу. – Братец, да что с тобой? Ты сам не свой и ведешь себя странно… Старая Хильда явно не в восторге, что ты так быстро сбежал из палат врачевания. Тебя случайно во время этой стычки с орками по голове не ударяли?
В голосе брата – пополам насмешка и беспокойство. Торин все еще не может заставить себя посмотреть ему в глаза. Он знает, что пытаться сбежать снова – недостойно и глупо, он не маленький ребенок, он…
Он медленно выдыхает, с силой трет виски и устало признается:
- Я… действительно не очень хорошо себя чувствую. Пойду к себе. Извини.
Фрерин смотрит на него с подозрением, но кивает и все же уходит, пару раз обернувшись через плечо, словно что-то проверяя.
Торин, чувствуя себя деревянной куклой, неуклюже разворачивается и направляется к своим покоям.
В голове гулким эхом издевательски отдается: «У нас никогда не было племянников».
Он смаргивает, но перед глазами все равно стоят призрачные образы двух однажды детей – спутавшиеся друг с другом светлые и темные пряди, доверчиво блестящие глаза и хитро-виноватые улыбки.
Решив, что ему просто необходим свежий воздух, хоть немного, Торин выходит на внешнюю крепостную стену и пристально смотрит, как на горизонте алым пламенем догорает узкая полоса заката, похожая на раскаленный клинок. Потом переводит взгляд вниз, на долину…
И резко вздрагивает, впивается пальцами в острый каменный выступ, наклоняется вперед, в неверии широко распахнув глаза.
Но это невозможно! Он ведь все исправил – запутал, изменил, пожелал – он исправил, нападения дракона не было, так почему же, как же…
Над руинами Дейла медленно поднимается дым.

[Bad]

Ух-х...
Я просто даже не знаю, что написать, кроме просьбы -- уважаемый автор, не тяните с продой, ну на самом же интересном. И я переживаю теперь не только за Торина, но и за Фрерина (в каноне его, к слову, убили при Азанулбизаре), и за ДвалинДис, за который, кстати, спасибо, и за старшее поколение Дуринсонов.
Аааааыыыы, чёрт, как интересно.
И как страшно.

[tata_red]

В голове гулким эхом издевательски отдается: «У нас никогда не было племянников».

черт как же так..

вот уж воистину - для будущего важна каждая бабочка.
автор, не томите с продолжением.. что произошло, почему все стало не так?

Да это прямо-таки хоррор. Присоединяюсь к требованиям рассказать историю дальше.

[Бладж]

А с Дейлом то что?!
Не было же дракона! Не было!

Ух тыии, действительно интересно. И становится все интереснее.
И да, от меня тоже спасибо за Фрерина, очень жалко его было в каноне, совсем мелкий был, когда погиб.

[paulina-m]

Автор, нет слов, одни эмоции, спасибо огромное!
Теперь проды хочется еще больше!!!

[Хэнбок]

О
МОЙ
БОГ....
*_*

- Что ты творишь, а?

Автор 2.... вы.... у меня нет слов, одни эмоциии...
ДАЛЬШЕ! Пожалуйста, дальше!
(у меня подозрение, что мы с вами уже пересекались Х) ) Даже если нет - ваш текст просто потрясает, каждая фраза отдаётся где-то внутри.

[Hobbit!Anon]

некстати активизировались побочные продукты давней операции «сбагрить сестру замуж»

прелесть, а не фраза!

Торин сокрушенно шлепнул себя ладонью по лицу.

королевский фейспалм

Спасибо, Автор 1!

Автор 2, я хочу вас крепко обнять и расцеловать! Мне до жути хотелось прочитать продуманное АУ, где Смог не нападал на Эребор. Спасибо огромное за такой сюжет!
У вас великолепный атмосферный фик, я читаю и вижу себя в залах, коридорах и пещерах Эребора. Восхитительные живые описания *___*
Аркенстон, исполняющий желания, грозит стать моим хэдканоном *__*

- А где Кили?
Потому что неправильно, противоестественно видеть их порознь, они же всегда и во всем вместе, настолько, что это даже кажется странным, словно они – одно объединенное сознание в двух разных телах…
Фили, против ожиданий и опасений, не вздрагивает от неожиданности, спокойно оглядывается и удивленно переспрашивает:
- Кто?

