Исполнение непрошедших в тур заявок

[небо/автомат]

Пост для исполнения не прошедших в тур заявок.
Заявки можно выполнять в комментариях к этому посту.

Оформление исполнения:
1. Номер тура, в который не прошла заявка*
2. Номер исполнения
3. Количество слов

*мини-тур обозначаем номером II, третий тур - номером III. Далее всё согласно номерам текущих туров.

Комментировать исполнения и просить авторов открыться можно прямо здесь, в комментариях. В целях коллективного удобства, просьба не флудить - для этого в сообществе предусмотрен отдельный пост. Любые комментарии, не являющиеся отзывами на исполнение, будут удаляться без предупреждения.

Благодарим за внимание и понимание.

Ссылки на сборные посты, в которых вы можете посмотреть не прошедшие в тур заявки:
Мини-тур
Третий тур

Посты приема четвертого тура

Тильбо
Фили/Кили
Род Дуринов
Эльфы
Разные пейринги
Джен

Посты приема заявок мини-тура «ЛюбовьvsПрон»

Флафф

Посты приема пятого тура

Тильбо
Фили/Кили
Род Дуринов
Эльфы
Разные пейринги
Джен


Выполненные заявки:
1. II Как празднуют отверженные расы, гоблины, орки, тролли. Милоты и чёрного юмора, плиз.
2. II Гендальф/Бильбо. В Рождественскую ночь Гендальф внезапно молодеет и оказывается прекрасным юношей.
3. III Бофур на поле Битвы пяти армий.
4. III Торин/Бильбо, Двалин|Бильбо.
Торин переживает, что Бильбо не сможет о себе позаботиться и защитить себя, и просит Двалина приглядеть за ним. Двалин, конечно, исправно выполняет просьбу, постоянно прикрывая хоббита собой от встречающихся на пути орков/гоблинов/варгов/эльфов, поддерживая, когда Бильбо спотыкается или собирается падать со скалы. Но при этом Двалин искренне недоумевает, чем неуклюжий слабый беззащитный Бильбо смог привлечь их прекрасного предводителя. "Ты не мог найти себе кого-то получше?"
5 III Кратко: АУ. Кили воспитывает Азог. Хотелось бы без чрезмерной жестокости. Жанр и рейтинг на усмотрение автора. продолжение
6. III АУ, Фили и Кили родились в Эреборе. В момент нападения дракона они находились в сокровищнице. Выбор Торина, кого спасать- деда или двух малолетних племянников. Дважды!
7 II43. Бильбо. Испечь имбирные печенюшки с форме каждого гнома.
8 IV Фили|Кили. Малыш Кили спрашивает у Фили, что такое смерть. После объяснения говорит «Тогда я бы хотел умереть с тобой в один день».
Фили вспоминает эти слова перед смертью.
9 IV Фили/Кили Кили ведет дневник, в котором признается в своих чувствах к брату.
10 IV Жизнь Лося до Трандуила
11 IV Фили|Кили. Малыш Кили спрашивает у Фили, что такое смерть. После объяснения говорит «Тогда я бы хотел умереть с тобой в один день».
Фили вспоминает эти слова перед смертью. Дважды!
12 IV Кили или Фили. По гномьим канонам красоты Кили (или Фили) считается страшненьким и очень из-за этого переживает. Юмор. НЕ слэш!
13 IV Элронд/Линдир. AU, наше время. Воспоминания о том, чего не было, сны о Средиземье.
Исполнение №1. Части:пролог часть 1 часть 2 3 в процессе
Исполнение №2. Части:часть 1 часть 2 в процессе
14 IV Торин/бревно. Торин носил с собой одну и ту же дубовый сук со времен битвы при Азанулбизаре, и они успели всерьез привязаться друг к другу.
Устоявшиеся отношения, неосторожно прерванные гигантским орлом. Трагическая судьба бревна, забытого в среди горящих сосен и в компании Азога. Страдания оставшегося без бревна Торина, не желающего смотреть в сторону других дубовых веток. Агнст обязателен! Приветствуется ПОВ.
15 IV. Торин умирает, но не попадает в залы Махала. Нет, вместо этого он открывает глаза вечером в Хоббитоне, на пороге норы Бильбо Бэггинса. Как он поведет себя теперь, зная, к чему может привести задуманное им путешествие? часть 1 часть 2
16 IV. Фили/ОЖП/Кили. НЦ-столько не живут. Антураж и прочее в зависимости от фантазии исполнителя. Особо вдохновившиеся по желанию могут добавить еще и Торина… часть 1 часть 2 часть 3 часть 4 часть 5
17 4,5 Торин/Лось, Лось/Торин, Трандуил. Торин влюблён в лося Трандуила и в День Святого Валентина просит эльфа передать его питомцу поздравительную открытку с признанием.
18 V. Фили/Кили,ModernAU! Каждый вечер они едут домой вместе, в набитой маршрутке. Каждый раз они оказываются тесно прижаты друг к другу. Знакомство, начало отношений. Юмор,романтика.
Исполнение №1. Части: 1 2.1 2.2 3 4 5 6 78.1 8.2 9 в процессе
19 IV Трандуил/Кили, Торин, нон-кон/ Трандуил знает способ заставить Торина говорить.
20 V Торин/(|)Бильбо, Фили, Кили. Торин, Фили и Кили погибли в Битве Пяти Воинств. История о встрече Торина и братьев с Бильбо в Валиноре, их долгих разговорах и переживаниях. начало окончание
21 V АУ по Снежной королеве. Фили готов отправиться за братом на другой конец света и вырвать из холодных лап зимы. часть 1 в процессе
22 V Трандуил, (/) Бильбо. О том, что видел хоббит во дворце эльфов в то время, как не видели его. начало окончание
NEW 23 V Дис|Торин|Кили|Фили|Двалин. Сестра Короля присутствует на Битве Пяти Воинств и своими глазами видит гибель сыновей и брата.
NEW 24 V Каждый из 13 гномов воплощает один из знаков зодиака/является типичным представителем. Советы, гороскопы, руководства, зарисовки. Описания каждого знака с толкиеновским колоритом.
NEW 25 VI Фили/Кили. "Усишки косишками" или Как Фили и Кили от смеха не смогли стать пейрингом. Юмор, конечно же, приветствуется.
NEW 26 VI Торин/Бильбо. В битве Торин не погибает, а попадает в кому или летаргический сон. О том, как Бильбо не может уехать в Шир, так и не сказав подгорному королю тех-самых-слов.

запись создана: 08.01.2013 в 00:41

@темы: Внеконкурс

Comments

[WinterBell]

Возможно, не совсем то, но я не удержалась.

Заявка 17.Как празднуют отверженные расы, гоблины, орки, тролли. Милоты и чёрного юмора, плиз.
1 исполнение
519 слов

Больг взмахнул боевым топором и быстрым, почти неуловимым движением рассек пополам укрепленный на шесте манекен. Орк-охранник проследил за тем, как разрубленное чучело валится на пол, и кивком велел одному из солдат, дежуривших в коридоре, живо нести новый тренажер: орочий принц, не найдя заблаговременно подсунутой забавы, имел обыкновение оттачивать фехтовальное мастерство на всем, что подворачивалось под руку, в том числе и на собственной страже.
Однако сегодня Больг вовсе не собирался упражняться в боевом искусстве. На этот раз цель у него была не по-орочьи, а почти по-эльфийски коварная: он хорошо знал, что его родитель неизменно приходит в умиление от воинской сноровки своего дитятка, и в такие минуты к нему можно обратиться с любой просьбой.
- Па… - как бы невзначай обронил он, разглядывая лезвие топора. – А может, все-таки…
Но Азог даже не дослушал его.
- Нет, сынок, нет, - покачал он головой. – Плохая это идея.
- Но почему, пап? – возмутился Больг. – Чем мы хуже других?
- Мы не хуже, а лучше, - наставительно сказал Азог. – И нам на хрен не нужно…
Он смешался: высокопарное вранье не входило в таланты орочьего народа, и скептическое выражение на физиономии сынишки служило ярчайшим тому подтверждением.
- Ну, так и быть, скажу, - решился Азог. – Пытались мы уже, понял? Так вот, такая хрень получилась, что вспоминать тошно.
- Пытались? – недоверчиво переспросил Больг. – Пытались отпраздновать Новый Год?
- Ну да, - хмуро буркнул Азог и уставился в окно. Белый варг, следивший за каждым движением хозяина, вздохнул и положил голову на лапы.
- Мы все сделали как положено, - мрачно продолжал Азог. – Подглядывали за людьми, смотрели, как они все готовят. Даже, прикинь, у энтов разрешения спросили.
- Чего? – Больг чуть не выронил топор.
- А ничего! – взревел Азог, хлопнув ладонью по подлокотнику кресла. Орк-охранник подпрыгнул и оглянулся, проверяя, далеко ли до двери. – Чего слышал! Спросили у энтов разрешения срубить это хреново дерево, и, ясен пень, они нам этого разрешения не дали! Пришлось наряжать эту дубину прямо там, где она росла.
- А врезать энтам нельзя было? – вскипел Больг.
- Нельзя! Не по правилам это, - объяснил Азог. – Новый Год положено праздновать в мире.
Больг с сомнением посмотрел на свой любимый топор. Его представления о веселье в который раз расходились с общепринятыми в Средиземье.
- И что? – спросил он. – Нарядили вы елку?
- Нарядили, - кивнул Азог. – По крайней мере, я так думаю.
- Как это? – изумился Больг. – Ты что, сам не знаешь?
- Я не уверен, что это была елка, - пояснил Азог. – Что я, энт, чтобы в деревьях разбираться? Знаю только, что она была с колючками, как положено.
- Это могла быть сосна, - заметил Больг. – Или кедр.
- Больно ты умный, - проворчал Азог, исподлобья взглянув на сына. – Так вот, красотища получилась – просто обалдеть. Игрушки на ветках, нарядные такие, пестренькие, все блестит, сверкает… И парни фейерверк устроили, представляешь?
Больг с варгом вздохнули в унисон.
- Ты бы видел, сынок, какой был фейерверк, - ударился в воспоминания Азог. – Вот прямо мать твою, какой. Искры так и летели.
- И?..
- Что «и?»?! – снова вспылил Азог. – И только мы с парнями собрались под это дело как следует попировать, как налетели орлы! И они, суки, утырили все наши игрушки.

От администрации: ТУТ вы можете сказать автору все, что вы думаете об исполнении

[tata_red]

13. Гендальф/Бильбо. В Рождественскую ночь Гендальф внезапно молодеет и оказывается прекрасным юношей.

