[небо/автомат]

IV-36. Торин/Фили/Кили. Трисам. Высокий рейтинг, доля юмора опционально. Фили и Кили втайне друг от друга отнюдь не по-родственному любят Торина. Торин отвечает взаимностью обоим. Но в один прекрасный момент все трое встречаются в одном месте, в одно время, с одними и теми же намерениями. "Мда, неловко вышло". Пожалуйста, не надо драмы, особых мук совести и тому подобного. Хочу радостный семейный тройничок.

Исполнение №1, части: 1 2 3 закончено
Исполнение №2, части: 1 2 3 4 закончено

@темы: Выполнено, Четвертый тур, Торин, Кили, Фили

Comments

[Hobbit!Anon]

Автор 1 at your servise!
предупреждения:
начало чуток затянуто, ибо обоснуй для автора священнее, чем Лось.
особой логики не ищите: треш, угар и трандуил.
организм гномов реагирует на растения не так, как организм людей. Помните об этом and keep calm.
Торин использован опционально

Исполнение №1
часть 1/3

Как бы не были благодарны гномы за то, что Бильбо тянул время до последнего, не давая троллям плотно отужинать неожиданной, но, стоит признать, очень приятной заменой двух пони, тем не менее, Торин в знак наказания оставил хоббита караулить отряд. Для него это было первое дежурство в походе. Обычно его, как самого слабого и неприспособленного к долгим путешествиям участника, не ставили в дозор, обходясь своими силами. Фили и Кили, стоявшие неподалеку, сочувственно похлопали Бильбо по плечу. Отчасти, и они были виноваты в том, что послали хоббита к троллям одного, не снабдив его даже хоть каким-нибудь кинжалом. Бильбо тяжко вздохнул, не смея спорить с предводителем отряда.
- Не расстраивайся, - Фили ободряюще улыбнулся. – Это не на всю ночь. Тебя сменят, успеешь отоспаться.
- Главное, смотри в оба – орки не дремлют, - Кили заговорщически улыбнулся брату.
Вдруг он вскрикнул и попытался рвануть вперед, но у него не получилось. Бильбо от неожиданности вздрогнул и подозрительно уставился на зажмурившегося Кили, вставшего на цыпочки. И Бильбо бы поверил раскаянью, отразившемуся на его лице, если бы не покрасневшее правое ухо, за которое крепко держал его Торин. Выглядело это настолько забавно, что хоббит против воли улыбнулся. Справа раздалось точно такое же «Ой!». Обернувшись, Бильбо увидел, как пританцовывает на цыпочках уже Фили, стараясь ослабить дядину хватку на своем левом ухе.
- А вы, два балбеса, будете дежурить завтра. И если хоть один пони пропадет, то навьючу на вас седла с поклажей. Всё поняли? – Торин грозно хмурился, держа обоих братьев за уши. Фили и Кили отчего-то покраснели, когда он упомянул про то, что они будут вместо пони, но молча кивнули. Напоследок хорошенько встряхнув своих племянников, Торин ушел. Фили и Кили потирали покрасневшие уши.
Бильбо оттянул свои подтяжки, ловко заложив за них пальцы, и улыбнулся братьям:
- Главное, смотрите в оба – орки не дремлют, - и успокоенный тем, что не его одного отчитали за ночное приключение, пошел к своему пони. У него было припасено еще одно яблоко, которое он хотел оставить для себя, но раз уж Милдред пережила столь ужасную ночь, Бильбо готов был поделиться с ней своим вторым полдником.
К вечеру над Мглистыми горами собрались тучи, и Балин сказал, что дождя не миновать и лучше бы им подыскать укрытие сейчас. Тогда отряд решил спуститься со склона в долину. Они уже довольно далеко отошли от пещер, в одной из которых нашли тролличью стоянку, и им не оставалось ничего другого, как укрыться от дождя в лесу. Лес начинался возле самого склона Мглистых гор. Сначала им попадались редкие и низкие деревья, но чем ниже гномы спускались, тем гуще становился лес. Ели сменились высокими ветвистыми дубами, засохшие осенние шишки все меньше попадались на пути, уступая место мягкому ковру из опавших дубовых листьев и пожелтевшей травы. Стало тише, и только привязанное к поясам оружие тихонько позвякивало, когда кто-нибудь из гномов случайно проваливался в густую траву, прикрывавшую кроличьи норы. Воздух в глубине леса был особенный, лесной: плотный и вязкий, как будто представлял собой отдельный мир. Тонкий, едва уловимый запах хвойных деревьев, которые отряд оставил позади, терпкий аромат осенних цветов и сладковатый запах начинающих подгнивать листьев. Кое-где попадались кусты волчьего лыка, под которыми виднелись норы костянок. Бильбо удивленно замер, увидев, как одна из них вылезла из своей норки и, расправив перепончатые крылышки, взлетела на ветку, с удовольствием поедая красную ягодку. Бильбо видел их только в книжках и, признаться, оригинал очень отличался от тех рисунков.
Бофур, шедший рядом с Бильбо, тихонько прошептал:
- Не вздумай прихлопнуть хоть одну из них.
- Мне это и в голову не пришло, - Бильбо удивился, что гном мог его заподозрить в подобном.
Бофур хохотнул:
- Ты погоди, пока они вокруг тебя летать не начнут. Мертвого достанут. Конечно, они не кусаются, но ужасно щекотятся крыльями. Как только прихлопнешь одну, все – тебе конец. Их яд убивает ужасно долго и мучительно. Представь, будто ты варишься в кипящем масле, - Бофур предвкушающее цокнул языком, увидев как побледнел хоббит. Он помнил, какое действие произвел его рассказ о Смоуге на Бильбо и теперь не упускал случая попугать его. – А потом твоя кожа…
- Пожалуйста, не нужно. Я не буду их трогать, - Бильбо подхватил Милдред под уздцы и пошел быстрее, надеясь, что Бофур поймет намек, и не увяжется вслед за ним. Вслед он услышал веселое фырканье.