Тут меня словно ножом по сердцу резануло. Потом, когда я узнаю, что это Фрерин, отпускает, у меня получается выдохнуть. Но тут эпизод с Дис и моя затаённая надежда рушится.

Торин сглатывает и, словно заевший механизм, через силу выдавливает:
- Но мои… наши племянники?..
- У нас никогда не было племянников, - мягко, но бескомпромиссно говорит Фрерин

Бойся своих желаний, Торин.

А с Дейлом то что?!
Не было же дракона! Не было!

Торин пожелал, чтобы не было нападения на Эребор, про Дейл и слова не было. Так что...

загулявший заказчик

[Химе-тян]

Автор 1, безмерно доставили позитивом и жизнерадостными гномами. Суровый Торинин в дурацкой ситуации особенно хорош))

Автор 2, догрызаю от нетерпения последнюю клавиатуру в ожидании проды.
Очень понравилась ваша Дис *готовится к путешествию в эмо-угол со своими Дис-филзами*
Да и вообще все понравилось))

[Hobbit!Anon]

Bad
Спасибо, что читаете! Фрерин совершенно неожиданно стал интересен и симпатичен мне самой (про Азанулбизар знаю, но вспомнила об этом уже после того, как придумала и обосновала себе другую версию), а ДвалинДис благодаря фесту внезапно сделалось и моим хэдканоном))
Я не планировала сначала столько "страшилок", но история незаметно начала рассказывать себя сама.

tata_red
Спасибо, рада, что вам нравится!

вот уж воистину - для будущего важна каждая бабочка.

Именно это я и хотела прежде всего показать в своем тексте)

Гештиннин
Я бы скорее назвала это "дарк", а не "хоррор", но посмотрим, что получится дальше))

Бладж
Не драконом единым...)

Cactus Ordinarium
Спасибо, надеюсь, следующие главы выйдут на уровне
По сути, все дети Траина были совсем юными, когда на весь их народ одна за другой обрушились трагедии...

paulina-m
Спасибо, мне очень приятно))

Хэнбок
Большое спасибо, я очень рада)))
Пересекались, в III-85

Дорогой заказчик!
Большое вам спасибо за заявку! Мне очень хотелось написать такой сюжет, а ваши "3 желания" стали внезапным и необходимым стимулом взяться наконец за работу))
Очень-очень рада, что вам нравится, спасибо большое за добрые слова!
С Аркенстоном по идее даже задуман обоснуй, хоть и очень... эээ... неканонный ^^

Тут меня словно ножом по сердцу резануло. Потом, когда я узнаю, что это Фрерин, отпускает, у меня получается выдохнуть.

Несмотря ни на что, я просто не смогла _разделить_ братьев. Они слишком для этого вместе. Поэтому лично я эмоционально гораздо тяжелее воспринимаю АУшки, где погиб только кто-то один из них, чем канонную версию.

Химе-тян
Я искренне восхищаюсь Дис, и мне стыдно перед ней за то, на какую судьбу я ее обрекла в этом тексте...
Спасибо за отзыв, рада, что вам нравится))


3 часть в процессе, возможно, успею дописать сегодня, но не уверена.
Еще раз благодарю всех за внимание

[Хэнбок]

Пересекались, в III-85

Ха! Я знал! Х) Вообще становлюсь вашим фанатом, да)

[Morra Morgenstern]

про Азанулбизар знаю, но вспомнила об этом уже после того, как придумала и обосновала себе другую версию

Получается, что раз не было нападения на Эребор и изгнания -> не было попытки отвоевать Морию -> не было битвы при Азанулбизаре! и Торин никакой не Дубощит((

обоснуй, хоть и очень... эээ... неканонный ^^

Заказчик открыт любым идеям)))

Несмотря ни на что, я просто не смогла _разделить_ братьев.

Я полностью согласна. Именно поэтому момент, где Торин якобы замечает Фили и на вопрос "где Кили?" тот недоумённо отвечает "Кто?", для меня был ударом. Ведь я подумала, что в этом мире Кили не родился, у Фили никогда не было брата, он был единственным ребёнком. И тот факт, что это оказался Фрерин, а Фили и Кили никогда не существовало - это...легче перенести, чем если бы был только один из братьев. Спасибо за это.

Поэтому лично я эмоционально гораздо тяжелее воспринимаю АУшки, где погиб только кто-то один из них, чем канонную версию.

По-моему это самый изощрённый ангст, самые тяжёлые тексты .____.