Исполнение 1
1198 слов

Бильбо сидел за столом, заставленным кушаньями, подвязав праздничную салфетку вокруг шеи. Накануне он намыл всю нору, начистил все приборы, украсил стены и даже поставил в углу маленькую елочку. В общем, подготовился к празднику. Он улыбнулся своим мыслям, и приготовился отрезать кусочек от восхитительной запеченной бараньей ножки, как вдруг раздался стук в дверь. Нож замер, так и не коснувшись еще горячей корочки, и Бильбо недовольно нахмурился. Гостей он не ждал.
- И кого там принесло в такую восхитительную морозную ночь, нет бы сидели дома и праздновали, - бурчал он, шлепая к двери, и с душевным скрежетом ее открывая.
На пороге стоял очаровательный молодой человек. Слегка нагнувшись, он заглянул внутрь, находя глазами владельца дома, и спросил:
- Я прошу прощения, что так нагло врываюсь к вам в такой праздник, но я заблудился, и мне некуда идти. Я мирный путник, и мы с друзьями шли в гости, но вот незадача - я все время отвлекался на флору - кстати, вам говорили, в ваших краях потрясающая флора! - и отстал от компании. Я догоню своих завтра, но сейчас ночь и мне некуда идти, не могли бы вы..
Бильбо жестом руки прервал этот словесный поток.
- Кхм да, я понял вас, но..
Повисла неловкая пауза. Бильбо боролся сам с собой - впускать или нет. С одной стороны он уже настроился на прекрасный вечер в компании вкусной еды и кружечки восхитительного винца, с другой - юноша действительно был мирным, а хоббиты-то уж чувствуют настрой внезапных гостей! Да и отмечать одному, если честно, поднадоело. не родню же звать.
- ..но я не был готов к гостям, так что, если вас это не смутит, - и отошел в сторону, предлагая гостю пройти.
Гость, наклонившись, вошел внутрь, держа в руке дорожный посох.
- Оу, какая маленькая у вас.. нора.
Бильбо поднял бровь. Фраза, произнесенная приглушенным голосом, казалась.. а, будь проклята эта паранойя. Совсем отвык от гостей.
- Разумеется маленькая! - Гордо поднял голову. - Хоббиты славятся своими маленькими норами! Они у нас маленькие, и мы гордимся этим!
Плечи гостя дрогнули, раздался задушенный звук, и в душу Бильбо опять прокрались сомнения. Он что.. смеется над ним?
Но не успел он задать возмущенный вопрос, как гость сказал:
- Прошу прощения, кажется, я немного простыл. Не хотелось бы чихать тут, вдруг заражу. Не найдется ли у вас лишнего платка?
О, платки у Бильбо были в изобилии. Он с удовольствием достал один, чистый, белый, свежий, и протянул гостю.
- Кстати, я ведь не знаю, как вас зовут. Я - Бильбо Бэггинс, - и он приосанился.
Гость замешкался с ответом, трубно высмаркиваясь в платок.
- Меня зовут .. зовут.. Гэйбарс из клана Греев. Не самый известный, конечно.. - и откашлялся.
- Но ты можешь звать меня просто Барс, для краткости.
Бильбо кивнул и, предложив гостю стул, направился в кладовую за снедью. Весьма опрометчиво, надо заметить, поскольку Барс, хитро посмеиваясь, достал флягу и налил в кружку Бильбо немного странной жидкости лазурного цвета. Потом, вспомнив что-то, откинулся назад и прокричал хоббиту:
- Дорогой Бильбо, захватите, пожалуйста, с собой бочонок вина! Говорят, у хоббитов одни из лучших вин в округе!
Гость потянулся рукой чуть пониже подбородка, будто собираясь погладить несуществующую бороду, потом опомнился и отдернул руку.
Бильбо, пыхтя от натуги, зашел в комнату, неся одной рукой внушительный бочоночек, а другой не менее внушительный поднос, заставленный вкусностями из драгоценной кладовой.
Барс перехватил у того бочоночек и торжественно водрузил на стол. Потом хлопнул в ладоши и оглядел стол:
- Ну, и попируем же мы сегодня!
Бильбо улыбнулся, протягивая гостю вторую праздничную салфетку:
- Да, ведь скоро наступит самая волшебная ночь в году!
И отрезал наконец кусочек от бараньей ноги, не заметив, как хитро блестят глаза Барса.
В молчании прошло некоторое время. Бильбо и Барс жевали ароматную снедь. Наконец, Бильбо откинулся на спинку стула, закинув руки за голову.
- Хорошо то как! Вот он - уют! Потрескивающий огонь в камине, вкусная еда, хмельной напиток! И, - спохватился, - хорошая компания!
Барс умиротверенно кивнул ему в ответ.
- Кстати о напитке, Бильбо! Мне кажется, мы обошли вниманием наши кружки! Давай же выпьем, мой радушный хозяин, за самую кхм.. волшебную ночь в году!
Оба подняли крепкие деревянные кружки, чокнулись, и выпили до дна.
- Эх, хорошо вино! - сказал Барс, утирая рукой губы.
- Д-да. Не помню правда чтобы добавлял в вино корицу, - сказал нетвердым голосом Бильбо.
- Друг мой, что с вами? - Спросил Барс, обеспокоенно дотрагиваясь до руки Бильбо.
- Кажется, я устал и захмелел, - ответил тот, - вы сидите, Барс, ни в чем себе не отказывайте, а я, пожалуй, пойду прилягу.
- Я вас провожу. А то не ровен час, упадете!
И, подхватив хоббита под руку, сказал:
- Говорите где у вас спальня, а то заблужусь.
- Там, - сказал Бильбо, ткнув пальцем за спину.
Барс повернулся и с размаху треснулся лбом о балку.
Мысленно проклиная низкие потолки, он повел Бильбо в указанном направлении.
В конце пути их ждала большая кровать, заправленная благоухающим свежестью бельем.
Барс одобрительно кивнул, и бережно подвел хоббита к кровати.
- Садитесь, дорогой мой Бильбо, я помогу вам надеть пижаму.
И, закусив губу, вытащил полосатую пижаму из-под подушки.
Бильбо упал на спину, раскинув руки, и положил ногу Барсу на плечо.
- Тогда начните со штанов. О, Барс.. я чувствую себя таким.. пьяным! - И хихикнул.
Рука Барса с тихим шорохом заскользила по одеялу к поясу штанов Бильбо. Длинные цепкие пальцы будто впились в застежку, заставляя ее поддаться напору.
Бильбо тихо выдохнул.
- Барс, - шепотом позвал он.
- Ммм? - отозвался Барс, не отрывая взгляд от кусочка обнажившегося хоббичьего живота.
- А я мальчиков люблю, - признался хоббит низким задушевным голосов и поднял голову, ловя взгляд гостя.
- Хх ты шалун! - Воскликнул тот. - Впрочем, я тоже.
И накрыл собой небольшое тело хоббита.
Пижама полетела в одну сторону, штаны - в другую, и самая волшебная ночь в году началась.

Наутро Бильбо проснулся и с наслаждением потянулся, вспоминая то, что было вчера.
Он пошарил рукой рядом с собой. Да, Барс был тут, значит, не привиделось.
Бильбо повернулся к гостю, начиная говорить о том, что лучшей ночи у него не было никогда, и не желает ли Барс задержаться, как осекся.
Красивого юноши не было. Рядом лежал пожилой .. старец.. с седой бородой.. кустистыми бровями.. длинными седыми волосами..
Бильбо задушенно пискнул, отползая.
Окончательно сползти с кровати ему не дала рука старца, железной хваткой поймавшая хоббита за руку.
- Что, кто вы, где Барс?? Как вы сюда проникли?? Отпустите меня, я.. я буду кусаться! - И метко пнул нахала.
- Успокойся, Бильбо, это я. Я - Барс.
Хоббит замер.
- Но не настолько же я сошел с ума, - пробормотал он, - вчера ты был.. другим.
- Да. Мне жаль, что я тебе не рассказал сразу.. это был подарок от моего клана. Видишь ли, я - Гэндальф, - пауза. - Волшебник.
Бильбо молчал.
- Хм, значит, ты действительно меня не знаешь, - пробормотал Гэндальф, поглаживая рукою бороду, - так вот, клан подарил мне возможность снова стать молодым на сутки, и, как видишь, сутки истекли.
Бильбо только молча открывал рот, не находя слов.
- Ты очень не похож на других хоббитов, как я вижу. Любишь, хм, авантюры, смел и напорист, - Гэндальф хмыкнул в бороду.
- Решено. Один раз мы уже развлеклись, развлечемся и еще один. А теперь заранее прости меня, это вынужденные меры, - и старец, взяв свой посох, легонько коснулся макушки Бильбо. Хоббит упал на кровать, погруженный в глубокий сон.
Волшебник удовлетворенно кивнул сам себе.
- Так то. Проснувшись, ты ничего не вспомнишь, что для меня очень удачно. Хх, старый я дурень, надо было раньше уходить. Ну ничего, - бормотал он, одеваясь, - у меня еще будет возможность извиниться перед тобой, по-своему, конечно.
Выпив на прощание кружечку прекрасного хоббитского винца, Гэндальф покинул гостеприимную нору, уже не казавшуюся такой маленькой.

[Hobbit!Anon]

III тур. Бофур на поле Битвы пяти армий.
Перевод. Оригинал тут

Исполнение 1

188 слов

- Это больно? – спрашивает Кили едва слышно.
Бофур шмыгает носом.
- Что, больней, чем сейчас? – уточняет он, и Кили смеется – тихий оборванный звук, - Откуда же я знаю?
- Ты много знаешь, так много историй... Может, в какой-то из них говорится, каково это – умирать?
- Ты не умираешь, - отрезает Бофур, но открытая рана в животе Кили продолжает кровить. Торин и Фили все еще бьются слева от них. Бофур почти не слышит звуков сражения. Перед ним только Кили.
- Ты всегда был неважным лжецом, - по щеке молодого гнома стекает слеза, - Я не хочу умирать!
Бофур опускает голову и коротко касается губами его лба:
- Балбес, какой же ты балбес.
- Всегда таким был.
- Твоя история будет прекрасной! Отважный молодой гном, что сражался так, как не бились и сильнейшие нашего рода. Он пал с честью, защищая собой Короля под Горой, закрыв от смерти своего дядю...
Он гладит Кили по щеке. Кили изгибается, хватает ртом воздух.
- Шшш, - шепчет Бофур, прижимая его к себе, - Все хорошо. Просто дыши, это скоро закончится. Все будет хорошо, дедушка ждет тебя.
Еще один вдох, и Кили больше не дышит.

[Hobbit!Anon]

III тур. Торин/Бильбо, Двалин|Бильбо.
Торин переживает, что Бильбо не сможет о себе позаботиться и защитить себя, и просит Двалина приглядеть за ним. Двалин, конечно, исправно выполняет просьбу, постоянно прикрывая хоббита собой от встречающихся на пути орков/гоблинов/варгов/эльфов, поддерживая, когда Бильбо спотыкается или собирается падать со скалы. Но при этом Двалин искренне недоумевает, чем неуклюжий слабый беззащитный Бильбо смог привлечь их прекрасного предводителя. "Ты не мог найти себе кого-то получше?"

Исполнение 1.

некоторые пояснения

* рассказ аж на 715 слов от первого лица о суровой и неблагодарной миссии мистера Двалина, вынужденного опекать любимую подушку-подружку Короля Под Горой.
** юмор, стеб, немного оос и много флаффа
*** так уж вышло, что автор знает, да-да, кто является заказчиком такой вкуснецкой заявки, и "подушка - подружка" - отсылка к нику няши заказчика.
**** "конепони" родилось из соображений о том, что ну не будет же самый сурьезный мужик в отряде ездить на пони?! а так у него получается конь, хоть и пони. ну, выпонели

715 слов

Только он открыл дверь, и я сразу понял, что парень никакой не вор и делать здесь, в общем-то, нечего. Разве что Гендальф обещал, что будет еда и много, а потому задержаться на один вечер было можно . Кстати, жратва оказалась отменной. Выпивка тоже, но маловато для бывалого гнома.

Неспешно двинулись в поход. Ехал на своем конепони и вспоминал былые деньки: битвы, драки, пирушки…короче, то время, когда у меня еще волосы были. Вдруг слышу сзади писк «Подождииитееее!». Смотрю на Торина, а тот улыбается себе тихо в бороду, а морда довольная такая. Нужно было тогда Его Королевскому Величеству мозги вправлять. Топором, а то и двумя – он же на этом хоббите, что на Аркенстоуне, совсем помешался.

Волшебник нас кинул. Насовсем или на время – Смауг его разберет. Но Торин разозлился не на шутку – крики Бильбо, полные боли и отчаяния, слышал, верно, весь восточный лес.
А когда совсем стемнело, полурослик куда-то запропастился. Оно понятное дело – подальше от садиста-Торина сбежал, но мне-то теперь его по всему лесу разыскивать. По пути наткнулся на братьев-содомитов – да что ж за кровь у Торина и его родни такая?! – они сказали, с трудом оторвавшись друг от друга, что мистер Бэггинс пошел с троллями разбираться.
А мелкий - молодец! Сразу смекнул, что Торин Дубощит в гневе пострашнее трех паскудных троллей будет.

Сказал о троллях Торину. Тот заорал «ДУБИКАААААААР!!» и, не разбирая дороги, кинулся свою подушку-подружку спасать.

