Предупреждения: 1.Автор в этом фэндоме впервые. Поэтому влияние идей других фэндомов на происходящее в тексте полностью исключить нельзя... 2.В точности по заявке, как часто бывает, не получилось. Слэша полноценного нет, гномьи ругательства тоже в дефиците. Кроме того, у автора сложные отношения с небезызвестной сестрой таланта... и коротенькая зарисовка про сердитого Торина в процессе выяснения обстоятельств дела разрослась до хорошего миди. 3.Автор нейтрально относится к слэшу, читает, а в настроение и пишет, но совершенно нетолерантен к инцесту. Поэтому, как и было сказано выше, слэша не будет. 4.Автор не считает, что сексуальные отношения - это "нечто большее", нежели братская или родительская любовь. Это не большее и не меньшее, а просто разные отношения, и перерастание одних в другие не есть закономерный процесс.. 5.Существование у гномов практики телесных наказаний выведено методом исключения. Просто потому, что других там особо водиться не может - не тот уклад жизни, едва ли племя изгнаннков, обосновываясь на новом месте, тут же обзавелось полноценными тюрьмами... А народ этот явно не из агнцев божьих состоит. 6.Таймлайн истории - задолго до похода, Фили и Кили едва вышли из подросткового возраста. Или даже не совсем вышли (аналог человеческого возраста около 18 лет).
Исполнение 1, 1/?
читать дальше...— Ммм... Подожди. — Кили! — Хмм?.. — Кили, какого балрога!.. — А тебе не нравится?.. — Нравится, но ты мне мешаешь. — Хммм? Да ты что? Правда? — Килииии... отдай кисет, нахаленок! Поймаю — уши оборву! — Поймай сначала!.. Конечно, это было глупо. И непростительно — особенно наследнику трона, просто между прочим слышавшему о прибывшей накануне в Чертоги Торина делегации из одного не слишком далекого, но, увы, не особо дружелюбно настроенного гномьего поселения. Торину нужен был успех на этих переговорах, и никто не сомневался, что он своего добьется... Но кто же виноват, что младшему принцу именно сегодня захотелось порезвиться? Фили любит брата, хотя и считает его избалованным лоботрясом. И знает, что любовь взаимна. Они всегда рядом, с младенчества Кили. У них все было пополам — спальня с двумя кроватями, смех, шалости, приключения, набитые синяки и шишки, сказки и легенды, услышанные у большого камина в общем зале... Когда они подросли, мать попыталась расселить их в разные комнаты, но толку не вышло — они все равно убегали друг к другу и спали на одной кровати, невероятным образом перепутываясь руками и ногами. Пришлось вернуть все, как было. Лет с тех пор прошло немало... И Чертоги разрослись до размеров дворца (по человеческим меркам даже роскошного), и спальня принцев — уже не крошечная комнатка, а просторный покой со стрельчатыми окнами и большим камином, и Фили уже считают почти взрослым гномом. Он сильный, спокойный, рассудительный, знает и понимает куда больше, чем большинство его ровесников — все, как полагается будущему королю. А Кили, хоть и ненамного моложе годами и тоже принц, взрослеть не торопится. Вот только выходки его становятся все более... недетскими. Когда он придумал объясниться брату в любви (не той, которой полагается быть между братьями), первой реакцией Фили был, разумеется, смех. Но очень скоро стало ясно, что смеяться-то не над чем. Потому что намерения мелкого были более чем серьезны, а отсутствие опыта с лихвой компенсировалось горячим желанием, и... Что, собственно, произошло той ночью, Фили уверенно сказать не мог. Может, и ничего. Ну да, матери в тот день не было, она уехала погостить к давней подруге, а вечеринка в таверне получилась слишком шумной... А ночью Фили приснилось... да, в общем, он и не помнил, что именно. Один из тех сладких и горячих снов, когда наутро просыпаешься в мокрой постели. На сей раз ощущения были настолько яркими, что выбросили Фили из сна, как хорошим пинком, а едва проморгавшись, он увидел брата. Тот, сидя рядом, на краю кровати, смотрел на него с непонятным выражением и ладонью вытирал губы. Фили пару мгновений, соображая, смотрел на него, на откинутое в сторону одеяло, на свое кое-как оправленное исподнее... а потом, даже не думая, что делает, приподнялся и сбросил Кили со своей постели тяжелой оплеухой. И снова упал на подушки, чувствуя, как все сильнее кружится голова. Наутро же все было, как обычно, и Фили почти уверился, что ночное приключение ему просто приснилось. Однако остальное оказалось не так просто. Блажь Кили не прошла; он больше не пытался объясняться или спорить, теперь он пытался соблазнить. Улыбки, взгляды, прикосновения (где только научился?) — все как будто невзначай и мимоходом, но... Но. Факт оставался фактом, намерений своих он не оставил. Фили вынужден был признать, что и сам не абсолютно холоден, и Махал знает, до чего такие игры могут довести. Нельзя было так дразнить судьбу, понятно же, что малоодобряемые среди их соплеменников отношения, да еще между братьями, да в королевской семье... в общем, случись такое, и выйди правда наружу — мало им не покажется. Фили как-то случайно услышал обрывок разговора Балина и Двалина. Балин говорил что-то о недовольстве Совета старейшин слухами, которых стало непозволительно много, и надо бы принять меры... Командир гарнизона Синих Гор тогда пожал широченными плечами и ответил, что лично он пока никаких указаний по этому поводу не получал, но не сомневается, что сплетники не останутся безнаказанными. Со старейшинами шутки были плохи, это наследный принц уже успел понять. Каким бы уважаемым и сильным ни был король, без одобрения глав самых крупных гномьих семейств править он не может. Фили рассказал об услышанном брату, напрямик заявив, что игры в страстную любовь пора прекращать. Кили... да, Кили сделал большие глаза и пожал плечами, мол, о чем ты, какие игры... И ничего не изменилось. Фили про себя уже знал совершенно точно, что однажды они доиграются. Но донести столь простую мысль до сознания Кили оказалось не так просто. Он слишком привык, что ему все сходит с рук. А подзатыльники и ремень за серьезную угрозу не считал. Увы, безнаказанность — очень плохой советчик... Потому они и оказались в тот день в Каминном зале. Фили загнал братца в угол и прижал к стене. — Все, ты попался. Хватит, набегались... Отдай кисет. — Возьми. — Огромные невинные глазища и разведенные в стороны руки. Фили едва не застонал вслух — вот же мелкий мерзавец... Очередная насмешка — ощупывать его одежду и выслушивать хихиканье и двусмысленные шуточки. Ну уж дудки... Он замешкался, Кили тут же извернулся, и они поменялись местами. Теперь младший зажал Фили, притиснув к стене его запястья и не давая уйти. Фили только вздохнул. Ему до смерти надоели эти игры, и он точно знал, что сейчас сделает. Всего и нужно было, что вывернуться из захвата — нетрудно, с учетом разницы в силе и опыте. Потом скрутить маленькому нахалу руки, уволочь назад в их покои, а потом... очень к месту было бы двинуть ему слегка по физиономии, чтобы притих ненадолго, замотать руки его же рубахой, разложить на скамейке и выбить всю эту дурь ремнем — раз и навсегда. Так, чтобы спал потом на животе, а сидя за общим столом, не улыбался. Обидится, конечно, поначалу, ну да ничего, потом сам спасибо скажет. Старший принц чуть напрягся, начиная исполнять свое намерение... и тут Кили, подавшись вперед и вмиг став очень серьезным, впился в его губы страстным поцелуем. Фили оцепенел. Ах ты маленький бесстыдник, мелькнуло в голове, но прервать поцелуй вдруг оказалось так трудно... — Не смей... Кили, зараза, задницу надеру!.. — Жду с нетерпением, — муркнул тот, не разжимая рук. — Полагаешь, это будет очень приятно? Братья шарахнулись друг от друга, Кили крутанулся, оборачиваясь на новый голос. Прямо перед ними — как только сумел подойти без звука?! — стоял Торин. В парадном облачении, мантии и короне, будто что-то вдруг сорвало его с места посреди церемонии в тронном зале. Или кто-то.
* * *
Фили глянул в лицо королю, подобрался, готовясь к нагоняю. Но грома и молний не последовало. Вышло все много проще и много страшнее. Торин смерил взглядом сначала его, потом Кили. Проговорил тихо и как будто про себя: — И когда вы успели набраться столько бесстыдства... — Но дядя!.. — прошептал Кили. И... отлетел спиной к стене, полуоглушенный тяжеленной оплеухой. Схватился за щеку. — Ты забыл, как следует обращаться к королю? Фили подался вперед: — Ваше Величество... Мне очень жаль, но... это всего лишь недоразумение. Я могу объяснить... — Недоразумение? — тихо, с болью в голосе произнес Торин. — Слухи и сплетни, которые уже месяц бродят по Чертогам — недоразумение? Ты смеешь мне лгать, ты — мой наследник?.. — Право же, нет!.. — Не смей. Отпираться. — Фили прикусил язык, во все глаза глядя ему в лицо. — Молчи, щенок бесстыжий. Мне доносили, но я не верил... Ну что ж, когда-то с этим нужно было разобраться. Почему бы не сейчас. От невозможности, нечестности и несправедливости происходящего Фили хотелось просто взвыть в голос... но он сдержался. Спорить все равно было бессмысленно. И слишком поздно. Потому что таким взглядом король не смотрел на него еще никогда. С такой смесью ярости, боли, разочарования... «Наследник...» Торин развернулся резко, только полы парадной мантии разлетелись крыльями, и пошел прочь — к ожидавшему его у выхода из зала Двалину. У самых дверей остановился, будто споткнувшись, и схватился левой рукой за дверной косяк. — Торин?.. — метнулся к нему Двалин, но король уже выпрямился и привычно вздернул подбородок. Удаляясь, скомандовал: — Под замок. Обоих. И пошлите за... — Окончания фразы Фили уже не расслышал, но и сказанного было вполне достаточно. Двалин проводил Торина взглядом и мрачно глянул на принцев. — Доигрались, обормоты? — Ни намека на сочувствие в его голосе не было. Досада была, разочарование... и снова боль. Любимые воспитанники, да... — Доигрались, — тихо проговорил Фили. И даже не попытался запротестовать, когда Двалин, решительно подойдя, сгреб их обоих за волосы на затылке и таким не слишком приятным образом увлек прочь из зала. Кили, вскрикнув, вцепился обеими руками в его запястье, но ни освободиться, ни даже ослабить хватку не смог.