Мне очень хотелось написать такой сюжет, а ваши "3 желания" стали внезапным и необходимым стимулом взяться наконец за работу))

Да, стоило подавать заявку, чтобы прочитать ваш текст!

Деанонный заказчик

[medb.]

Хэнбок



Morra Morgenstern
Дорогой заказчик, хочу в аватарку поблагодарить Вас за такую многогранную по своей сути заявку и за то, что Вы одобрили мой текст, несмотря на его изрядную удаленность от того, что требовалось изначально

Получается, что раз не было нападения на Эребор и изгнания -> не было попытки отвоевать Морию -> не было битвы при Азанулбизаре! и Торин никакой не Дубощит((

Тссс, про это будет дальше! ))
Но относительно Фрерина - я имела ввиду, что в этом тексте вышел неканон и в изначальной реальности, где Фрерин погиб в стычке с орками, а не во время битвы при Азанулбизаре, как надо бы. Начинаю сомневаться, стоило ли упоминать эту деталь, но, с другой стороны, по фильмо-канону для Торина во время этой битвы самым большим потрясением стала именно гибель деда. Если ввести в это уравнение еще и Фрерина - акцент смещается...

Заказчик открыт любым идеям)))

Ведь я подумала, что в этом мире Кили не родился, у Фили никогда не было брата, он был единственным ребёнком.

Это очень любопытный, хотя и жутковатый сюжет... но не для данной истории)

По-моему это самый изощрённый ангст, самые тяжёлые тексты .____.

Сюжет сделал внезапный разворот и сообщил, что должен быть длиннее, поэтому пришлось перекраивать план фанфика. Но третью часть наконец дописала, постараюсь отредактировать и повесить сегодня ближе к ночи. Извините за ожидание ^^


автор

[medb.]

Раз деанон уже был - вывешиваю продолжение от своего имени

Исполнение 2
Часть 3/?
(2 825 слов)