Нас чуть было не зажарили, а мелкая заноза в заднице (слава Дурину, не в моей) предложил нас еще и освежевать. Так бы сам с него кожу снял, да Торин расстроится. Но пообещал обязательно мелкому такое не простить. Пришлось ждать помощи от волшебника. Потом весь день ехали молча – ни песен, ни шуток. Торин так и не успел помириться как следует с хоббитом, зато хоть сегодня не пришлось слышать сначала криков на всю округу «Торин, нет! Нежнее! Что ты делаешь, противный? А ну перестань! Давай левее и не останавливайся! Убери свои руки, грязное животное! Хотя нет, не убирай, и давай сильнее, даааааааааа!», а потом весь день «Ауч! Ай! Ой! Ууууух!» и каждый раз, как пони полурослика по камням карабкалась.
Говорил я Торину – гномьи женщины куда выносливее полуросликов.

Пытался втолковать Торину, что, а ну к черту этого хилого мохнолапого дармоеда. Теперь хожу с королевским – на пол лица - синяком.

Встретили еще одного волшебника – чудак похлеще нашего Гендальфа будет. Нутром чую, пиздец не за горами.

Правильно чутье подсказывало: за нами по пятам отряд орков шел. Как давно – не известно, но их было явно больше и все верхом на боевых варгах. Я бы и один половину уложил, но Торин просил его непутевого увальня защищать до самого Эребора, так что пришлось нам бежать.
А эта мохнатая живая подушка еще и такой медлительной оказалась и не раз спотыкалась. Приходилось подпинывать.

Не завидую подушке – Торин зол, а значит, будет бдсм.
Ну, как все было-то, днем: мы долго бежали, волшебник нас куда-то вел – к тайной тропе в долину Имладрис, как оказалось. Торин, ясное дело, поход в логово эльфов не одобрил, а когда увидел, как его хоббит на эльфиек пялится, так совсем озверел.
Спускаемся мы, значит, по тропе, входим в город. Там какой-то хрен ушастый, Гендальф его, вроде, Линдиром называл, говорит, мол, нет владыки Элронда. Получается, мы зря к эльфам пришли. Торин шепнул мне «Глаз не спускай с полурослика» и вдвойне рассвирепел.
А потом воины нас окружили, все как один высоченные и толи мужики, толи бабы – эльфы эти, все на одно лицо. Мохноногий наш все смотрел, рот открыв. Пришлось его за шкирку утаскивать в круг, чтобы своими спинами его прикрывать. Тогда я и понял, что у Торина оно, видать, все серьезно.

Что они жрут вообще, эти эльфы?! Где мясо?! Где колбаса?! Где ветчина и жареные окорока?! Да хоть печеная картошка. Где, я спрашиваю, где?!?!!!

Торин, брат мой, волшебник и полурослик ушли куда-то, так что я отлично раскурил трубку, и никто мне не мешал.

Зато потом началось: Двалин, присмотри за Бильбо! Двалин, куда пошел мой хоббит? Почему так долго в уборной? Он поужинал? Двалин, куда он опять запропастился?
Мелкий все пытался слиться с окружающей обстановкой и по-тихому сбежать, но я его за шкирку приволок и с Торином оставил. За ночь малец так умается, что никуда уж точно не сбежит – сил просто не будет.

Оно на утро так и вышло. Тогда я раскурил трубку и подумал, вот она – настоящая, большая и беспощадная гномья любовь.

[Hobbit!Anon]

III тур. Кратко: АУ. Кили воспитывает Азог. Хотелось бы без чрезмерной жестокости. Жанр и рейтинг на усмотрение автора.
Может, не совсем то, что хотел заказчик, но...в общем, вот.

1 исполнение.

512 слов

Топор с хрустом вгрызается в столб. Новый взмах, удар следует за ударом - только летит в разные стороны деревянная щепа. Мокрая рубашка давно отброшена в сторону. Разгорячённое тело не чувствует холода. Разворот, воздух вырывается из груди с яростным вскриком - и топор застревает в столбе так, что сразу и не вытащишь. Только тогда он останавливается, тяжело дыша, вытирает со лба пот, позволяет себе короткую передышку.
- Неплохо.
Короткий взгляд в сторону. Дядя стоит в стороне, скрестив руки на груди. Тёмно-синие глаза в вечернем сумраке кажутся почти чёрными.
- Теперь я вижу, что ты готов к походу.
Промолчал, отвернулся. Он всегда был готов, только ждал приказа. Зачем дяде потребовалось лишний раз это подтверждать?
Топор глубоко застрял и не желает высвобождаться. Дёрнул раз, другой, быстро раздражаясь. Тёплая ладонь легла на плечо.
- Иди спать. Тебе нужно отдохнуть перед завтрашним днём.
- Я ещё не устал.
- Я знаю.
- Ты не понял, Торин, - голубые глаза скрещиваются с синими. – Я ещё не устал.
Глаза родича сощуриваются, глубокая морщина пролегает на лбу. В похолодевшем голосе проскальзывает металл:
- Загнав себя до смерти, ты брата не вернёшь. Прибереги силы для настоящих врагов.
Руки невольно сжимаются в кулаки, боль вспыхивает в груди ярким пламенем. Он смотрит родичу в глаза – и видит лишь боль и тоску. Отчаянную тоску, от которой хочется выть, грызть камень, себя – всё вокруг! И ярость гаснет, оставляя после себя ноющую пустоту.
Железные пальцы стискивают плечо в последний раз – и рука исчезает. Торин разворачивается и быстро уходит, не оглядываясь. Он провожает его взглядом, поворачивается к столбу. Топор с треском выходит из дерева, чтобы через секунду врубиться вновь. Взмах – удар, взмах – удар, взмах…
…- Кили? Братишка, ты где?..
Мышцы деревенеют, пот катится по лбу, плечам, спине. Он словно и не замечает этого.
...Багряные капли на свежей, изумрудной листве…
Острая щепка царапает кожу на скуле. Боль проскальзывает, как нечто отдалённое, и тут же гаснет. Туманная пелена застилает глаза, так что невозможно различить, где находится измочаленный столб. На губах – мокрый, солёный привкус.
…Глухое, утробное рычание мешается с истошным детским криком…
Этот крик отдаётся в ушах, словно эхо. Топор выскальзывает из мокрых пальцев, улетает куда-то в сторону. Это неважно, уже неважно. Он падает на колени, вцепляясь руками в волосы, воя от раздирающей грудь боли.
…Крошечное тельце безжизненно свисает из оскаленной пасти. Чёрные, слишком умные для зверя глаза святятся ехидством и лютой злобой. Стремительный рывок – и белый варг скрывается в чаще, унося свою добычу…
Горло болит. Связки сорваны, и изо рта вырывается только судорожный хрип. Слёзы кончились, теперь он просто раскачивается на коленях, шипя, словно в бреду:
- Прости меня, Кили. Прости. Прости…
*************************
- Ты понял, что должен делать?
- Да, отец.
- Не торопись. Я ждал больше сотни лет. Несколько месяцев, даже год, ничего не решат.
- Я запомнил.
Задумчивая усмешка скользит по губам. Нетерпеливый, горячий, как необъезженный варг. Одно слово – молодая кровь…
- Не лишне ещё раз повторить! От тебя многое зависит. Не высовывайся до тех пор, пока не будешь уверен. Я дам тебе столько времени, сколько потребуется.
- Не бойся, отец. Я сделаю это, - тёмные глаза весело сверкнули, тихо тренькнула тетива лука. – Я принесу тебе голову сына Дьюрина.
- Я знаю, Кили, - Азог нежно взлохматил рукой мягкие, густые кудри. – Я знаю.

[Команданте Роха]

III тур. АУ, Фили и Кили родились в Эреборе. В момент нападения дракона они находились в сокровищнице. Выбор Торина, кого спасать- деда или двух малолетних племянников.
Кили по человечьим меркам где-то два с половиной - три года, Фили - пять или шесть, не знаю уж, сколько было на самом деле.
Не знаю, того ли хотел заказчик, но у меня вообще весьма своеобразное виденье заявок.

875

Малыши не плакали, и почему-то именно это поразило Торина больше всего. Когда в сокровищницу ломился дракон, Эребор пылал, а Трор невнятно рычал, Наследника Престола занимала единственная мысль - почему не плачут дети. Оба, видимо, оцепенели от ужаса, потому как не сводили глаз с дрожавшей под ударами могучих лап стены.
"Зачем они сюда вообще приехали?" - Мелькнула совершенно лишняя, ненужная сейчас мысль. Торин хотел оттащить деда прочь, и уже потом вернуться за детьми - был уверен почему-то, что успеет. Потянул старика к выходу, но тот уперся, что-то завопил, замахнулся на внука... Фили и Кили продолжали молча наблюдать, как их любимая детская площадка рушится под напором чудовища. Вот уже в стене образовался пролом; вот он расширился, и туда сначала заглянул дракон - мелькнул золотистый глаз с огненной радужкой и вертикальной прорезью бездонного зрачка. Заглянул, а затем прижался мордой и дыхнул, раскалив камень докрасна.
Струя пламени не только взметнула вихрь монет с пола, но и нагрела кругляши; один из них хлестнул Кили по ноге, и мальчик громко завопил, даже не столько от боли, сколько от обиды: такая красивая, блестящая, а так больно кусается! Дракона малыш так и не разглядел или не понял, что это такое.
Для Торина этот крик в момент заглушил и грохот каменного крошева, оставшегося от стены, и рык дракона и вообще все звуки, которыми в тот момент полнился Эребор. Крик Кили решил и его собственную судьбу, и судьбу Короля-под-Горой. Кто знает, если бы тогда Наследник принял иное решение, возможно, и не было бы никакого "Туда" и уж тем более не случилось бы "Обратно"...
Гном рванулся вперед, в сокровищницу, к двум малышам, вопившим уже в унисон: Фили присоединился к брату исключительно из мальчишеской солидарности. Его первым и подхватил Торин - и тут же закинул за спину, в надежде, что мальчик уцепится за плащ, как он это делал всегда, требуя от дяди "показать пони". Кили еще не умел вот так, намертво, вцепляться в одежду, да и вряд ли обожженные ручонки смогли бы удержать хватку; раскаленные монетки продолжали хлестать кругом, и попадали почему-то именно по полураздетому мальчику. Старший, уже облаченный в первый костюм принца, почти не замечал укусов этих маленьких комет.
Торин сгреб Кили в охапку, прижал к себе, почувствовал, как в горло впивается застежка плаща - значит, Фили все-таки уцепился, молодец... Рывок к выходу, мимолетная попытка утащить за собой и деда - нет, куда там, старик рвался вперед, намереваясь лично и в одиночку побороть чудовище. Гном выбежал из сокровищницы, хотел было оставить ребят и броситься обратно, но, обернувшись, понял, что поздно: громадные серые глыбы уже заваливали вход, в воздухе колыхалось пыльное марево, а где-то там, за камнями, утробно ворчал Смог. Значит, Король погиб.
Молодой Наследник поймал себя на мысли, что не жалеет о смерти Трора. Дед, давно свихнувшийся, казался ему уже умершим, только по какому-то капризу Валар все еще живущим, как остальные гномы, поглощающим тот же эль и те же куски жаркого, как и все они. Его мир давно поглотил тусклый блеск золота, а для малышей все оставалось впереди...

Торину казалось, что звезды еще никогда не сияли так ярко над Средиземьем. Так ярко и так холодно, словно специально выстроившись, дабы полюбоваться на раздавленный, обескровленный народ. Не зная, зачем он это делает, Торин погрозил звездам кулаком, и тут же опомнился - на коленях шевельнулся спящий Кили. Под вечер он охрип от постоянного плача, замерз и проголодался. Фили хватило укутаться в плащ дядюшки и он моментально уснул, прикрыв ладошкой глаза от света костра; Кили же уснуть не мог, метался в полудреме, вскрикивал и постоянно норовил разбудить брата. Не выдержав, Торин взял его на руки, стараясь согреть своим теплом, и только тогда мальчик утихомирился, довольно скоро задремав.
Дис, увидев, что сыновья с братом, не бросилась к ним с поцелуями, как предполагал Торин. Нет, гордая принцесса из рода Дарина была выше этих сантиментов, тем более сейчас, когда ее народ был сокрушен и раздавлен.
- Я должен это делать, а не ты, - тихо проговорил Торин, поймав ее за подол юбки, когда Дис проходила мимо. Весь вечер она ходила меж костров, помогая, утешая, успокаивая и ободряя гномов.
- Нет. Ты воин, все и так знают о твоей силе. Они должны видеть, что и женщины - дочери Дарина - способны на отвагу.
- Дис, в тебе никто и не сомневается!
- Я не говорила, что во мне кто-то сомневался. Просто мать и утешительница им сейчас нужнее предводителя, поверь моему чутью. Отдохни лучше, ты и так вымотался.
Конечно, он не отдыхал в полном смысле этого слова. Тело давно затекло, но он боялся пошевелиться, чтобы ненароком не разбудить Кили и не нарваться на очередную волну надрывного рева. И как Дис с ними справлялась - с двумя одновременно? А ведь когда спят - такие милые...
Торин еще раз прокрутил в памяти сегодняшний день, как привык это делать еще в юности. Мог ли он что-либо исправить? Наверное, нет. А сделать лучше? Спасти Трора взамен этих двух сопящих мордашек? Ну уж нет, выбрал он верно, молодость всегда перевешивает старость, как ни крути. И он вернет им Эребор. Конечно, и своему народу тоже, ведь он - Наследник, в него верят, за ним пойдут... Но все-таки в первую очередь он будет мстить чудовищу не за смерть деда, и не за разрушение его собственного дома, а за вот эти, покрасневшие и уже распухшие круглые отметки на руках Кили, оставленные горячими монетами. Золото золотом, но дети плакать из-за него не должны.