2.1Это помещение в самом нижнем ярусе Чертогов, с рядом узких окошек под самым потолком они, конечно, знали. Не знали только, почему с некоторых пор оно стояло запертым на замок. Однако сейчас дверь оказалась весьма гостеприимно распахнута. Двалин втолкнул их, одного за другим, в сумрачный зал, показавшийся после яркого дневного света полутемным. Прикрыл снаружи дверь, кому-то что-то сказал вполголоса. Потом решительно вошел в зал, притворил дверь уже у себя за спиной и, скрестив на груди руки, мрачно уставился на сжавшихся у стены и отчаянно цепляющихся друг за друга принцев. — Так и будем молчать? — спросил негромко. — Вы хоть понимаете, что натворили? Знаете, о чем шепчутся в каждом закоулке Чертогов?! Как вам удалось так прославиться?.. Нарочно, что ли, выставлялись?! Кили, не иначе как от страха внезапно осмелев, дернулся вперед: — А что мы натворили?! Убили? Ограбили? Городские ворота оркам открыли?.. Ну кому, кому мы плохо сделали?! Движение опережает мысль, но дать мелкому нахалу затрещину Фили все равно не удалось. Потому что Двалин успел отозваться раньше. — О Махал... Воистину, если не дал ты разума, то и прибавить не к чему. Кили, осленок упрямый, вы же братья. БРАТЬЯ, ПОНИМАЕШЬ ТЫ?! Мужеложство, кровосмешение — знаете, как по обычаю за такое наказывают?! А если еще и бесчестье королевского дома сюда же... Торин четвертовать грозился ту сволочь, которая смеет позорить его дом такими сплетнями, а выходит, что он вас казнить должен?! Это-то вы понимаете, щенки заигравшиеся?! — Так нас за этим сюда привели? — тихо спросил Фили, двинув-таки братцу локтем в ребра. — Чтобы... публичных казней не устраивать? Или...? Двалин распрямился резко, как от удара, со свистом втянул сквозь зубы воздух. И ответил... несколькими словами, но так, что оба принца враз присели. И услышали бы, наверно, еще много интересного... если бы за спиной Двалина не раздался новый голос. — Может быть, стоит объяснить ситуацию чуть менее красочными выражениями? Двалин, проглотив следующую фразу, повернулся к стоящему у дверей Торину. Тот качнул головой, запрещая говорить, и взглядом указал на выход. Двалин только шумно вздохнул и покинул зал, плотно прикрыв за собой дверь. Торин, очень спокойный и непривычно бледный, обратил взгляд на племянников. Просто стоял и смотрел, без особого выражения, знакомо сцепив руки за спиной. Ждал. Фили, торопливо сглотнув застрявший в горле ком, поймал за руку брата, потянул за собой — на пару шагов ближе к королю, этикет, балрог задери... — опустился на колени и бесцеремонным толчком заставил Кили сделать то же. Молча уставился в пол. — Я не за молчанием вашим сюда пришел, — тихо сказал король. — И времени на долгие раздумья у вас нет. Или я получу ДРУГОЕ объяснение того, что видел и о чем слышал, или вы проведете ночь у позорного столба, а завтра лишитесь голов. Фили успел воззриться на него, проверяя, не ослышался ли, когда от оцепенения очнулся Кили. — За что? — спросил он тихо, глядя на Торина снизу вверх. В глазах его уже закипали слезы, но сам он едва ли это замечал. — Если я люблю своего брата... что мне делать? Если проще в самом деле убить меня, чтобы заставить перестать чувствовать?! Торин медленно шагнул к нему ближе, наклонился — и сгреб взвизгнувшего племянника за волосы на макушке и затылке. Резко приподнял, едва не до хруста запрокидывая его голову. — Боль — тоже чувство, если ты до сих пор этого не заметил. И порой очень хочется перестать ее ощущать. — И, разжав пальцы, отшвырнул его прочь, в объятия старшего принца. Фили подхватил брата, не дав упасть, и тот, всхлипнув, ткнулся лбом ему в грудь. — Не надо, пожалуйста, — тихо произнес Фили, глядя на Торина поверх его головы. — Он же просто напуган. И от страха... еще не то может сказать. — Тогда говори ты, — прежним, жутко бесцветным тоном бросил король. — Найдешь более убедительное... оправдание? Фили чуть заметно покачал головой, продолжая обнимать за плечи всхлипывающего Кили. — Мне не в чем оправдываться, мой король. Я люблю брата, у меня нет никого ближе и важнее... Но мы не любовники. Клянусь. На миг стало невозможно тихо. Фили не опускал взгляда, не тот был момент. Торин должен был понять, что он говорит правду, что все их преступление — просто глупое желание подразнить друг друга и окружающих, что нельзя же вот так, сразу и... — Хорошо. — Торин, кажется, вздохнул с некоторым облегчением. — Продолжай. Объясни, что я только что видел в зале? — Это... из-за меня. — Кили выпрямился, освободившись из объятий брата, стер со щек следы от слез. — Меня просто злило, что Фили никак не отвечает на мои... признания. Хотелось его подразнить. Ну и... я не ожидал, что нас увидят и... — Снова ты пытаешься лгать, — тихо проговорил Торин. — Не пойму только, кому. И зачем. Говори, наследник, у тебя получается лучше. — Кили все уже сказал. — Теперь голос Фили упал почти до шепота. Как же трудно оказалось обо всем этом говорить... — Неуместная шалость и неосторожность. Это непростительно... и мы заслужили наказание. Но неужели же смерть?.. — Нет, — спокойно отозвался Торин. Снова чересчур спокойно. — Не больше, чем те, кто решил вашей неосторожностью воспользоваться. Что ж, порочной связи между вами нет, значит, все не так плохо. Но сплетни о ваших подвигах родились не сегодня. И за то, что дали повод для подобных подозрений, вы будете наказаны. — Чем же?.. — шепотом спросил Кили. Торин взглянул на него: — Это я решу после того, как выслушаю мнение Совета старейшин. Ваш проступок — не детская шалость. Обычаи и законы наши вы уже должны знать. Думайте. Больше он ничего не сказал, развернулся и неспешно покинул зал. Принцы, не сговариваясь, разом повскакали на ноги и кинулись к захлопнувшейся двери. Увы, расслышать, что именно говорилось по ту сторону, не удавалось, даже если прижаться к массивным доскам ухом. Фили первым выпрямился и отошел от двери. Кили со вздохом последовал за ним. — Что же теперь делать? — спросил вполголоса. — А ничего теперь не сделать. — Фили махнул рукой и сел прямо на пол у стены, не обращая внимания на несколько скамеек у других стен и по углам. — Ждать, терпеть и впредь быть умнее. — Фили, — совсем тихо проговорил Кили, сев с ним рядом и обхватив руками колени. — Я боюсь. Что с нами будет? — Выбор невелик. Если дядя не лишит нас титула и родового имени, то публичное унижение нам не грозит, на позор не выставят и не казнят. Значит, выпорют... с поправкой на возраст. — Фили, это не смешно! — Я и не шучу. Для этого существует ведь не только мамин ремень. Ты видел, как кнутом бьют? Скоро не только увидишь. Вон на той стене знаешь, что за приспособление? Кили молча уткнулся лбом в колени. Дурень, ругнулся про себя Фили, с братом в общем зале обжиматься не боялся, а теперь... Впрочем, когда-то нужно начинать учиться держать лицо. Принц все-таки, хоть и раздолбай. Хотя насчет кнута — действительно не смешно. Кили, будто вспомнив о чем-то, выпрямился. Зашарил по карманам. — Вот... возьми. На его ладони лежал кисет. Пустой, Фили как раз собирался его наполнить, когда Кили вздумалось порезвиться. Что ж, порезвились. Оба. Хорошо порезвились... Он молча взял кисет и сунул себе в карман. — Глупо... Глупо как все, — проговорил рядом Кили. — Да. — Фили... может, дядя нас еще пожалеет? — Вряд ли. — Тогда зачем нас тут заперли? Ну, выдрали бы уже и отпустили домой... И не пугай меня, с кнутом здесь все равно никто по-настоящему управляться не умеет. Чего тогда ждать? Фили вздохнул, не очень желая озвучивать свою догадку. — Кое-кто умеет...