3.1

Он боится закрыть глаза ночью и заснуть, потому что не знает, где и когда проснется. Но тьма без сновидений захлестывает его тяжелой волной, и утром он снова открывает глаза в Эреборе, в своих старых, больше забытых, чем знакомых покоях наследного принца… и не знает, что чувствовать – облегчение или разочарование.
Долгое время Торин просто смотрит в потолок и старается ни о чем не думать. Дышать почему-то тяжело, и глубоко внутри все словно скручивает тугим узлом. Он не голоден, но заставляет себя поесть, после чего тщательно одевается, чувствуя себя уверенней в давящей на плечи кольчуге, выбирает оружие из своего впечатляющего арсенала и отправляется к главным вратам.
Он еще не понимает, не знает до конца, что именно происходит вокруг, в чем причина обеспокоенных взглядов, прикрытых бытовой обыденностью. Но сидеть без дела или искать ответы на тлеющие в душе вопросы он не в состоянии, поэтому не терпящим возражений тоном сообщает, что желает присоединиться к патрульному отряду. Солдаты – ни одного знакомого лица – смотрят на него с настороженной опаской, но подчиняются беспрекословно.
Торин возносит мысленную и малодушную хвалу Махалу за то, что по дороге не сталкивается ни с кем из семьи, а также избегает очередной случайной встречи с Двалином. Он не уверен, что сможет сейчас посмотреть кому-то из них в глаза.
Ему отчаянно нужно время подумать и найти себя.
За пределами Горы раскинулась в своем рыже-золотом великолепии осень, и свежий воздух с утра кажется почти обжигающе холодным. Пахнет сыростью и прелой листвой, и Торин, поднявшись на торчащую указующим перстом высокую скалу, обозревает почти первозданные пейзажи вокруг. Мгновение ему представляется, что все замерло в мирном и сонном спокойствии… но потом он замечает черные пятна – выжженные участки леса, и северный ветер приносит призрачную вонь падали.
Это слишком знакомый запах, и Торин почти безотчетно сжимает кулаки и стискивает зубы.
Орки.
Застарелая лютая ненависть клокочет в горле, и он с трудом сдерживается, чтобы не броситься вперед с боевым кличем в надежде, что враги великодушно выскочат на встречу по первому зову. Но ему по-настоящему не терпится выпустить на волю запертую внутри агрессию, впиться лезвием топора в живую плоть, ощутить на руках чужую кровь.
Патрульный отряд объезжает вдоль западного склона Горы, высматривая следы орочьих стоянок. Из отрывистых приглушенных разговоров солдат Торин понимает, что ненавистные твари уже не первый год разрозненными группами стекаются к Эребору, прячась в лесах и чего-то выжидая.
Он почти мечтает, чтобы на них напали – только бы на что-то отвлечься, ненадолго сбежать из собственной головы, где вдруг стало темно, пыльно и пусто.
Во второй половине дня они находят пепелище и мертвый черный остов сгоревшего дома, в котором, похоже, когда-то жил человек-отшельник, не нашедший себе пристанища в Дейле. От резкого запаха гари першит в горле, и, отвлекшись, гномы слишком поздно замечают неестественную тишину.
Торин первым рвет из ножен меч, а в следующее мгновение на них прямо сквозь кусты терновника с дикими воплями ломится целая толпа орков.
Это больше похоже на атаку диких зверей, чем на битву. Безобразные твари кажутся еще более отвратительными, чем обычно, скалят гнилые зубы и неразборчиво что-то визжат. Их много, слишком много, но движутся они беспорядочно и бестолково, мешая друг другу и словно с трудом поднимая свое оружие – возможно, от слабости и голода?
Торин оказывается в самой гуще сражения, словно в центре водоворота, и впервые за два дня чувствует кристальную ясность сознания. Все просто и понятно: нужно только рубить, кромсать и никому не позволить зайти к себе за спину.
Разъяренные крики и вопли боли беспорядочно звенят в ушах, и Торин внезапно остро ощущает отсутствие своего верного дубового щита, который столько лет служил ему естественным продолжением руки. Его кровь бурлит и ликует от ярости битвы, но в то же время он чувствует себя странно и чуждо и не раз оглядывается через плечо, ожидая увидеть там хоть один знакомый силуэт.
Но никого из верных товарищей рядом нет, и Торин, на мгновение забывшись и положившись на их привычную помощь, едва не пропускает вражеский удар, успев увернуться в последний момент.
Сражение обрывается так же резко, как началось. Очевидно, что орки по какой-то причине были измождены, и, сколь это ни удивительно, для гномов внезапная атака проходит без летальных потерь, хотя есть раненые. Торин приказывает сжечь трупы врагов и разбить лагерь в стороне от пепелища – и теперь побоища – чтобы с утра продолжить патрульный обход.
Он хочет отойти в сторону, очистить кровь с меча о зеленую траву, но грязная когтистая рука хватает его за сапог, и недобитый орк с ненавистью хрипит угрозы на своем языке. Торин разбирает что-то про Дейл и про то, что Эребор скоро постигнет сходная судьба, в отвращении кривит губы и отрубает твари голову.
Темнеет быстро, и яркие языки пламени костра бросают дрожащие тени на лица солдат. Торин расстилает свой плащ в стороне и ложится, прикрывая глаза. Он знает, что не заснет – он давно привык только притворяться, что спит, даже будучи окруженным ближайшими соратниками и друзьями, ухватывая короткие моменты отдыха там и тут – но не хочет стеснять остальных, явно настороженных и чувствующих себя неуютно в его присутствии.
Какое-то время слышен только треск и шипение сырых веток в костре, после чего солдаты начинают негромкий разговор, обмениваясь разными байками, чтобы скоротать время. Торин слушает вполуха, погруженный в омут собственных невеселых размышлений, когда дрожащий от испуганного нетерпения юношеский голос внезапно привлекает его внимание:
- Да ладно, я вот вам такое скажу! Были мы с братом на прошлой неделе в северных шахтах, тех самых, которые закрыты, про них еще недобрая слава ходит… И знаете, кого мы там видели?! – голос замолкает, выдерживая драматичную паузу, а потом вдруг с триумфом заявляет: - Призрак самого Безумного Траина!
Торин едва не подскакивает на месте, дыхание резко перехватывает, и он даже не может открыть рот, чтобы вдохнуть.
Мир перед глазами плывет куда-то в сторону, и остальное он слышит словно издалека, сквозь густой мутный туман.
Другие голоса обеспокоено шикают со всех сторон, но первый упорно продолжает:
- Правду говорю, клянусь бородой своей матери! Да вы сами знаете, что он именно там сгинул после того, как спятил! Потому и шахты закрыли!
- Мы все не раз слышали о проклятии рода Дурина! – неожиданно поддерживает второй, такой же юный голос. – Говорят, оно у них в крови… Возможно, совсем скоро оно охватит их всех!..
- Да вы что, сами совсем обезумели, кретины желторотые?! – громким шепотом рявкает старший офицер и добавляет пару крепких ругательств на кхуздуле. – Говорить такое в присутствии Наследника! Головы лишиться хотите?! Это измена и мгновенный приговор!
Торин оцепенело переводит взгляд на костер, не шевелясь, и видит, что два совсем молодых гнома, светловолосый и темноволосый, оба еще безбородые – и так похожие, но другие, совершенно другие – испуганно сжимаются, как пойманные на хулиганстве дети.
Торин настолько ошеломлен, что даже не ощущает злости. Все эмоции смешались и сбились в кучу, из которой получается четко выделить только мрачное удивление и усталость.
К утру он приходит к выводу, что у него накопилось слишком много вопросов и нужно что-то делать.