Остановиться на ночлег гномы решили под двумя высокими дубами. Место было выбрано удачное – один из огромных камней, видимо, после сильного землетрясения, скатился с гор и вклинился между толстыми стволами, создавая надежную стену. Напротив открывалась небольшая лужайка, заросшая высохшими редкими кустами и не позволявшая подобраться врагам незамеченными к лагерю. Ближе к краю камня развели костер, там же скинули поклажу и привязали пони к кустам волчьего лыка. Торин же сложил свою поклажу за толстым корнем одного из дубов, вылезшей из земли и создававшей некий барьер. Бильбо сначала присмотрел это место себе, но Двалин сказал ему, что лучше сидеть возле костра. Камень надежно защитит тыл, а хоббиту не придется каждый раз оглядываться в поисках опасности. Бильбо кивал, стараясь не все запомнить и не подвести отряд. Все таки это было его первое дежурство и он не хотел показаться совсем уж жалким слабаком. Жаль, конечно, что уютнее местечко под деревом ему не достанется, но спорить он не стал. Торин – как король – имеет право на личные «апартаменты», да и действительно – костер с привязанными пони был далековато, а второй терять Милдред хоббит совсем не хотел.
Ужин не отличался изысками, но зато оказался сытным. Кили удалось подстрелить пару упитанных кроликов, Бильбо поделился своими приправами, прихваченными из дома. Бомбур отыскал в покинутой фермером лачуге пару картофелин. Путники собрались вокруг костра, весело обсуждая схватку с троллями. Особенно их повеселил рассказ Бильбо, которому невольно пришлось выступить в роли тролличьего платка. Даже Торин тихо посмеивался в бороду.
Вдалеке громыхнуло, запахло сыростью. Пора было ложиться, завтра предстоял тяжелый переход через Мглистые горы. Потихоньку гномы разбредались по облюбованным ими местам. Фили и Кили внимательно проследили куда пошел Торин, затем, пожелав Бильбо удачного дежурства, ушли, тихонько споря, кому достанется мешок, в который засунули их тролли. В итоге выиграл Кили. Сделав из мешка подобие подушки, он немного повозился и, наконец, затих.
Накрапывал мелкий дождь, но ветвистые дубы надежно укрывали путников. Бильбо раскурил трубку, прислушиваясь к шуршащим по листьям каплям где-то там, наверху, и присел возле костра, поднимая воротник. Дождь хоть и не долетал до него, но ветер был прохладный и пронизывающий. Он то и дело вглядывался в лесную темень, подспудно боясь увидеть огромные тени троллей, но лес был спокоен. Мысли Бильбо плавно унесли к воспоминаниям о Восточном лесе, в котором отродясь не было никаких троллей. Каждое дерево, каждый холм ему были родными и хорошо знакомыми, не то что здесь. Там-то он уж точно мог найти узкую протоптанную тропинку, ведущую в Шир. А потом он бы завернул налево, в переулок Бэгшот роу, к Бэг-Энду. Калитка бы привычно скрипнула, из сада донесся запах спелой вишни, а дом встретил разожженным камином и свежими булочками. На мягком и уютном кресле лежала бы открытая книга, приглашая провести чудесное утро вдвоем.
Под мерный шум дождя и храп гномов Бильбо уснул.

[Hobbit!Anon]

Часть 2/3

Фили лежал на спине, подложив руку под голову, всматривался в темную крону деревьев над ним и слушал мерное дыхание Кили. Когда оно стало глубже, Фили тихонько повернулся и взглянул на брата. Тот спал на боку, укрывшись походным плащом с головой, торчало только ухо, немного заострявшееся кверху, почти как у эльфов. Еще немного подождав, Фили откинул свой плащ и поднялся, стараясь не шуметь. Дождь был только на руку – он глушил шорох ткани. В последний раз взглянув на брата и понаблюдав, как мерно опускается и поднимается его бок, Фили на цыпочках покрался вглубь отряда, стараясь не наступать на высохшие ветки. Увидев сладко посапывающего Бильбо, он усмехнулся. Помнится, в свое первое дежурство он тоже сопел без задних ног. Фили внимательно оглядел окрестности в поисках опасности, но не заметив ничего подозрительного, продолжил свой путь, аккуратно обходя спящих гномов. Бомбур причмокивал, очевидно, он ел даже во сне. Бофур, лежащий рядом, нежно обнимал свою ушанку. Фили уже давно подозревал, что в той ушанке что-то запрятано. Надо будет при случае посмотреть, решил он. Увидев Гендальфа, полулежавшего возле дубового ствола, Фили опешил и от неожиданности даже присел. Старый маг смотрел прямо на него, серьезно насупив брови и даже немного осуждающе, как показалось Фили. Он начал лихорадочно думать, что бы такого соврать, но Гендальф молчал и не спрашивал его ни о чем. Фили уже грешным делом подумал, что тот обо всем догадался сам, безо всяких вопросов, и уже готов был повернуть назад, но что-то во взгляде Гендальфа ему показалось странно знакомым. Так иногда смотрел их сосед, который после смерти отца захаживал к Дис. Он частенько ходил с какими-то травками, иногда куря их, а иногда просто запихивая в нос, как делали это люди. И вот тогда взгляд у него становился точь-в-точь как у Гендальфа сейчас. Вроде и внимательно суровый, но в то же время совершенно тупой. Дис рассказывала, что таким образом он общается с горными духами. Понадеясь, что духи достались Гендальфу веселые и болтливые, Фили перелез через толстую корягу.
Торин лежал на боку, спиной к Фили. Он затаил дыхание, всматриваясь в мощную дядину спину. Но ночь была темна и понять, спит ли Торин, оказалось невозможно. Фили каждый раз чувствовал себя чуть-чуть неловко, когда он сам приходил к Торину, будто напрашивался. Нет, конечно, он не боялся, что дядя его прогонит. Только не после того, что между ними было, когда Фили вместе с тогда еще маленьким Кили свалились в лихорадке. Была зима и младший брат потащил его посмотреть на реку. Он не верил Фили, что реки зимой не замерзают, решив убедиться в этом сам. Увидев неистово бушующий поток, маленький Кили в восторге полез к берегу. Фили сам не понимал как произошло, что он не успел схватить младшего за шиворот. Кили, поскользнувшись на мокрых камнях, упал в ледяную воду и поток понес его. Фили тогда до смерти перепугался за брата и, не раздумывая ни секунды, сбросил с себя рубаху и кинулся в воду. Холод тут же сковал тело, но страх за Кили был сильней, и он, не обращая внимания, плыл за братом, натыкаясь коленями на подводные камни. Потом уже, замотав младшего в свою сухую рубаху, он нашел заброшенный дом фермера, решив переждать там до утра. Поговаривали, что в округе бродили волки, и Фили понадеялся, что человеческий запах фермера отобьет у зверей желание проверять, ночует ли кто в лачуге. Он сидел на деревянном полу, сбросив с себя мокрые штаны и укачивая на руках Кили, отдавая ему последнее тепло, посиневшими губами шепча слова успокоения. Такими их и нашел Торин. Крепко выругавшись, он для начала дал Фили хороший подзатыльник, затем отобрал у него Кили, растерев того оставшимся во фляге самогоном. Фили отрешенно смотрел на руки Торина и на плачущего Кили, пока они не начали расплываться, а потом в глазах стало совсем темно и он уже ничего не помнил. Очнулся он только когда почувствовал, как мех дядиного плаща щекочет ему нос. Фыркнув, он повернулся и уткнулся прямо в голую грудь, которую пересекал старый толстый шрам. Вздрогнув, Фили попытался отшатнуться, но крепкие руки удержали его на месте. Торин держал его на коленях, надев на него свою рубаху и накинув сверху плащ. Взяв его руки в свои, дядя дышал на них, периодически растирая между своими широкими ладонями. Фили оглянулся на Кили. Тот лежал в сухой теплой соломе, замотанный в рубашку Фили, и тихонько посапывал.
- Он в порядке. Самогон Двалина достаточно крепок, чтобы выгнать любую хворь, - тихо сказал Торин.
Фили принюхался – пахло крепко и сладко - и тут же об этом пожалел. От слишком глубокого вздоха голова заболела с удвоенной силой, и перед глазами все поплыло. Удержаться в сознании его заставил только голос дяди.
- А вот на тебя не хватило.
- Я в порядке, - прохрипел Фили, зажмуриваясь от боли в голове.
- Да уж, вижу.
Что было дальше, Фили не рассказывал никому, даже младшему брату. Торин говорил что-то о том, что Фили никак не хочет согреваться, как бы он не укутывал его и не грел его ледяные руки, что кровь его почти замерзла, а губы неестественно посинели. А потом Торин попросил прощения. Фили тогда не совсем понял, почему, но вскоре это оказалось неважно, потому что стало сначала тепло, а потом слишком жарко и почему-то мокро там, внизу.
Вот и сейчас Фили почувствовал, как ему становится жарко. Он опустился на колени и осторожно подлез к дядиной спине, просовывая руку ему под рубашку. Торин глубоко вздохнул, на миг напрягшись, а затем мягко сжав гладящую его по животу холодную ладонь, поднес к губам, согревая теплым дыханием. Фили улыбнулся и зарылся носом в его волосы.
- Кили?
- Спит как младенец. Я ему сонной травы подсыпал в тарелку, - прошептал Фили. – Он не заметит моего отсутствия.