2.2 ...В то время множество гномов съезжалось в Синие Горы — под руку наследника Дарина. Приезжали семьями и кланами, просили встречи с королем и, получив дозволение, начинали устраиваться на новом месте. Фили, бывший тогда совсем мальчишкой, не помнил ни одного случая, чтобы Торин нашел повод отказать кому-то в таком разрешении. И странноватый на вид гном, приехавший в одиночестве откуда-то с юга, тоже не получил отказа. Фили тогда просочился в зал, где дядя принимал посетителей, и успел застать окончание разговора. — ...и мне не хотелось бы возвращаться к прежнему ремеслу там, среди людей. Но я благодарен тебе, узбад, и хотел бы отплатить добром за добро... и если будет нужда, я вспомню, чему обучен. — Ты полагаешь, у меня может возникнуть такая нужда? — Иногда без грязной работы не обойтись, кто-то должен делать и ее. Тебе ли не знать этого, узбад. — Я знаю. Я слышал твои слова, Нали, и я их не забуду. Торин наклоном головы дал понять, что беседа окончена. Пришелец — невысокий, коренастный, с густыми черными волосами и бородой, против гномьих традиций не знавших гребня и заколок, низко поклонился, отступая на шаг, потом повернулся и скрылся за сводчатыми дверями зала. Фили осторожно выбрался из своего угла. Торин, оглянувшись, увидел его и улыбнулся, но улыбка вышла непривычно печальной. Фили, помня недавно усвоенные уроки этикета — и втайне гордясь своими познаниями — подошел и поклонился, по всем правилам отставив на полшага ногу и приложив к груди правую руку. Получив ответный — королевский — поклон, разулыбался и, уже без всяких правил, подбежал и обнял дядю, ткнувшись носом в складки черного мехового плаща над кованым поясом. — Я соскучился, — сообщил, не расцепляя рук и глядя снизу вверх. — Я тоже. — Торин обнял его за плечи и — чуть заметная тень прошла по лицу — снова быстро глянул вслед ушедшему гному. — Но меня ждут дела, золотой. Ступай, скажи матери, что сегодня я приду к вам ужинать. — Правда?! — возликовал Фили. — Хорошо! Сейчас!.. — Но, вспомнив кое-что, остановился. — Дядя, а кто это был? — Нали? — Торин чуть пожал плечами. — Просто еще один гном, желающий жить в Синих Горах. Почему ты спрашиваешь? — Он... странный, — не найдя лучшего слова, проговорил Фили. — Мне даже как-то не по себе стало... — Не нужно бояться. Мало ли встречается странных... гномов, других существ... еще насмотришься. А Нали долго жил в городе людей, и отвык иметь дело с себе подобными. — Я не боюсь. Вот еще! — немедленно оскорбился юный наследник. — Тогда в чем дело? Фили подумал. Слов подходящих не находилось, видно, придется отложить этот вопрос на потом. Но, уже направившись к выходу из зала, он спохватился: — Дядя... а что это за ремесло, которым он не хочет заниматься? Кем он был в городе людей? — Помощником палача, — отозвался король, явно уже думая о чем-то своем...
...За прошедшие годы король призывал Нали всего несколько раз. Причины тому были непростые и вслух не обсуждались, об этом и знали-то далеко не все. Сейчас, сидя с братом взаперти и перебирая в памяти последние события, Фили все больше уверялся в том, что знает, кого увидит на пороге, когда дверь откроется. Слишком засела в памяти оброненная Торином фраза — «Те, кто решил вашей неосторожностью воспользоваться»... Видимо, шалость их оказалась вовсе не безобидной, а то, что у поступков бывают последствия, и что за них приходится отвечать, даже если в намерениях ничего такого не было, молодой наследник трона уже усвоил. Он ни за что не признался бы в своем страхе, но при мысли о том, что придется на своей шкуре испытать умение по-настоящему обученного «искусству» палача, его начинало мутить.
галактическая нить персея-пегаса, комплекс сверхскоплений рыб-кита, местная группа галактик, галактика млечный путь, рукав ориона, солнечная система, земля
читать дальше...Снаружи лязгнул засов, и принцы разом вскочили на ноги. Первым через порог переступил мрачный, как туча, Двалин. — Сегодня не день королевских милостей, парни. Фили почувствовал, как резко, до судороги, сжались на его руке пальцы Кили. И сам едва не вздрогнул, разглядев гнома, которого Двалин впустил в зал. Нали со спокойным достоинством поклонился. — Ваши Высочества... — Что это значит? — вполголоса спросил Кили, продолжая цепляться за руку брата. — Полагаю, именно то, о чем я говорил. — Фили очень старался сохранить безразличный тон. — Мастер Двалин, что решили старейшины? — Решает король, — хмуро отозвался тот. — Старейшины только дают советы и высказывают пожелания. Но они согласились с тем, что худшего греха на вас нет. А за то, что, заигравшись, забыли страх и стыд, вас велено высечь. — А... если мы не дадимся? — спросил Кили совсем шепотом. — Думаешь, так сложно будет скрутить тебя силой? В намерения короля пока что не входит позорить вас перед подданными, так что думайте. Либо по доброй воле и без посторонних глаз, либо... — По доброй воле и без посторонних глаз, — тихо, но решительно прервал его Фили. — Да, — согласно кивнул Кили. — Рад, что хотя бы иногда вы способны действовать разумно. Я приду за вами... потом. Двалин глянул в сторону молчавшего до сих пор Нали, дождался ответного взгляда и кивка и, развернувшись на каблуках, стремительно вышел и захлопнул дверь. Нали ушел в угол зала, неторопливо скинул и положил на скамейку темно-коричневый плащ, рядом выложил свернутую плеть. От этих спокойных приготовлений Фили пробрало ознобом. Кили, судя по тому, как снова сжали его пальцы руку брата — тоже. Нали между тем осмотрелся, нашел взглядом еще одну скамью, у стены с окошками, прошел туда и передвинул скамью на середину зала. Потом, видимо, сочтя подготовку законченной, обратил внимание на молодых гномов. — Ваши Высочества. — Как ни странно для таких обстоятельств, обращение в его устах не звучало насмешкой. Наоборот, оно будто встряхнуло Фили, заставив распрямить спину и поднять голову. — Кто я, вам, милорд Фили, известно. Я не знаю, чем вы заслужили гнев Его Величества, вопросов таких задавать мне не дозволено, но за мелкие проступки не наказывают так, как делаю это я. Знаете ли вы, что вас ждет? — Догадываемся, — тихо за обоих ответил Фили. — Осмелюсь также напомнить, что вы должны выполнять все мои приказания в точности, в противном случае вас принудят к этому силой. Я же обещаю, что никак не унижу вас и не причиню боли сверх той, что назначена вам в качестве кары за содеянное. Милорд Кили, ваша очередь первая. Подойдите сюда. Фили почти вздрогнул, застигнутый врасплох последней фразой. Привычка всегда и всюду первым делать шаг вперед на сей раз сыграла с ним злую шутку. Сейчас первому как раз будет легче — не мучиться ожиданием. — Надо же, как повезло, — нервно хмыкнул Кили. — Сказал бы мне кто-нибудь, в чем я брата обойду... Фили повернулся к нему. Заглянул в лицо: — Кили?... Братишка, ты что?.. — Ничего. Все в порядке. — А глаза мокрые и руки дрожат. Надо бы что-то сказать, успокоить.... — Постой. — Фили торопливо нашарил в кармане кисет, выдернул кожаный шнурок, набросил брату на шею и завязал, как амулет, фигурным узелком. — Вот. — Зачем?.. — Зубами зажмешь, легче будет. Кили потрогал шнурок, потом снова глянул в лицо брату. — Фили, я... не думал, что так получится. Правда. — Так разве я тебя обвиняю? Оба хороши... — Как ты только можешь быть таким спокойным, — уже совсем шепотом, брезгливо кривя губы, проговорил Кили. — Такой позор — перед палачом раскладываться... Если бы хоть кто-то из своих... Фили очень печально улыбнулся. — Значит, «своих» мы не заслужили. А позор — это когда на площади и весь город на тебя смотрит... Ты просто не о том думаешь, братишка. — А о чем же?.. — Палач — это только руки, — произнес старший принц, уже не улыбаясь. Быстро положил брату ладонь на затылок, притянул к себе, так, чтобы говорить на ухо, тихо, но как мог уверенно и властно. — А теперь выпрямись и подними голову. Ты принц. Наказывает тебя король, ему и будешь кланяться. Палачу в ноги смотреть не смей. — И, отстраняясь, закончил негромко, но уже не шепотом: — Все. Иди. Кили глянул на него с непонятным выражением, чуть заметно шмыгнул носом и кивнул. Нали, против ожидания, их не торопил. Спокойно дождался, пока Кили соберется с духом достаточно, чтобы отвернуться от брата и пройти десяток шагов через зал. — Вам должно принять пятнадцать ударов плетью, мой принц. Снимите рубашку. Кили молча стянул рубашку и бросил ее на скамью подстилкой. Нали тем временем достал из-под своего сложенного на лавке плаща длинный узкий ремень из мягкой кожи. — Сейчас вы ляжете на скамью и дадите мне связать вам руки. — Зачем? — вскинулся Кили. — Я... не буду противиться. Я дал слово! — Я не сомневаюсь в вашем слове, мой принц. Но, если бы плоть всегда безоговорочно подчинялась разуму, мое ремесло был бы никому не нужно. Ложитесь. Кили сник. Фили отступил назад, прислонился спиной и затылком к холодной стене, сквозь полуопущенные ресницы глядя, как брат ложится ничком на скамью, смыкает над головой руки, как Нали накидывает ему на запястья ременную петлю, крепко связывает и притягивает к изголовью скамьи, потом, окончательно лишая возможности двигаться, другим ремнем прижимает к скамье его бедра, становится над ним на расстоянии вытянутой руки, встряхивает и заносит для удара тяжелую плеть. Смотреть на это было невыносимо. Но совсем закрыть глаза — еще страшнее. Почему-то казалось, что просто слышать свист плети, хлопки и приглушенные стоны будет более мучительно, чем... Пятнадцать ударов. Конечно, покалечить, если не убить, можно и пятнадцатью. Но вряд ли у Нали есть такой приказ. Скорее, наоборот, судя по тому, как аккуратно он бьет - без оттяжки, не раздирая кожу, каждый раз давая своей жертве проглотить слезы и вскрик и выровнять дыхание. Но бьет всерьез, не будь Кили связан, не достало бы сил лежать смирно... А уж насколько его щадят, он тем более сейчас не понимает. Вопрос, будут ли так же щадить старшего принца, или это особая милость для младшего и более слабого, оставался открытым, но Фили было пока что не до того. И Кили ведь действительно слабее. Моложе... Силы и выносливости, обычных для взрослого гнома, в его по-юношески тонком теле еще нет. ...