[Tati-san]

III тур. АУ, Фили и Кили родились в Эреборе. В момент нападения дракона они находились в сокровищнице. Выбор Торина, кого спасать- деда или двух малолетних племянников.
Не обошлась в тексте без "рояля подкустовного", оправдываюсь каноном. Тапки принимаю с радостью

577

"Выставлять хирд, с ног до головы облаченный в металл против пламени дракона - величайшая глупость" понимал Торин, обнажая оружие "Единственное для чего он годится - задержать, дать необходимые несколько секунд лучникам, чтобы прицелиться"
Огнедышащая бестия билась в ворота.
"Только бы они смогли попасть в глаза" - успел подумать наследник прежде чем дракон ворвался внутрь.
Грохот и рычание, стон сгорающих заживо и хруст костей. Торина сбило с ног, где-то совсем рядом лязгнули сминаемые в лепешку доспехи.
"Не смогли" - с горечью понял Торин, пытаясь подняться на ноги. Дракон не задержался и на несколько секунд, расшвыряв защитников Эребора как букашек.
Гном поспешил вглубь Горы, там преградить путь дракону должна была еще одна засада.
Холодный мрамор ступеней, слишком узкие для чудовища боковые галереи эхом отражают гулкие шаги и ровным гулом - далекую суматоху.
Лишь у самого зала Торин слышит страшный шум и крики, чувствует тяжелый запах гари и раскаленного металла.
Слышит и останавливается. Он знает - битва проиграна.
"Что дальше?" - кровь колотится в висках, мешая думать.
Интуиция воина, когда тело знает, что делать лучше, не нуждаясь в заключениях разума, тянет Торина в сокровищницу. Не до конца осознавая зачем, он бежит по узким лестницам и переходам вниз к огромной двери, где черным силуэтом на золотом возвышается Трор.
Король. Властитель.
"Безумец!" - успевает подумать Торин, прежде чем схватить деда за воротник и тащить прочь.
- Уходим!
- Нет! - возражает правитель Эребора с упорством могучего, уверенного в том, что делает воина.
Дрожат стены сокровищницы, золотой блеск со всех сторон слепит, но секундной заминки Торину оказывается достаточно чтобы понять - в сокровищнице они не одни. У стены, в тени искусной резьбы гранитных колонн замерли двое детей. Только ребенку могло придти в голову искать спасения в глубине собственного дома.
Алое пламя вздымается в другом конце зала, вспышкой отражаясь от монет.
"Не успею" - с горечью осознает Торин.
- Эребор потерян! - кричит он, но старик не желает слышать, лишь сильнее упираясь.
- Нет!
" Долг любого воина - защищать своего короля" - бьется в голове гнома. Напуганные малыши, зажмурившись, стараются вжаться в стену, младший вцепился в старшего что есть сил.
Со звоном высокая золотая волна несется им навстречу.
- Я не... - шипит Трор и лишь на миг взглянув в его безумные глаза Торин принимает решение.
Два вдоха, чтобы миновать расстояние до стены и больно ударившись о нее плечом броситься обратно, ощущая под рукой шершавую ткань.
"Не успею..." - бьется в голове, но сил хватает на то, чтобы со всей силы метнуть зажатую в руке ношу, прежде чем оглохнуть и ослепнуть во второй раз.

Он слышит плачь. Детский надрывный, безутешный плачь, где-то вдалеке. С ним приходит боль. Легкие разрывает кашель.
"Значит жив" - Торин открывает глаза, согнувшись в приступе. Вокруг полумрак и нечем дышать. В нескольких шагах плачут дети, один ободрал в кровь коленки, второй в порванной рубахе расквасил нос. Теперь Торин узнает в них племянников.
"Успел" - гном, оборачивается: каменные глыбы и тлеющие щепки, тяжелая дверь в сокровищницу завалена рухнувшей по эту сторону коридора колонной.
Перед ней изваянием замер Трор.
- Нет... - шепчут губы старика - оно... оно не стало...почему...
Слышно, как возится за стеной чудовище, с противоположной стороны кричат и зовут кого-то покидающие крепость беженцы.
- Уходим, скорее. - поднявшись на ноги Торин хватает за руку короля и тянет прочь - Фили, Кили!
Племянники не слушают, их приходится взять на руки, но не они заботят Торина.
"Долг любого воина - защищать своего короля, - бьется в усталом сознании - свою родину и свой народ. Предавший свой долг достоин презрения и смерти."

[LeeLana]

II тур. 43. Бильбо. Испечь имбирные печенюшки с форме каждого гнома. (заявка с мини-феста)
Исполнение 1.

757 слов

После того, как орлы их бросили на вершине высоченной скалы, гномы полдня с нее спускались, оставшиеся полдня брели один Гэндальф знает куда, но в конце концов все же пришли в гости к Беорну. Медведеподобный хозяин, выслушав их историю, разрешил им остаться переночевать, радушно предложил весь дом в их распоряжение (Бильбо подивился такой неосмотрительности) и куда-то исчез. Как и Гэндальф.
Гномы отдыхали после трудного перехода да лечили раны. Бильбо сначала слонялся по дому, потом сидел с гномами, а потом решил успокоить себя проверенным способом – что-нибудь приготовить. Так что через пару часов он принес гномам сладости, раздав каждому приличных размеров печенье. Те поблагодарили его, доедая обед из своих запасов. Бильбо улыбнулся, мимолетно удивившись, что никто не обратил внимания на особенности десерта. А ведь он полчаса над ним корпел, стараясь сделать так, чтобы по форме сладости напоминали гномов.
Но, притащив к столу еще одну тарелку уже обычного круглого печенья, он увидел весело играющихся печеньками Фили и Кили. Торин, задумчиво жуя свою печенюшку, смотрел на них со смесью укоризны и радости.
- Едой нельзя играть, - обиделся Бильбо.
- А что, есть их, что ли? – удивленно спросил Кили.
- Я не хочу есть себя! – поддержал брата Фили. Остальные гномы тут же оторвались от еды и уставились на печеньки, почти у всех еще нетронутые. Торин поперхнулся, поняв, что уже съел половину себя имбирного. Двалин, который тоже успел попробовать, хмуро положил печеньку на стол, что-то пробурчав.
- Это – мы? – удивился Балин. Он достал монокль, внимательно рассмотрел и покачал головой. – Это я. Спасибо, Бильбо.
Остальные зашумели, сравнивая себя с выпечкой.
- Нори, у него такая же прическа, как у тебя!
- А у тебя имбирного нос меньше.
- Зато косичек больше!
- А я не похож! И шапка у меня не такая!
Бифур что-то объяснил Бофуру на гномьем языке. Тот внимательно выслушал, потом подержал печеньку-Бифура перед кузеном и обрадовался:
- Вылитый! Даже топор в голове есть.
- А у меня топоры в руках.
- А у меня два меча за спиной.
- А почему у меня лука нет?
- Главное, что у меня шапка есть.
Глоин сравнивал длину бороды у себя и у печенюшки. Дори подсчитывал количество косичек. Ори старательно срисовывал печеньки в свои записи, Бифур держал перед ним свою имбирную копию. Фили, Кили, Нори и Бофур делали ставки, чья фигурка дольше продержится в бою, в результате которой от печенек летели крошки по всей комнате. Бомбур, съевший половину круглых печенек, теперь мучительно думал, есть ему себя или нет. Один Оин спокойно ел печенье, потому что забыл свою слуховую трубку у камина и не понимал, чего все так шумят. А может, просто любил сладкое.
Бильбо встретился взглядом с Торином – каким-то странным, то ли обиженным, то ли благодарным, прямо как там, на скале – и сбежал во двор. Минут через пять к нему подошел Балин:
- Очень вкусно получилось, спасибо.
- Ты съел?
- Ну да. А что с ними, играть, что ли? – Балин хитро ему подмигнул. – Мы так редко едим что-то мучное…
- Мучное! У меня же там тесто! – схватился Бильбо за голову и рванул на кухню.
Он опоздал. Там вовсю уже хозяйничали гномы. Бомбур поедал сырое тесто. Бифур что-то говорил на куздуле, размахивая громадным ножом перед носом у Нори. Фили и Кили старательно превращали в лепешку кусок теста, который напоминал дракона. Бофур тщательно выкладывал ему чешую орешками.
- Я хотел из этого сделать рулет, - тихо сказал Бильбо. Все трое оторвались от издевательств над тестом, скатали «дракона» в трубочку и перевязали «хвостом».
- В рулет начинку кладут, – еще тише сказала хоббит.
- А начинки уже нет, ее Бомбур уже съел.
- А как же…
- Ну, булочки можно и без начинки сделать, - успокоил Бильбо Бофур.
- И плюшки, - поддержал Кили.
- И косички, - хлопнул хоббита по плечу Фили.
- Косички! – обрадовался Бофур и заорал на весь дом: - Дори, Двалин, Глоин, идите косички плести! Бифур, оттаскиваем Бомбура, чтобы он все не сожрал!
Бильбо не выдержал кулинарного энтузиазма гномов и сбежал из кухни в комнату, где остались только Ори (он зарисовывал печеньки в свой походный дневник), дремлющий Оин и Торин. Бильбо сел напротив короля гномов, с тоской посмотрел на пустую тарелку из-под печенек и уныло спросил:
- Хоть вкусно было?
- А ты что, не попробовал?
- Не успел.
Торин вытащил из-за пазухи печеньку в виде Гэндальфа:
- Бомбур проглядел. Жуй давай.
Хлопнула входная дверь и знакомый голос сказал:
- Как вкусно пахнет! – Бильбо поперхнулся и, пользуясь тем, что он сидел к вошедшему Гэндальфу спиной, торопливо запихал печеньку в рот. – Что-то вкусное приготовили и уже все съели?
Торин подмигнул хоббиту (Бильбо чуть не поперхнулся) и скучающим голосом сказал:
- Нет, конечно же нет.

[Hobbit!Anon]

К этой заявке IV тура: Фили|Кили. Малыш Кили спрашивает у Фили, что такое смерть. После объяснения говорит «Тогда я бы хотел умереть с тобой в один день».
Фили вспоминает эти слова перед смертью.

Исполнение 1.
Уважаемый заказчик, получилось, возможно, не совсем по вашей заявке. Извините, если что.)