Когда шаги брата стихли, Кили, подождав еще немного, осторожно выглянул из-под своего плаща. Оглянувшись, он никого не увидел. Костер догорал, и не мог дать достаточно света. Решив, что брат отошел по нужде, Кили тихонько рассмеялся – будет забавно, если Фили заснет где-нибудь под кустом со спущенными штанами. Все таки было удачной идеей подлить братцу в чашку спящей травы. Кили быстро встал. Он понимал, что у него есть несколько минут, пока Фили вернется обратно и обнаружит, что место брата пусто. У него вовсе не было желания объяснять Фили, куда он подевался. Увидев спящего Бильбо, Кили улыбнулся. Свое первое дежурство он благополучно проспал на коленях брата. Чуть согнувшись, Кили сделал пару шагов в сторону дуба, но заметил странную тень. Острый взгляд подсказал ему, что странный нарост на стволе – это шляпа Гендальфа, которую он повесил на сук. Сам старый маг сидел там же, под деревом. Досадно поморщившись, Кили решил обойти с другой стороны. Так оказалось чуть дольше, чем напрямую, но зато гораздо безопасней. Только бы на Фили не наткнуться, думал Кили, пробираясь к Торину. Кили, конечно, знал, что брат от него не отвернется, если узнает, что Кили связывает с дядей нечто большее, чем родственная любовь, но проверять пока не рисковал. Он даже не представлял, как он все это будет объяснять Фили. Уж тот точно не поверит, что все началось с самой банальной ревности. Что Кили, выпив для храбрости три кружки эля на дне рождения Дис, пришел к Торину и заявил, что тот любит Фили больше, чем его, Кили. Торин, сам выпивший чуть больше, чем обычно, не прогнал племянника из своих комнат. Даже не стал на него орать.
- Неправда, - тихо ответил Торин.
- Неправда? Тогда докажи! – крикнул Кили.
Если бы не выпитый эль, ничего бы не случилось. Но Кили все чаще думал, что это было неизбежно. И не произойди оно на дне рождения у Дис, оно случилось бы позже.
Наконец, он увидел Торина. Тот спал на боку и лицо его было обращено к Кили.

Фили придвинулся ближе, крепче обнимая Торина и упираясь ему в поясницу вставшим членом. Что-то одобрительно промычав, когда почувствовал губы Торина на своей ладони, и горячо задышал ему в шею, там, где начинали расти волосы. Осторожно прикусил зубами кожу, оттягивая ее назад, а затем, как бы извиняясь, начал коротко вылизывать укус. Он почувствовал как Торин тяжелее задышал, в ответ прикусывая ему ладонь. Поцеловав дядю в плечо, Фили высвободил из нежного захвата свою руку и медленно повел ее вниз. Нащупав шнуровку на штанах, он ловко с ней справился, и с удовлетворенным выдохом обхватил теплый, уже полувставший, член, массируя большим пальцем основание возле яичек. Внезапно Фили почувствовал, как дядя внезапно напрягся. Решив, что тот просто старается себя сдержать, он удвоил старания.
Торин, разомлевший от ласк племянника, заподозрил неладное, когда почувствовал на своем бедре горячее прикосновение. Это не мог быть Фили, тому было бы просто неудобно так прикоснуться. Осознание, что эта рука принадлежит не Фили, резко отрезвило его. Торин напрягся, а потом его прошиб пот, когда он почувствовал, что Фили с удвоенной силой начал его ласкать. Торин протянул вперед руку, уже зная, что перед ним опустился младший племянник, и чувствуя, как тот набрал побольше воздуха в легкие, видимо, собираясь что-то сказать. Первой его мыслью было, что Фили услышит голос брата, и Торин молниеносно прижался к губам Кили, не давая ему и звука вымолвить. Языком он тут же проник ему глубоко в рот, с силой проводя по языку Кили, заталкивая обратно вырывающийся наружу стон. Жестко провел по нёбу, коснулся внутренней кромки зубов и спустился поцелуем к нижней губе, нежно ее прикусывая. Кили, задохнувшийся от такого напора, хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, а потом, отдышавшись, сам потянулся за поцелуем. Торин почувствовал, как Кили провел рукой по его бедру и скользнул в его штаны, уже расстегнутые Фили. Торин дернулся в попытке перехватить его, но не успел – Кили опустил руку на его член. Пальцы обхватили уже напрягшийся ствол, опустились чуть ниже, затем вздрогнули, непроизвольно отдернувшись назад, и Кили тихонько ойкнув, удивленно прошептал:
- Ты решил сам себе подрочить?

[Hobbit!Anon]

Часть 3/3

- Вообще-то я тебе дрочу, - шепотом возмутился Фили, которому почему-то вдруг сильно захотелось зевнуть.
- Но почему тогда я ничего не чувствую? – спросил Кили. Странный у дяди был шепот. Какой-то… не такой. Он положил руку на свой пах. – Нет, совершенно точно, ты мне не дрочишь. У меня даже штаны застегнуты.
- Тогда чей это член у меня в руке? – Фили не совсем понимал, что происходит. Помотав головой и подавив зевок, он принялся сильнее сжимать дядин член.
- Свой собственный! – прошипел Кили и зевнул. Вот уж точно, Торин иногда такой Дубощит.
- Э, нет. Мой член у меня в штанах, - осадил его Фили. – И я тебя клятвенно заверяю, что его никто не дрочит, хотя ему очень хочется.
- Тогда чья же это рука? – глаза у Кили слипались, но он самоотверженно продолжал надрачивать Торину и его руке.
- Где?
- Да на члене же, где еще?
- Ну одна из них точно моя, - пробормотал сонным голосом Фили.
- А вторая? – не менее сонно спросил Кили.
- Рискну предположить, что твоя.
- Но если на твоем члене целых ДВЕ руки, тогда почему ты говоришь, что ничего не чувствуешь?
- Потому что это не мой член, а твой, - прошипел Фили.
- Говорю тебе, на моем члене нет никаких рук, - в тон ему ответил Кили.
- Тогда чей же это член я сейчас трогаю? - удивился Фили. - Дядя, ты в порядке?
- Дядя? – Кили нервно сглотнул. Зачем Торин притащил к ним в постель своего дядю? Где он вообще его взял?
- Конечно дядя, кто ж еще? Может, хватит расспросов? Поцелуй меня, - прошептал Фили и наклонился к дядиным губам.
«Хорошая мысль» - подумал Кили и потянулся к дядиным губам.
Глухой стук столкнувшихся лбов и синхронное «ой!» как-то совсем уж зловеще раздалось над Торином, который обеими руками зажимал свой рот.
- Больно, - жалобно сказали Фили и Кили, потирая ушибленные лбы.
Кили, услышав голос брата, ошарашено прошептал:
- Ты чего здесь делаешь?
А потом опустил взгляд вниз, внезапно понимая, что это была не рука Торина. Более того, не дядина рука еще крепче сжала дядин член, высвобождая его из вмиг ослабевших пальцев Кили. Но тот не растерялся, и покрепче вцепился в свою добычу.
- Это ты что здесь делаешь? Ты же должен уже спать давным-давно! – Фили не собираясь сдаваться так просто, накрыл дядин член второй рукой.
- Ты сам должен был уже спать без задних ног! – обиженно сказал Кили, и неожиданно зевнул. – Я подлил тебе сонной травы.
- Это я подлил тебе сонной травы!
- Отпустите мой член, - угрожающе прорычал потерявший терпение Торин.
Оба уставились на Торина, как будто впервые его заметили.
- Дядя? – пискнул Кили и убрал руку. Ему уже с трудом удавалось открывать слипающиеся глаза. Он посмотрел на брата, который не выпуская дядиного члена из рук, удобно устраивал голову на его плече, сладко зевая. Кили тут же последовал примеру брата, укладываясь рядом с Торином, и натягивая на себя его плащ. Так просто сдаваться он не собирался.
- Ты мне так и не сказал, что ты тут делаешь? – сонно пролепетал он.
- Ты мне тоже не сказал! – Фили закрыл глаза.
- Я первый спросил, - уже засыпая сказал Кили.
- Завтра, - пробормотал старший брат и провалился в сон.
Кили ничего не ответил, так как он уже спал.
Так и встретили они первые лучи восходящего солнца - синхронным храпом двух молодых гномов и стояком их дяди.