Нали отступил назад, опуская плеть и давая понять, что свое дело сделал. Свободной рукой одним движением сдернул ремень, державший бедра Кили. Фили не стал ждать приказа или разрешения. Оттолкнулся от стены, пересек зал и присел у изголовья проклятущей скамьи. — Кили... — Распутал ремень на запястьях брата, положил ладони на его руки, осторожно огладил — от сжатых до белых костяшек кулаков до судорожно напряженных плеч. Тот вздрогнул и беззвучно всхлипнул. — Все, братишка. Уже все. Поднимайся. Он помог Кили сесть, быстро осмотрел его спину, убеждаясь, что серьезных ран нет. Поднял на ноги, прихватив со скамьи расстеленную рубашку, отвел в дальний угол зала, усадил на скамейку, возле которой только что стоял, сам присел рядом. Кили подчинялся механически, ни разу даже не подняв головы. — Кили, ну что ты... Вот... - Он быстро свернул в муфту рубашку брата и сунул ему в руки. — Полегчает — оденешься. Ну же, спокойнее. Все позади. — Для меня позади, — впервые поднял тот голову, глянув сквозь растрепавшиеся волосы большущими непривычно печальными глазами. — А для тебя... — Ну... где наша не пропадала? — Улыбка получилась тоже печальной, ну да ладно. — Ты же справился, неужто я не справлюсь? До пятнадцати считать не так и долго, правда. — До тридцати, — серьезно поправил его наблюдавший за происходящим Нали. Фили вздрогнул и перестал улыбаться. Медленно поднялся на ноги. — Что ты сказал? — Вам назначено тридцать ударов, мой принц. Это было, как внезапный хороший удар под дых. Тишина навалилась вязкой глиной... или это у него от страха и растерянности заложило уши?.. Рядом тихонько охнул Кили. — Но... как же так? Это же несправедливо!.. — Молчи, — коротко осек его старший принц. — Это воля короля, и не нам оспаривать ее справедливость. — Фили... — Ничего. — Он заставил себя передохнуть и поднять руку успокаивающим жестом. — Я ведь говорил, что наследником быть куда хлопотнее, чем просто принцем. Ничего... Смотреть на брата он не мог. Вообще никого ни видеть, ни слышать сейчас не хотелось. Вот и ответ на вопрос, какая милость ждет старшего принца. Тридцать ударов вот этой плетью. Если после пятнадцати спина Кили исполосована так, что страшно прикоснуться, даром, что крови нет — что будет после тридцати? Лазарет?.. Перейдя зал, Фили остановился спиной к скамье, обхватив себя за плечи и глядя на крошечное окошко под потолком. Вверх... чтобы не плыло перед глазами. Не от боли, Моргот с ней — от обиды. Да, он старший, он привык всегда и за все отвечать... но так — зачем?.. Он не лгал, не дерзил, не пытался оправдаться, так в чем же дело? — Ваше Высочество, - очень мягко произнес сзади Нали. - Вы напрасно длите свои мучения. Долгое ожидание вернее лишает мужества, чем помогает его обрести. Фили медленно развернулся к нему лицом. — Его Величество как-то пояснил... свое решение? — Нет, мой принц, не единым словом. Простите... — Не надо. Он шагнул вперед, будто обрывая что-то внутри себя, уронил на пол широкий пояс, стащил и швырнул, как прежде брат, на скамью рубаху. Лег, тоже сразу спрятав лицо. Не вздрогнул, ни когда ремни притягивали к проклятой скамье его руки и бедра, ни когда прошлась по лопаткам, примеряясь, плеть. «Махал великий, не покинь дитя свое милостью... дай сил терпеть, Создатель, терпеть и помнить себя...» ...Потом оглушительной волной нахлестнула боль, и на прочие мысли и чувства не осталось дыхания.
читать дальше...Наступила блаженная тишина. Кажется, все... Фили разжал зубы и осторожно передохнул. Попытался расслабиться. Не так это было просто... Ремни больше не держали, но руки и плечи затекли, горло болело от проглоченных слез и наглухо зажатого крика, спина не просто болела — там, кажется, совсем живой кожи не осталось, при малейшем движении перед глазами вспыхивали искры, не то что пошевелиться — вздохнуть поглубже было страшно. Проклятие... Фили задержал дыхание, оперся руками о скамью и — в глазах потемнело — рывком заставил тело принять вертикальное положение. Сел прямо, несколько раз вдохнул и выдохнул, унимая дрожь, окончательно приходя в себя, и открыл глаза. Спину свою он видеть, само собой, не мог, но по ощущениям счел, что должен был лежать в луже крови. Принц глянул на скамейку, на пол. Потом очень осторожно поднял правую руку к левому плечу и, задержав дыхание, коснулся ладонью плеча и спины — сколько смог дотянуться. Ладонь осталась чистой. Почти. Такие следы крови могли быть разве что от мелких ссадин. Он медленно поднял голову, найдя взглядом Нали. Тот как раз застегивал верхние пуговицы камзола. — Ты что же — жалел меня?.. — У меня не было разрешения на жалость, Ваше Высочество, - откликнулся тот невозмутимо. — Неужели?.. — Но и приказа мучить вас сверх ваших сил не было тоже. — Нали низко, почтительно поклонился. — У вас воистину королевская выдержка, мой принц. И... я искренне надеюсь, что более мне не придется испытывать ее подобным образом. Нали взял свой плащ, свернутую плеть, уже у дверей еще раз поклонился: — Ваши Высочества... — И вышел, оставив их снова вдвоем. Фили проводил его взглядом, еще раз глубоко вздохнул и, опершись руками о край скамьи, опустил голову. Даже королевская выдержка небеспредельна. Кили подошел, осторожно встал перед ним на колени. — Фили... Тут холодно... — В самом деле?.. — Вот... — Фили равнодушно глянул на свою рубашку в руках брата. С усилием выпрямился, позволив себя одеть — к балрогам, больнее уже не будет, а мерзнуть в самом деле ни к чему. Кили, сам тоже одетый, расправил складки материи у него на плечах, аккуратно застегнул ворот, выпрямился. Сел на пятки, теребя пальцами подол своей рубашки. — Фили... не молчи. Пожалуйста. Это же из-за меня все, ну обругай меня, наори, ударь, только не молчи... — Я же сказал, что люблю тебя, — чуть слышно проговорил Фили. — Какие тебе еще нужны слова?.. Ты что, всерьез вообразил, будто любовь — это только когда в штанах тесно? Ох, дурище... Кили коротко всхлипнул, закрыл лицо ладонями, согнулся, утыкаясь лбом в колени брата, и взахлеб, в голос разрыдался. Фили, которому лишних телодвижений делать пока не хотелось, не торопил его, просто давая отплакаться. А думал совсем о другом. О том, что сейчас придет Двалин и нужно будет идти домой. И либо скрыть от матери, в каком они оба состоянии (что едва ли удастся, даже если случилось чудо и ей не сообщили), либо... либо объяснять, за что так обошелся с любимыми-свет-в-окошке племянниками ее царственный брат. А объясняться опять придется ему — как старшему и всегда за все отвечающему. Даже за дурацкие выходки младшего. И Махал свидетель, подбирать слова для таких объяснений не легче, чем дожидаться своей очереди на эту скамью. Но всерьез злиться на давящегося слезами брата Фили все равно не мог.
* * *
Двалин явился не сразу. Кили успел отрыдаться и успокоиться, Фили — немного попривыкнуть к ноющей боли, прорывающейся вспышками огня при любом чуть более резком движении, когда дверь наконец отворилась, пропуская в зал их наставника. — Ну что, пришли в себя? — Пришли, — отозвался Фили, осторожно распрямляясь. — Что дальше? — Сегодня — ничего. Домой, лечиться и отдыхать. Продолжение будет завтра. — Продолжение? — тихо спросил Кили, подпиравший плечом стену напротив. — Что еще? Двалин невесело усмехнулся. — Бить больше не будут. — Подошел, присел у Фили за спиной, взялся за подол рубашки. — Ну-ка, дай, взгляну... Не вздрагивай, не трогаю. — И, после недолгого молчания, продолжил: — Не так страшно, как можно было подумать. Хотя мне и не нравилась идея отдавать вас... в столь умелые руки. — Почему же отдали? — тихо спросил Фили. — Да, почему? — снова подал голос Кили, сердито глянув на Двалина. — Лучше бы тебе... — Думаешь, у меня рука легче? — осведомился тот, поднявшись на ноги и неспешно возвращаясь в поле зрения обоих принцев. — Нет, — поежился Кили. Глянул как-то совсем затравленно. — Просто... перед тобой — не стыдно. — Отвернулся и ушел к стене с окошками. Фили проводил брата взглядом, потом снова вопросительно посмотрел на Двалина. За собой он не знал ничего, заслуживающего подобных терзаний, перед наставником никакого смущения не испытывал и просто молча напоминал ему о заданном вопросе. Двалин вздохнул, снова мрачнея. — Торин из-за вас схлестнулся с Советом старейшин, — сообщил негромко. — Я не присутствовал, но из зала он вышел злой до немоты. С четверть часа по кабинету метался, как волк в клетке, даже материться не мог. А когда зубы разжал, объявил — по делу и воздаяние. Раз хватило глупости и наглости выставить свои похождения напоказ, то и наказание будет... не домашнее. Ну, хоть до лазарета доводить запретил... правда, упреждать вас об этом заранее запретил тоже. — И, без тени насмешки, мягко и сочувственно закончил: — Страха вы, должно быть, натерпелись... — Еще как, — тихо отозвался Фили, враз припомнив собственный ужас перед предстоящим. Конечно, если знать заранее, что ничего страшного не случится... Только страх — тоже наказание, и его-то они действительно натерпелись. — Ладно, нечего здесь торчать, — прервал его размышления Двалин, подбирая с пола брошенный Фили пояс. — Ты как, парень? Идти можешь? — Куда я денусь. — Старший принц осторожно, но вполне уверенно встал и выпрямился. Оглянулся, ища взглядом брата. — Кили, да что с тобой такое? Идем же...