644 слова, ангст

- Не реви. Не реви, я тебе говорю, Кили, ну... Что такое? - Фили пытался заглянуть в лицо Кили, но тот упорно отворачивался, утыкаясь в подушку. Это было странно. Во-первых, Кили никогда не плакал - он же принц. Во-вторых, если такое и случалось, то единственным, кто видел его слезы и знал их причину, всегда был брат. Сейчас Фили и не услышал бы ничего, если бы спал, так тихо Кили прокрался в комнату и свернулся клубком под одеялом на своей кровати. Его и выдавали-то только подрагивающие плечи.
- Да что такое?! - рассердившись, Фили резко потянул Кили за плечо, дергая на себя так, что оба чуть с койки не скатились. Младший шмыгнул носом, поднимая на Фили хмурый взгляд, до забавного напоминающий взгляд дяди, несмотря на красные глаза и нос, и светлые дорожки по чумазому лицу.
- Ничего.
- Неправда. Ты врешь мне? - Фили сделал ударение на последнем слове, выдохнув его почти оскорбленно.
Кили потер кулаками глаза, повел ладонями по щекам, только еще сильнее размазывая по лицу грязь. И где он до этого прятался, в каком пыльном чулане?
- Нет, - младший качнулся вперед, утыкаясь лицом в плечо брата. Судорожно, прерывисто вздохнул, успокаиваясь. Пробормотал чуть слышно, прячась снова, только теперь уже в Фили, в его сомкнутых руках. - Не вру.
- Так что случилось? Ты залез на шкаф и упал оттуда на дядю? Разлил чернильницу мамы? Продул в драке? Наткнулся на Двалина в плохом настроении? Балин задал тебе дополнительные задачи по арифметике? - Фили перечислял всякие глупости, пока из его объятий не начало доноситься тихое хихиканье вместо хмурого сопения. Кили поднял голову и гордо вздернул нос.
- Я из рода Дуринов и никогда не стал бы расстраиваться из-за этого, - ответил он. И тут же нахмурился снова, вспомнив, из-за чего все-таки расстроился.
- Расскажи уже... - попросил Фили.
- Мне сказали, что ты не всегда будешь со мной. Потому что придет день, ты женишься, у тебя будет своя семья, и у меня уже не выйдет таскаться за тобой хвостом повсюду, - Кили выдавливал из себя слово за словом, стараясь не разреветься снова, морщил нос и щурился одновременно, сдерживая, смаргивая слезы. Но голос все-таки дрожал.
Фили возмущенно фыркнул, потянув младшего за косу, и старательно делая веселый вид, хотя внутри что-то болезненно сжалось впервые в жизни, от захлебывающейся горечи в голосе младшего.
- Глупости. Мне никакая жена не нужна. Мы наследники Торина, наше дело - вернуть Эребор нашему народу, ты забыл? И для этого мы должны стараться, тренироваться и расти, - по мере того, как Фили говорил, из темных глаз Кили уходил страх - впервые осознанный, испытанный всерьез страх утраты. Фили встрепал брату волосы, улыбаясь шире. - Это все, мелкий?
Кили моргнул и опустил взгляд, принимаясь перебирать в пальцах край одеяла.
- Кили? - Фили повернул лицо брата к себе. Сейчас, хоть Кили уже и не плакал, он вдруг стал еще печальней, чем пока рассказывал про предполагаемую женитьбу Фили.
- А еще... - Кили сглотнул и поднял взгляд. - Мне сказали, что ты и умрешь раньше меня. И уж в чертоги Махала меня точно следом не пустят.
- Завтра покажешь мне, кто это такой умный, - Фили крепко прижал Кили к себе, пытаясь подобрать слова, но они не шли. Да что он сам мог знать - не настолько старше и был. - Гномы уходят в чертоги Махала, к предкам, - вспомнил он рассказы Балина. - Так что я буду тебя ждать. И вообще...
Фили снова вздохнул и улыбнулся, пообещав себе завтра хорошую драку. Будут знать, как пугать брата. Рухнул на подушки, потянув за собой Кили, и зашептал совсем тихо:
- Мы с тобой будем жить долго, счастливо и помрем в один день. Теперь ты дашь мне поспать, мелкий?
- Это, кажется, по другому поводу говорится, - пробормотал Кили, прижимаясь к Фили поуютнее. - Угу. Я так спать хочу-у...
Кили сладко зевнул и Фили натянул на них обоих одеяло.

Он еще не знал, что ошибается только в одном.

[Hobbit!Anon]

Уважаемый заказчик, получилось, возможно, не совсем по вашей заявке. Извините, если что.)
Он еще не знал, что ошибается только в одном.
Великолепное исполнение, сижу и плачу Спасибо, милый автор
*утирающий слёзы заказчик*

[Hobbit!Anon]

IV тур. Фили/Кили Кили ведет дневник, в котором признается в своих чувствах к брату.

полный текст заявки

Фили/Кили Кили ведет дневник, в котором признается в своих чувствах к брату.
1 вариант заявки (Сладко-романтичный)
Фили из-за большого любопытства читает дневник, узнает о чувствах брата, но пугается и предпочитает сделать вид, что ни о чем не знает. Но с этого момента не может не обращать внимание на прикосновения и долгие взгляды брата, постепенно Фили понимает, что чувства Кили взаимны. Не больше R
2 вариант заявки (плакательно-ангстовый)
Фили выживает в Битве пяти воинств. Среди прочих вещей Кили он находит его дневник. Читает, узнает о чувствах брата. Вспоминает все прикосновения к себе и откровенные взгляды Кили. Корит себя, за то, что ничего не замечал. Очень много ангста, что бы прям рыдать.

ангст, 1393 слова

Они ворвались в битву, сметая все на своем пути. Торин, Король-Под-Горой, впереди, врезаясь в гущу врагов, Фили и Кили прикрывали дядю с флангов, яростно отбиваясь, остальные едва ли уступали им. Тринадцать гномов. Оркрист сверкал, вселяя страх в орков и гоблинов, и Торин пользовался этим замешательством на полную катушку. Некоторое время казалось, будто эта ничтожная горстка сумеет переломить ход сражения, но волны врагов не иссякали, а, казалось, только прибавлялись. Командиры подстегивали гоблинов, и те нападали на гномов с невиданным неистовством. Враги не ожидали нападения, и это позволило им продержаться довольно долго. Даин с отрядом пытался прорваться к ним, но их оттеснили всадники на варгах.
Проткнув очередному орку горло, Фили резко обернулся, словно предчувствуя беду. Торин сражался с одним из командиров этих тварей. Кили остался без прикрытия и отбивался кинжалом от всадника. Он держал в поле зрения и варга, и орка, и успешно уворачивался от них. Фили рванул к брату, краем глаза заметив, что Бофур сделал то же самое, но в этот момент Кили неестественно дернулся и покачнулся. Сердце Фили пропустило удар, когда он увидел стрелу, попавшую тому под лопатку. Он не почувствовал боли, когда варг схватил его за ногу и, протащив по камням, швырнул так, что он ударился о выпирающий кусок скалы. Темнота окутала его разум, и он не видел, как Двалин обрушил топор на голову зверю и вытащил его бесчувственное тело из схватки. Не видел, как Торин упал, сраженный несколькими стрелами, и как гномы с удвоенной яростью бросились в бой. Не видел, как Даин подоспел на помощь, но слишком поздно.

Фили открыл глаза. В комнате было светло. Повернув голову, он увидел спящего в кресле Двалина. Поморщившись от боли, он осторожно сел на кровати, от чего воин тут же проснулся.
- Ты очнулся, - Фили с удивлением отметил нотки облегчения в голосе Двалина.
Он попытался что-то ответить, но из горла вырвался только хрип. На столике возле кровати стоял кувшин и стакан, и Фили попытался налить себе воды, но руки сильно дрожали и не слушались. Двалин сам налил ему. Пока Фили жадно пил, он положил ему подушку под спину.
- Кили, - едва слышно произнес он и с трудом отодвинул нахлынувшие воспоминания.
Глаза Двалина потемнели. Фили знал, но не мог не спросить.
- Он погиб. Торин тоже, - Двалин отвернулся, склонив голову.
Осознание пришло не сразу. Фили опустился на кровать, не чувствуя ничего. Внутри была пустота, а в голове раз за разом прокручивался момент гибели брата.
- Я могу увидеть их… в последний раз? – глухо спросил Фили.
Двалин молчал. Он тяжело вздохнул, подошел и сел рядом.
- Ты был без сознания неделю. Прости, - он знал, что тут не за что извиняться, но хотел поддержать их будущего короля, показать, что несмотря ни на что, он не один.
- Расскажи мне, как это случилось, - попросил он.
Двалин провел рукой по его волосам, как, бывало, делал дядя, и покачал головой.
- Не сегодня. Тебе нужно отдохнуть.

Фили шел на поправку. Он потихоньку осваивал новые обязанности, загружая себя работой. Кто-нибудь постоянно был рядом, Двалин старался не оставлять его одного. Но ночью он был предоставлен сам себе. Ночью боль, поселившаяся в его сердце грызла его до самого рассвета, лишь изредка позволяя забыться тревожным сном. Он не мог плакать, только лежал, уставившись в темноту, думая о том, что не смог уберечь Кили. Утро спасало его от него самого, и Фили бросался в повседневные дела, надеясь, что они принесут ему спасительное забвение.
Он был на могилах дяди и брата, долго сидел там, не в силах поверить, что их больше нет рядом. Все вокруг горевали о Торине, их короле, их опоре. Но для Фили ничто не чувствовалось сильнее, чем потеря Кили. Сначала он думал, что привыкнет со временем, но он постоянно ловил себя на том, что выискивает его черноволосую макушку среди сородичей. Ему сочувствовали, и это было невыносимо. В первый же день, когда он сумел встать, Фили потребовал, чтобы ему показали чертежи нового зала, чтобы занять себя хоть чем-то. Пока строители объясняли ему какие-то важные детали касательно сводов, он внезапно отвлекся на проходящего мимо гнома, спутав его с Кили. Он едва не позвал его и понял, что это не укрылось от других. Никто ничего не сказал, но он видел все в их глазах, как если бы они сказали это вслух. После этого он еще сильнее затолкал свое горе внутрь, не позволяя ни взглядом, ни движением выдать свои чувства.
Тем вечером Двалин позвал его выпить. Причин отказываться не было, и Фили пошел. Остановившись в дверях, Фили стал привычно выискивать Кили. Сердце больно кольнуло, напоминая о том, что он не придет. Он почувствовал малодушное желание уйти, но не мог позволить себе такую вольность. Теперь он король и должен вести себя соответственно.
Их осталось одиннадцать. Никто не улыбался. Балин поднялся, его движения были скованны из-за раны на боку. Только благодаря искусному целительству эльфов он смог выжить, но шрам от зубов варга будет вечным напоминанием об этой страшной битве. Он тихонько кашлянул.
- Торин был достойным потомком Дьюрина. Он навсегда останется в наших умах и сердцах, как и Кили, верный товарищ и друг, - он запнулся, и в зале повисло молчание.
Фили отпил из тяжелой кружки и чуть не поперхнулся. Ему не доводилось пить брагу. Он заставил себя допить до конца и осмотрелся. Двалин налил себе еще. Нори успокаивал брата. Бофур подсел к нему, потрепав по плечу.
- Тебе сейчас нелегко, но знай, что ты всегда можешь поговорить с кем-нибудь из нас. Тебе не надо держать все в себе, Фили.
Он кивнул и пробормотал слова благодарности. Он не мог позволить ноющей пустоте вырваться наружу, не сейчас. Слишком мало времени прошло.
Они разошлись ближе к полуночи. Фили понимал, что все равно не заснет, поэтому решил побродить по старым залам. Он шел, не разбирая дороги, стараясь убежать от собственных мыслей, пока не оказался у двери в комнату Кили. Он не был здесь с тех пор, как очнулся. В другом месте. В другой жизни. Внутри все было так же, как раньше, до битвы. Казалось, вот-вот откроется дверь, и Кили вбежит, радостно хохоча от очередной ловко получившейся проделки. Фили почувствовал тугой комок в горле, но глаза оставались сухими. На смятом покрывале валялся походный рюкзак, и Фили бережно переложил его на стул. Он повалился на кровать, порывисто обнимая подушку, зарываясь в нее носом в надежде почувствовать родной запах, и наткнулся на что-то твердое: записная книжка в кожаном переплете. Дрожащими руками Фили открыл первую страницу. Почерк Кили был немного неровным.

Дядя взял нас с Фили в поход на дракона.

Пролистав несколько страниц, Фили словно наяву видел события, произошедшие с ними, снова переживал их. Глаза выхватывали отдельные строчки, он водил по страницам, будто это была не равнодушная бумага, а волосы Кили, которые он любил перебирать.

Дядя сказал, что нам нужен четырнадцатый член отряда, и Гендальф посоветовал опытного взломщика. Он страшный копуша. Как же мне хотелось прикоснуться к Фили, пока мы стояли и ждали, когда нам откроют дверь.