[Dreamtiger]

Торин иногда такой Дубощит

[romanian dick]

ЭТОТ НЕЛОВКИЙ МОМЕНТ
спасибо, автор, очень повеселило =))

Вот уж точно, Торин иногда такой Дубощит.

а это - особенно

[Hobbit!Anon]

автор, дайте я вас обниму! Дайте я возрыдаю на вашем плече))) Несмотря на некоторые шероховатости (побетить бы, и немножко подправить разборки про руки и члены), мне очень понравилось! Читала с удовольствием, а когда доля юмора окончательно перевесила, на моё хихиканье сбежалось всё окружение.
Жаль, конечно, что тройничка так и не случилось, но финал меня вынес нафиг!

заказчик

[Justin Hill]

Торин говорил что-то о том, что Фили никак не хочет согреваться, как бы он не укутывал его и не грел его ледяные руки, что кровь его почти замерзла, а губы неестественно посинели. А потом Торин попросил прощения. Фили тогда не совсем понял, почему, но вскоре это оказалось неважно, потому что стало сначала тепло, а потом слишком жарко и почему-то мокро там, внизу.

Урурур!!!

Торин, сам выпивший чуть больше, чем обычно, не прогнал племянника из своих комнат. Даже не стал на него орать. - Неправда, - тихо ответил Торин.

Какой же у вас Торин....

Первой его мыслью было, что Фили услышит голос брата, и Торин молниеносно прижался к губам Кили, не давая ему и звука вымолвить.

Хитрый, зараза

Вот уж точно, Торин иногда такой Дубощит.

- Дядя? – Кили нервно сглотнул. Зачем Торин притащил к ним в постель своего дядю? Где он вообще его взял?

- Отпустите мой член, - угрожающе прорычал потерявший терпение Торин.

Автор, это было шикарно, спасибо огромное, порадовали!
Отличное исполнение!

[Hobbit!Anon]

автор рад, что вам понравилось, хоть сам он и не особо доволен результатом


Дорогой заказчик, пишет тебе упоротый автор
они не хотели переходить к более серьезной нце, как автор их ни упрашивал
за это всем троим мистер Двалин сделает суровое атата
после деанона (но если мой заказчик возжелает, то можно и раньше) я отдам этот бред текст в суровые руки одной очень хорошо знакомой мне беты

What the Hale,

Какой же у вас Торин....

старый развратник

автор 1 к вашим услугам))

[Hobbit!Anon]

автор1, а не боитесь, что бета начнет пинать вас в сторону продолжения?)
я бы не удержалась

и, кстати, суровое атата от Двалина всем троим - это тоже вариант

не менее упоротый заказчик сего безобразия

[Millana]

Чееерт! Как хорошо, что я не стала читать это на работе! Меня бы не поняли!)))
Автор, браво! Там, по ходу, Дубощит не только Торин)))

[Тарья Мор]

Текст хорош, я ржал, как конь)
Но так хочется горяченькой нцы....(

[nenyond twyll]

Бооооже, автор, это ж прям рукалицо!!
Мои уши воспылали как рождественские огни на том моменте, когда филикили выясняли кто кого и за что держ..ну, то самое
Это лучшая нца, которую мне довелось прочесть
Видишь, Торин! Ауле покарал тебя за жадность!! Облом тебе, муахаха

[Kyokka Suigetsu]

матьмояженщина
я просто в дубощи! вою от дикого ржача, пытаясь перевести дыхание....Автор вы просто бог

[Hobbit!Anon]

Автор, это было бесподобно

[Cpl.Merqury]

спасибо

[SandyS]

Прелестно, бодро и весело

- Отпустите мой член, - угрожающе прорычал потерявший терпение Торин

тут я прямо заволновалась за дядю Торина

[Нордамон]

шикаааарно, автор спасибо

[tar]

Автор, шикарный текст!!! смеялась до слёз!!! бедный Торин!
спасибище!!!

[Createress]

Бильбо удивленно замер, увидев, как одна из них вылезла из своей норки и, расправив перепончатые крылышки, взлетела на ветку

Автор, разве костянки летают? они же такие... такие... такие, если взлетят, то любой нормальный человек, их увидев, рухнет с сердечным приступом

Бильбо кивал, стараясь не все запомнить и не подвести отряд.

Тут нет противоречия?

а второй терять Милдред хоббит совсем не хотел.

пропущено "раз".

Духи Гендальфа и в самом деле разговорчивы, а бедного Торина в самом деле отлично прокатили аж два племяша разом... Первая часть истории про Бильбо прекрасна, но как-то мало связано с остальным текстом.
но вообще написано приятно

[Зимний салат]

это просто шикарно! эта путаница с членами просто вынесла и тем не менее было весьма горячо. Жаль, что так печально (для Торина, конечно)) закончилось)

[Hobbit!Anon]

