Исполнение №1 1820 слов начало Если случайный прохожий попросил бы одолжить ему линейку, компас и метроном одновременно, а у вас, как назло, не оказалось бы под рукой ничего подобного, то вы могли бы смело предложить ему всю тридцативосьмилетнюю жизнь мистера Элронда - до того размеренным и точным было ее течение. От большинства людей и того вопиюще безответственного беспорядка, который они привыкли понимать под своим существованием, его выгодно отличала безупречность всего, чего касалась его аккуратная рука. Точность и стабильность - вот те качества, которые он приучился ценить, едва покончил с начальной школой. Год за годом он упрямо шел к собственному идеалу, выверенному и выглаженному, как парадная блузка его супруги. Нет, мистер Элронд никогда не затеял бы нечто безрассудное, находясь в здравом уме, потому что всему безрассудному, сумасшедшему и, очевидно, неправильному в его жизни не было, да и не могло быть места, разве что в сухих строчках определений из словарных статей. А в них сомневаться не приходилось - за двадцать с лишним лет они ни разу не сотворили ничего непредсказуемого. В каждой минуте, что уж говорить о более крупных временных отрезках, мистера Элронда был наведен порядок, и часы перетекали из одного в другой с медлительной плавностью, знакомой лишь тем, кто сумел обуздать собственное время. Планируя очередной график на неделю, никогда, впрочем, кардинально не менявшийся, он искренне гордился собой. Много лет он старался отделаться от суетливой неуверенности в завтрашнем дне, и вот теперь, когда она была абсолютно надежно похоронена под бумагами и придавлена лаковым чемоданчиком, мистер Элронд привычно перебирал исписанные листки и отчего-то совсем не чувствовал себя удовлетворенным. Его жизнь определенно удалась. Работа, заслуженная блестящим окончанием лучшего в столице университета, оплачивалась достаточно для того, чтобы содержать семью, и не вызывала тошноты даже к вечеру пятницы. Офис, большой и светлый, был ничуть не хуже любого из пластиковых гробов в этой высотке. Начальник был не слишком противным типом, и мистер Элронд со временем отказался от втайне лелеемого желания занять однажды его место - десятилетнее бесплодное ожидание изрядно его утомило. Люди, с которыми он работал, не вызывали у него никаких чувств, кроме легкого раздражения. Они являлись к нему с мелкими проблемами и глупыми вопросами. Он решал эти проблемы или искал кого-то, кто решит их за него. Он перебирал пластиковые папки, скреплял листы пластиковыми скрепками, принимал и пересылал файлы, размеренно стуча по пластиковым клавишам. Ничего не менялось, ничего не могло измениться. Казалось, даже его отражение замерло, и после определенного возраста мистер Элронд словно перестал стареть, только его прозрачно-синие глаза незаметно выгорали, словно край пластиковой папки на залитом солнцем подоконнике. Все было вылизано, вычищено и правильно. Все. Кроме одного. Идеальную картину мира мистера Элронда оскорблял исключительно стол напротив. Неровную стопку бумаг украшал несуразный журавлик, сложенный из ярко-рыжей рекламной листовки. И стол, и поделка принадлежали одному из сотрудников, которых мистер Элронд знал, но не утруждался различать без необходимости. Но этот... Его фамилия была Линдир, и ее одной уже было более чем достаточно для того, чтобы составить о нем представление. Резкий порыв ветра взметнул десятки бумажных копий с ряда копированных столов. Сухой кондиционированный воздух пробрала дрожь, и в кабинете остро и влажно запахло мокрым асфальтом и свежей листвой. Мистер Элронд прижал стопку трепещущих листков и нахмурился. Где-то в далеком конце кабинета у окна шумели, ругались, требовали немедленно закрыть, а кто-то единственный возражал задорно и звонко, и даже темные экраны мониторов смотрели на него с укоризной. Для кого-то весна была важнее, чем бардак, кому-то не нравился кондиционер, пыль и мертвый воздух. Какая неуместная глупость. Кажется, многими этажами ниже зацветала сирень. Происшествие случилось слишком далеко и не стоило ни минуты его внимания. Мистер Элронд неодобрительно хмыкнул, освободил листы, когда буря стихла, и немедленно погрузился в работу. - Иногда я чувствую себя так странно, - сказал Линдир, глядя на него поверх журавлика так пристально, словно только Элронд был в этом повинен. Словом "странно" можно было охарактеризовать всю жизнь этого... недоразумения. Он путался под ногами. Он раздражал. Он задавал десятки глупых вопросов в неделю. Он открывал окна, подпирая их книгами, и приносил в офис букеты из тощих маргариток, которые малолетние беспризорники рвали на ухоженных