5.1Двалин привел их домой, с порога кивком указал на дверь кухни-столовой. Сам же отозвал в гостиную Дис и долго о чем-то с ней говорил. Потом тихо ушел. Закрыв и заперев за Двалином дверь, Дис прошла на кухню. Остановилась в паре шагов через порог, посмотрела на сыновей — очень внимательно, чуть склонив увенчанную сложной прической голову. Фили знал этот жест, в точности одинаковый у нее и Торина, обычно за ним следовал детальный допрос и выяснение, каких приключений еще нашли на свои задницы два балбеса, по нелепой прихоти Валар оказавшиеся наследниками Эреборского королевского дома. Но на сей раз Дис молчала, наверно, потому, что знала, какие у них были приключения и на какую часть тела. Фили тоже не спешил начинать разговоры. Просто молчал и смотрел себе под ноги. Кили тихонько сидел на скамье у печи, стараясь быть как можно незаметнее, и одного этого было достаточно, чтобы понять — дело как минимум дрянь. Достаточно и кому-то менее близкому, чем мать. — Снова нашли приключений, верно? — Верно, конечно, ведь Двалин не зря полчаса сидел в их гостиной... — Фили? — Уже все позади, мама. — Он изо всех сил старался говорить спокойно и ровно. — Не стоит слишком переживать. Ну... бывает же. Мы провинились, нас наказали. Не в первый раз, да и едва ли в последний. — Так ли? — еще больше нахмурилась она. — Ну-ка, спину покажи. Всё, про себя решил Фили, нехотя поворачиваясь к матери спиной. Скрыть теперь точно ничего не получится. Дис подошла, взялась за подол его рубашки, осторожно, очевидно ожидая, что это может причинить боль. Подняла. Вздохнула глубоко... — Это — «не в первый раз»? — Мааам... — Не «мааам», а марш в мыльню. Потом лечиться будем... и поговорим тоже потом. Несчастным принцам ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
* * *
После мытья не хотелось уже ничего, только завалиться в постель и спать... пока не разбудят. Но нужно было дождаться мать, и с ноющей спиной что-то сделать, иначе наутро он просто не поднимется с постели. Так что Фили просто сел на кровати, справедливо полагая, что, приняв горизонтальное положение, точно отрубится ко всем балрогам. Кили тоже не лег. Сел на свою кровать, согнулся, облокотясь на колени, и уткнулся лбом в сцепленные руки. Фили вдруг припомнил, что последний раз спокойно смотрел в глаза брату, когда тот готовился принять наказание. Потом — только короткие взгляды, спрятанное в ладонях лицо или склоненная голова. Для Фили, никогда не стыдившегося разделенных с братом выволочек и нагоняев, такое поведение выглядело странным, тем более, что и Кили в подобной щепетильности прежде замечен не был. Впрочем, жалеть его сейчас казалось Фили неуместным. — Ну что, братишка, веселое у нас получилось приключение? — спросил он негромко и без улыбки. Кили глянул на него быстро, исподлобья, и снова уронил голову на руки. — Смейся, — проговорил глухо. — Тебе можно... — А мне не смешно, — вздохнул Фили. — И ведь это еще не конец... На что хочешь спорю, что завтра с утра за нас возьмется уже Торин. И как бы не вместе с Советом старейшин... Сразу, как эти, балрог их задери, гости уедут... — Не пойду, — неожиданно тихо и зло отозвался Кили. — Что? — удивленно поднял брови старший. — Ты о чем? — О том самом. — Кили резко вскинулся, в карих глазах плеснулась смесь детской обиды и совсем не детской ярости. — Не пойду к нему, слышишь?! — Ну и дурак, — снова очень спокойно (хотя сердце прыгнуло аж под горло) заметил Фили. — Хочешь еще раз прогуляться в тот подвал? — За что?! За пару поцелуев?! — За неповиновение королевскому приказу. — Упрямство брата раздражало, но говорить Фили старался по-прежнему ровно. — Ну и пусть. Добром все равно не пойду! И прощения выпрашивать не буду!.. Никуда ты, братишка, не денешься, про себя невесело усмехнулся Фили. Хоть как бесись... И пойдешь, и прощения попросишь, и в ноги поклонишься... Торин не был бы Торином, если бы перед ним можно было вот так просто показывать дурной норов. — Ладно, утро вечера мудренее, — примирительно сказал он вслух. — Завтра посмотрим, кто к кому пойдет или не пойдет... — Ты не понимаешь... — начал Кили, но осекся, услышав стук в дверь.
5.2Дис принесла две кружки с горячим травяным отваром и склянку с мазью от ушибов и ссадин. Фили и Кили разом спрятали носы в кружки, и она какое-то время просто смотрела на них по очереди, грустно, но без гнева. Потом Фили узнал, что матери сообщили о происшедшем скандале сразу. И она кинулась к Торину — впервые всерьез просить о снисхождении. Просить не брата, короля. И, тоже впервые, получила жесткий, не подлежащий обсуждению отказ. И отступилась — тоже сразу. Но это все стало известно старшему принцу позднее, пока же он просто пил душистый отвар, от которого становилось будто тише и спокойнее на душе, украдкой поглядывал на мать и ждал. Что она скажет, когда все-таки надумает заговорить? Кили первым допил успокаивающее зелье и поставил кружку на столик между спинками их кроватей. — Быстро управился, — кивнула Дис. — В сон сейчас будет клонить... Ложись давай. Кили упрашивать себя не заставил. Улегся на живот и уткнулся в подушку, отвернув к стене лицо. Опять... и на сей раз Фили очень хотелось сделать то же. Дис села на край кровати младшего, открыла склянку — по комнате тут же растекся аромат целого букета трав — и принялась мягко и осторожно растирать мазью иссеченную спину Кили. Он вздрогнул было, но скоро успокоился, расслабился и задышал ровнее. Фили знал эту мазь — боль она заглушала практически сразу, давая покой и отдых, нужные для скорого исцеления. Это было первое снадобье, которым он научился пользоваться; мальчишками они с Кили сами тайком таскали его у матери, чтобы замазывать синяки и ссадины, происхождение которых не хотелось объяснять. Не единожды им удавалось таким образом скрыть свои похождения, уйдя от заслуженной порки... Вот только сегодняшнего никакая мазь не отменит. Телесная боль скоро утихнет, а сколько будут саднить раны на сердце? А у матери такие усталые глаза... И она даже не сердится. Какие же они оба бессовестные мерзавцы... Когда Дис закончила смазывать Кили спину, он уже спал. Фили отставил опустевшую кружку и тоже улегся на кровать. К стене отворачиваться не стал, подоткнул под щеку подушку и просто смотрел, как мать укрывает брата одеялом, потом берет со стола склянку с мазью и усаживается уже на край его кровати. Снова, как тогда, на кухне, она вздохнула и покачала головой. Аккуратно убрала ему со спины и шеи волосы, и мазь взялась втирать много медленнее и осторожнее, чем младшему. — Болит? — Немного. — Болело просто нещадно, отзываясь на каждое движение, но не жаловаться же. — Не волнуйся, мама. Подумаешь, плетка... — Этой «подумаешь-плеткой» до смерти засечь можно. Хотя вас-то явно щадили. — Да. — Вас прежде никогда так строго не наказывали. — Так прежде мы таких глупостей и не делали... Ласковая, домашняя прохлада растекалась по спине, боль отступала, и так хотелось соскользнуть в блаженное беспамятство... Фили уже начал задремывать, когда Дис, отставив склянку, спросила негромко: — Все так плохо? — Ммм? — очнулся он. — Ну что ты, мам. Уже все хорошо. Не болит... — Я не об этом. Сон как-то враз улетучился. Фили осторожно приподнялся, перевернулся и сел на кровати. Вот оно, начинается... — Тогда о чем? Мать смотрела на него без гнева или раздражения, но очень внимательно и то ли печально, то ли просто задумчиво. — Давно это у вас? Фили вдохнул, выдохнул. Заставил себя проглотить страх и стыд — объясняться все равно когда-то придется. — Нет никакого «этого», мама. Ну, то есть однажды... по пьянке и по дури. Да и то непонятно, было или не было. И все. — Мой брат суров, но не настолько, чтобы наказывать за то, чего не было. Не лги мне, Фили. — Я не лгу, мама! И наказали нас именно за то, чего не было... то есть за то, что повод дали думать, будто что-то есть. Если бы было что-то на самом деле... быть бы нам сейчас совсем в другом месте!.. — Он почти с отчаянием вцепился себе в волосы. — И... пожалуйста, не надо больше допросов и выговоров. Какой я дурак, мне уже расписали подробно, вся спина в письменах. А завтра еще Торин душу вынимать начнет, и не этому обалдую, а мне! Потому что старший, потому что наследник, потому что не подумал, не сообразил, не остановил... А если еще перед старейшинами... — Он осекся, проглотив следующие слова. Снова глубоко вздохнул и заставил себя выпрямиться. — Извини. Что ты хотела мне сказать? Дис, казалось, думала — не над тем, что услышала, а о чем-то, что последние слова только подтвердили. Передвинулась немного и мягко коснулась ладонью растрепанных волос сына: — Тебе опять досталось за двоих? Фили вздрогнул и посмотрел в глаза матери — впервые за безумный вечер. Поймал ее руку, ткнулся щекой и губами в пахнущую травами ладонь. Это было... непривычно. Жалели и утешали обычно младшего, а он... — Нет, но... Мама... — Что?.. — Я пытаюсь понять, что произошло. — Опять всколыхнувшаяся боль и пережитые страх и стыд брали верх над хваленой выдержкой, но сил сдерживаться уже не осталось. — Я никогда не спорил, пусть все поровну, вместе дурачились, вместе и ответ держать. Но неужто же я вдвое виноват? За что мне это? Это же страшно, правда — кланяются, Высочеством называют... и — тридцать ударов... Подставляй спину и терпи — и молчи, королевская же выдержка!.. Я ведь правда думал, что после такого сам не встану, если бы не щадили — лежал бы сейчас в лазарете... — Горло перехватило, и он умолк, переглатывая подступившее рыдание. — Я не то говорю. Плевать, сколько — пусть, раз заслужил. Но чем?... За что, мама? Ведь не может же быть дело только в том, что я — наследник короны? Что, королям больно не бывает, или они не из плоти и крови слеплены? — Да, — тихо отозвалась Дис, обнимая и гладя его по голове и плечам. — Да, золотой мой... Королям тоже бывает и страшно, и больно. Но деваться некуда, приходится терпеть и молчать... Только те, кто восхищается королевской выдержкой, редко заглядывают за двери королевских спален. А тебе не след сомневаться в королевской справедливости. — Я не смею сомневаться, — почти беззвучно выдохнул Фили. — Но я хочу понять... — Ты поймешь. Сам разберешься или спросишь. Только завтра. Ложись, утром многое кажется иным, чем ночью. Фили, все еще вздрагивая, лег и уткнулся в подушку. — Мама... — прошептал, уже почти соскальзывая в сон. — Прости меня, пожалуйста... Я знаю, что глупо оправдываться... Но в чести нашей семьи больше никто и никогда не усомнится. Обещаю... — Я знаю. — Она наклонилась и поцеловала его в темя. — Знаю. Спи...