Автор 2
Предупреждения: заявка!
рейтинг: R

часть 1, 3859 слов на все

- Давай я расчешу тебе волосы, - говорит Фили.
Торин лениво смотрит, долго выдыхая дым, глаза его холодны и спокойны. Горький табачный туман смягчает лицо, добавляет загадки взгляду и нежности зрачкам.
- Ну, расчеши, - отвечает дядя.
Фили берет гребень – крепкие костяные зубья, полупрозрачный оскал – погружает в жесткие пряди. Все равно, что расчесывать ручей – волосы текут, переливаются слой за слоем, матовая темнота прорежена седыми нитями.
Фили нравятся однообразные, успокаивающие движения – будто точишь меч. За окном закат – ясный, но невнятный, вроде жидкой меди, изрядно разбавленной молоком. Отсветы скользят по дядиному лицу, стекают по щекам. Им не согреть Торина. Но это, конечно, не повод для того, чтобы лезть к нему с поцелуями. Как будто Фили нужен повод.
- Ты уверен? – спрашивает Торин. Половина его лица на свету – рыжий отблеск в радужке, половина в сумрачной тени. Фили смотрит, замерев. В солнечном сплетении жалко барахтается что-то вроде благоговения, перемешанного с острой похотью.
Он улыбается, наверняка криво. И кивает. Снова тянется к дяде. На этот раз Торин ведет – уверенно, почти равнодушно. Поцелуй выходит короткий, какой-то сухой. Дядя смотрит на племянника внимательно и плоско, а потом вдруг смягчается, отзвук нежности появляется в его лице. Он тянет Фили за косичку, ласкает его шею – тот наклоняется, волосы опять рассыпаются, в свете заката становясь рыжими. Торин просит:
- Улыбнись еще.
Фили бросает в жар, щеки горят. Глаза, наверное, тоже. Его не надо просить. Он чувствует ее, эту сумасшедшую улыбку, растягивающую губы, дядя завороженно трогает ямочки у него на щеках.
- Махал создавал тебя, любя, - говорит он. – И это – отпечатки его пальцев, лепивших твое лицо.
У Фили такое чувство, что это дядя его лепит, прямо сейчас. Пальцы его словно проникают под кожу, горячие, твердые – пальцы кузнеца, воина – медленно движутся, чертят горячие дорожки, и кровь в венах словно меняет течение, устремляясь по заново намеченному руслу.
Фили никогда не думал, как это будет. Просто не мог себе этого представить. Поэтому не думает он и сейчас.
Наклоняться неудобно, а оторваться от дяди Фили не в состоянии. Он садится на подлокотник кресла – тот слишком узкий – фактически, Фили усаживается прямо к Торину на колени. Тот задерживает дыхание. Солнце ярко освещает ему лицо, и Фили вдруг видит, как дядины зрачки медленно расширяются, поглощая светлую радужку, словно капли чернил, расплывшиеся по дорогой бумаге. И Фили тоже перестает дышать.
Торин одним движением выдергивает их обоих из кресла, в два шага доходит до кровати. Оставляет Фили. Один широкий шаг до двери и скрип ключа в замке.
- Разденься, - глухо говорит он. На полу горит рыжий блик – длинный солнечный язык вылизывает деревянные планки. Остальная комната погружена в темноту, и Торин в ней – зыбкая колеблющаяся тень. Он снимает с себя одежду, словно стягивая с кожи мрак, проявляясь светлым плечом, спиной. Все движения слитные, четкие, перетекающие одно в другое. Вот дядя был у двери, а вот уже опускается на кровать. Фили тянется к нему с новым поцелуем. Уж целоваться-то он точно умеет. Так он думал до этой поры. Дядя вжимается в него всем телом, плывут черные волосы, перемешиваясь со светлыми. Рот Торина жаден и ненасытен. Фили задыхается, под веками яркие круги. Плечи под его руками – топографическая карта шрамов, познаваемая наощупь.
Торин отрывается от него, словно с усилием. Тяжело дышит, говорит почему-то:
- Не бойся.
Фили смеется. Ему не до страха. Жизнь впивается в него победоносной сиюминутной реальностью. В руках его - Торин.
Фили целует его – мелко, часто, куда только может дотянуться. Гладит спину широкими движениями, проводя до самого затылка – пальцы начинают путаться в густой роскоши волос. Плечи у дяди соленые. В грудь Фили тяжело бьется чужое сердце.
- Хватит, - вдруг говорит Торин. В словах его мука. – Не надо больше.
Фили замирает на мгновение, облизывается. Торин резко втягивает воздух. Прижимает Фили к кровати за плечо. Смотрит пристально, почти враждебно. С силой проводит по бокам – Фили чувствует давление перстня, шипит. Вдоль ребер у него теперь царапина. Торин снимает кольцо, укладывает племяннику во впадинку пупка. Вылизывает кровавый след – длинно, осторожно. Фили всем телом чувствует это движение, прикосновение короткой бороды. Он совершенно болезненно возбужден. Ему уже все равно, что будет и как будет.
Он продевает в перстень косицу, завязывает ее. Переворачивается на бок, прижимается к дяде, начинает тереться. Лежать неудобно, постоянно съезжает локоть. Торин внезапно улыбается чему-то, снова целует Фили – жестко, с болью, просовывает руку между ними. Одно сильное, гладкое движение – ровное и слишком грубое. Фили цепляется за чужое запястье, обхватывает широкую кисть своей ладонью. Двигает не в такт. По животу ползет огонь, удивительно, как еще дыхание их не превращается в пар, разбавляя стылый сумрак комнаты. Все слишком быстро, слишком неудобно, слишком жарко… Слишком хорошо. Движения дерганые, жадные. Торин наваливается на Фили. Перед глазами у того перекатываются мышцы на гладком плече, расчерченном кривым шрамом. Отяжелевшие веки опускаются сами собой, весь мир подожжен рваным тягучим ритмом.
Фили тянется, вслепую трогает губами шрам - обрывок судьбоносной нити, вживленный под кожу. Торин чуть сильнее сжимает руку, жестко ведет ее вверх, а вот поцелуй его в ямку у горла - трепетный, почти невесомый. Фили выгибается, упираясь затылком в подушку, волосы его туго скользят у Торина меж пальцев, кольцо задевает ладонь. Дядя выдыхает Фили в ключицу долгий, почти неслышный стон.
Сладкие судороги накатывают волнами. Фили ослепший и оглохший. Торин держит в кулаке его пряди и прерывисто стонет ему в шею, словно целуя кожу выдохами.
Они лежат, сплетясь в одно косматое диковинное существо. Тяжело дышат.
Времени для них не существует.
* * *
- Где ты был? – ревниво спрашивает Кили. Тут же добавляет, выдавая себя с головой, – Что вы делали с дядей?
Фили осторожно усмехается – если брат заметит, обидится.
- Я расчесал и заплел ему волосы.
Кили опять растрепанный – где только носился? Садится, требовательно дергает головой, хмуро глядя исподлобья. Чеши, мол.
- Как тебе, - добавляет Фили, со вздохом снова доставая гребень. Брат уже достаточно взрослый, мама не собирается ему больше потакать. А вот Фили отказать не может.
- Заплетал дяде косички, - бурчит смутно недовольный Кили. Наедине со старшим братом он почему-то все еще ведет себя как ребенок, которым уже не является. – А вот я…
- Косицы, - Фили осторожно дергает волокнистую прядь. – А не косички. Мы же не девчонки, в самом деле.
- Много ты знаешь о девчонках, - бормочет Кили, стараясь незаметно пододвинуться.
- Уж больше твоего, - отзывается Фили.
- Ну да, конечно. Еще скажи, что и знаешь, и все у вас было.
- Этого не скажу, - отвечает честный Фили. Брат успокоено улыбается, совершенно неудобно приваливаясь к нему спиной. Потревоженная царапина на ребрах начинает болезненно ныть.