городских клумбах. Он прикармливал бродячих котов и уговорил охранника обустроить им гнездо в подвале. Он рисовал какие-то картинки на доске объявлений и радостно улыбался каждому, кто бросал на него взгляд. Но никто не улыбался в ответ. - Если все глупые вопросы пропускать мимо ушей, то как узнать, что они глупые? - задумчиво спросил Линдир у плавающих солнечных пятен - только они относились ко всем его словам с серьезностью. Одинаковые сотрудники подняли и опустили головы, одинаково сочтя его ненормальным — в который раз! В воздухе разлилось молчаливое порицание. Естественно, они пропускали глупые вопросы мимо ушей. Глупый журавлик уставился на мистера Элронда глупым солнечным зайчиком на правом крыле. Мистер Элронд молчал, но студент Элронд вдруг ожил и прислушался где-то внутри. Надо же, ему еще было любопытно. Мерно шуршала бюрократическая машина, и шестеренки в строгих костюмах сновали в коридорных лабиринтах с документами, делами, данными, досье и доносами, а Линдир стоял в человечьем потоке и смотрел сквозь фланелевую бронь пиджака серьезными глазами. - Вы любите свою работу, мистер Элронд? Конечно, сказал самоуверенный студент, я шел к ней восемь лет. Разумеется, подтвердил молодой человек, она позволила мне содержать семью. Наверное, зевнул школьник с книжкой - от усталости у него нестерпимо чесались глаза, а голова клонилась набок. Он снова не успел прогуляться. Он снова не увидит, как сходит лед. Элронд ненавидел моменты, когда не мог решить, что сказать: его мысли встрепенулись и исчезли под светло-карим рентгеном. - Почему вы спрашиваете? - Все эти слова... термины, - зачем-то уточнил он, – мы их пишем, а иногда говорим вслух. Но они мертвые, - повел рукой Линдир, словно разгребая толщу затхлой кондиционированной воды. – Красивые, точные - и мертвые. Элронд слегка приподнял брови, что было знаком сильного удивления. Поразительно, что порой забредает в его голову. Линдир с любопытством его разглядывал. - Это наша работа, - наконец отозвался мистер Элронд, силясь придать голосу искреннее равнодушие. - Выбросьте свои фантазии из головы. - Иногда мы притворяемся, что это все и есть жизнь, - вдруг сказал Линдир, словно не заметив. Возможно, у него был свой взгляд на то, что считать глупым и пропускать мимо ушей. - Но все знают, что это не так. Как искусственные цветы. Точь-в-точь как живые, но пахнут химией... В стерильном офисном воздухе не было ничего, кроме мелкой пыли, словно неведомый конструктор поленился продумать ту составляющую реальности, что связана с ощущениями. Но невидимая реальность пряталась за порогом, осторожно заглядывая сквозь толстое дверное стекло. Мистер Элронд распахнул дверь и нырнул в шумящий, суетящийся, почти настоящий мир. Навязчиво запахло сиренью. К метро они шли вместе. - А вы... счастливы? - однажды тихо спросил Линдир среди бесконечной вереницы лестничных светильников, с любопытством глядя на него снизу вверх. Мистер Элронд вздрогнул. На любой вопрос можно найти ответ, ведь на все вопросы отвечено задолго до него. Он предусмотрел каждый шаг в своей жизни, и жизнь предусмотрела каждый его шаг. Но абстрактным понятиям не место в ежедневном графике. И... Элронд не знал. Элронд — не знал! Как всегда, Линдир то отставал, то вырывался на полшага вперед, но упрямо держался рядом. В полумраке у входа на станцию он поймал безукоризненный рукав и скользнул по манжету, вложив пальцы в его ладонь доверчивым жестом — в десятый, сотый, в первый раз, и пульс под легким касанием снова дал сбой. Станция встречала прохладой и искристым запахом напряжения. Весь день здесь сновали люди, волновались, отчаивались, ненавидели, смеялись и радовались, и Элронду порой казалось, что тонкая аура чужих эмоций окутывает его самого. Где-то рядом, совсем близко, билась жизнь, растекалась по рельсам, пряталась между мраморных колонн. Стояла в паре сантиметров, вцепившись в руку теплой хваткой и глядя снизу вверх серьезными глазами, словно повторяя вопрос, так и оставшийся без ответа. - Я не... - пробормотал Элронд сам себе, в тот раз шагнув с эскалатора на твердый мрамор, а сердце ухнуло вниз, словно землю вдруг выбили из-под ног. Солнечная даже в холодном свете фонарей улыбка Линдира померкла, и он печально опустил раскрытую ладонь. - Я понимаю. Элронд не признал бы, что сдался, ведь никакой борьбы не было. Две минуты спуска заставляли его жить, терзаясь виной, но без них он словно не жил вообще. Раз за разом он вставал на ступенчатую ленту, и внутри что-то обрывалось, замирало, словно под ногами вместо металла вдруг оказывался хрупкий лед, шаг — и проломится. Иногда он этого почти ждал.