Любопытство и жажда новых знаний делают жизнь совершено восхитительной
Ааааыыыы.... Кили! недоросль избалованный! Да, ему наказание как раз- чтоб повзрослел наконец! Но Фили жалко... он, конечно не безгрешен, да, но все равно жалко Т_Т Это были эмоции по порсонажам, а теперь по тексту- читаешь и оторваться невозможно! Повествование, диалоги, переживания изложены так, что просто с головой туда погружаешься и переживаешь происходящее вместе с ними. А уж развитие сюжета заставляет прямо таки жаждать продолжения как можно скорее!!
Мда. Ну, приблизительно такого я и ожидала. читать дальшеЯ, наверное, озвучу непопулярное мнение, но мне ваш текст не нравится. Он здорово написан, но два момента меня дико сквикают - 1. наказание одного. через другого. Но даже с этим я соглашусь, поому как Кили, наверное, достать иначе просто невозможно. Но 2 - ваш Фили... ну хоть в 5.2 возмущаться начал. да и то, не возмущение это, а так. И эта слепая покорность - король всегда прав... Простите. но я не думаю, то это Фили. Все вышесказанное только мое, естественно мнение и высказано вовсе не с целью вас обидеть.
Lalayt, ну, какие же обиды... Личные сквики - штука очень упрямая. Хотя тут мне даже интересно стало их происхождение в моем тексте...
1. наказание одного. через другого ??? Происходящее ТАК прочитывается? В самом деле?.. Однако...
Насчет Фили я, признаться, тоже не очень поняла, где там слепая покорность и против чего он должен был возмущаться, но об этом при незаконченном сюжете пускаться в рассуждения, имхо, рано...
Hobbit!Anon, ну, сквики они на то и сквики, чтоб возникать без объявления войны)
Происходящее ТАК прочитывается для меня? да.
Я бы многое хотела написать на самом деле. но не буду. Все это моя имхастая имха. Возможно, неумение глядеть вглубь идеи, не знаю. Но в вашем Фили я вижу только рабскую покорность закону, дяде, неважно. В любом случае, повторюсь, это мое мнение и оно не столь важно, потому что от треда я отписываюсь. Не стала делать этого сразу, потому что некорректно было не дождаться вашего ответа. Спасибо за вашу работу.
Продолжение истории о добром и послушном мальчике Фили...
Исполнение 1, 6/11 всего 3005 слов.
6.1...Стукнула дверь, или померещился во сне какой-то звук, но он проснулся, сразу и с неожиданно ясной головой. Прислушался. Может быть, мать заглядывала в комнату и, уходя, не смогла закрыть дверь бесшумно?.. Фили осторожно приподнялся на кровати, осмотрелся. Света маленького фонаря над кроватями было достаточно, чтобы разглядеть закрытую дверь. Кили спал, перекатившись на бок и обнимая подушку, больше в комнате никого не было. Все-таки показалось... Или нет? Фили сел, стараясь двигаться осторожно и плавно, чтобы снова не растревожить утихшую боль. Потом встал с кровати, подошел к двери, прислушался... и, разобрав по другую сторону эхо осторожных шагов, решил, что всполошился все-таки не зря. Приоткрыл дверь, выглянул. Так и есть — в проеме, ведущем на лестницу, скрылся шлейф темно-синего платья. Куда она могла пойти глухой ночью? Как мог, быстро, Фили вернулся к кровати, нашарил на скамейке рядом свои штаны и рубашку, морщась, оделся, сунул ноги в башмаки и поспешил в коридор. Прячась в тенях, Фили шел за матерью — через дверь, отделявшую их семейные покои от Чертогов, по длинному коридору с колоннами, мимо дверей Каминного зала, дальше... куда? К королевским покоям?.. Она решила ночью выяснять отношения с братом?.. Колоннада, украшавшая коридор перед Каминным залом, дальше заканчивалась. Идти по пустому коридору с совершенно гладкими стенами — наверняка быть замеченным... да и подойти к дверям королевских покоев все равно не удастся. То, что стражи не видно, не значит, что ее нет. И тут Фили вспомнил. «...те, кто восхищается королевской выдержкой, редко заглядывают за двери королевских спален...» Из Каминного зала по тайному переходу можно было попасть в спальню короля. Или посмотреть, что там делается. Это опасно... но можно разом получить ответы на очень многие вопросы. Если удастся вспомнить, как открывается тайная дверь со стороны зала. Фили тихо проскользнул в высокие двери, притворил за собой створки поплотнее. Постоял, привыкая к полумраку просторного зала, освещенного только падающими сквозь высокие окна снопами лунного света. Прошел к холодному в это время ночи огромному камину. Поиски тайной двери много времени не отняли, память у принца была хорошая. Сняв на всякий случай башмаки и стараясь даже дышать потише, он быстро пошел по освещенному хитрыми световодами узенькому коридору. Хорошо бы опередить мать, увидеть, с чем она придет к брату... Дис, видимо, не торопилась. Потому что, когда запыхавшийся Фили добрался до конца своего пути и тихонько открыл смотровые отверстия в потайной двери, Торин был один. Не спал, сидел в накинутой поверх рубашки просторной мантии у стола с зеркалом, и расчесывал ко сну волосы. Чеканные зажимы уже лежали рядом с резным футляром с гребнями. У Фили защемило под сердцем — вспомнилось вдруг, как они с Кили мальчишками тихонько пробирались в комнату дяди — не эту, еще в прежнем доме — и, среди прочих сокровищ, доставали и раскладывали на столе эти гребни. И даже пытались применить их по назначению. А Торин, вдоволь насмеявшись над их усилиями, усаживал их рядом и начинал рассказывать и показывать разные хитрости гномьих причесок. Традиции, способы плетения кос, смысл и значение связанных с убором волос ритуалов... Они все запоминали и пробовали, плести косы у Кили получалось даже лучше, но вот носить сложные прически он так и не привык. В отличие от брата, уже сейчас заплетавшего три косы... На сей раз, впрочем, никакой особой премудрости взору Фили не явилось. Торин просто закончил расчесывать гриву и начал было разбирать волосы на пряди, чтобы заплести на ночь, когда его отвлек раздавшийся из смежной со спальней гостиной сначала стук в двери, потом — голос Дис, окликавшей брата по имени. Он отложил гребень и поднялся с места. Видеть, что происходит в другой комнате, Фили со своего места не мог, но это и не понадобилось. Торин впустил сестру в спальню и плотно затворил двери. Дис остановилась было почти у порога, но король сделал приглашающий жест: — Проходи, сестра. Так и думал, что ты не ляжешь спать без разговора. Она прошла дальше, оглянулась, заметила на столе гребни и зеркало. Странно, в ее позе, в сцепленных под грудью руках, а наклоне головы явственно читалась мучительная неуверенность. Как будто она ждала удара или резкого выговора. Этого еще не хватало... Если Торин и ей выскажет что-нибудь... — Прости, я отвлекла тебя от туалета... — Пустое. — Он подошел ближе, осторожно взял сестру за руку. — Как мальчики? Ты встревожена, чем?.. Фили в своем укрытии затаил дыхание. Он что, ослышался?.. — Спят. Уже все в порядке... Я должна... — Она вдруг порывисто вздохнула и, опустившись на колени, на миг прижала к губам руку Торина; подняла голову, глядя снизу вверх. — Я должна благодарить моего короля. Фили, едва удержавшийся, чтобы не рвануть механизм проклятой двери прямо сейчас, испытал нечто вроде мрачного удовлетворения при виде растерянности, мгновенно отразившейся на лице Торина. — Дис... Что ты говоришь? За что благодарить? — За то, что мои бестолковые сыновья так легко отделались. Я помню, что велит обычай... — Что?! — Торин резко высвободил руку и отшагнул назад. — Ты что говоришь, Дис?! Ты думаешь, я могу допустить...? — Можешь, — перебила она, вроде бы негромко, но он осекся и замолчал. — И допустишь, если не останется другого выхода... — Пусть так, — прорычал Торин сквозь зубы. — Но до этого еще ох как далеко! Они и мои дети тоже, Дис. Чтобы заставить меня осудить их на такое... нужно куда поболее, чем сальные намеки заезжего интригана и брюзжание дюжины благочестивых старцев!.. И не смей за ЭТО меня благодарить! — Интригана, которого ты мало не убил, и старцев, которым лгал в глаза? Торин передохнул, успокаиваясь, подошел к сестре, взял ее за плечи и заставил подняться на ноги. — Убью и солгу снова, если потребуется. Дис... — Значит, все хорошо, — кивнула она. Дотянувшись, мягко поцеловала брата в щеку. — Это за них. А вот это... — и, коротко размахнувшись, влепила ему полновесную пощечину. — ...