[Hobbit!Anon]

автор 2

часть 2, слов 3859

* * *
Кили рассматривает дядины косицы – у него самого точно такие же: плотное, замысловатое плетение, нужное для того, чтобы удержать непослушные пряди.
Если смотреть только на косы, можно подумать, будто они принадлежат одному гному – просто одни разбавлены солью седины, а другие нет.
- Где Фили? - спрашивает Торин. Перед ним кипа бумаг, Балин зайдет за ними завтра. В кружке стынет чай.
- На тренировке с Двалином, - вздыхает Кили. Он зашел на минуточку и задержался.
В коридоре пахнет теплом и свежим хлебом, жарко, слуга с шумом точит на кухне ножи, жена его помогает маме.
У Торина в комнате сумрачно, прохладно и вечный привкус табака в воздухе. Он у сестры ненадолго. Это Дис упросила его погостить хотя бы чуть-чуть. Дом его недалеко, но в нем постоянно крутятся люди, гномы. Добропорядочной женщине, будь она хоть трижды сестрой хозяина, хода туда нет. А она и так не только брата не видит неделями, но и сыновей едва успевает перехватить у дверей – те у дяди днюют и ночуют.
Вот и сейчас Кили медлит, не уходит.
- Ты не знаешь, Фили знаком с какой-нибудь… девушкой? - спрашивает он наконец, дергая себя за косицу. Если существует какой-то брачный сговор, Кили может и не знать – гномы берегут дочерей, как зеницу ока, а уж судьбу их – и того пуще.
- Зачем тебе? – взгляд у Торина становится далекий, оценивающий.
Кили краснеет и мнется. Не признаваться же, что одна мысль о том, что Фили переедет в другой дом, и Кили будет чинно ходить к нему в гости не чаще раза в неделю, заранее предупреждая о своем визите – просто невыносима.
- Полюбоваться? – предполагает Торин. – Влюбиться? Очаровать ее? Целоваться где-нибудь украдкой?
Голос дяди совершенно будничный. Насмешки в нем нет, отчего втрое больнее.
- Она бы высмеяла меня, - легко отвечает Кили. Иначе нельзя. – Ничего из этого я не умею.
- Даже целоваться? – Торин раскуривает трубку, откинувшись в кресле. – И Фили тебя не учил?
Вопрос падает на Кили, как топор Двалина на макушку. Контузия почти смертельна.
- Фили? - спрашивает он, хлопая глазами, и выглядит, наверное, совершенно глупо.
- А кто же еще? – взгляд у дяди почти сонный. Торину ли не знать? У него ведь тоже был младший брат...
«В самом деле», - думает внезапно прозревший Кили. – «Кто же еще?»
Самый первый, неуклюжий, стыдный раз. Сталкивающиеся носы и лбы, путающиеся волосы, энтузиазм и потные ладони. Это вопрос доверия, большей частью.
В голове у Кили совсем другое. Мысли крутятся огненным веретеном. «Кто же еще?» - вопрос-отмычка. К самому потаенному желанию…
- Ты, - твердо говорит Кили.
Торин только поднимает брови.
- Научи меня целоваться, пожалуйста, - Кили избыточно вежлив, как всегда привык с дядей. Тропинка его мыслей проста и незамысловата - короткий путь от предположения к просьбе. Кили прикрывает глаза.
Он ждет равнодушного отказа, хлестких или холодных слов так, как ждут приговора.
Шуршание - Торин, встает, наклоняется – Кили чувствует движение воздуха, щекотное прикосновение пряди к щеке – и целует племянника. Крепко, достаточно долго, чтобы Кили успел почувствовать и плотное движение губ, и скольжение языка.
Кили захвачен этим поцелуем, как осажденный город стремительным натиском. В голове его пустота и жаркий ветер, свивающий кольца согласно движениям влажного языка меж его губ. Кили запоздало отвечает, подчиняясь нежному (слишком, слишком нежному) кружению чужой ласки. Певучий нерожденный стон вибрирует в его горле. Торин судорожно стискивает его бедра, прижимая их обоих к столу. Поцелуй все длится и длится.
Когда они, наконец, отрываются друг от друга – мир вокруг совсем другой. Кили задыхается, Торин глядит на него испытующе, как на тренировках, словно пытаясь понять, не поранился ли где племянник. Зрачки у него – два совершенно черных провала, окруженных тонким сияющим ободком радужки. Убедившись, что с Кили все в порядке, Торин делает осторожный шаг назад. Поправляет сбившийся рукав. Садится в кресло, пододвигает к себе бумаги. Говорит Кили:
- Скажи маме, я не спущусь к ужину.
Хитрой ухмылки племянника он не видит.
- Да, дядя, - покорно отвечает Кили все еще слегка задыхающимся голосом. Подходит к двери, запирает ее на ключ. А потом поворачивается и делает осторожный, неслышный шаг.
* * *
- Как-то не по-людски это, - расплывчато озвучивает свои сомнения Фили.
- Еще бы! – смех Двалина, как дальняя лавина в горах. – Конечно, не по-людски. Мы же гномы. Живем куда дольше и по-другому, нас меньше и женщин наших тоже. Мало ли различий?
Ветер высушивает потные рубашки, играет с волосами. Отложенные топоры блестят масляно, сыто. Руки пахнут железом.
- Все просто, - говорит Двалин после продолжительного молчания. – Ближе вас у Торина никого нет.
- Нас?
- Тебя и Кили, - никаких вторых смыслов и двойного дна – Двалин говорит ровно то, что думает. Разговор получается неопределенный и тяжелый. Паузы в нем все длиннее.
- А как же ты? – почти нехотя спрашивает Фили.
- Это другое, - лицо у Двалина как-то разом темнеет. Таким он возвращается из похода, таким рассказывает о потерях. Именно таким, сумрачным, горьким взглядом Двалин порой смотрит на Торина, и точно так же Торин порой смотрит на него в ответ.
Фили вздыхает, чувствуя себя виноватым. Сам набивает учителю трубку из своего кисета, раскуривает. Говорит:
- Твои татуировки совсем побледнели. Нужно их подновить. Я попрошу у Балина чернила – он сторговал недавно у эльфов.
Двалин вкусно пыхает трубкой, благодарно кивает. Кольца в его ухе глухо и тяжело звякают.
Так они и сидят рядышком, и курят до самой вечерней темноты.
* * *

[Hobbit!Anon]