окончание Не раз он спрашивал себя, как получилось, что незадачливый коллега небрежно распахнул окно в его, Элронда, жизнь, и идеальный мирок потерял равновесие. А было ли оно там? Мысленно перебирая в памяти всю недолгую историю их знакомства, Элронд не был уверен, потерял он что-то или приобрел. Но сомнения послушно рассеивались, стоило лишь дотронуться до близкого плеча, не то осторожно притягивая, не то хватаясь в отчаянии. Он так и не привык. К этому нельзя было привыкнуть, как и к пугливому касанию на виске, мягким, шелковистым под пальцами волосам, в которых, как и в уголках губ, прятались электрические зайчики, и очень тревожному взгляду. Что-то было не так. Всегда уверенный, мистер Элронд не решался спросить себя, что же именно, понимая, чем для него обернется ответ. Прорвавшись через мучительно долгие восемь часов, они целовались так жадно, что перехватывало дыхание. У Элронда хватило бы терпения и неловкой нежности, с которой он когда-то срывал хрупкие цветочные бутоны, на самую осторожную ласку из всех, известных ему, но две минуты — и ему оставалось только захлебываться, прижавшись к источнику самого невозможного, что не могло и не должно было случиться в его жизни. Нельзя переходить дорогу на красный свет. Нехорошо иметь задолженность по счетам. Не надо сбегать раньше окончания рабочего дня. Тысячи мельчайших «не» замкнули пластиковый мир в проверенные, прочные, проклятые рамки. Не стоило даже думать о том, чтобы целоваться с кем-то не тем, прячась, как школьник, не то от любопытных глаз, не то от себя самого. Линдир всегда закрывал глаза. Элронд считал, что он видит его насквозь. Но Элронд не закрывал глаз. Где-то справа их время неумолимо отсчитывала вереница светильников, и предпоследний всегда горел не белым, а тревожным грязно-желтым светом. Когда нервный цвет сменял череду бледных ледяных огней, Элронд знал: время истекло. Он ненавидел бракованную лампу так остро, словно то был не сигнал о конце пути, а его причина. Сжимая позднее пустую ладонь, он мечтал о том, чтобы не встретить предупреждающий желтый ни через две минуты, ни через десять — то было одно из тех безумных мечтаний, которым не нужно сбываться. Это лишнее. Это неправильное. Может быть, стоит выбрать другую станцию и не сбегать от своей безупречной жизни ни на две минуты, ни на несколько секунд. Избавиться от жадного взгляда, невысказанной просьбы, невыполненных - и невыполнимых - обещаний. И чувства пронзительной потери, когда рвется последнее слабое касание, и в пропахшем напряжением воздухе тает что-то важное. А поезда уходят в разные стороны. Им уже не нужны слова, чтобы понять друг друга. Глупый рекламный журавлик давно перепорхнул на стол напротив и день за днем косит на хозяина вмятинкой на крохотной бумажной голове. Рыжий, словно лис. Линдир не поднимал глаз и больше не протягивал руки. Он как-то притих, замер, словно ждет чего-то, и ждал давным-давно. Мистер Элронд, примерный гражданин и хороший работник, знал, что будет правильно сказать им обоим в ответ. Но Элронд не хотел говорить. Он все-таки был счастлив. Целых две минуты в день.
как и к пугливому касанию на виске какое-то неловкое построение словосочетания. Лучше было бы, наверное, либо "к касанию виска", либо "к касанию кожи на виске", либо "к ощущению прикосновения к виску". В остальном достаточно атмосферная зарисовка получилась, хоть я и не поклонник модерн-АУ
Я уже не ожидал, что кто-то исполнит *_* На фикбуке автор видел похожий фанфик, непонятно, по заявке или нет. Раз здесь не выложили, наверное, нет. Но там как-то не то. В этой заявке, ИМХО, идея намного интересней, спасибо, заказчик =)
какое-то неловкое построение словосочетания. Не могли бы Вы уточнить, в чем именно неловкость? Автор по-прежнему убежден, что его вариант куда более ловкий, чем все, что Вы предлагаете =)
-
-
16.04.2013 в 21:221820 слов
начало
-
-
16.04.2013 в 21:22-
-
16.04.2013 в 21:28Вы чудо.
з.
-
-
16.04.2013 в 21:49У автора нет отдельного аккаунта на дайри. =)
-
-
16.04.2013 в 22:19Красиво и очень сильно.
-
-
16.04.2013 в 22:22Я уже не ожидал, что кто-то исполнит *_*
-
-
17.04.2013 в 10:07какое-то неловкое построение словосочетания. Лучше было бы, наверное, либо "к касанию виска", либо "к касанию кожи на виске", либо "к ощущению прикосновения к виску".
В остальном достаточно атмосферная зарисовка получилась, хоть я и не поклонник модерн-АУ
-
-
17.04.2013 в 10:11Авторский слог неповторимо прекрасен, над некоторымы оборотами речи и описательными конструкциями оставалось только сделать тихо "вау".
-
-
17.04.2013 в 13:15Я уже не ожидал, что кто-то исполнит *_*
На фикбуке автор видел похожий фанфик, непонятно, по заявке или нет. Раз здесь не выложили, наверное, нет. Но там как-то не то. В этой заявке, ИМХО, идея намного интересней, спасибо, заказчик =)
[Росинка], Createress, ayahuasca, спасибо =)
какое-то неловкое построение словосочетания.
Не могли бы Вы уточнить, в чем именно неловкость? Автор по-прежнему убежден, что его вариант куда более ловкий, чем все, что Вы предлагаете =)