от меня. И поступай теперь, как сочтешь нужным... король. Торин молча провел по щеке ладонью, глянул на нее, будто ожидая увидеть что-то — кровь?.. — потом снова посмотрел на сестру. Фили даже не сразу понял, что так и держится одной рукой за рычаг, отпирающий дверь. А поняв, передохнул... но руки не убрал. Потому что если король сейчас... — За что же, Дис? Вместо ответа принцесса замахнулась второй раз, и снова Торин ее не остановил. — И знай, — проговорила она с нарастающим звоном в голосе. — Если ты снова попытаешься выставить меня за порог без объяснений, когда речь идет о жизни и чести моих сыновей, я дам тебе пощечину публично. Плевать, что будет со мной, но ты это запомнишь надолго!.. — Она всхлипнула. — Я ведь... чуть с ума не сошла, пока ждала сегодня... Где они, что с ними... Хоть полслова ты мог мне сказать, прежде чем выставлять за дверь?! Ведь не развлекаться я к тебе приходила!.. — Задохнулась, схватилась за голову, пошатнулась... Торин, во все глаза молча смотревший на сестру, враз очнулся, стремительно шагнул вперед и сгреб ее в объятия. Прижал к себе, давая уткнуться в складки мантии на своем плече, с выдохом, очень похожим на стон, ткнулся губами в ее короной уложенные косы. — Тшшш... Тише, Дис, успокойся... Да, знаю, я бесчувственное бревно, что ж поделаешь... Прости... Дис только всхлипывала, качая головой и крупно дрожа. Ее запал как-то враз прошел, сменившись, видимо, усталостью и апатией. Торин отвел сестру к кровати, усадил на край, взял с прикроватного столика большой кубок на резной ножке. Сел рядом. — Вот, выпей. Дис послушно сделала глоток. Сморщилась. — Что это?.. — Балин принес. Какая-то успокоительная настойка... Я пробовал вчера, ничего, помогает. — Ты пьешь успокоительные?.. — Да, уже целый второй день. Вернее, ночь... С такими заботливыми советниками и лекарей не надо. Пей. Дис по-детски шмыгнула носом. Еще отпила из кубка. — И ты позволяешь себе указывать, что пить?.. — Двалин погрозился прийти и лично за этим проследить. Я решил не подвергать королевское достоинство такому испытанию... Ну что, тебе легче? Она кивнула, возвращая кубок. Торин отставил его на стол и вернул внимание сестре. — Все-таки, как тебе удалось уломать старейшин? Они в таких вопросах всегда очень упрямы... — Все-таки утверждать, что я им лгал, было не совсем верно, — вздохнул он. — Хотя мне за всю жизнь не приходилось изображать такое... Ну да ладно. Я сказал им правду, Дис. Что мои племянники по глупости дали повод считать, будто между ними есть запретная связь. И что я не хочу давать кому бы то ни было еще больше оснований обсуждать частную жизнь королевской семьи. И что я прошу их совета в нелегком деле воспитания наследников... — Это был удар на добивание, — заметила уже почти успокоившаяся Дис. — Ты так редко их о чем-то просишь... — Именно так. А поскольку я не просто просил, а еще и старательно всем видом изображал растерянность и мировую скорбь... Отвратительно. Не хватало только пеплом голову посыпать... В общем, меня пожалели. Надавали кучу разных советов, согласились с тем, что пользы от вынесения семейного скандала на публику будет мало, и велели ни в коем случае не спускать балбесам такого непотребства. Дабы на будущее неповадно было. Так что все было не так уж и сложно. Всего-то час позора. Сквозь землю не провалился, и ладно...
6.2Если при виде истерики матери Фили бросило в жар, то теперь он слушал, холодея и через раз пропуская вздохи. Торин, конечно, сделал очень ловкий ход, призвав эту замшелую компанию якобы себе на помощь, но чего ему должно было стоить это представление... если потом не мог даже ругаться. Значит, вот как ему пришлось выторговывать это «по доброй воле и без посторонних глаз». И — внезапно это стало совершенно очевидным — посторонние глаза все-таки были. Не могло их не быть. Потому что тем же старейшинам нужны были свидетельства того, что король действительно строго накажет нерадивых наследников, а не просто продержит их день в запертом подвале. И Нали место для этой балроговой скамейки выбирал ведь не просто так... Что ж, надо думать, блюстители нравов остались довольны. Дис, видимо, тоже оценила сказанное и сделанное. Наклонила голову. Заметила тихонько: — А вот историю падения с лестницы посла ты вряд ли рассказал старейшинам... Голова Фили начинала кружиться. Да, случилась накануне вечером неприятность — один из гномов, приехавших с тем самым посольством, от приема которого отвлекли короля разрезвившиеся принцы, оступился на крутой лестнице, да так неудачно, что при падении повредил позвоночник и, похоже, останется теперь парализованным. Но при чем здесь?.. — Не рассказал. От такого мне до смерти не отмыться... Ну да Махал с ними. О мальчишках речь... Я, конечно, виноват тоже. Надо было сразу получше разобраться в этих сплетнях. Но не думал я, что дурь молодая может так далеко зайти... И выбивать эту дурь надо прежде, чем последствия станут необратимыми. Для них самих в первую очередь. — «Выбивать дурь», — горько улыбнулась Дис. — Меня бы не удивило, возьмись ты за ремень сам. Кто такой этот... Нали? Ты никогда не рассказывал... — Это не та тема, которую хочется обсуждать за ужином. Нали — палач, сестра. Настоящий, обученный всем... хмм... секретам мастерства. У него были причины покинуть город, где он прожил больше двадцати лет, и были причины не желать говорить о своем прошлом. Но мне, в благодарность за покровительство, он пообещал вспомнить, чему обучен, если в этом будет нужда. — И... вспоминал? — Трижды, не считая сегодняшнего. Так что в деле я его видел, и на что он способен, знаю. — И зная, ты доверил ему наших мальчиков?.. — Доверил, именно зная. Как и о том, что от моего приказа он не отступит ни на волос. В конце концов, с деликатным делом лучше справится мастер. Особенно если знает, что малейшая ошибка будет стоить ему головы. — Он не сделал ошибки, — тихо проговорила Дис. — Торин, я же не спорю, заслужили они... Все в твоей воле, но ради Махала, скажи мне, почему ты решил обвинить во всем именно Фили?! — Разве? Не помню, чтобы я такое говорил. — А чем еще измеряется тяжесть наказания? Я ведь не слепая, Торин. И следы трех десятков ударов могу отличить от вполовину меньшего числа. Я уже забыть успела, когда видела Фили в слезах. И никогда не слышала от него жалоб, никаких. А сегодня... И не от боли его прорвало, вернее, не от телесной боли. Им всегда доставалось поровну, что изменилось в этот раз? Фили снова забыл дышать. Откровения сыпались одно за другим. Теперь он услышит объяснение причины своих мучений? Торин тяжело вздохнул. — Значит, он сам этого не понял, раз прорвало на жалобы. Ничего, думаю, это вопрос времени. Успокоится, подумает — поймет. — Торин... — Дис, он с самого начала видел, что происходит, и мог прекратить безобразие. И должен был прекратить. Или рассказать мне, если у самого не получалось. Но не сделал ничего! Не потому ли, что в сердце был не столь чист, как в словах? Да, он наказан дважды — за участие в недостойном деле и за потворство этому делу. В таких обстоятельствах молчание равно одобрению, это непростительно, а для наследника трона — непростительно вдвойне. Даже если прежде им всегда перепадало поровну — они не равны, Дис, ни в правах, ни в ответственности, и он должен был эту разницу почувствовать. Фили прикусил губу. Все верно. Как пощечина — коротко и приводит в чувство. Да, видел, да, знал, что плохо кончится, да, хотел прекратить... но слишком долго собирался. Теперь поздно. Сожми зубы, терпи и молчи. Непутевый сын, недостойный наследник... — Он почувствовал, — совсем тихо сказала Дис, и Фили пожалел, что не может себе самому дать пинка. — Но это не единственное объяснение, ведь так? Что-то еще есть? — Было единственным, когда принималось решение. Потом появилось кое-что еще. — Что же? — Кили. — Прости, я не понимаю. — Дис, подумай и скажи, только честно — ты в последнее время ничего не замечала странного? В отношениях между ними? Разлад? Ссоры? Было, внезапно про себя ахнул Фили. Ведь было же... Он шкурой чувствовал, что-то не так, только не мог понять, что именно... То ли брат стал его сторониться, то ли молчать они стали, когда можно поговорить, то ли шутки у Кили стали какими-то... недобрыми, что ли? Неужели все это настолько очевидно со стороны? И почему?.. — Ты знаешь, наверно, что-то было, — тихо проговорила Дис. — После того, как вы вернулись с той ярмарки... Кили... как будто обиду какую-то прятал, но какую — не знаю. Ссор я не слышала, но... Ты думаешь?... — Я думаю, что брата он любит по-настоящему, несмотря на всю эту блажь. И они действительно очень близки. То, что причиняет боль одному, бьет и по второму. И еще вопрос, чья боль ощущается острее. — Значит, заставив страдать Фили, ты хотел еще и больнее достать его брата?.. — Ради Махала, Дис... Я был взбешен после милой беседы со старейшинами, но не до такой степени. И понял, что получилось, только после доклада Нали. Так сложилось... и нужно воспользоваться ситуацией. — Тебе не кажется, что это уже чересчур? — Не чересчур, если вспомнить, что Кили порой бывает очень упрям и скрытен. Дис, зачинщиком безобразий был он. Как, почему — пока не знаю, надо еще разбираться. Он не ребенок и не слабоумный, и должен был понимать, что своими художествами подставляет под удар брата, который наверняка доносить на него не пойдет, а спрос со старшего будет строже... Но какой-то смысл в его действиях должен же быть. Боюсь, до истины не докопаться, пока он сам не расскажет, в чем дело. Нужно заставить его заговорить. — Только его? — Фили может чего-то не понимать, но скрытничать не посмеет. Его достаточно просто спросить. Кили — иное дело. Пока. Вину свою он уже чувствует, и я по стечению обстоятельств сделал все, чтобы это чувство усилить. Думаю, упрямства его хватит ненадолго. — Ты порой бываешь очень жестоким, брат. — А у меня нет выбора, сестра. Либо я ломаю это дурное упрямство