автор 2,

часть 3, слов на все 3859

Рано или поздно это должно было случиться.
Прятать такой секрет все равно, что зажать в каждом кулаке по конфете и просить угадать, в какой руке сладкое. Кили, когда был маленький, проворачивал такой фокус исключительно потому, что брату важней карамельки была его улыбка – Фили с серьезным лицом пытался достать конфету то у него из ноздри, то из уха.
Ситуация однозначна – в одном большом доме, в одной большой спальне, на большущей, прямо-таки огромной кровати сидит обнаженный Фили в компании полуодетого Торина. А у двери стоит Кили – запасливый отрок, догадавшийся сделать слепок с дядиного ключа.
- М-даааа, - тянет Кили. – Неловко вышло.
Всей неловкости – его дурно отрепетированная улыбка, тщетно пытающаяся скрыть торжество. Да толчея, что происходит после – Кили стремительно выпутывается из одежды, прыгает в кровать, как в омут. Летят подушки, волосы перепутаны, мешаются ноги. Фили еле удается поймать этот фонтан энтузиазма. Он прижимает брата к себе, гладит по волосам, чувствуя его нервозность.
- Прятались от меня? – глухо спрашивает Кили брату в плечо.
Торин непонятно вздыхает, погребенный в подушках.
- От тебя спрячешься, пожалуй, - ласково насмешничает Фили.
Когда-то мама придумала игру – она загадывала вещицу, прятала, а сыновья должны были ее отыскать. Лишь однажды они не справились с заданием: выбранное мамой кольцо все время находилось у нее на пальце. Все было на виду. Фили усмехается. Сложней оказалось притворяться, что ничего не происходит…
Никто не удивлен.
- Если бы ты еще определился с тем, чего хочешь, - прохладно говорит дядя. Даже в одних штанах, держащихся на честном слове, он умудряется выглядеть отстраненным и надменным.
Кили молчит, жадно его разглядывая. Фили машинально разбирает легкие, уже успевшие перепутаться волосы.
- Мы хотим тебя, - говорит Фили за обоих, уверенный в своих словах.
Взгляд Торина не меняется – так смотрят убийцы перед ударом. Фили улыбается – легко и спокойно. Тянет за упругую прядку – брат поднимает на него темные, безмятежные глаза. Все просто – наклониться и поцеловать.
Теплые губы медлят и приоткрываются. Ни внезапной смерти от стыда, ни чрезмерного восторга. Под пальцами гладкая щека, кожу щекочут опущенные ресницы. А потом Фили понимает вдруг, что это Кили, что он целует-своего-брата. И целуется тот точь-в-точь как Торин.
Возбуждение крепко ударяет под дых, хочется оторваться, глотнуть воздуха. Кили не дает ему этого сделать, держит крепко, властно вжимается в губы, запускает жадные пальцы в волосы. От него не спрятаться. Фили задыхается, в груди больно, дышать почти невозможно. Кровать у него под спиной, Кили роняет его легко и ловко, а у Фили такое чувство, будто он падает с высоченного обрыва – в животе пусто, свистит в ушах, и чем ближе земля, тем ярче ощущение полета. Наконец, Кили нехотя отпускает его – Фили весь потный, дрожащий, брат смотрит на него хищным взглядом. Вдруг оказывается, что Торин лежит рядом, уже обнаженный, подложив руку под щеку, волосы рассыпались по подушке.
- Ты целуешься совсем как дядя, - говорит Кили с шальной улыбкой.
- Кто бы мог подумать? – с трудом бормочет Фили, прижимаясь к боку Торина. Он чувствует себя странно уязвимым, в его отчаянном возбуждении почти нет похоти. Скорей болезненная эйфория, изрядно сдобренная внезапным страхом. А вот Кили словно опьянел – уселся Торину на живот и смешивает теперь на подушке светлые и темные волосы дяди и брата.
- Фили, - тихо зовет Торин, гладит старшего племянника по щеке - тот тяжело дышит, прикрыв глаза – а потом целует мягко, долго, нежно. Отрывается и целует снова, не торопясь. Фили расслабляется потихоньку, разнеживается. Кили зачарованно тянется, проводит рукой брату по подбородку, пальцем очерчивает косичку на усах. Фили отвлекается, смотрит на него из-под ресниц. Младший притих, улыбается как-то неопределенно, глаза его темные и горячие.
Дядя кладет Кили руку на бок, ведет ее наискосок. Торин белокожий, но кисти у него загоревшие, грубые, костяшки сбиты. Фили смотрит на эту кисть, оглаживающую брату живот – тот катает горлом нежный стон – и снова не может дышать.
Фили тянется уже привычно к подготовленной плошке, щедро смазывает пальцы, оглаживает себя, спускается ниже…
Кили вдруг краснеет – весь, целиком, от кончиков ушей до коленок. Напрягается, прищуривается. Фили смотрит удивленно, оборачивается к Торину.
- Он не знает, чего хочет, - повторяет дядя глухо, тяжело дыша. Лицо у него напряженное, почти злое.
Это не совсем правда - Фили вдруг понимает, что брат на самом деле не знает, как именно будет происходить то, чего он хочет. Дядя смотрит на старшего племянника из-под отяжелевших век, осторожно водит рукой вдоль его бедра, едва касаясь – кисть напряжена, пальцы скрючились, как когти. Движения скованные, почти неощутимые. Фили думает, что сюрпризы сюрпризам рознь. Кили нужно время. Они его просто измотают до отключки, а потом… А потом будет после. Фили ведет пальцем от дядиного запястья через рельефные вены к нежной изнанке локтя. Пульс под кожей – барабанный призыв к оружию. Торин согласно смыкает веки.
Кили сидит у него на животе, не двигаясь. Ждет, насмешливо глядит исподлобья.
Фили улыбается ему, тянется погладить, приласкать – движения все знакомые, почти невинные. Они часто моются вместе, намыливают друг другу спины, Фили точно так же уверенно гладит брату живот, задевая порой спокойную дядину руку(другой Торин вцепился ему в бедро, крепко, до синяков и, кажется, сам того не замечая, то судорожно сжимает, то разжимает пальцы). Фили ведет рукой по груди, через солнечное сплетение к горлу и дальше вверх, обхватывает подбородок брата, большим пальцем гладит уголок губ. Тянется, чтобы поцеловать, и тут вдруг видит глаза Кили – темные, насмешливые, злые – точь-в-точь улыбка, кривящая его губы. Он все знает, он все видит.
Они, все трое, связаны. Почти буквально – их словно оплетает единая нить, стягивая локти, обвивая спины. Они привыкли к ней, движутся согласно, осторожно – один слишком резкий рывок, и пострадает самый близкий, самый родной. Движение одного отзывается в остальных.
- Пожалуйста, - просит Кили. Прищурившись, стремительно облизывает палец, прижатый к губам.
- Ты не понимаешь, - задыхаясь, говорит Фили.
- Уже понимаю, - отвечает ему младший брат. – Давай.
Фили сглатывает. Полет заканчивается предсказуемо: падение, земля, удар. Страх растет в нем, ветвится, растекаясь по венам беспомощностью. Фили не в состоянии отказать. Кили смотрит ему в глаза, во взгляде его – беспощадное осознание своей власти. Он видит брата насквозь и не собирается отступать. Его упрямство родилось раньше него самого.
Кили порывисто наклоняется, прикрыв веки, усмешка его стремительно переплавляется, в лице доверие, нежность. Фили смотрит на шелковые тени от ресниц на щеках, всухую сглатывает. Кили не целует его, нет. Мазнув всухую губами по щеке, прижимается к шее, повторяет неслышно «пожалуйста» - Фили скорей чувствует движение его рта, чем улавливает просьбу.
Фили снова смазывает руку. Дотрагивается, медлит, погружает палец. Кили жарко, длинно выдыхает ему в шею. Голова его ложится на плечо, глаза прикрыты, щеки алеют. У Фили двигается только рука, но ощущение такое, будто он колеблется всем телом, захваченный осторожным, медленным ритмом.
Два пальца. Прядь, прилипшая к вспотевшей шее Кили – словно искусная татуировка, изображающая ручей. К спине вдруг прижимается тяжелое, жаркое тело. Торин не целует, а скорей кусает Фили за загривок, отведя волосы, обнимает их обоих. Говорит глухо: «Хватит». Фили понимает вдруг, что последние несколько минут почти не дышал, а Кили стонал все это время, не замолкая.