Он вспомнил тот момент. Ему казалось, что брат напряжен и озабочен чем-то, но тот только отшутился в ответ. Описание событий часто сменялось мыслями Кили, которые в основном были посвящены брату. В груди каждый раз что-то переворачивалось от этих строчек.

Если бы он только знал, что я чувствую к нему. Хотя, кого я обманываю, если бы он что-то испытывал ко мне, давно бы заметил, как я к нему отношусь.

Фили не верил своим глазам. Он ничего не замечал и теперь с отчетливой безысходностью понимал, каким был слепцом.

... еле унесли ноги от варгов. Я уложил пятерых, надеюсь, Фили видел…

Глупый мальчишка. Тебе не надо производить на меня впечатление.

Сегодня я впервые по-настоящему испугался. Мы попали в самый центр битвы каменных великанов, и я чуть было не лишился Фили. Если бы это случилось, я бы умер.

Фили помнил, как после этого они сидели всю ночь в сторонке ото всех. Кили никак не отпускал его руку и, в конце концов, заснул, привалившись к плечу. Эти воспоминания заставили его сердце болезненно сжаться. Он вдруг заметил, что застыл в неудобной позе, прикусив губу. Пролистнув книжку до конца, он вгляделся в неровные строчки.

Завтра будет битва, а я так и не сделал того, что хотел. Может, я завтра умру, но все равно страшно. Я боюсь увидеть презрение в его глазах. Вчера, когда он спал, я мог поцеловать его, но мне не хватило храбрости. Пусть все останется так, как есть.
Фили, я люблю тебя.

Две соленые капли сорвались и упали на страницу.
- Кили, - прошептал он почти беззвучно.
Что-то сломалось внутри, позволяя прорваться долго сдерживаемым слезам.
Кили. Почему ты не сказал? Почему все вышло вот так?
Я тоже люблю тебя, Кили.

[Hobbit!Anon]

IV тур. Жизнь Лося до Трандуила

Я не Лермонтов, не Пушкин, я блатной поэт Кукушкин)))))
Исполнение 1.

79

Баллада о Лосе

Я юным лосенком в лесу возрастал
И воздухом свежим привольно дышал.

Звенел для меня ручеек у кустов,
Весь день я резвился меж ярких цветов.

Все травки, былинки любили меня,
Но скоро я дожил до черного дня.

Меня изловил серый эльф Трандуил
И ночь напролет меня трандуилил.

С тех пор я забыл про зеленых олвар,
Хозяин железом мне губы сковал,

Рога серебристой бронею одел,
И длинным хлыстом он бока мне огрел.

По трупам кровавым я тяжко скачу,
Предателей-гномов копытом топчу.

[Magnus Bane]

Автор чудного, ангстового филикили, не могли бы вы мне открыться? Хотя бы, в привате. Я уже вас люблю!

[Magnus Bane]

Коротенький перевод про Бофура и умирающего Кили вышиб слезу...Переводчик, вы прекрасны...

[Hobbit!Anon]

NEW 8 IV Фили|Кили. Малыш Кили спрашивает у Фили, что такое смерть. После объяснения говорит «Тогда я бы хотел умереть с тобой в один день».
ссылка не на тот комментарий... если вообще на какой-то коммент.

[Hobbit!Anon]

К этой заявке IV тура: Фили|Кили. Малыш Кили спрашивает у Фили, что такое смерть. После объяснения говорит «Тогда я бы хотел умереть с тобой в один день». Фили вспоминает эти слова перед смертью.

Это такой милый текст. Маленькие и хорошие получились братья...

[13,666]

IV тур. Жизнь до... Исполнение 2...

жизнь Оленя до Трандуила - лось,
жизнь Трандуила до Оленя - шишка,
жизнь гномов до хоббита - неудачники,
жизнь хоббита до гномов - почтенный хоббит с хорошей репутацией...

Не засчитано. Читаем правила
Модератор

[Hobbit!Anon]

IV тур. Фили|Кили. Малыш Кили спрашивает у Фили, что такое смерть. После объяснения говорит «Тогда я бы хотел умереть с тобой в один день». Фили вспоминает эти слова перед смертью.

Исполнение 2.
Дорогой заказчик, ваша заявка не давала мне покоя.

1 467 слов

Кили ещё никто не объяснил, что такое смерть. Он никого ни о чем не спрашивает, не просит разъяснить, хотя временами его гложет наивное детское любопытство. Знание до поры до времени пугает его. Сердце подсказывает ему, что смерть – это то, чего пока лучше не касаться, это что-то из мира взрослых, из мира тяжких забот и грязи, от которых так старательно уберегают детей. Кили ещё мал, и в его представлении жизнь не заканчивается никогда: она дана всем свыше как подарок, а подарки не отбирают.

Кили ещё не знает, что такое смерть, но уже чувствует её интуитивно. Она уже приходит к нему, просто в другом обличье. Ночные кошмары порой обрушиваются, как вышедшая из берегов река, и заставляют с криком просыпаться, задыхаясь, путаясь в теплом коконе одеял и судорожно пытаясь вымолвить хоть слово. Кили не запоминает, что именно ему снилось, но он запоминает это чувство, которое обычно переполняет его после подобных пробуждений: липкий, отвратительный ужас, который силен настолько, что ощущается как всепоглощающая пустота.

Этот страх перед пустотой и темнотой – Кили запоминает его. Он не может описать его, ему пока не хватает слов, чтобы передать всю силу открывшегося перед ним переживания, но он уже понимает: в мире есть то, что сильнее добра, зла, любви и ненависти. Есть высший закон, настолько могущественный, что рядом с ним твое сердце леденеет, и ты остаешься в пустоте, и ты остаешься один. Это не наказание, не беда, не несчастье. Ничего особенно не происходит. Просто тревога, которую раньше вызывал у тебя непредсказуемый окружающий мир, проходит. И на смену ей не приходит ничего.
Мир перестает иметь какое-либо значение.
И исчезает.

Кили пытается не думать обо всем этом.

Но взрослые довольно часто говорят о смерти: времена невеселые, прошлое до сих пор тянется кровавым шлейфом за теми, кто сумел пережить вторжение Смауга, и его отголоски разлетаются на многие годы вперед, пуская корни и в будущих поколениях.

Кили чувствует, что смерть – плохая, запретная тема, которую не следует поднимать без необходимости, но любопытство в итоге берет над ним верх. Он делает то, что всегда делает в подобных ситуациях: идет к брату.
Он собирается задать брату вопрос, на который, пожалуй, нет правильного ответа.

*

Летняя ночь – душная и темная, как тесная кладовка, и безветрие сулит скорый ливень с грозой. Сам воздух уже отяжелел от ожидания дождя. Звезд на небе не видно, всё затянуло тучами, а те выкрали звездный и лунный свет, не предоставив ничего взамен.

Кили тайком заползает к Фили под одеяло и шепчет:
- Расскажи мне, что такое смерть.
Горячее дыхание брата обжигает Фили щеку, он морщится, но потом хмурится.
- Что-то случилось?
- Нет, - быстро говорит Кили. В темноте он не видит чужого лица, но чувствует невысказанное напряжение, и это заставляет его волноваться. – Я всего лишь хотел узнать… Это что, плохой вопрос? Мне не стоит его задавать?
- Тш-ш-ш, всё хорошо, - Фили расслабляется и прикрывает глаза. – Я постараюсь ответить тебе.

И Фили рассказывает о многих вещах. Он начинает издалека: сначала пересказывает старинные легенды, потом заставляет Кили вспомнить о похоронах, которые тот видел несколько лет назад. Фили побирается к сути дела постепенно. Он говорит, что смерть бывает разной: герой умирает иначе, чем слабак или трус, влюбленные наделяют смерть иным смыслом, чем те, кто никогда не любил. Смерти можно ждать, искать, можно бежать от неё годами и всё равно не спастись. Она бывает ожидаемой и внезапной. Грязной и очищающей. Унизительной и возвышенной. Она воссоединяет и разлучает. Она придает жизни смысл, но в то же время обесценивает её.

Ночь медленно проходит мимо, свеча на столе тает, растекаясь горячим воском по темному дереву.

Кили слушает брата внимательно и жадно.

- И всё-таки… что это такое?
- Я… не знаю, как ответить кратко, - вздыхает Фили. – Наверное, это когда ты навсегда уходишь из этого мира в мир предков. Может, смерть – это как раз невозможность вернуться оттуда.
Они оба молчат какое-то время, раздумывая над сказанным. Тишина давит на них, словно немой приказ или затаенная угроза. Кили вдруг вспоминает то чувство глубокой, бескрайней пустоты, и его до костей пробирает страх. Он почти инстинктивно придвигается ближе к брату, забиваясь к нему под бок, и тот успокаивающе гладит его по спине, но страшное открытие так и не дает Кили покоя.
- Уходя к предкам, ты навсегда покидаешь тех, кто ещё жив?
- Да, - голос у Фили серьезный и немного печальный.
- И ты уже никогда-никогда их не увидишь? Оставишь совсем одних?
- Ну, в этом-то и суть. Вместе можно быть либо в жизни, либо в смерти.
- Тогда я хотел бы умереть с тобой в один день, - говорит Кили, мучаясь от необъяснимого страха и какого-то глухого отчаяния.
Фили тепло усмехается и обнимает его.
- За каждым смерть приходит в свое время.
- Но так бы мы никогда не расставались, - слабый протест.
- Мы и не расстанемся, не бойся. Ни к чему тебе пока думать об этом. Спи.

Кили хочется возразить, продолжить разговор, но поздний час и мягкость постели навевают на него сон, глаза закрываются сами собой. Он сам не замечает, как засыпает. Фили не прогоняет его, оставаясь рядом до самого утра.

Кили всё ещё в том блаженном возрасте, когда любую проблему можно решить просто и легко, а близость родного брата способна избавить и от страха, и от ночных кошмаров. Кили знает все его привычки и не знает ни одной слабости. Фили уже занимает в его жизни столько места, что это, пожалуй, должно мешать обоим, но пока не мешает никому. Никто из окружающих и не придает этому значения. Все думают, что подобная тесная связь исчерпает себя, стоит лишь кому-нибудь из братьев ещё немного подрасти и возжелать свободы. Все думают, что со временем многое изменится.
Но ничего не меняется.
Ничего.

*

Время им не помогло, оно сделало только хуже.

Фили и Кили должны были вырасти и разделиться, отдалиться, пойти каждый своей дорогой, но почему-то с годами они цеплялись друга за друга всё сильнее, всё отчаяннее. Впрочем, это их не удивляло, они не представляли, как может быть иначе. Они очень разные и потому ссорились чаще, чем можно себе вообразить, но искренняя привязанность всё равно штопала любые прорехи в их отношениях, раз за разом возвращая обоих в мирное русло.

Они должны были научиться видеть друг в друге недостатки, злиться, обижаться, задевать чужие чувства, быть неосторожными и грубыми. Так всё и произошло: братья остаются братьями. Так всё и произошло: некоторыми вещам можно научиться лишь самому, набивая шишки, совершая и совершая ошибки. Фили и Кили совершали их вместе, вместе же потом и исправляя. Они усвоили главное: пелена разногласий мешает видеть многое, но ссоры и обиды никогда не смогут изменить того простого факта, что они оба – братья, и их близость дарована им с рождения, её нужно беречь.

Они должны были прожить долгую жизнь. Вместе.

Вся их история, со всеми радостями и горестями, могла бы уместиться в одном предложении. Но всё равно никаких слов не хватило бы, чтобы описать чувство, которое не является ни любовью, ни дружбой, ни заботой, и при этом пронизывает весь мир от вершины до основания, помещая в центр того, кому оно адресовано. Это чувство не опишешь, но оно живет, мечется в груди, согревая и давая силы. И оно настолько сильное, что может побороть всё на свете.

Кили всегда думал, что они с Фили умрут от старости. Но они умерли от молодости, это просто мир, в котором они оказались в тот день, напитался чужой кровью и сразу постарел на целые эпохи.

Их имена вошли в историю. В летописях их имена всегда стояли рядом, как и их могилы под сводами заново отстроенного Эребора.