Огромные двери библиотеки взмывают к самому потолку, почти задевая сияющие под сводом пещеры кристаллы. Торин несколько мгновений стоит, запрокинув голову и наблюдая за игрой искр на острых гранях хрусталя, потом усилием воли заставляет себя собраться и шагнуть через порог, проскальзывая в вертикальную полосу света между тяжелыми створками.
Он вступает в царство тишины, которая кажется только еще более абсолютной благодаря бережному шелесту страниц. Широкие стеллажи стройными рядами тянутся вдоль стен и уходят куда-то в темноту, в бесконечность.
Торин медленно выдыхает и прикрывает глаза. Он хорошо помнит, сколько времени проводил здесь в детстве, с Балином и другими наставниками, постигая премудрости истории и точных наук, и библиотека всегда казалась ему более недостижимой и величественной, чем даже тронный зал.
Тихий шорох доносится со всех сторон, как шепот прибоя. Сначала кажется, что возле входа никого нет, но потом Торин замечает справа от двери двух библиотекарей, которые расставляют на нижней полке тяжелые тома. Он медленно подходит, все еще пытаясь понять, что именно стоит попросить, какие рукописи ему понадобятся… но потом вдруг узнает причудливо закрученные седые косички, одна из которых торчит на затылке подобно хвосту скорпиона, и льдисто-голубые глаза, и восклицает прежде, чем успевает остановить себя:
- Дори?!
Это совершенно неожиданно, и Торин испытывает мимолетную тень облегчения.
Старый библиотекарь испуганно вздрагивает, резко выпрямляется, едва не стукнувшись макушкой о полку, удивленно смотрит на него и поспешно кланяется, путаясь в своем бесформенном сером балахоне, совершенно не подходящем воину:
- Для меня такая невероятная честь, что Вы помните мое имя, Ваше Высочество! Чем я могу Вам служить?
Только чудом Торину удается ничем не выдать внезапную вспышку раздраженного разочарования. Разумеется, в этой жизни простой архивариус не может быть близко знаком с Наследником!
Торин переводит взгляд на помощника Дори, видит знакомый вязаный воротник и неровно обрезанную пшеничную челку с куцыми юношескими бакенбардами…
И, не сдержавшись, изумленно расширяет глаза.
Потому что с фиолетовыми лентами в тонких косичках соседствуют причудливо выкованные заколки из простого железа, и вместо сиреневой куртки худую сутулую фигуру охватывает сиреневое платье, а густые ресницы бросают полукружья теней на смущенно порозовевшие щеки.
Дори, заметив реакцию принца, спешит выступить вперед:
- Позвольте представить Вам мою младшую сестру, Яри. Единственная моя отрада в старости!

[medb.]