сейчас, либо... следующая подобная история может окончиться куда хуже. И эта-то едва не обернулась бедой... Что, если бы Свиор успел выполнить свою угрозу до столь своевременного полета с лестницы? Кто-то стал бы слушать объяснения, поверил бы в то, что это всего лишь глупое недоразумение? И вот тогда — что я должен был бы сделать? Устроить в горах засаду и перебить все загорское посольство? В самом деле начать врать старейшинам, придумывая ложь, которой поверят вернее чем правде? Душу свою продавать за ложные клятвы?.. Ты же первая скажешь «нет» все три раза, или я совсем тебя не знаю. Дис со вздохом покачала головой и встала. Торин поднялся следом. — Фили очень переживает. Да и Кили... слишком много молчал вечером. Ты поговоришь с ними сам? — Обязательно. Провожу посольство и займусь, завтра же. Все образуется, родная. Вот увидишь. — Он подошел совсем близко, мягко взял ее за руки, заглянул в лицо. — Ты мне веришь? Принцесса посмотрела ему в глаза долгим, долгим взглядом. — Как я могу не верить моему королю?.. — Дис... — Он привлек ее к себе, обнял и поцеловал в висок. — Я себя последней сволочью чувствую, когда ты ТАК произносишь мой титул. Хватит уже, а? — Ты и есть сволочь, — тихонько всхлипнула она, снова, как и в первый раз, утыкаясь ему в плечо. — Но куда же деваться... Торин, ты... прости меня, пожалуйста... Фили больше не прислушивался к словам. Просто смотрел, как Торин обнимает его мать — будто укутывая и пряча, так, как он сам, бывало, обнимал маленького Кили — и явившаяся прежде мысль, что король за выходку малолетних лоботрясов может в чем-то обвинить сестру, казалась удивительно мерзкой. ...Тихий голос Торина вернул его к действительности. — Тебе пора отдыхать, сестренка. Проводить?... — Ну что ты... недалеко ведь идти. Да и не след тебе выходить из покоев простоволосым... Торин вышел проводить сестру в малую гостиную, и Фили наконец-то смог спокойно перевести дыхание. Надо было уходить, но король очень скоро вернулся, и пришлось снова притихнуть — чтобы не потревожить тишину шагами. Ну да, надо же придумать какое-то объяснение, кроме того, что от волнения глупо дрожат коленки... Король между тем затворил и запер дверь спальни и прошел к кровати. Остановился спиной к потайной двери, взял со столика кубок, в котором, по его словам, был успокоительный отвар, залпом выпил. Устало провел рукой по волосам, вернулся к столу с зеркалом, взял гребень, повертел его задумчиво в пальцах и, обращаясь не иначе как к своему отражению, очень спокойно произнес: — Так и будешь за дверью стоять? Заходи, раз уж пришел. Фили дернулся было прочь... и тут же мысленно дал себе затрещину. Поздно. Ну что ж... Принц натянул башмаки, еще раз вдохнул, выдохнул, отгоняя усталость и собираясь с мыслями, и и взялся за управляющий механизмом двери рычаг. Эта ночь, похоже, заканчиваться не собиралась.
Любопытство и жажда новых знаний делают жизнь совершено восхитительной
Какое хорошее продолжение- немного пояснений было как раз кстати =) тут было 3 тыс слов? *заметила строчку о количестве только после прочтения, потомучто кинулась читать продолжение* с таким захватывающим повествованием вообще не заметила xD
а можно немного понудеть?а можно немного понудеть? Сначала же была такая реакция с вашей стороны: 1. наказание одного. через другого ??? Происходящее ТАК прочитывается? В самом деле?.. Однако... То есть вы явно не думали что у вас получился такой расклад. А потом я вижу в тексте именно такую постановку. Судя по всему вы вставили этот момент именно после комментария Lalayt, правда? Ничего не имею против, мне просто интересно и хотелось бы утвердиться в догадках =)
читать дальшеНет, на самом деле все обстоит немного не так. Этот эпизод написан был до начала выкладки, полностью, и принципиально в нем ничего не менялось. Комментарий Lalayt навел меня на кое-какие мысли по поводу прорисовки в тексте деталей, но в этой конкретной сцене я изменила только конструкции фраз, чтобы меньше было возможностей двойственного толкования. Мысль насчет "достать одного через другого" там присутствовала, но, скажем так, в виде побочного эффекта. В смысле, Торин, отсчитывая братишкам меру пресечения, руководствовался своим пониманием роли каждого из них в произошедшем, а при его вшитой на уровне рефлекса ответственности за все и всех вокруг, ясно, что Фили будет виноват больше - потому что мог пресечь, но не пресек. И уже постфактум, оценив реакцию племянников, заметил открывшуюся возможность давления на Кили. Т.е. я знала, что расклад будет именно таким, но как изначальный мотив решения Торина такой хладнокровный цинизм не предполагался. Потому меня и удивило, что такое предположение считываеся сразу, как первый и единственный вариант мотивации. Ну, бывает, авторское пред-знание иной раз сильно замыливает глаз.
Хравнсдоттир, я бы не сказала, что не везет. Все зависит от того, как он себя поведет в следующие минут десять - по крайней мере, убивать же на месте никто его не собирается, и есть шанс решить дело по-семейному
-
-
18.05.2013 в 13:08-
-
18.05.2013 в 13:15не з.
-
-
18.05.2013 в 15:121.Автор в этом фэндоме впервые. Поэтому влияние идей других фэндомов на происходящее в тексте полностью исключить нельзя...
2.В точности по заявке, как часто бывает, не получилось. Слэша полноценного нет, гномьи ругательства тоже в дефиците. Кроме того, у автора сложные отношения с небезызвестной сестрой таланта... и коротенькая зарисовка про сердитого Торина в процессе выяснения обстоятельств дела разрослась до хорошего миди.
3.Автор нейтрально относится к слэшу, читает, а в настроение и пишет, но совершенно нетолерантен к инцесту. Поэтому, как и было сказано выше, слэша не будет.
4.Автор не считает, что сексуальные отношения - это "нечто большее", нежели братская или родительская любовь. Это не большее и не меньшее, а просто разные отношения, и перерастание одних в другие не есть закономерный процесс..
5.Существование у гномов практики телесных наказаний выведено методом исключения. Просто потому, что других там особо водиться не может - не тот уклад жизни, едва ли племя изгнаннков, обосновываясь на новом месте, тут же обзавелось полноценными тюрьмами... А народ этот явно не из агнцев божьих состоит.
6.Таймлайн истории - задолго до похода, Фили и Кили едва вышли из подросткового возраста. Или даже не совсем вышли (аналог человеческого возраста около 18 лет).
Исполнение 1, 1/?
читать дальше
-
-
18.05.2013 в 15:22не з.
-
-
18.05.2013 в 15:25-
-
19.05.2013 в 12:06-
-
19.05.2013 в 18:32Хравнсдоттир,
ну, зачем же так плохо про Торина - чтобы он, да не разобравшись...
Nastix M. Scarhl,
да, с обоснуем автор старается дружить - по мере сил и возможностей.
-
-
19.05.2013 в 18:362.1
-
-
19.05.2013 в 18:38-
-
19.05.2013 в 18:53жестоко, но правдиво. давайте же еще!
-
-
19.05.2013 в 18:57-
-
19.05.2013 в 19:11-
-
19.05.2013 в 19:16-
-
20.05.2013 в 00:00жестоко, но правдиво.
Очень ценный отзыв для автора.
Hobbit!Anon,
Увы, весь текст еще не готов для публикации, хотя разметка фрагментов уже есть...
merryginn,
Не рано ли выдыхать?.. Ничего ведь еще не кончилось...
Lalayt,
Вечно Фили за компанию достается.
Почему же только за компанию. Он тоже не безгрешен...
Сейчас принесу сразу три фрагмента, потом небольшой тайм-аут на доработку следующих.
а.
-
-
20.05.2013 в 00:26читать дальше
-
-
20.05.2013 в 00:30читать дальше
-
-
20.05.2013 в 00:335.1
-
-
20.05.2013 в 00:36-
-
20.05.2013 в 05:12Это были эмоции по порсонажам, а теперь по тексту- читаешь и оторваться невозможно! Повествование, диалоги, переживания изложены так, что просто с головой туда погружаешься и переживаешь происходящее вместе с ними. А уж развитие сюжета заставляет прямо таки жаждать продолжения как можно скорее!!
-
-
20.05.2013 в 06:47пробирает... бррр....
-
-
20.05.2013 в 07:51читать дальше
-
-
20.05.2013 в 21:18Lalayt, ну, какие же обиды... Личные сквики - штука очень упрямая. Хотя тут мне даже интересно стало их происхождение в моем тексте...
1. наказание одного. через другого
??? Происходящее ТАК прочитывается? В самом деле?.. Однако...
Насчет Фили я, признаться, тоже не очень поняла, где там слепая покорность и против чего он должен был возмущаться, но об этом при незаконченном сюжете пускаться в рассуждения, имхо, рано...
а.
-
-
20.05.2013 в 21:33Происходящее ТАК прочитывается
для меня? да.
Я бы многое хотела написать на самом деле. но не буду. Все это моя имхастая имха. Возможно, неумение глядеть вглубь идеи, не знаю. Но в вашем Фили я вижу только рабскую покорность закону, дяде, неважно.
В любом случае, повторюсь, это мое мнение и оно не столь важно, потому что от треда я отписываюсь. Не стала делать этого сразу, потому что некорректно было не дождаться вашего ответа.
Спасибо за вашу работу.
-
-
22.05.2013 в 20:35Исполнение 1, 6/11 всего 3005 слов.
6.1
-
-
22.05.2013 в 20:38-
-
23.05.2013 в 04:58а можно немного понудеть?
-
-
23.05.2013 в 13:33-
-
23.05.2013 в 20:02Nastix M. Scarhl, а чего ж и не понудеть, если повод есть
читать дальше
а.
-
-
23.05.2013 в 20:05птичкупарня-
-
23.05.2013 в 20:13а.