Многие влюбленные клянутся быть подле друг друга, пока смерть не разлучит их, таким образом пытаясь показать силу своей привязанности.
Когда Кили был маленьким, он поклялся, что их с братом не разлучит даже смерть.
Смерть с радостью забрала обоих.

*

…Нас нашли рядом. Занимался рассвет. Земля, на которой мы лежали, была влажной, как от росы. Я не чувствовал ни рук, ни ног, сердце билось словно посреди пустоты. Своего последнего вздоха я не заметил. Ветер, пролетевший над полем боя, поднял меня до самого неба.
Вставай, просил сжимающий мою ладонь Балин.
Вставай, всё повторял он.

…Я помню, как в детстве мне снился кошмар, в котором я метался по закрытой комнате и звал тебя, а ты всё не приходил. Тогда мне было очень страшно, я проснулся с криком и долго лежал без сна. Сейчас всё иначе. Мне кажется, если я позову тебя, ты придешь. Но пока – отдыхай.

…Я видел, как в тебя попала стрела, и это чуть не разорвало мне сердце. Когда мне под лопатку вошел нож, я даже его не почувствовал.

…После ранения я упал на бок, и мне кажется, перед самой смертью я увидел тебя в последний раз, ты лежал неподалеку. Ты был так близко, что мне захотелось ожить и обнять тебя хотя бы на миг.

…Я здесь, в каменной нише, в самом сердце горы. Я чувствую тебя через камень, через пустоту, через наше будущее, которому уже не суждено осуществиться.

…Я тоже, я тоже.

…Мы и не расстанемся, не бойся. Я буду с тобой до самого утра, как в детстве. Спи.

[Hobbit!Anon]

IV тур. Фили|Кили. Малыш Кили спрашивает у Фили, что такое смерть. После объяснения говорит «Тогда я бы хотел умереть с тобой в один день». Фили вспоминает эти слова перед смертью.
Исполнение 2.
Нет слов
нз

[Hobbit!Anon]

Кили ещё мал, и в его представлении жизнь не заканчивается никогда: она дана всем свыше как подарок, а подарки не отбирают.

Кили всегда думал, что они с Фили умрут от старости. Но они умерли от молодости, это просто мир, в котором они оказались в тот день, напитался чужой кровью и сразу постарел на целые эпохи.

Когда Кили был маленьким, он поклялся, что их с братом не разлучит даже смерть.
Смерть с радостью забрала обоих.
Господи Дорогой автор, Вы разбили мне сердце
И эта закольцовка:
- Мы и не расстанемся, не бойся. Ни к чему тебе пока думать об этом. Спи.
…Мы и не расстанемся, не бойся. Я буду с тобой до самого утра, как в детстве. Спи.

Потрясающее, гениальное исполнение.
Заказчик.

[Hobbit!Anon]

Про "жизнь до" от 13,666 - ну это же шутка была) Бедные дорогие модеры наверное уже от нас на нервной почве ночью просыпаются))))))

жизнь гномов до хоббитов - уважаемые члены общества)))))

[Hobbit!Anon]

Гость в 03:40, спасибо за отзыв :3
Заказчик в 14:51, уруру, жутко рада, что вам понравилось! Спасибо за чудесную заявку

Автор.

[Magnus Bane]

Дорогой Автор 2, вы расстрогали меня до слёз! Вы прекрасны.

[Hobbit!Anon]

Kanafinwe, благодарю, приятно слышать

Автор.

[Magnus Bane]

Не за что

[Hobbit!Anon]

IV тур. Кили или Фили. По гномьим канонам красоты Кили (или Фили) считается страшненьким и очень из-за этого переживает. Юмор. НЕ слэш!

От автора

Так вышло, что сначала написался фик, а потом уже попалась на глаза заявка. Видимо, мы с заказчиком брали траву с одних и тех же лугов… или эта идея витает в ноосфере. Правда, в персонажах не только Кили, а еще половина честной компании, но вдруг кого-нибудь порадует. Джен, насчет юмора не знаю – кажется, как всегда, все скатилось в лирику =) После прочтения визуализации ради см.

картинку

С этого-то все и началось =)

Исполнение 1, 1250 слов

***

Пожалуй, Бильбо покривил бы душой, если бs сказал, что поход состоял сплошь из одних трудностей и неприятностей – по крайней мере, в первые дни.

Поначалу он, правда, старался держаться поближе к Гэндальфу с Балином и с опаской относился к гномам помоложе — особенно к тому, кто в достопамятный вечер знакомства чистил сапоги о сундук его матушки. Хоть юными они были лишь относительно — Бильбо подозревал, что самый младший из компании прожил на свете вдвое больше него самого — но думать о них иначе попросту не получалось. Более того, совсем скоро хоббит осознал, что незаметно для себя начинает проникаться симпатией к озорным племянникам Торина, с легким сердцем смеется над их проделками и раз за разом засиживается с ними до глухой ночи, занятый беззаботными беседами обо всем на свете.

Фили и Кили никогда не видели Эребора, поэтому, говоря с ними, Бильбо не мучился тем ощущением неловкого сочувствия — или сочувственной неловкости? — что преследовало его в разговорах с остальными. Родовая гордость в племянниках Торина, конечно, играла, но они неизменно говорили о королевстве своих предков с плохо скрываемым восхищенным любопытством – точно таким же, какое испытывал и хоббит.

Впрочем, далеко не все время разговор шел о серьезных материях вроде возвращения их народу украденной Горы. Чаще всего Бильбо и сам не понимал, кто и как перескакивает с одной темы на другую — поэтому, видно, время и струилось сквозь пальцы, то и дело оставляя им на сон лишь пару-тройку часов. И все же, несмотря на усталость, он дорожил этими беседами: они уводили его мысли далеко-далеко от дракона, с которым им предстояло встретиться, и снисходительных взглядов Торина, которые впились ему в память еще в Бэг-Энде. К удивлению Бильбо, и то, и другое одинаково сильно мешало спокойному хоббичьему сну.

Вот и в этот раз братья вроде бы начали с чего-то насущного, вроде того, чья завтра очередь сторожить пони, но какими-то неведомыми путями отклонились от темы и сейчас уже объясняли несведущему в их обычаях вору, почему у Дори борода заплетена, а у Балина — нет. Какое-то время Бильбо молча впитывал тонкости гномьей иерархии, а потом, отвлекшись, задал Кили давно мучивший его вопрос:

— А ты сам… почему бороду не отпускаешь?

— Да не растет, чтоб ее… — пожаловался тот. — Я уж чего только не пробовал! Даже к Гэндальфу совался, спрашивал, может, кореньями какими смазывать или чем там…

— А он что?

— А он — Гэндальф.

— А Гэндальф — это он, — вставил Фили.

— Вот именно. Юный Кили, говорит… — Тут Кили попытался изобразить, как волшебник размеренно попыхивает трубкой после каждого слова, и его брат покатился со смеху. — Природа, говорит, не любит, когда ее торопят — ни в великом, ни в малом. И сидит улыбается, я же вижу! — насупившись, закончил парень.

— Ну, у самого вон какая вымахала, еще бы не улыбаться! — поддержал Бильбо сочувственным тоном, старательно пряча собственную ухмылку.

— Вы только Двалину не говорите, мистер Бэггинс. Засмеет ведь.

— И не думал даже, — сердечно заверил хоббит. — А он-то что? Он же сам лысый!

— Дак это лысина! — воскликнул Кили горько, на мгновение забыв о спящих вокруг, и тут же, спохватившись, добавил шепотом: — Это совсем другое!

— Ты не горячись… — попытался успокоить его брат.

— Как тут не горячиться, если мне даже отец, вон, сказал: из тебя бы, может, сносная дочка получилась, да и девчонки к такому возрасту уже перестают с луком и стрелами играться!

— Ну, он же так шутит!

— Да знаю, что шутит… Все равно паршиво.

Кили печалился редко, но если уж начинал, то делал это, как и все остальное — от души.

— А Торин тебе не рассказывал про себя-то? — раздался тут из полумрака голос, без сомнения, принадлежащий Бофуру. Хотя, казалось, гном до этого мирно спал — но его, видно, разбудил возглас отчаяния.

— Не очень Торин любит рассказывать, о себе уж подавно. Обычно этим Балин занимается, — заметил Бильбо с доброй усмешкой.

— Да, он при нем вроде летописца, — кивнул гном в ответ, не подумав оскорбляться за старшего. — Ну, а в этот раз я скажу. Ты-то, Кили, мал больно, но братец твой должен помнить Торина в его весну.

— Не знаю, мистер Бофур… — Фили сунул в рот кончик заплетенного уса, задумчиво пожевал и улыбнулся. — Если только весна эта была с грозами, потому что Торин как наводил на меня страху, так и наводит.

— А ведь и правда, это ж было до того, как вы родились. Мальчишки нынче растут, что живот у пьяницы, скажи, Нори? — тут он ткнул в бок лежащего рядом товарища, и тот согласно забормотал во сне. — Вроде только-только перестал жуков по карманам прятать, а не успеешь оглянуться — уже король…

— Так вы к чему это, господин гном? — напомнил Бильбо.

— А, да. Я к тому, что в молодые годы Торин тоже красавцем не был. Тощий, что твоя осинка, усы не лезут, хоть тресни. Борода — не борода, одно название, а уж лицо… — Бофур махнул рукой. — Будто эльфы ковали. Умора! Мы его и звали эльфом, для смеху. Ох, он ярился!

— Он их уже тогда не любил? — удивился Бильбо.

— Да не то, чтобы… но долго ли юнца разозлить? Может, оттого еще и не любит, — усмехнулся гном и покачал головой.

Кили заметно повеселел, видимо, представляя, как будет когда-нибудь щеголять с такой же шикарной шевелюрой, как у дяди. Его брат тут же повеселел за компанию.

— Этот-то, вон, в отца пошел, золоченый весь, — продолжал старший гном, кивнув на Фили. — Ну, а ты — в матушкину родню. Так что все приложится, не сомневайся. Как потом Торин вымахал! Бороду мог бы и еще отпустить…

— А что мешает? — удивился хоббит, перебирая в голове всех по очереди гномов. И вправду, у остальных участников похода, за исключением молодняка, бороды были куда более впечатляющие — ну, или их заменяли хотя бы шикарные усы, как у самого Бофура.

— Да, говорит, пока на трон не сядет, ему, мол, не пристало длинней отца отращивать. А у Трейна… Эти-то ничего не помнят, мелюзга, даже королей своих не видали, — покачал Бофур головой. Кили и Фили между собой притворно оскорбились на «мелюзгу» и заворчали. — У Трейна борода была Смаугом опаленная и больше не росла. Вот он и режет, чтоб не забывать.

— Интересно, Торин хоть что-нибудь вообще по другим причинам делает? — вырвалось у Бильбо прежде, чем он успел поймать себя за язык.

На это Бофур не ответил, только посмотрел многозначительно и невесело.

Юные гномы резко притихли, почуяв перемену настроения, и настороженно перевели взгляд с одного на другого. Бильбо решил, что эта тема не просто так показалась ему неудачной, и уже собирался было извиниться за невольную грубость…

— Вот же зарядили: растет — не растет, делает — не делает, — раздался вдруг сонный и крайне недовольный голос Глоина. — А как ему прикажете, мистер Бэггинс, плюнуть и забыть? Вернем себе гору, тогда опять будет первый во всяком плясу, сами увидите. А сейчас спите уже!

Тут он приподнялся на локте и зыркнул прямо на Кили. Паренек, ойкнув от неожиданности, попытался спрятаться за свой лук.

— И вы спите, оба! И радуйтесь, что ничего не растет, а то оттаскал бы, собственной бородой клянусь! — Несмотря на эту леденящую кровь угрозу, глаза его в свете догорающего костра снисходительно смеялись. — Рассвет, вон, подбирается, и Торин ваш с первым лучом всех поднимет, как пить дать. — Он снова отвернулся и устроился поудобней. — Прямо что ли попоной его накрывай, чтоб хоть один разок проспал…

Сердитая тирада окончилась так же внезапно, как и началась, перейдя в неразборчивое бормотание, а потом и вовсе в звонкий храп.