3.2

Девушка пытается поклониться, но ее брат громко цыкает сквозь зубы, и она вместе этого исправляется и поспешно приседает в глубоком реверансе, нервно шепча дрожащим голосом:
- К Вашим услугам, Ваше Высочество!
И Торин, не подумав, не представляя последствий, озадаченно спрашивает:
- А где твои братья?
Он даже не подозревал никогда, что в этой семье было четыре ребенка, а не три…
Глаза Дори вдруг становятся больше льдистыми, чем голубыми, он выпрямляется с почти оскорбленной гордостью, и почтительно, но сухо и холодно говорит:
- Преступник, изгнанный из Эребора и опозоривший свою семью, потерял право называться нашим братом, - потом подталкивает сестру в спину, приказав: - Иди, расставь книги по порядку в секции 42. Итак, чем я могу быть Вам полезен?
Торин даже не сразу понимает, что повторенный вопрос адресован ему – настолько поражают его полные глубокого искреннего презрения слова Дори, всегда заботливого Дори, ворчливого и вечно всем недовольного, но неизменно заботившегося о своих младших братьях.
Торин пристально смотрит в спину застенчивой юной Яри, удивляется, почему Дори говорит только об одном брате…
А потом вдруг вспоминает, что Ори родился много лет спустя после нападения дракона на Эребор.
Другие обстоятельства, другое время и другое прошлое – другой ребенок.
Торин устало прикрывает глаза и сообщает, что ему нужны перепись населения Эребора, летописная хроника последних десятилетий и полное генеалогическое древо рода Дурина, со всеми супругами и детьми. Короткая вспышка негодования у Дори проходит без следа, и он снова обращается к Торину с опасливым и отчужденным почтением, с опытной проворностью находит все необходимое, не задавая лишних вопросов, и провожает к широкому дубовому столу в самом тихом углу читального зала, после чего суетливо спешит прочь.
Какое-то время Торин просто сидит неподвижно, опустив голову на руки и стараясь дышать спокойно и размеренно.
А потом начинает искать среди пожелтевших от времени хрупких страниц знакомые важные имена. Смотрит на четкие строчки угловатых рун и либо не понимает их смысла, либо не может до конца поверить в то, что читает.
Сухие бескомпромиссные факты беспорядочно толпятся в голове, цепляясь один за другой и грозя в любое мгновение вызвать опустошающую лавину.
Летописная хроника кажется до странного лаконичной, и, согласно ей, за последние почти сто лет в Эреборе не происходило ровных счетом ничего важного или необычного, если не считать периодических стычек с орками, обвалов в старых шахтах и несколько примеров воровства.
Перепись населения показывает, что под Горой проживает в три раза меньше гномов, чем было в другом мире до нападения дракона. Торин продолжает переворачивать тонкие желтые листы, и в груди все узлом крутит от того, как мало упомянуто в переписи семей, ведь в таком огромном процветающем государстве должно быть гораздо больше жителей… Он безотчетно скрипит зубами, когда читает про эпидемии и высокий уровень смертности рабочих из-за несчастных случаев на производстве, в шахтах и кузнях.
В генеалогическом древе много пустых мест и еще больше новых имен. Торин с мрачной решимостью, подавляя дурноту, находит в списке супруга своей сестры и долго смотрит на иную дату свадьбы и совершенно незнакомое, ничего ему не говорящее имя гнома, который погиб во время обвала в северных пещерах за три месяца до рождения своего ребенка.
В прошлой жизни муж Дис был одним из приближенных советников Даина, родом из Железных Холмов, где они и повстречались до основания колонии беженцев в Синих Горах.
Торин устало трет глаза, в которые словно насыпало мелкой каменной крошки, из-за чего ровные строчки рун расплываются бесформенными непонятными кляксами, и просматривает бумаги дальше. Ему кажется, что он будто онемел изнутри, что все эмоции теперь ощущаются словно издалека, и только смутно чувствует виноватое сожаление, когда вычитывает, что Оин, сын Гроина, погиб несколько десятков лет назад во время стычки с орками. Его младший брат, если верить хронике, вскоре после этого отправился с посольством в Железные Холмы, неожиданно нашел там себе жену и обратно в Эребор уже не вернулся.
Но ни в переписи, ни в хрониках нет ни единого упоминания имен Бофур, Бифур и Бомбур, даже ничего отдаленно похожего. И только потом Торин вспоминает, что неунывающая троица родичей-рудокопов была родом из западных гор: они никогда не жили в Эреборе и много лет скитались по дорогам людей бездомными бродягами – до тех самых пор, пока он не позвал их за собой.
Возможно, в этом измененном мире они нашли свой дом в каком-то другом месте и счастливы.