[Hobbit!Anon]

автор 2,

часть 4, слов на все 3859

Перед глазами у Фили все вертится, едет – постель, вздыбившись, мягко ударяет его в спину. Падение его все еще не завершено, вместо удара о землю он проваливается в омут, голова плывет, воздух густой, как вода. В животе тянет полуобморочным восторгом. По лицу скользят водоросли – Фили отводит их рукой, смаргивает. У него полная ладонь темных густых волос.
- Ааааааххх, - длинно стонет над ним Кили. Движется, глаза затуманенные, напряжены руки, на плечах гладко перекатываются мускулы. С кончика носа падает капля пота – Фили машинально облизывается. Соль. Брат словно смотрит куда-то сквозь него, часто сглатывает, откидывает голову назад. Лицо у него слепое и беспомощное. На шее часто ходит кадык. Фили, завороженный, кладет ему руки на пояс, чувствует чужие жесткие пальцы, останавливается. Торин перехватывает его руки, прижимает Кили к бокам – следующий толчок особенно жесткий. Кили дергается, открывает глаза – взгляд его ясный, восторженный, блестят яркие вспухшие губы. Фили гладит его по животу, спускается ниже. Брат вздрагивает всем телом, смотрит влюбленно, счастливо. Склоняется, волосы его плывут, скользя по щекам, целует Фили – беспомощного, распятого, придавленного двойным весом и острой, сладкой, почти невыносимой болью в сердце, словно сжатом в невидимом кулаке. От поцелуя только название – изо рта в рот льется бесконечный тягучий стон. Долгие, длинные судороги, скручивающие брата, Фили чувствует всем телом. Живот становится влажный и липкий.
- Нет, - глухо рычит Торин, - еще нет!
Вздергивает Кили – бесполезно. Тот весь обмякший, безвольный.
- Еще нет, - тихо повторяет Фили, внезапно не уверенный в собственном голосе. Осторожно перекатывает брата, накрывает простыней.
Торин не дает ему больше сделать ни движения – подхватывает под коленки, сгибает пополам, входит резко, ударом. Глаза его – сплошные безумные зрачки, лицо колеблется, словно раскаленный воздух над мостовой в жаркий полдень. Назвать стоном утробный хрип, покидающий его горло, у Фили не повернулся бы язык. Сам он, обездвиженный, притиснутый к кровати – совершенно беспомощен. Может только загнанно дышать, кровь тяжело бухает во всем теле. Ноги скользят – плечи у дяди потные, по лицу метут длинные темные пряди, забиваются в рот, Торин так и целует Фили – торопливо, жадно, прямо сквозь волосы, вся комната качается вокруг в тяжелом, бешеном ритме. Торин словно втирается в него беспощадными сильными движениями. Фили безголосо стонет, в нем, в груди закручивается водоворот, к щеке прижимается напряженная дядина рука, Фили поворачивает голову, прижимается губами к жилистому запястью, открывает затуманенные глаза.
На него смотрит брат – напряженно, внимательно – а потом тянется, неловко изогнувшись, жестко наматывает его волосы на кулак и целует – собственнически, властно. Фили слышит над собой мучительный, почти животный стон, в теле словно набухает жаркий шар и лопается, растекаясь раскаленной лавой по венам.
Потом Фили долго лежит – ослепший, слабый, словно выжженный изнутри. Делит время на вдохи и выдохи, не считая.
Вдруг оказывается, что за окном уже ночь.
Торин, уснувший тут же, мгновенно, лежит на боку, перекинув тяжелую руку через Кили – с каждым вдохом по боку елозят костяшки. В темноте влажно блестят глаза – младший брат внимательно смотрит, бесшумный, затаившийся. Опустошенный Фили не знает, что ему сказать.
Кили робко протягивает руку, проводит по виску, длинная светлая прядь тянется следом за его рукой, будто связующая нить, соединяющая их обоих.
Волосы Торина и брата смешались, из подушки словно бьет, растекаясь, черный ручей.
Фили убирает у брата со лба потную челку, улыбается непослушными губами.
- Завтра я причешу тебя, - губы ватные, плохо слушаются.
Кили встает вдруг – стремительный, гибкий. Перелезает через Фили. Его спина будто светится в темноте, широкие лопатки похожи на сложенные крылья. Уходит в темноту, негромко шуршит там.
Фили переворачивается на живот, утыкаясь носом в подушку. Дрема накатывает на него волнами, он почти уже спит, порой открывает глаза, приподнимает голову. Впервые в жизни он настолько… целый. Тишина снаружи и спокойствие внутри.
Кили выныривает из тени совершенно внезапно. Садится на кровать, долго возится, устраиваясь – Фили сонно тыкается носом ему в обнаженное бедро, зевает – брат вздрагивает и хихикает. Кили разбирает его волосы, начинает расчесывать долгими, осторожными движениями. Разомлевший Фили улыбается, говорит:
- Подожди до завтра…
- Нет, - отвечает Кили, дергая за светлую прядку у виска. – Теперь я буду тебя причесывать.
* * *
- Эти двое, - сварливо говорит Двалин. – Самоуверенные, наглые… На тебя похожи.
- Завидно? – спрашивает Торин. Солнце расчертило ступени, целует Двалина в татуировки. Тот постоянно хмурится и почесывает темя мундштуком. Бурчит:
- Еще бы. Это не то, что старый трухлявый пенек в братьях.
- Все слышу, - отзывается из недр дома Балин, обладатель орлиного взора и кошачьего слуха.
- Погорячился, - повышает голос воин. – Не трухлявый, и даже не пенек – вон какую крону отрастил.
- Так-то лучше, братец, - кричит в ответ Балин. – А то не видать тебе печенья к чаю.
- Вредный старикашка, - из чистого упрямства бормочет Двалин.
Торин беззвучно смеется. Глаза у него ясные, посветлевшие, в волосах косицы знакомого плетения – одна красиво, ловко свитая, другая – смотреть больно. Двалин рассматривает друга, прищурившись. Впервые за долгое-долгое время тот по-настоящему спокоен: улыбается, курит, сидит, развалившись, без вечной этой готовности вскочить по первому зову.
Воин раскуривает трубку.
В доме грохот, крики: «Кили!» и смех.
Торин прикрывает глаза, пряча под веками нежность.
Двалин надеется, что их время начало новый отсчет.

[Мирамина]

Заказчик, радостно хохоча, уносится видеть гномские сны, хвалить будет долго, вдумчиво и с цитатами, но потом
и не видит смысла блюсти анонимность

Автор 2,

Предупреждения: заявка!

- это сильно!

[Unelias]

Это так...классно! Вот честно. Атмосферно, что просто аррр, затягивающе. А "игры" со светом - вообще мой кинк.
Первая часть особенно хороша, и может выступать как отдельный текст.
Какой у вас Фили, какой Торин! И Кили тоже просто я его не особо жалую харАктерный.
Автор 2, за эту красоту я буду вас любить!

[Тарья Мор]

автор два, вот шикарно написано, просто так, что слов нет. Искусное у вас вышло порно.
Но на душе такая тяжесть осталась. Даже не знаю отчего.

[Hobbit!Anon]

Автор 2
ASDFGHJKL;'XCVBNM,./!!!
*захлебнулся от эмоций

[Hobbit!Anon]

Заказчик хвалить будет долго, вдумчиво и с цитатами

заказчик, вот жду с нетерпением
Unelias,

Какой у вас Фили, какой Торин! И Кили тоже харАктерный. Автор 2, за эту красоту я буду вас любить!

ыыыыы
харАктерный!
автор тоже любить!
Тарья Мор,

Но на душе такая тяжесть осталась.

несбывшиеся надежды так и отзываются
Hobbit!Anon,
автор

[Nastix M. Scarhl]

Автор 2 это просто!... просто слов не хватает, чтобы описать какое чудо ваше исполнение! ___ *задыхается от восторга*
пронизывающе, горячо, тяжело, и луч света среди туч в конце...