Представив себе эту картину — крадущегося к Торину под покровом ночи здоровяка Глоина с попоной в руках — Бильбо, как ни старался, не смог удержаться от смешка. Молодежь с облегчением к нему присоединилась. Бофур снова заулыбался и, опять махнув рукой, плотнее укутался в свое одеяло.

— Что будет, никто не знает, — шепнул он напоследок, уже полусонно. — Да я бы не отказался еще раз повидать его веселым.

Из-за гор на востоке выглянул первый луч утреннего солнца. Потом, поразмыслив, решил дать путникам еще четверть часа и милостиво спрятался за низкие облака.

[Aniritake]

III тур. Кратко: АУ. Кили воспитывает Азог. Хотелось бы без чрезмерной жестокости. Жанр и рейтинг на усмотрение автора.

исполнение 1, часть 2.

1538 слов

Чудовища окружали его со всех сторон. Уродливые, страшные морды, светящиеся дикой злобой глаза, оскаленные клыкастые пасти - они словно вылезли из страшных снов, которые Кили иногда видел по ночам. Тот же панический страх, то же давящее ощущение собственной беспомощности - но нет рядом тёплых, ласковых рук брата. Некому разбудить, вырвать из затянувшегося ужаса...
Он поджал к груди худые коленки, обнял руками, стараясь сделаться как можно меньше и незаметнее для снующих вокруг тёмных теней, и тихо заскулил от нахлынувшего страха.
"Брат... братик, где ты? Фили. Спаси меня..."
Одно из чудовищ наклонилось к нему, скаля пожелтевшие волчьи клыки, что-то угрожающе прорычало, и хриплый, раскатистый хохот покатился по их рядам. Он зажмурился, прижал к ушам дрожащие ладошки. Глаза защипало от слёз. Если бы не эта глупая ссора, ничего бы не случилось. Вспылили, наговорили друг другу гадостей…Сейчас он готов был простить Фили любые слова, лишь бы тот был рядом. Фили...
"Братик, помоги мне! Забери меня отсюда! Пожалуйста! Фили..."
- Молчать!
Новый голос перекрыл и заставил стихнуть все остальные. Лежать в мёртвой тишине и темноте было ещё страшнее, и он решился приоткрыть глаза - чтобы столкнуться со взглядом алым, как пламя пожара.
Приближавшийся гигант не был похож на остальных чудовищ, скорее напоминая человека, лысого, со светлой, как молоко, кожей. Узловатые шрамы рассекали его лицо и тело, одет он был в одни кожаные штаны и сапоги, зато не внушал такого панического, животного ужаса, как другие. Кили почувствовал себя немного увереннее. Гигант медленно приблизился, опустился на одно колено. Изуродованное лицо оказалось так близко от лица Кили, что тот почувствовал гнилостное зловоние его дыхания.
- Ты не боишься меня, маленький гном?
Хриплый голос походил на звериное рычание, но ни угрозы, ни даже враждебности в нём не было. И от этого на душе Кили стало ещё немного легче.
- Нет.
Гигант оскалил такие же острые, как у прочих тварей клыки, в жёсткой ухмылке.
- Разве отец не научил тебя бояться орков?
Орки! Вот кто такие были эти чудовища! Кили вздрогнул, вжал голову в плечи. Об орках он знал, но не от отца, а от дяди. Торин Дубощит навещал племянников не слишком часто, но каждая их встреча обязательно оканчивалась увлекательным рассказом о его странствиях и приключениях. Орки там тоже присутствовали, но дядя никогда не говорил, насколько они страшные и недружелюбные. Зато не забывал упоминать, что орки очень любят кушать маленьких непослушных гномов. Одного воспоминания об этом хватило, чтобы страх вернулся и ледяным комом свернулся где-то в области живота. Орк шумно втянул носом воздух и довольно, плотоядно ухмыльнулся.
- Научил...Прекрасно! Теперь мне будет, что рассказать твоему отцу. Как его щенок, потомок Дьюрина, скулил и умолял меня о пощаде, как последнее ничтожество!
Орки и варги поддержали слова предводителя леденящими душу воплями и воем, но презрительные слова не напугали, а наоборот, вдруг, взъярили. Вспомнилась ссора с братом, обидные, презрительные слова: "У меня не брат, а плакса!", "Ты никогда не станешь наследником Дьюрина!" - и Кили вскочил на ноги, заставив орка отшатнуться назад. Страх отступил, смытый горячей, горькой волной стыда, обиды и злости.
- Я не ничтожество! Я - наследник Дьюрина! И ты не успеешь убить меня! Придёт мой дядя и убьёт тебя! И всех твоих орков убьёт!
- Да? - орк сощурился. - И кто же твой дядя?
- Торин Дубощит, - гордо выпалил Кили, выпятив грудь и уперев руки в бока. Алые глаза орка сощурились (несомненно, от страха) и это окончательно убедило Кили, что всё закончится хорошо. Да и разве может быть иначе? Дядя придёт за ним, ведь он такой храбрый, сильный. И Фили придёт! Пусть они поссорились, но ведь это сгоряча. Он его брат, он не может не прийти. О чём Кили немедленно сообщил орку. – И Фили придёт! Обязательно! Мой брат тебе покажет!
Орка, однако, его слова не смутили, а наоборот, развеселили. Запрокинув голову, он громко расхохотался, и окружающие их чудовища захохотали вместе с ним. Маленький гном нервно сглотнул, ещё выше вздёргивая голову. Он не покажет ими своего страха! Он – наследник Дьюрина! Он…он…
«Я хочу домой…»
Орк наконец прекратил смеяться, и алые глаза снова впились в него пристально, насмешливо:
- Никто за тобой не придёт, маленький гном. Они бросили тебя. Бросили умирать!
«ЧТО?!»
Это было как удар в грудь, как падение с очень, очень большой высоты. Все внутренности вдруг оборвались и ухнули куда-то в область пяток.
«Он лжёт…Это неправда!»
- Ты врёшь!
Гнусная ухмылка огнём опалила душу. Он сжал кулаки, окончательно позабыв про страх.
- Они бы никогда меня не бросили! Фили меня никогда не предаст! Никогда!
Теперь в глазах орка проскальзывала откровенная жалость.
- Неужели? Ты знаешь, сколько прошло времени, маленький гном?
Вопрос поставил его в тупик. Кили точно помнил, что солнце два раза уходило с неба, и один раз появлялось. Всё это время он болтался поперёк седла громадного белого варга, схватившего его там, в лесу. Но зачем орк это спрашивает? Зачем ему время?
- Два дня и две ночи, - не дождавшись ответа, прорычал орк. – Это долго, а твои родичи даже не попытались найти тебя. Не потому ли, что ты им не нужен?
«Не нужен…не нужен…не нужен…»
Слово отдавалось в голове оглушительным эхом. Горло передавило, стало вдруг очень тяжело дышать, и снова защипало глаза. От обиды и злости его затрясло. «У меня не брат, а плакса!»
- Я не верю…Ты всё врёшь!
Он бросился на орка с кулаками, ударил по твёрдой, тёплой груди. Сильная рука схватила его за плечо, отодвинув назад. Он вцепился в неё ногтями, попытался укусить, но рука ловко перехватила его за шкирку, и он оказался под мышкой у орка, беспомощный, как слепой котёнок.
- Ты врёшь! Врёшь! Я тебе не верю!
- Поверишь. У тебя будет много времени, чтобы убедиться в их предательстве, - раздался над ухом самодовольный голос.
Размашистым шагом приблизившись к варгу, орк вскочил на широкую спину и усадил Кили впереди. Маленький гном плакал уже не скрываясь, размазывал слёзы по грязным щекам.
«Я не верю! Он не мог меня предать! Фили, братик, забери меня отсюда, пожалуйста! Не бросай меня! Фили…»
******************************
- Ты знал, что так будет? Знал, что Даин нам откажет?
- Предполагал, хоть и не был до конца уверен. Доводы Даина вполне убедительны. Он заботится о своём народе.
Сказанные спокойным, ровным тоном слова обманули бы кого угодно, только не Фили. Не племянника, научившегося читать все чувства и мысли дяди по незаметным чужому взгляду признакам. Поджатые чуть сильнее обычного губы, сеть морщинок в уголках тёмных глаз, горький холод в опущенном к земле взгляде – разочарование, обида, злость. И упрямство. Торин не откажется от похода. Умрёт, но не откажется. А значит, он тоже пойдёт следом.
Улыбнулся, поёрзал в седле, многозначительно протянул:
- Ну, нас будет тринадцать. Неплохое число, если задуматься…
- Двенадцать.
Он удивлённо глянул на дядю.
- Двенадцать?
- Я не сомневаюсь в мудрости Гендальфа, но мне не раз доводилось проезжать через хоббичьи земли. Домоседы, тихони… Они не приспособлены для войны.
- Думаешь, Гендальф ошибся?
В подступающей мгле сапфировые глаза казались почти чёрными. Пристальный, острый взгляд прошёлся по племяннику и скользнул обратно, к равнодушным, серым камням.
- Я думаю, нас будет двенадцать.
Фили вздохнул.
Ночь опускалась на стремительно пустевший город. Хотя Совет закончился рано, прошло почти три часа, прежде чем они смогли тронуться в обратный путь. Даин рассыпался в любезностях, уверял, что не замедлит оказать им любую помощь, когда они доберутся до Эребора, выражал искреннюю надежду на успех предприятия, но на все вопросы о практической помощи здесь и сейчас ответил вежливым, уклончивым отказом.
Он никогда раньше не посещал таких собраний. Дядя учил его многому, но никогда не выводил в высокое общество. И теперь, вспоминая Совет, Фили испытывал противоречивые ощущения. Восхищение от королевского величия, с которым дядя держал речь перед сородичами, мешалось с гадостным, гнилостным привкусом лицемерия, лжи, насмешки. Косые взгляды, тихие шепотки за спиной… Он не привык к такому, хотя Торин предупреждал его, готовил. Но реальность часто расходится с рассказами.
Пони миновали ворота, ступили на дорогу. Торин углубился в свои размышления, а Фили…Фили слушал неровный, слишком частый цокот копыт за спиной. Наклонившись, якобы поправить подпругу, он бросил быстрый взгляд за спину и прищурился. «Значит, не послышалось…»
- Похоже, нас всё-таки будет тринадцать.
Торин нахмурился, вскинул на него глаза. Фили легко качнул головой за спину, но в этом не было нужды. Всадник сам обогнал их, и быстро соскочил на землю. Ростом и шириной плеч он лишь немного уступал Торину. Потрёпанный, залатанный плащ с низко надвинутым капюшоном скрывал лицо, за плечом висел лук и колчан, полный стрел – очень необычное оружие для гнома. Меч был приторочен к седлу и явно не пользовался у хозяина особой любовью.
- Доброго пути! – молодой, искрящийся весельем голос сопроводил короткий, быстрый поклон. – Я случайно услышал ваш разговор и понял, что вы собираетесь в опасный поход. Значит, вам явно не помешает лишний меч и лук. Возьмите меня с собой – и вы не пожалеете о своём выборе.
Короткий обмен взглядами – и Торин властно выпрямился в седле, а Фили незаметным движением переместил руку на меч, готовый к любым неожиданностям.
- Прежде чем предлагать свои услуги, стоило бы представиться и открыть лицо. Я не намерен обсуждать столь важное дело с первым встречным.
Холод и повелительные нотки в голосе дяди нисколько не смутил незнакомца. Секундное колебание – и он рывком сдёрнул капюшон. Волна спутанных, густых волос цвета спелого каштана рассыпалась по плечам. Тёмные, пронзительные глаза дерзко глянули в глаза Торину. На лице, покрытом редкой, жёсткой щетиной сверкала озорная улыбка.
- Прошу прощения, господа. Я почти не знаком с обычаями моих сородичей, и не знаю своих предков. Меня вырастили люди. А зовут меня Кили. К вашим услугам.

[Amaltiirtare-the-Witch]

Aniritake,
скажите, а это всё, или оно просто еще в процессе?

[Aniritake]

Amaltiirtare-the-Witch, будет ещё. Сколько пока не знаю, но как минимум 3 части точно.

[~Ахэ~]

Aniritake, перенести эту часть в пост заявки мини-тура?
модератор