Возможно, они давно мертвы.
Торин не уверен, как долго он сидит в полной неподвижности, устремив невидящий взгляд на стройные ряды массивных книжных стеллажей. В голове звенит успокаивающая, но очень хрупкая пустота. Краем глаза он замечает, как мимо бесшумно скользят другие библиотекари, как Дори заботливо кутает плечи сестры в теплую шаль и что-то обеспокоено шепчет…
Тяжелые могучие створки вдруг распахиваются с протяжным тоскливым скрипом, и в библиотеку грозовым облаком врывается мрачный Двалин. Обводит зал тяжелым взглядом, замечает Торина и решительно устремляется к нему. Дори кидается ему наперерез, возбужденно размахивая руками:
- Уважаемый, позвольте, здесь нельзя так шуметь!..
Но Двалин, даже не глядя на него, сухо с презрением бросает:
- Захлопни рот, ничтожество, я не с тобой пришел говорить.
Библиотекарь отшатывается, задыхаясь от страха и возмущения, и спешит прочь, под прикрытие книжных полок. Торин с недоверчивым изумлением смотрит на эту сцену – как же так получилось, что отношения бывших верных боевых товарищей дошли до такого?.. А потом понимает, что в этой реальности эти двое никогда не были боевыми товарищами.
Двалин подходит, встает прямо перед ним и, скрестив руки на груди, бескомпромиссно требует:
- Пошли выпьем.
И Торин устало поднимается, отпихивая, отталкивая от себя списки и хроники, и покорно идет следом, извилистыми коридорами в один из трапезных залов.
Он смотрит в кружку, в которой щедро пенится эль, но не чувствует ни хмеля, ни вкуса, с равным успехом это может быть не качественный выдержанный напиток, а просто горькая вода. Двалин тяжело облокачивается на стол и пьет мрачно и молча, янтарные капли щедро струятся по его клочковатой бороде.
- Слышал, ты наконец вернулся из патруля, - вдруг говорит он и смачно рыгает. – И даже не покусанный варгами в этот раз. Много тварей положили?
Торин не смотрит ему в глаза, чуть склоняет голову в согласии – в его памяти против воли заново прокручивается случайно подслушанный разговор солдат, и думать об этом малодушно не хочется.
Двалин кивает в ответ и хмуро кривит губы, потирая истатуированный затылок:
- Невеселый год какой-то. Орки совсем оборзели…
Торин поверх кружки внимательней всматривается в новый облик старого друга и устало гадает, что же могло его так изменить. Двалин говорит что-то еще, упоминает незнакомые имена, ворчит на неудачный патруль в прошлом месяце… А потом вдруг уверенно перехватывает взгляд Торина, хмурится и заявляет:
- Странный ты какой-то. Дикий. Как будто не здесь.
Торин невольно вздрагивает, но прежде, чем он успевает придумать подходящий ответ, Двалин с грохотом ставит свою пустую кружку на стол и решительно поднимается на ноги, задумчиво бросив:
- Когда-то мы часто сидели так, просто вдвоем, особенно после охоты… Жаль, те времена прошли.
У Торина остается стойкое ощущение, будто Двалин хотел сказать ему что-то еще, что-то важное, но отчего-то передумал.
И уже отойдя на десяток шагов, воин оборачивается, и его следующие слова тонут в шуме и гомоне трапезного зала, но одновременно гудят гулко и всепроникающе, словно рокот колокола, словно удар молота по наковальне:
- Кстати, слухи тут дошли с торговым караваном. Похоже, проклятый дракон не удовольствовался тем, что захватил Железные Холмы сто лет назад. Говорят, теперь он напал на поселение беженцев у подножия Холмов, будто мало того, что лишил их дома еще раньше… Ублюдочная тварь.
Кружка выскальзывает из пальцев Торина и разбивается о каменный пол, но он ничего не слышит и, кажется, не может вдохнуть.

Он вспоминает карту, высеченную на стене у него в покоях, вспоминает, как что-то мельком на ней увиденное показалось ему странным.
Теперь он вдруг понимает, что именно.
Там нет Железных Холмов. На их месте – аккуратно отколотый кусок камня.

Он не знает, сколько времени проводит в оцепенелом тумане. Кажется, в какой-то момент он снова попадает в палаты врачевания к старой Хильде, которая ворчит что-то про воспалившийся укус…
Торин не может спать и не может думать. Он просто не в силах представить себе все последствия, весь глобальный размах внесенных изменений.
Но на третий день в его памяти наравне с памятью о другом мире наконец начинают постепенно проступать воспоминания мира этого. Торин устало вздыхает с облегчением оттого, что больше не придется задавать никаких вопросов, натыкаясь на подозрительные взгляды, все скоро станет понятно само собой, соберутся все недостающие осколки витража… Но длится это облегчение недолго.
Той ночью он просыпается с криком.